Geum.ru

Эдвард Томас Будда. История и легенды

Вид материалаДокументы
Глава 12. Сангха
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   22

Глава 12. Сангха



Древнейшее повествование об истории сангхи после смерти Будды содержится в последних двух главах «Чуллавагги» в Винае. Там рассказана история Первого и Второго соборов275. Это означает, что запись о Первом соборе была сделана через сто или двести лет после самого события. В тексте говорится, что, когда весть о смерти Будды была принесена к Кассапе Великому и его монахам, один из них, Субхадда, выразил свое удовлетворение, сказав, что теперь на них больше не давит авторитет Будды. Именно этот инцидент, по словам «Чуллавагги», послужил поводом к предложению Кассапы прочесть наизусть Дхамму и Винаю. Но более ранний рассказ «Дигхи» не упоминает о соборе. Следовательно, говорил Ольденберг, это доказывает, что составителям «Дигхи» ничего не известно о Первом соборе и повествование о нем является чистым вымыслом276. Однако на самом деле это не доказывает ничего, кроме того, что составитель «Дигхи» не связывает слова Субхадды с созывом собора. Нет и причины, почему ему следовало бы это сделать в середине рассказа о смерти Будды. Возможно, случай с Субхаддой и не был настоящим поводом для созыва собора. Это доказывает не то, что собор — вымысел, а лишь то, что предположение «Чуллавагги» о его причине было ошибочным. Только в этом аспекте можно говорить о доказанном вымысле или, скорее, об ошибке по отношению к собору как историческому факту. Тем не менее, если допустить, что собор действительно состоялся, это совсем не означает, что сохранилось достоверное свидетельство о его деятельности.

Поскольку в то время записи не велись, это повествование представляет традицию, модифицированную при помощи известных составителю более поздних данных. «Чуллавагга» говорит, что Кассапа обратился к монахам и сказал, что получил весть о смерти Будды и о замечании Субхадды, которое в этой части Винаи изложено почти в тех же словах, что в «Махапариниббана сутте». Далее сказано, что Кассапа предложил прочесть наизусть Дхамму и Винаю, чтобы все могли узнать, что они собой представляют в действительности. Монахи попросили его выбрать участников собора, и он выбрал 499 архатов. Его также попросили избрать Ананду, поскольку Ананда знал Дхамму и Винаю, хотя еще и не стал архатом. Они решили провести Уединение в Раджагахе, и затем прочесть наизусть Дхамму и Винаю277.

В течение первого месяца они восстановили утерянное. Накануне собрания Ананда стремился до поздней ночи достичь полного просветления и на рассвете преуспел в этом. Кассапа по инициативе собрания сначала расспросил о Винае Упали: он задал вопросы, где было провозглашено первое правило, кого оно касалось, каков был его предмет, а также о других подробностях и так далее по всей Винае. Эти подробности — то, что полагалось знать изучающему Винаю; они попали в текст, так как составитель предположил, что весь порядок и способ произнесения совпадали с известными и современными ему. Точно так же Ананду расспросили о каждой сутте Дхаммы, и, начиная с «Дигхи», он произнес наизусть все пять Никай.

Затем Ананда сообщил собранию, что Господин сказал ему: если сангха пожелает, она может отменить незначительные предписания. Но так как Ананда забыл спросить, что это за предписания, собрание приняло решение сохранить все. Ананда же был осужден за забывчивость и признал это своим проступком. Он также должен был признать свою вину в том, что, зашивая одеяние, которое Господин носил во время Уединения, наступил на него; что был причиной того, что первыми приветствовали тело почившего Господина женщины, так что его запятнали их слезы; что не попросил Господина остаться на кальпу; что добился допущения женщин в сангху. Во всем этом он сознался из веры в сангху, хотя и не понимал, в чем его вина.

Даже эти неисторические подробности — ни в коем случае не вымысел составителя. Он счел их историческими и объединил с самим созывом собора, который тоже не был его вымыслом. Убеждение в том, что собор действительно проводился, должно основываться на праве на достоверность традиции, сообщающей, что он был. Тот факт, что повествование отягощено неподходящими или анахроническими деталями, не доказывает, что это вымысел.

Составитель пишет, что на соборе были произнесены пять Никай, и это показывает, что он считал, будто тогда Дхамма уже существовала в известной ему форме. Неупоминание Абхидхаммы свидетельствует лишь о том, что тогда она еще не была известна в качестве отдельной питаки. В то же время необязательно предполагать, что при первом произнесении Дхаммы существовало нечто подобное Абхидхамме. Встречающиеся в Каноне упоминания о Матике, перечнях Абхидхаммы, вероятно, младше Первого собора278.

