Geum.ru

Дмитрий Калихман "тихий дон"

Вид материалаДокументы

Содержание


Нет! крюков!
Подобный материал:


Дмитрий Калихман


"ТИХИЙ ДОН": ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ РОМАНА


ШОЛОХОВ?


Sic transit gloria mundi…



24 мая 205 г. исполнилось 100 лет с предполагаемой даты рождения Михаила Александровича Шолохова – одного из 5 русских писателей, удостоенных Нобелевской премии, единственного из отечественных нобелевских лауреатов, обласканного советским режимом, тогда как все остальные были им гонимы. Иван Бунин покинул Россию в 1920 г. и умер в эмиграции, Борис Пастернак не смог поехать за премией и подвергся травле. Александр Солженицын и Иосиф Бродский были изгнаны из СССР. Единственное значимое произведение, созданное официозным "классиком советской литературы", за которое и была получена престижная премия – якобы написанный им в молодости роман "Тихий Дон", споры вокруг авторства которого, начавшись сразу после выхода в свет первых глав эпопеи в 1928 г., не утихают по сей день.

Более того, в последнее время в серьезных изданиях, например в "Литературной газете", появляются серии публикаций прославляющие "гениальности" Шолохова и содержащие проклятия в адрес его критиков. Причем, как это было модно в советские времена, конкретные фамилии не называются, а упоминаются некие "темные силы, желающие опорочить память гения": "Лет через десять людям, наверное, покажется невозможным, немыслимым, что в 1984 году, после смерти великого писателя, не был объявлен траур по всей стране, не был поставлен ему памятник в столице, не говоря уже об академическом издании собрания его сочинений. Более того, в годы перестройки и ельцинизма бесталанные, чудовищно некомпетентные в литературе люди стали при помощи литературных бандитов и газетно-журнальных мародеров выливать на уже покойного писателя и его творчество цистерны грязи, а большинство шолоховедов позорно молчали". Естественно, что в кратком очерке невозможно полностью раскрыть всю глубину стоящей перед исследователями проблемы, но некоторые выводы на базе научных изысканий, проведенных специалистами, сделать можно.

Александр Исаевич Солженицын впервые назвал Шолохова вором еще в 60-е годы прошлого века, то есть при активной "творческой" жизни последнего, а не после его смерти, и в книге "Бодался теленок с дубом" блестяще очертил проблему авторства великого романа, назвав ее главным вопросом русской литературы ХХ века. В 1974 г. в парижском издательстве YMCA-Press вышла незавершенная (из-за кончины автора) книга И.Н. Медведевой-Томашевской "Стремя "Тихого Дона" (Загадки романа)". В последующие годы к данной проблеме обращались многие ученые – филологи и историки: Р.А. Медведев , М.Т. Мезенцев , А.В. Венков [3], Зеев Бар-Селла. Наиболее фундаментальное исследование – книга А.Г. Макарова и С.Э. Макаровойё "Цветок-татарник", где вскрыт сложный состав романа, и аргументированно доказан историко-литературный подлог, осуществленный группой лиц, в том числе и Шолоховым. Заметим, что список "бесталанных и чудовищно некомпетентных литературных бандитов и газетно-журнальных мародеров" возглавляет великий русский писатель и Нобелевский лауреат, а входят в тот же список весьма серьезные ученые, как отечественные, так и зарубежные.

В результате исследований сделан вывод, что первые 2 книги "Тихого Дона" (части 1–4) написаны донским писателем Федором Дмитриевичем Крюковым. III книга (части 5–6) имеет сложную структуру. В ней присутствуют вставки из мемуаров активных участников белой борьбы: А.И. Деникина, П.Н. Краснова; и красных: Н.Е. Какурина, А.А. Френкеля, а также добавления, в основном, идеологического содержания на уровне официозных литературных штампов 1920-х. IV книга (части 7–8) составлена из текстов также написанных разными людьми, в том числе и Ф.Д. Крюковым.

Аргументацию "шолоховедов" за недостатком места и времени мы рассматривать не будем, т.к. она, во-первых, всем хорошо известна, а во-вторых, подробно разобрана вышеперечисленными исследователями. По поводу апологетов Шолохова можно сказать лиш одно: в их психологии и логике присутствует "полупроводниковый эффект". В одну сторону (за Шолохова) – все слышу, все вижу, все понимаю; в другую (против Шолохова) – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не понимаю. Но для этого, как и для всего в жизни, есть определенные причины, о чем будет сказано ниже.

В чем доказательства невозможности написания Шолоховым основной части текста великой эпопеи "Тихий Дон"?

