Geum.ru

Синонимичные мотивы в волшебной сказке

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
СИНОНИМИЧНЫЕ МОТИВЫ В ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКЕ


А.В. Рафаева

ИВГИ РГГУ, Москва

anna_raf@mtu-net.ru


1. «Морфология сказки» В.Я. Проппа положила начало структурному исследованию сюжета волшебной сказки. Однако функции Проппа, как отмечают многие исследователи, являются слишком общим средством описания сюжета повествования, во многих случаях слишком грубым. Как представляется, изучение мотивов помогает лучше понять, в частности, специфику человеческого мышления и те механизмы, которые способствуют сохранению и воспроизведению традиционных фольклорных текстов. Заметим, кстати, что и сам В.Я. Пропп обратился к мотивам как основному средству анализа в других своих трудах, в частности, в монографии «Исторические корни волшебной сказки».

2. До сих пор в литературоведении и фольклористике не существует общепринятого определения мотива. Под мотивом может пониматься, к примеру, некоторый сюжет (герой побеждает дракона), персонаж (дракон), устойчивая характеристика персонажа (трехглавый дракон) и т.п. (см., к примеру, [Jason 2000, Силантьев 1999]) Все исследователи, однако, согласны, что мотив является а) устойчивой и б) достаточно сложно устроенной единицей.

3. Вслед за Е.М. Мелетинским будем понимать мотив как микросюжет, который может быть описан с помощью предикатно-актантной структуры ([Мелетинский 1979: 146]). При этом нас будут интересовать наиболее частые и типичные мотивы, который составляют основу сюжетов мировой литературы вообще и волшебной сказки в частности. Большая часть таких мотивов (Е.М. Мелетинский называет их архетипическими) выделена в работе [Мелетинский 1994]. «Думается, что взаимоотношение внутреннего мира человека и окружающей его среды в не меньшей мере составляет предмет мифологического, поэтического и т.п. воображения, чем соотношение сознательного и бессознательного начал в душе, <…> и что жизненный путь человека отражается в мифах и сказках в большей мере в плане соотношения личности и социума, чем в плане конфронтации или гармонизации сознательного и бессознательного. Другое дело – тут Юнг совершенно прав, – что бессознательный момент и глубины коллективно-бессознательного отражаются и в механизме и в объектах воображения» ([Мелетинский 1994: 7]).

4. Как указывали многие исследователи, сюжет волшебной сказки может, в частности, рассматриваться с точки зрения действие – результат действия. Эта закономерность проявляется как на уровне функций Проппа, так и на уровне мотивов. «Некоторые мотивы в силу указанного выше принципа "действие – противодействие" большей частью (особенно в сказке с ее обязательной сюжетной завершенностью) имеют тенденцию выступать парами, в виде двух антиномичных ходов. Кроме того, в рамках полного сюжета обычно имеется клубок мотивов, их пересечение и объединение» [Мелетинский 1994, с. 50 – 51]. Такие пары часто составляют мотивы бой – победа, заколдование – расколдование, попадание во власть сверхъестественного существа – спасение от сверхъестественного существа и другие. Однако, как известно, большое число сказочных завязок приводит к очень небольшому количеству окончаний сказки (чаще всего это вариации на тему награждения и свадьбы главного героя). Точно такое же явление можно наблюдать и в середине сказочного сюжета: следствием различных действия, как правило, является относительно небольшое число результатов.

5. Приведем пример. В сказочной традиции может быть расколдован (мотив расколдование) персонаж, который а) ранее был заколдован; б) убитый (спасение с помощью живой и мертвой воды); в) искалеченный; г) заснувший (богатырским сном или в результате колдовского вмешательства. Кроме того, в результате переоценки сказочных ценностей, мотивы д) чудесная жена и е) чудесное рождение стали порой пониматься как неблагоприятные, угрожающие привычному порядку вещей, что привело к тому, что персонажи, обладающие чудесными свойствами также стали рассматриваться как нуждающиеся в расколдовании.

6. Сказочные мотивы, приводящие, как правило, к одному результату, могут достаточно свободно заменять друг друга в различных вариантах сказок. Иными словами, такие мотивы, утратив, по словам Ю.М. Лотмана, "свою содержательность" ([Лотман 1999, с. 233]), выступают в качестве синонимичных или квазисинонимичных единиц. Точно так же могут заменять друг друга и даже образовывать последовательные ряды мотивы чудесное рождение, получение чудесного помощника и приобретение чудесного предмета.

7. Заметим, что мотивы, способные выступать в качестве синонимичных единиц, как правило, имеют свое, строго определенное место в сказочном сюжете. По этому признаку можно выделить следующие группы мотивов:
  1. Мотивы, основной темой которых является получение героем сверхъестественных способностей или средства (чудесное рождение, получение чудесного помощника и приобретение чудесного предмета). Эти средства нужны герою для решения основной сказочной задачи.
  2. Мотивы награды (свадьба, награждение, победа, спасение героя или его близких)
  3. Мотивы завязки и начального вредительства. Такие мотивы чрезвычайно разнообразны. К ним могут относиться: попадание персонажа во власть сверхъестественного существа, задание невыполнимых задач, нанесение вреда (похищение, каннибализм и т.п.) общине, семье героя, самому герою, угроза со стороны враждебных сил и т.п.
  4. Наконец, отдельную группу составляют мотивы ликвидации начального вредительства, составляющие кульминационный момент волшебной сказки. Эти мотивы, естественно, менее всего склонны заменять друг друга (в самом деле, победа над драконом ничем не поможет девушке, которую изводит злая мачеха) и дают различные сюжеты сказок.

8. В настоящее время сказки уже не представляют собой продуктивный жанр: даже там, где сказки все еще рассказывают, новые варианты и сюжеты практически не появляются. В то же время ряд жанров современной массовой литературы и культуры успешно используют модели классической волшебной сказки, прежде всего, европейской. К таким жанрам можно отнести любовные романы, детективы, т.н. "мыльные оперы", ряд произведений фантастического жанра. Каждый из этих жанров эксплуатирует только часть возможностей классической европейской волшебной сказки. Таким образом, изучение того, какие именно архетипические мотивы и сюжетные схемы оказываются востребованы в массовой культуре и современном фольклоре, позволит определить, какие именно проблемы оказались наиболее значимыми для современного человека.


Литература:
  1. Jason H. (2000) Motif, type and genre: A manual for compilation of indices & a bibliography of indices and indexing. Helsinki, 2000. FF Communications No. 273.
  2. Зоркая Н.М. (1976) На рубеже столетий: У истоков массового искусства в России 1900 -1910 годов. М.: Наука, 1976.
  3. Лотман Ю.М. (1999) "Договор" и "вручение себя" как архетипические модели культуры // Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек – текст – семиосфера – история. М.: "Языки русской культуры", 1999. – 464 с.
  4. Мелетинский Е.М. (1979) Палеоазиатский мифологический эпос: Цикл Ворона. М.: Наука, 1979.
  5. Мелетинский Е.М. (1994) О литературных архетипах / Российский государственный гуманитарный университет. – М., 1994.
  6. Силантьев И.В. (1999) Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Новосибирск: изд-во ИДМИ, 1999. – 104 с.