Два факта показывают, что современной компоновке предшествовала другая, менее сложная. Буддхагхоша в дополнение к современному порядку приводит компоновку, в которой пять Никай были подразделениями всего Канона, а не только Дхаммы, причем в пятую были включены и Виная, и Абхидхамма. Кроме того, он упоминает, вероятно, еще более раннюю компоновку Канона по девяти ангам или составляющим279. Судя по всему, она относится к более раннему времени, чем разделение на Никай, и описывает разные части Канона согласно их содержанию и литературному характеру. Поскольку анги содержатся только в традиционном перечне, нельзя точно определить значение некоторых терминов. В ангах выделены сутта (рассуждение), гейя (проза и стихи), вейякарана (анализ), гатха (стихи), удана (пылкие слова), итивуттака (фрагменты, начинающиеся со слов «Так было сказано»), джатака (повести; вероятно, повести о рождении), аббхутадхамма (замечательные события) и ведалла (термин, применяемый к определенным суттам). В санскритских текстах этот перечень был расширен до двенадцати разделов.

Составитель сообщает, что, когда Винаю произносили наизусть, упоминали и об обстоятельствах, по поводу которых были установлены правила; очевидно, он думал, что на соборе был зачитан и позднейший легендарный комментарий. Как бы то ни было, у нас больше оснований, чем в случае с Дхаммой, думать, что сами правила Винаи оформились во время жизни Будды. Они составляют «Патимоккху», сборник из 227 правил, которые читают в дни Упосатхи в полнолуние и новолуние на происходящих раз в две недели в каждом районе собраниях сангхи. Но даже они в комментарии дополнены оговорками и исключениями, которые неизбежно развиваются в любой казуистической системе. Невозможно предположить, что мы располагаем текстом «Патимоккхи» в первоначальной форме, так как, хотя данный корпус правил и признают разные школы, их количество не везде одинаково. Определение правил Устава (Винаи), вероятно, было наиболее насущным, поскольку это правильно для Второго собора. В обоих случаях историческим зерном целесообразно считать именно то, что говорится о Винае.

Единого главы сангхи не существовало, но строго соблюдался порядок старшинства. При рукоположении для определения точного порядка старшинства проводили церемонию измерения тени от солнца280. «Дипавамса» говорит о главах Устава (винаяпамоккха) и дает их перечень вплоть до Третьего собора: Упали, Дасака, Сонака, Сиггава вместе с Чандаваджджи, Тисса Могалипутта. Возможно, это перечень главных старших учеников (шхер) в Раджагахе, однако его точность проверить невозможно. Есть и другие перечни, почерпнутые из санскритских источников, которые не согласуются с этим281. В каждом районе существовало самоуправление сангхи, и этого факта достаточно для объяснения количества школ, возникших впоследствии282.

Согласно «Хроникам», после смерти Будды Аджатасатту правил еще четырнадцать лет. Он был убит своим сыном Удаябхаддой, который правил шестнадцать лет. Он тоже был убит своим сыном, Ануруддхакой, который, в свою очередь, был убит своим сыном Мундой. Общая протяженность царствования двух последних составляла восемь лет. Сын Мунды, Нагадасака, также убил своего отца и царствовал после этого двадцать четыре года. Тогда граждане сказали: «Это род отцеубийц», низложили Нагадасаку и поставили на царство министра Сусунагу, который правил восемнадцать лет, и затем ему унаследовал его сын Калашока, Ашока Черный283. Именно в его царствование, через сто лет после смерти Будды, некие монахи в Весали ввели смягчение правил. Они считали, что позволительны следующие десять вещей:

1. Держать соль в роге.

2. Есть, когда тень солнца прошла с полуденного времени расстояние, равное в ширину двум пальцам.

3. Для того, кто уже поел, снова отправиться в деревню за едой.

4. Для монахов, живущих в одном районе, проводить больше одной Упосаты.

5. Проводить заседания, когда собрание не в полном сборе.

6. Делать что то потому, что так делает наставник или учитель.

7. Для того, кто окончил трапезу, выпить молока, которое прокисло, но еще не створожилось.

8. Пить крепкий напиток до того, как он перебродил.

9. Сидеть на коврике (не должного размера), если у него нет бахромы.

10. Пользоваться золетом и серебром.

Критического момента ситуация достигла, когда старший Яса, сын Какандаки, явился в Весали и обнаружил, что миряне в день Упосатхи жертвуют сангхе деньги. Он выступил против этого, и подробно описанные дальнейшие действия привели к осуждению этих десяти пунктов на соборе семисот, который прошел в Весали. Что могло быть историческим зерном этого рассказа, помимо упомянутых выше десяти пунктов, определить труднее, чем в случае Первого собора. Одна из причин этого — относительная многочисленность свидетельств о Втором соборе. «Чуллавагга» называет его собором Винаи. «Махавамса» в общих чертах рассказывает о том же, но затем сообщает, что после определения десяти пунктов старший Ревата провел собор Дхаммы под покровительством Калашоки; следует этому рассказу и Буддхагхоша в своем комментарии к Винае.