1. В романе с фотографической точностью описана жизнь донского казачества и различных социальных слоев дореволюционной России, которые Шолохов знать не мог как по причине малолетства, так и по своему неказачьему происхождению и полной оторванности от описываемой среды. Действие романа начинается в 1911 г., а не в 1912, как считали многие "шолоховеды", причем явления природы вплетены в единый контекст с православным календарем и полностью соответствуют действительности. Шолохов ни физически, ни психологически не мог, будучи 6-8 летним ребенком, вести какие-либо наблюдения и записи, но мог, конечно, изучать проблему по документам, но в этом случае 3 первых книги романа не могли быть написаны за 2-3 года.

Шолохов практически не выезжал с Дона, а в Петербурге – Петрограде – Ленинграде вообще ни разу не был до выхода в свет романа. А между тем описания северной столицы поражают своей точностью. Ради интереса, пусть кто-нибудь попробует так, навскидку, описать перекресток центральных улиц родного города. Не получится. Где-нибудь, да проскользнет ошибка и окажется, что неплохо бы сходить, да посмотреть. А описать точно город, где ни разу не был, просто невозможно. Имеется свидетельство профессора Александра Лонгиновича Ильского, работавшего в 1927 г. 17 летним юношей в редакции "Роман – газеты" и бывшего свидетелем "становления" Шолохова как писателя: "Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые 4 части романа "Тихий Дон" Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 года в редакцию М.А. Шолохов притащил один экземпляр рукописи объемом 500 страниц машинописного текста". А.Л. Ильский описывает атмосферу, царившую в обществе в те годы. В условиях почти полного истребления дореволюционной интеллигенции Сталину был необходим "пролетарский автор" с хорошей анкетой. Шолохов подходил.

После публикации первых 4 частей романа поползли слухи о плагиате. А в вестибюле редакции стояла целая очередь "молодых авторов" с подходящей биографией, готовых в случае чего заменить Шолохова на "боевом посту". Тогда главный реактор "Роман-газеты" А. Грудская через свою подругу, работавшую в секретариате Сталина, подсунула ему роман. Роман понравился, и в "авторы" назначили Шолохова. После выхода известного письма правления РАПП за подписями Серафимовича, Авербаха, Киршона, Фадеева и Ставского, явно написанного под диктовку Сталина, за малейшее сомнение в авторстве Шолохова грозил расстрел. Позже были репрессированы практически все свидетели во главе с троцкисткой Грудской, а А.Л. Ильский поступил в технический ВУЗ и ушел работать в область техники и больше не прикасался к данной теме.

2. "Темные пятна" в биографии Шолохова. При глубоком изучении все, что о себе писал "великий писатель", оказывалось либо вымыслом, либо полуправдой. Так, например, есть свидетельство старого казака Анатолия Даниловича Солдатова, который знал Шолохова с детских лет. Он утверждает, что когда летом 1904 г. был провозглашен царский манифест о рождении наследника, маленький Миша Шолохов ходил ножками по комнате в их доме, т.е. год его рождения приблизительно 1902-03. Дата рождения была сознательно изменена отцом, когда в 1922 г. будучи станичным налоговым инспектором, М.А. Шолохов был уличен в финансовых махинациях, и ему грозил тюремный срок. "Сделав" сына "несовершеннолетним", отец обеспечил ему условное наказание в 1 год. Все сведения о его "продкомиссарстве" и боях с махновцами, столь долго муссировавшиеся в литературе и "воспоминаниях" семьи, на поверку оказались ложью. Трудно себе представить подобные казусы с биографией, например, А.С. Пушкина или Л.Н. Толстого, с романом "Война и мир" который не раз сравнивали с "Тихим Доном".

3. Низкий уровень общей культуры. Один из основных аргументов "шолоховедов", касающихся молодости автора, – пример создания талантливых произведений Михаилом Юрьевичем Лермонтовым, Александром Сергеевичем Пушкиным, Джорджем Гордоном Байроном и другими великими поэтами и писателями. Но не надо забывать, из какой среды они происходили и какое блестящее образование имели. Более того, все их произведения написаны либо на личном опыте (например, "Герой нашего времени" М.Ю. Лермонтова), либо на базе глубокого изучения исторических документов и, все-таки, в более зрелом возрасте (например, "История пугачевского бунта А.С. Пушкина"). А какое образование можно было получить иногороднему Вешенской станицы в жутких условиях гражданской войны, когда с 1917 по 1921 г. не утихали бои, и голод был смешан с повальным тифом и кровавыми репрессиями против интеллигенции, которая и должна была учить будущего писателя? В подобных условиях в принципе не мог состояться и сформироваться будущий "юный гений". По крайней мере, задержка в достижении необходимого культурно-образовательного уровня была неизбежна, а ее, судя по официозной биографии Шолохова, не произошло. Между тем, по исследованиям специалистов, позднейшие вставки в 1-4 части романа и многочисленные идеологические штампы в 5–6 частях говорят о полной исторической безграмотности Михаила Александровича. Путается все: выход из Ростова Добровольческой армии в романе обозначен в ночь на 10 февраля 1918 г. (с.с.), что соответствует истине. А из станицы Ольгинской, находящейся в одном дневном переходе от города, – 11 марта, когда армия вела тяжелые бои на Кубани. Перепутаны фамилии генералов, прорвавших фронт Красной армии и соединившихся с повстанцами в мае 1919 г., и многое, многое другое. Вся эта путаница по исследованиям специалистов относится к позднейшим идеологическим вставкам.

4. Описание жизненных ситуаций, семейных отношений, отношений с женщинами, примеры поведения главных героев, принадлежащих к разным социальным слоям, говорят о богатейшем жизненном опыте и природной наблюдательности автора. В 22 года, будь ты, хоть Пушкин, хоть Байрон, хоть Толстой – так не напишешь. Психология не та. А уж с уровнем культуры и образования Шолохова – и подавно.

5. Примитивность дальнейшего творческого пути "великого писателя". Создав роман огромной художественной силы о событиях и времени, которое он практически не знал, в рекордно короткие сроки, в дальнейшем, будучи "классиком советской литературы", так ничего значительного и не создал. Известно, что настоящий писатель не писать не может. Примеров тому – масса. Находясь в диких условиях сталинских лагерей, Солженицын писал в уме, запоминая огромные части текстов, чтобы позже излить их на бумагу. Находясь в тяжелых экономических условиях эмиграции, А. И. Деникин создал более 10 томов историко-публицистических произведений. П. Н. Краснов – более 20 томов художественных произведений и около 1000 статей по военной психологии и истории Русской армии. В том числе и выдающийся роман "От двуглавого орла к красному знамени" по масштабу и таланту не уступающий ни "Войне и миру", ни "Тихому Дону". А что же "великий писатель"? Безвыездно живя в Вешенской, имея уйму свободного времени, получая большие по советским меркам деньги и практически ни в чем не нуждаясь, имея доступ по своему положению к любым источникам, ничего не написать о II мировой, к началу которой ему было около 40 лет (расцвет творческих сил для любого человека)! Война пробудила таланты огромного числа людей, прошедших ее. Виктор Астафьев, Борис Васильев, Вячеслав Кондратьев, Василь Быков, Константин Симонов и многие, многие другие оставили блестящие произведения о войне при всех идеологических ограничениях тоталитарного режима.

Симонов, например, перед смертью написал в стол книгу "Глазами человека моего поколения" с критическим переосмыслением своего жизненного пути и путей страны. Виктор Астафьев, как только появилась такая возможность, создал роман "Прокляты и убиты", потрясающий читателя настоящей солдатской правдой войны. "Великий писатель Шолохов" ничего, кроме примитивных "Науки ненависти" и "Судьбы человека", справедливо раскритикованной А.И. Солженицыным, не создал. "Работа" над романом "Они сражались за Родину" "продолжалась" до конца жизни писателя, но не было найдено ни одной страницы, хотя бы в стол написанного текста! Представить себе, что, например, Л.Н. Толстой после издания "Войны и мира" впал на 40 лет в творческую спячку просто немыслимо.

6. Современные исследователи справедливо отметили, что "блукания" Григория Мелехова, его внезапно просыпающаяся ненависть к офицерам 1919-20 гг. не имеют под собой никаких оснований и исторической почвы. Это позднейшие идеологические вставки в текст романа. Казачьи офицеры происходили из той же социокультурной среды, что и рядовые казаки, жили с ними, как правило, в одних станицах, а в Новочеркасское казачье кавалерийское училище доступ был открыт всем. За годы гражданской войны огромное количество казаков, подобно Григорию Мелехову, дослужилось не только до офицерских чинов, но стало даже генералами. Например, Иван Диомидович Павличенко (1889 – 1961), начавший службу рядовым казаком в годы I мировой войны в Запорожском кубанском казачьем полку, ставивший полным Георгиевским кавалером, произведенный в 1917 г. в сотники. Мобилизованный в Красную армию, он летом 1918 г. перешел со всем полком к белым, за доблесть и мужество в 1920 г. был произведен П.Н. Врангелем в генерал-майоры. Командовал казачьей дивизией и в боях был 19 раз ранен. Чем не Григорий Мелехов?

Но, даже если принять во внимание официозную версию создания "Тихого Дона", то не вяжется никак вечно сомневающийся и ищущий правды Григорий с бескомпромиссным ярым коммунистом М.А. Шолоховым, душившим и травившим все живое в советской литературе. Любой автор наделяет главного героя произведения какими-то своими чертами, вкладывает в его уста свои мысли. Таков и Печорин у М.Ю. Лермонтова, и корнет, а затем – генерал Саблин у П.Н. Краснова. Представить в подобном соотношении Григория Мелехова и М.А. Шолохова просто невозможно.