«Дипавамса» сообщает, что нечестивые монахи, потерпев поражение, откололись от сангхи и провели альтернативный собор, известный под названием Великого собора (махасангити), в котором участвовали десять тысяч человек; там была составлена искаженная редакция Канона. Редакция Писаний, отличная от тхеравадской, несомненно, существовала, даже если ее связь со Втором собором сомнительна. Именно к этому времени все свидетельства относят возникновение восемнадцати школ. Семнадцать из них, говорит «Дипавамса», были еретическими. Первая из них — школа махасангхиков, которые провели альтернативный собор. О большинстве остальных школ известно мало определенного284. Некоторые из их названий подразумевают, что это были общности, находившиеся в определенных районах; уже это могло способствовать возникновению отличающихся от общепринятых взглядов. Некоторые названы по специфическим для них доктринам, а другие, по всей видимости, по именам своих лидеров. Миссис Рис Дэвиде показала, что автор комментария к «Катхаваттху» упоминает меньше половины из этих восемнадцати школ в качестве современных ему. Некоторые из них, вероятно, существовали недолго, но перечень сохранился и стал традиционным.

История Третьего собора показывает, что процесс раскола зашел намного дальше. В то время как рассказы о первых двух соборах содержатся и в санскритских, и в палийских источниках, то есть в текстах разных школ, этот собор признает только Тхеравада. Калашока царствовал двадцать восемь лет, ему наследовали десять его братьев, которые вместе правили двадцать два года. Затем поочередно царствовали девять Нанд, чье правление в совокупности также составляло двадцать два года; последним из них был Дханананда, убитый великим министром Чанаккой (Чанакьей), возведшим на трон Чандагутту (Чандрагупту) из рода Мориев. Именно этот царь, известный на Западе как Сандрокоттус или Сандрокиптос, заключил договор с Селевком Никатором около 304 г. до н.э. Он царствовал двадцать четыре года, его сын Биндусара — двадцать восемь. Биндусаре наследовал его сын Ашока.

Изложенная в «Хрониках» легенда о великом Ашоке гласит, что при жизни отца он был царским наместником в Уджени, где у него родились сын Махинда и дочь Сангхамитта. Когда его отец умер, он убил сто своих братьев и завладел троном, а через четыре года после этого короновался. Это произошло через 218 лет после Нирваны. Услышав проповедь старшего Нигродхи, он утвердился в Убежищах и Наставлениях и в честь 84 тысяч частей Дхаммы велел построить 84 тысячи монастырей. Он стал известен как Дхаммашока, и его дети Махинда и Сангхамитта присоединились к сангхе.

Тогда еретики потеряли доходы и почести; они проникли в монастыри, и поэтому семь лет церемонии Упосатхи было невозможно проводить. Министр, посланный царем с приказом возобновить Упосатху, был настолько глуп, что попытался навязать выполнение распоряжения силой, убив нескольких монахов. Ашока был очень взволнован этим событием и обратился к старшему Тиссе Моггалипутте, чтобы узнать, есть ли на нем грех кровопролития. Но старший сказал ему, что, если сознание не было запятнано, не будет и кармических последствий. Тогда Ашока собрал всех монахов и спросил их, в чем состоит учение Будды. Всех, кто дал еретические ответы, а таких было 60 тысяч человек, он прогнал. Остальные заявили, что они — вибхаджджавадины, последователи учения об анализе. Старший подтвердил, что это и есть учение Будды. С тех пор сангха проводила Упосатху в согласии.

Тисса избрал тысячу ученых монахов, чтобы они составили сборник Дхаммы и провели собор Дхаммы, как проводили старшие монахи Кассапа и Яса. На этом соборе он произнес текст «Катхаваттху», чтобы сокрушить другие школы.

Второй и Третий соборы обычно воспринимают как исторические, но их можно объявить вымышленными, воспользовавшись теми же критическими принципами, на основании которых говорят, что не было Первого собора. Так, доктор Франке вполне последовательно считает, что сообщения о них не соответствуют действительности. Это связано с конфликтом исторических принципов, который мы рассмотрим позже при обсуждении историчности периода вплоть до царствования Ашоки.

Доступные нам свидетельства при фиксации фактов неизбежно подвергались вставкам позднейших преданий, составители их текстов зачастую неверно истолковывали события, так что получавшееся в результате повествование не было историей в современном смысле слова. Однако его основой служило центральное событие, без которого предания не стали бы накапливаться. Должны ли мы отвергнуть их целиком из за противоречий в деталях или же нам следует заключить, что хронисты, которые, несомненно, намеревались сообщить правду, сохранили общее ядро событий?