7. В "Тихом Доне" с точностью и достоверностью показаны деятели местного донского масштаба такие, как, например, сотник Изварин, с которым Григорий Мелехов служил во 2 запасном полку. Причем, как установил А.В. Венков, внешность, привычки этих людей описаны с фотографической точностью. Человек, писавший роман, должен был быть с ними знаком. А все они были членами Казачьего Круга, секретарем которого в 1918 г. был Федор Дмитриевич Крюков. Тринадцати – пятнадцатилетний подросток Шолохов даже рядом с этими людьми находиться не мог.

8. Грубейшие ошибки в романе допущены в описании боев I мировой войны. 12 Донской казачий полк, в котором служил Григорий Мелехов, никогда не был в Восточной Пруссии, а между тем, в воспоминаниях Григория во время Верхнедонского восстания постоянно упоминается именно Восточная Пруссия. Бои же в Галиции в 1914 г., где действительно сражался 12 Донской казачий полк, описаны с высокой точностью. Таким образом, судьба главных героев романа, как бы раздваивается, то они воюют в Восточной Пруссии, то – в Галиции. Между тем, в Галиции сражались полки, формируемые в Верхне-Донском округе (10,11 и 12 Донские казачьи), к которому относилась станица Вешенская, а в Восточной Пруссии – полки, формируемые в Усть-Медведицком округе (3-й Ермака Тимофеевича и 17-й генерала Бакланова полки). А именно в Усть-Медведицком округе в станице Глазуновской родился и долгое время жил Федор Дмитриевич Крюков. Кроме того, истончается и обрывается сюжетная линия Евгения Листницкого, который как бы исчезает со страниц романа, а ведь именно он – носитель традиций кадрового Донского офицерства. Не описан Ледяной поход Добровольческой армии и гибель генерала Корнилова, зато в "Поднятой целине" имеется вставная часть о могильном кургане, не имеющая никакого отношения к Макару Нагульнову, но прямое отношение к боевому и жизненному пути генерала Л.Г. Корнилова.

9. Как дополнительное подтверждение последних замечаний можно привести свидетельство Святослава Всеволодовича Голубинцева (1897 – 1985) – донского казака, воевавшего в годы I мировой войны в рядах 11 Изюмского Гусарского полка и возвращавшегося на Дон вместе с казаками 12-го Донского полка, 1-й сотней которого командовал есаул Цыганков. В дороге молодые офицеры садились кругом и слушали воспоминания есаула. "Из этих воспоминаний я узнал про то, как ротмистр Криворучко с эскадроном изюмских гусар ходил в атаку на венгерских гусар, атаковавших нашу 18 конную батарею, и своей атакой спас нашу артиллерию, узнал про то, как его казаки спасли жизнь командиру 9 драгунского Казанского полка, и вообще все то, что впоследствии я прочел уже в Бразилии в 1 части романа Михаила Шолохова "Тихий Дон". Еще тогда я удивлялся, как это он, будучи во время войны подростком, мог знать, что в 17-м Донском казачьем генерала Бакланова полку офицеры носили красные башлыки, о чем он так подробно рассказывал в том месте, где упоминается о партизанах Чернецова. И вообще, думал я тогда, мог ли он, коммунист, так красиво рассказать о выборах Донским Кругом в атаманы П.Н. Краснова. Единственно, где он ошибся в своих повествованиях о 12-м Донском казачьем полку, это в том месте, где он говорит, что казаки убили своего адъютанта. Это – ложь, ибо я доехал с казаками 12 Донского полка до хутора Сетракова, и казаки вообще вели себя очень сдержанно и никого из офицеров не тронули… Бросилась мне в глаза и фамилия лихого антикоммуниста в романе есаула Калмыкова, но тут я даже улыбнулся. Да ведь это же наш "диктатор" есаул Цыганков! Есаула Цыганкова я в последний раз встречал на Дону в 1919 году и после этого его мне видеть не приходилось" .

Это свидетельство было опубликовано сравнительно недавно и могло быть упущено исследователями проблемы авторства "Тихого Дона". Ясно, что не мог Шолохов знать есаула Цыганкова, равно как и сотника Изварина и других участников тех трагических событий, а также тонкости формы офицеров 17-го Донского генерала Бакланова полка, а вот Ф.Д. Крюков – наверняка мог. А фраза об убийстве адъютанта – это точно его – Шолохова. И это полностью соответствует схеме исследований А.Г. и С.Э. Макаровых.

10. В текст "Тихого Дона" органично вплетены казачьи песни. Шолохов долгое время говорил, что тексты их он брал из сборников донских песен Пивоварова и Листопадова. Но дело в том, что в указанных сборниках нет вариантов слов песен, используемых в романе. Федор Дмитриевич Крюков был одним из глубочайших знатоков казачьего песенного творчества, и сам собирал песни и великолепно пел. В остальных произведениях Шолохова нет и тени подобного использования фольклора.

11. И наконец, ни сам Шолохов, и никто из "шолоховедов" не смогли дать вразумительного объяснения названию хутора Татарского – единственного неисторического места во всей сложной ткани романа. А такое объяснение есть, и дают его произведения Ф.Д. Крюкова конца 1919 г.



НЕТ! КРЮКОВ!


Sic transit gloria mundi…




Совершенно иная картина возникает при анализе творческого и жизненного пути Ф. Д. Крюкова. Потомственный донской казак 1870 г. рождения, он великолепно знал и родной Дон, и его историю. В 1880 г. окончил приходское училище и Усть-Медведицкую гимназию (1888) с серебряной медалью, а в 1888 г. поступил в Императорский Санкт-Петербургский историко-философский институт на казенное содержание, т.е. получил очень хорошее образование. Будучи студентом, начал литературную деятельность статьей "Казаки на академической выставке", опубликованной в журнале "Донская речь" (18.03.1890). После окончания в июне 1892 г. института по разряду истории и географии до 1894 г. сотрудничал в "Петербургской газете", печатая короткие рассказы. История Дона вдохновила писателя на большие исторические эссе из Петровской эпохи "Гулебщики" (1892) и "Шульгинская расправа" (1894), опубликованные в журнале "Исторический вестник". В сентябре 1893 г. устроился воспитателем пансиона Орловской мужской гимназии, где в августе 1900 г. стал сверхштатным учителем истории и географии, одновременно исполняя прежние обязанности вплоть до 1904 г. Дополнительно преподавал историю в Николаевской женской гимназии (1894 – 1898) и русский язык в Орловско-Бахтина кадетском корпусе (1898 – 1905) и состоял членом губернской ученой архивной комиссии. К этому периоду времени относятся первые значительные произведения из жизни современного Донского казачества, такие как "Казачка" (1896), "Клад" (1897), "В родных местах" (1903). К этому же времени относится длительное сотрудничество Федора Дмитриевича с В.Г. Короленко – главным редактором журнала "Русское богатство" (с 1914 – "Русский вестник"), где с 1896 по 1917 г. Ф.Д. Крюков опубликовал 101 произведение различного жанра. В апреле 1906 г. избирается депутатом I Государственной думы от Дона. После роспуска Думы в июле 1906 г. подписал "Выборгское воззвание", за что отбыл 3-месячное тюремное заключение. Период до 1914 г. – наиболее значительный в творчестве Ф.Д. Крюкова. Он пишет десятки повестей и рассказов, о народной жизни, уделяя особенное внимание "родному углу" – Тихому Дону. С 1911 г. работает над "большой вещью". Общий объем произведений Ф.Д. Крюкова составляет не менее 10 томов, но при жизни писателя был издан лишь один – в 1914 г.

С начала I мировой войны Ф.Д. Крюков – на фронте. Был военным корреспондентом и заведующим отрядом Красного Креста Государственной думы на Кавказе (1914 – нач. 1915 г.). В ноябре 1915 – феврале 1916 г. – на Галицийском фронте. Многочисленные впечатления об увиденном рассказал во фронтовых очерках, напечатанных в периодике.

Февральскую революцию воспринял негативно. В очерках "Обвал", "Новое", "Новым строем" показал реальную картину мерзости и разложения, которые несет с собой так называемая "революция". В январе 1918 г. возвращается на Дон – в "родной угол". Принимает активное участие в гражданской войне, без колебаний становясь в ряды защитников Дона, не прекращая работать над "большой вещью" – романом о жизни Донского казачества. Принимает участие в боях. В июне 1918 г. контужен. В то же время пишет гениальное стихотворение в прозе "Родимый край", которое распространяется в виде листовок на фронте. В августе избран в члены Войскового Круга, работает его секретарем. С осени 1918 г. был директором Усть-Медведицкой мужской гимназии и, очевидно, именно в этот период и написал основные части романа, посвященные гражданской войне. Здесь же в ноябре 1918 г. широко было отмечено 25-летие его литературной деятельности. В 1918 – 1919 гг. печатается в журнале "Донская волна", газетах "Север Дона", "Приазовский край". В начале 1920 г. Ф.Д. Крюков отступил с Донской армией на Кавказ и умер от сыпного тифа в станице Новокорсунской.

Даже из этой краткой справки видно, что по всем 11 пунктам (а реально их не 11, а намного больше), Федор Дмитриевич Крюков – антипод Шолохова и вполне может быть автором основных текстов "Тихого Дона".

14 февраля сего года исполнилось 135 лет со дня рождения, а 4 марта – 85 лет со дня гибели великого русского писателя, причем не предполагаемых дат, в отличие от дня рождения Шолохова, а абсолютно точных.

И еще один важный момент, также отмеченный практически всеми исследователями. Нет ни единого свидетельства о том, что кто-то видел, как Шолохов что-либо писал. Если мы возьмем в качестве примера уже упомянутых Пушкина, Лермонтова и Байрона, то имеются десятки свидетельств современников о том, как поэты писали стихи экспромтом в альбомы женщинам, на манжете друзьям, на спор во время пирушек, а позже эти блестящие произведения входили в их полные собрания сочинений на равных правах со всеми остальными. Все же воспоминания о Шолохове сводятся к тому, как он любил рыбалку и выпивку на природе. Это писалось как 40 лет назад, так продолжается и поныне. "Через какое-то время из станицы Букановской в наш хутор просочились такие сведения. Шолохов поехал рыбачить на Хопер. Только его спутники приготовили снасти, как писателя по рации срочно вызвали в станицу Вешенскую. Но вернуться с рыбалки без рыбы Шолохов не мог. Рыбу сняли с переметов рыбака Атланова, а в виде компенсации на крючки прицепили четвертинки с водкой" . Вот так, все рыба, да водка. Подобных "специалистов" в нашем отечестве – избыток, впору бы поменьше, да вот только "Тихий Дон" – один.

А вот свидетельство другого рода, также совсем недавно введенное в научный оборот. Алексей Петрович Падалкин (1898 – 1975) – партизан – чернецовец, участник Степного похода и свидетель написания Крюковым его знаменитого стихотворения в прозе "Родимый край" пишет, что Федор Дмитриевич тяжело переживал шкурнические настроения, бытовавшие в начале 1918 г. среди рядовых казаков, не реагировавших на призывы офицеров поднять восстание против преступной большевицкой власти. Его родная станица Глазуновская была очагом настроений типа "моя хата с краю"..

Крюков наезжал из Глазуновской в Усть-Медведицкую, находившуюся в 39 верстах, навестить сына, учившегося там в реальном училище. Вокруг кипели первые бои гражданской войны, сражались восставшие усть-хоперцы во главе со знаменитым Козьмой Крючковым, незаслуженно облитом грязью Шолоховым во вставных частях "Тихого Дона", и "в такой обстановке, между жизнью и смертью, в станице Усть-Медведицкой был устроен "летучий" концерт на первую помощь раненым. Утром, в день концерта, к Крюкову, уезжавшему в свою Глазуновскую станицу, только что освобожденную от большевиков, повидать родных и свой очаг, обратилась его квартирная хозяйка А.В. Попова, приглашенная участвовать в концерте, написать что-либо для прочтения ею на этом вечере. Федор Дмитриевич ответил:

– Что же я могу написать Вам, – стихов я не пишу, а стихотворений в прозе писать не умею, а то, что пишу обычно, не подходит.

Это было за час до его отъезда, а уезжая, он вышел из своей комнаты и, передавая ей набросанный "Родимый Край", сказал:

– Подойдет – прочтите, а нет – выбросьте…

"Родимый Край" был прочитан под аккомпанемент – экспромт и произвел неописуемое впечатление" .

Можно только себе представить, как взволновали людей в то время гениальные строки, которые и сейчас, через 87 лет, не могут оставить равнодушными ни одного человека, любящего родину и переживающего за ее судьбу:

"Во дни безвременья, в годину смутную развала и паденья духа, я, ненавидя и любя, слезами горькими оплакивал тебя, мой край родной... Но все же верил, все же ждал: за дедовский завет и за родной свой угол, за честь казачества взметнет волну наш Дон седой вскипит, взволнуется и кликнет клич – клич чести и свободы...

И взволновался Тихий Дон... Клубится по дорогам пыль, ржут кони, блещут пики... Звучат родные песни, серебристый подголосок звенит вдали, как нежная струна... Звенит и плачет, и зовет... То край родной восстал за честь отчизны; за славу дедов и отцов, за свой порог родной и угол...

Кипит волной, зовет на бой родимый Дон... За честь отчизны, за казачье имя кипит, волнуется, шумит седой наш Дон – родимый край!" .

Таким образом, за все время существования проблемы авторства "Тихого Дона" "шолоховедами" не было представлено ни единого серьезного аргумента в доказательство своей правоты. В ход пускались последовательно угрозы физической расправы, административное и идеологическое давление, а в последнее время за отсутствием подобных возможностей – обычная демагогия базарного типа. Единственной серьезной попыткой оправдать Шолохова было компьютерное моделирование норвежских ученых , опровергнутое современными исследованиями.

Что же реально произошло? Почему до сих пор не разрешен "главный вопрос русской литературы ХХ века"? Собрав воедино весь доступный материал, можно предположить следующий ход развития трагических событий, связанных с написанием и выходом в свет отдельных частей великой эпопеи, объединенной общим названием "Тихий Дон".

Выдающийся русский писатель, донской казак Федор Дмитриевич Крюков в 1911 г. 41 года от роду решил написать "большую вещь" – роман о Доне и донских казаках, используя свой богатый литературный опыт. Он наблюдал за жизнью как Дона, так и всей России. Будучи человеком общительным и обаятельным, он снискал любовь простых людей и признание в самых элитных кругах представителей русской литературы Серебряного века. Начавшаяся Великая война 1914 года и последовавшие за ней события революции и гражданской войны обострили его талант, возвысив до уровня гениальности. Сюжеты, виденные им на фронте, в Петрограде и на Дону нашли отражение в очерках, рассказах и плавно перетекали в несколько измененном виде на страницы романа-эпопеи "Тихий Дон", первые четыре части которой были полностью завершены к 1917 г. Главное место действия – хутор Татарский Усть-Медведицкого округа.

Главные герои служат в 3-м и 17-м Донских казачьих полках и воюют в I мировую в Восточной Пруссии. Отсюда в романе и Восточно-Прусская ветвь. Бурно развивающиеся события на Дону постоянно вносят коррективы в текст романа. Грянувшее в 1919 г. Верхнедонское восстание настолько поразило Федора Дмитриевича, который будучи секретарем Войскового Круга, имел возможность получать самую достоверную информацию о кипевших по обе стороны фронта событиях, что он решил изменить сюжетную линию и переместить хутор Татарский в романе в Верхне-Донской округ в станицу Вешенскую. Отсюда и перемещение места службы главных героев в годы I мировой в полки, комплектовавшиеся в Верхне-Донском округе. Однако, не все писатель успел доработать и довести до конца. Отступление начала 1920 г. привело его на Кубань, где Федор Дмитриевич умер от тифа.

Весь богатый литературный архив попал в руки бывшего станичного атамана Петра Яковлевича Громославского, люто ненавидевшего Крюкова за то, что писатель в 1913 г. разоблачил его финансовые махинации, и, тем самым, лишил атаманской булавы. Вернувшись на Дон, опасаясь репрессий со стороны новой власти, Громославский выдает дочь Марию замуж за молодого Шолохова, который, кроме "чистой" анкеты за душой ничего не имел. Дабы обеспечить свое будущее, Громославский вступает в контакт с А.С. Серафимовичем – талантливым донским писателем, пошедшим на службу к большевикам и лично знавшим Ф.Д. Крюкова как одностаничника и писателя. Громославский преследовал корыстные цели, какие цели преследовал Серафимович – трудно сказать. Может быть, хотел, таким образом, хоть как-то спасти роман от уничтожения и забвения, сути дела это не меняет. На базе богатейшего архива Ф.Д. Крюкова в течение 3-х лет с 1926 по 1929 гг. были завершены первые шесть частей романа "Тихий Дон", вышедшие под именем Шолохова.

Сам Шолохов выполнял, скорее всего, лишь техническую работу по переписыванию текстов. Только на это, учитывая глобальность повествования и идеологическую корректировку, должно было уйти не менее 3-х лет. Четвертая книга романа составлялась, скорее всего, самим Серафимовичем на базе крюковских архивов, так как и в ней, несмотря на негативное мнение многих современных исследователей , все-таки есть блестящие места, которые Шолохов по определению самостоятельно написать не мог. В дальнейшем материалы архива Ф.Д. Крюкова легли в основу написания наиболее сильных мест в остальных произведениях Шолохова, с которыми и сравнивали "Тихий Дон" многие, в том числе и норвежские, исследователи. Естественно, что результаты сопоставления подтверждали, что это написано одним автором. Интересы большевицкой власти во главе со Сталиным совпали с интересами литературной группы Серафимовича – Громославского, чем и объясняется стремительный выход в свет романа и "зеленая улица", данная ему. Всю оставшуюся жизнь Шолохов пытался вносить мелкие корректировки в текст, пытаясь подогнать его под существующий политический момент и как-то сгладить бросающиеся в глаза ошибки, но у него ничего не выходило. Сделать из белогвардейского романа коммунистический не получилось, как и заменить идеологическими штампами великую правду жизни. Подобно фальшивым нотам в величайшем музыкальном произведении, они на короткое время резали слух непосвященному в исторические тонкости читателю, не меняя ни великой сути романа, ни отношения к главным героям.

Умерли по естественным причинам основные вдохновители и организаторы величайшего в мировой литературе исторического подлога. Старел и сам Шолохов, так и оставаясь "классиком советской литературы". Можно обмануть людей, но Бога – нет. Можно украсть роман, но талант – нельзя. Ничего не умеющий несмышленыш 1920-х, так таким и остался до старости, ничего существенного не создав. Организованный преступной властью "гений" окружил себя целым сонмом "исследователей своего творчества", получавших деньги, ученые степени, строивших на этом материальное благополучие, подобно Громославскому. Именно этим и только этим объясняется их поведение как раньше, так и сейчас.

Но власть во все времена знала, что делала. Нет никакого сомнения, что в архивах ФСБ есть засекреченное уголовное дело Шолохова и компании. Именно поэтому нет академического издания его произведений. Именно поэтому, когда он умер, не было особой шумихи. "Знает кошка, чье мясо съела". И именно поэтому за все время, с 1917 по 1991 г. не было издано ни одного произведения Федора Дмитриевича Крюкова. Лишь в 1993 г. выпущен в свет один том его сочинений – и все. А ведь в библиотеках есть все дореволюционные журналы, в которых он печатался, и можно собрать воедино 10 томов его произведений. И это еще одно косвенное доказательство вины как Шолохова, так и власть имущих.

Действительно, после смерти Сталина в СССР широко были изданы произведения И.А. Бунина, А.Н. Куприна и многих других эмигрировавших после гражданской войны писателей. Дореволюционные произведения – практически все, и некоторые, написанные в изгнании, но не содержащие критики коммунистической власти. Собрания сочинений этих писателей можно было взять почитать в каждой сельской библиотеке. Иван Бунин, например, прожив более 30 лет за границей, написал много нелицеприятных вещей о большевиках. Их в советские времена просто не издавали.

Федор Дмитриевич Крюков мог писать подобные антисоветские произведения лишь три года – с 1917-го по 1920-й. Казалось бы, почему не выпустить в свет дореволюционные произведения писателя, либерально настроенного, пострадавшего от царского режима вместе с членами I Государственной думы, дружившего до революции с Ф.К. Мироновым и А.С. Серафимовичем, поддержавшими большевиков, не репрессированного советской властью, а умершего от тифа в годы гражданской войны? Хотя бы с теми же оговорками, как в случае с Буниным и Куприным, что "он, якобы, не понял великого смысла революции, пошел против нее и вот – результат – преждевременная смерть в расцвете творческих сил"? Почему не издают его произведения сейчас, когда уже давно имеются в продаже 25 томов Ивана Ильина, где великий философ камня на камне не оставляет от преступной власти, ушедшей в Лету 14 лет назад? Кажется, что нет логики?

А, тем не менее она, есть, и заключается в том, что, по-прежнему, на всех ключевых постах в некоммерческих издательствах и литературных журналах сидят люди, в той или иной степени причастные к "шолоховедению", поэтому издание полного собрания сочинений Крюкова – смертный приговор их ученым степеням и должностям. После беглого сравнения любой дилетант поймет, кто автор "Тихого Дона".

Но пока это все – гипотезы. Любые, как прошлые, так и будущие самые глубокие литературоведческие исследования будут лишь косвенными доказательствами совершенного преступления. Необходимы же прямые доказательства. Известно, что "архив Шолохова", где почти со стопроцентной гарантией хранились и черновики Ф.Д. Крюкова, внезапно "исчез" во время эвакуации из Вешенской в 1942 г. Как будто бы речь шла не об отъезде сталинского любимца в тыл. Но и в последнем случае следы, иногда, находятся. Куда исчез архив – понятно. Сталин любил всех держать "на крючке", лучшим из которых в случае с Шолоховым были именно рукописи со следами преступления. Не пора ли его раскрыть?

Для этого Правительство России должно создать целевую комиссию и программу по расследованию еще одного злодеяния большевицкой власти. И пусть это никого не смущает. По сравнению с тем, что уже вскрыто, это, воистину, мелочь. Как кража одного великого романа может затмить гибель миллионов ни в чем не повинных людей? Но "мелочь" эта – характерная! Она лишний раз подчеркнет лживость и преступность большевизма и вернет в мировую литературу имя гениального русского писателя и великого патриота – Крюкова, написавшего в последнем своем произведении "Цветок-татарник", объясняющем название родного хутора главных героев "Тихого Дона", воистину пророческие слова, созвучные и нашему нынешнему времени:

"Необоримым цветком-татарником мыслю я и родное свое казачество, не приникшее к пыли и праху придорожному, в безжизненном просторе распятой Родины… Я лишь один денек успел провести в ней, поглядел на руины сожженного и опустошенного родного гнезда, родные могилы. В душе – печаль. И вместе – ровное чувство спокойной убежденности, что этапов, определенных судьбой, ни пеш не обойдешь, ни конем не объедешь. Я гляжу на разрушенный снарядом старенький куренек, на обугленные развалины – обидно, горько. Но нет отчаяния! Пройдем через горнило жестокой науки, будем умней, союзней, и, может быть, лучше устроим жизнь" …

Для того, чтобы жизнь стала, действительно, лучше, надо, в том числе, вернуть в русскую литературу и на обложку академического издания романа имя его великого и истинного автора – Ф.Д. Крюкова. Надо предпринять попытку воссоздания первоначального текста "Тихого Дона", снабдив его подробнейшими комментариями и, как знать, быть может, добавить недостающие места, если они чудом сохранились в архиве. А почему бы и нет? Ведь, как известно, "рукописи не горят". Имя же Шолохова, а также имена всех ему "помогавших" и оправдывающих его действия лиц должны занять подобающие им в истории места, рядом с Геростратом.