Geum.ru

Мифологические представления русских старожилов хакасско-минусинского края

Вид материалаДокументы

Содержание


Библиографический список
Подобный материал:
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РУССКИХ СТАРОЖИЛОВ ХАКАССКО-МИНУСИНСКОГО КРАЯ


Прищепа Евгений Валерьевич

Хакасский филиал ФГОУ ВПО КрасГАУ, г. Абакан


Мифологические представления русских старожилов («чалдонов») Хакасско-Минусинского края (далее по тексту — ХМК), сохранившиеся в известной мере до настоящего времени, представляют сложную систему, основные компоненты которой базируются на религиозных представлениях: анимистических, магических, культе предков. Мифологические представления чалдонов ХМК – неотъемлемая часть системы их традиционного мировоззрения. Мифологические представления чалдонов ХМК включают воззрения о наиболее популярных духах: домашних – «домовом» и «баннике» и о духах окружающей среды – «лешем». Благополучие дома, семьи, домашних животных связывалось чалдонами ХМК с домашним духом – «домовым», получившим номинации: «суседко», «хозяин», «дедушко-суседко», «суседко-батюшка». Чалдоны считали, что у каждой семьи есть свой индивидуальный домовой, который «живет» с этой семьей под одной крышей, сильно к ней привязан и схож с человеком образом жизни. Домовой, в представлении чалдонов ХМК, во многом идеализированный образ, вобравший в себя добрые качества демонологических персонажей и практически вытеснивший все другие. В особые дни его задабривают: на Пасху, в Чистый Четверг. Местом обитания домового следует считать: подполье, место под печкой в кути; в прошлом – голбец. «Суседко», в воззрениях старожилов, олицетворение мужского начала и персонаж, не имеющий парного образа. Персонификация домового, по представлениям чалдонов ХМК, позволяет нам выделять три его морфологических типа: антропоморфный (домовой похож на живущего хозяина дома, на умершего когда-то человека-хозяина дома, домовой – человек в одежде большого роста); зооморфный (домовой персонифицируется в образе домашнего грызуна – «мышки», живущей в подполье или в образе кота); антропозооморфный – (образ “лохматого-лохматого старичка”, “небольшого обросшего старичка” – получеловека или же “хозяин в козлиной дохе, в точности как человек, только лицо обросшее”). Появление домового, в представлении чалдонов ХМК, трактовалось как предвестие грядущей беды, вызывало различные опасения и догадки, являлось знамением для людей о скорой смерти одного из домочадцев. С домовым, до сих пор, связывается обычай переезда чалдонов в новый дом, ибо: «без домового дом стоять не будет». Основные функции домового заключаются в попечительстве домашних животных, помощи человеку в его хозяйственных делах и забота о доме. Домовой обладает функцией «вещуна» – способностью предсказать человеку грядущее будущее, что привело к представлению, что человеческая судьба и, в конечном счете, – жизнь, зависели от хозяина жилого пространства – домового. Данное представление рассматривается нами как реконструкция представления восточных славян о попечительстве живых людей умершими предками-родственниками. Это представление восходит к культу предков. Сущность домового и представления старожилов ХМК об умерших родственниках имеют множество аналогий. Это и внешний вид духа, формы его проявления, функциональные особенности, благорасположение к дому, домашнему хозяйству, человеку, способы задабривания. Основой подобных представлений является результат сложного и многовекового взаимодействия языческого миропонимания и христианского вероучения, в процессе чего произошло замещение древнего культа предков образом домового. Былички о домовом среди русских старожилов ХМК наиболее распространены и более многочисленны, чем другие из разряда низшей мифологии.

Представления о «дворовом» – духе двора, которого чалдоны ХМК называют – «оградный домовой», оказались практически вытеснены популярным образом «суседки». Образ «оградного домового» слабо распространён в народных верованиях старожилов ХМК, не имеет чётких развёрнутых характеристик. Его характеристики в основном ограничиваются номинацией, основной функцией, его отношением к человеку, которое вытекает из этой функции и месту его обитания. Оградный домовой обладает главной функцией – заботой о скоте. Чтобы дворовой не обижал, берёг и заботился о скотине, старожилы «угощали» его в Чистый четверг в стайке хлебом. Стайка, как место, где оставляли пищу для него, по-видимому, и является его местом жительства. Образ «оградного домового» – дворового, в верованиях чалдонов ХМК слабо персонифицирован. В большинстве случаев чалдоны не отличают в образах домового и дворового двух различных духов, а считают, что домом и двором (оградой) правит один домовой – «суседко». Поэтому представления чалдонов ХМК об «оградном домовом» рассматриваются нами как представления о «суседке», ибо образы эти тождественны. Представления русских старожилов ХМК о домовом – «суседке», были заимствованы хакасами после их перехода на оседлый образ жизни – из юрт в дома русского типа. В хакасской транскрипции номинация «суседко» стала звучать как «сюзетке», а его образ получил достаточно широкое распространение в XX в. в народных верованиях хакасов. В представлении хакасов «сюзетке» – дух, живущий рядом с людьми, особенно опасный для человека на Крещение. «Сюзетке» схож с «чалдонским домовым» номинацией, внешним обликом, некоторыми функциями, характером отношения к человеку. Представления хакасов о «сюзетке» – нетипичны для их традиционной культуры.

В мифологических представлениях русских старожилов ХМК, имеется комплекс представлений о банном духе, который имеет следующие номинации: «банник», «суседко». Суеверные рассказы о банном духе не столь многочисленны, как, например, былички о домовом. Упоминание имени «банника» связывается только с баней. Банник – дух индивидуальный для каждой старожильческой семьи ХМК. «Банник», в представлении чалдонов ХМК – воплощение злых качеств домашнего божества, поэтому он более соотносится с определением «нечистой силы». Т. к.: живет в бане – неосвященном месте: где нет икон, где доживают свои земные последние дни люди, обвинявшиеся сельчанами в колдовстве. Поэтому, чалдоны ХМК, с баней и «банником» связываются различного рода несчастья, происходившие с ними в ночное время суток. Место жительства банного духа отложило отпечаток на его внешний облик, который часто характеризуется эпитетами: «злой, злобный». Персонаж банного духа – «банник», многими чертами схож с «домовым-суседкой», например, номинацией, он также не имеет парного образа. Облик «банника» не получил должного развития, поэтому он либо – антропоморфный, либо – неоформленно-антропоморфный. Как и домовой он обладает функцией предсказывать будущее; его отношение к человеку – амбивалентно. Это позволяет нам склониться к мнению, что «банник» – вариант представлений чалдонов ХМК о духе домашнем, семейном: т.е. – «домовом-суседке». Особенностью представлений о домашних духах чалдонов ХМК следует считать слияние образов «оградного домового», «банника» в образ одного близкого дому доброго домашнего духа – «суседки». Однако если образы «оградного домового» и «банника» еще имеют слабую персонификацию, то образы духов хозяйственных построек вообще не встречаются в суеверных рассказах чалдонов ХМК. Полагаем, что поглощение и практически полное замещение их персонажем домового оказалось возможным в результате отсутствия построек: овинов и хлевов в хозяйственной сфере жизни чалдонов ХМК. Существенное значение, на наш взгляд, имеет также специфика традиционного образа жизни старожильческого населения ХМК и исторических особенностей формирования их культурно-бытового уклада жизни.

В представлениях русских старожилов ХМК, наибольшее распространение из персонажей природных стихий, получил образ хозяина леса, зверей и птиц определенной прилегающей к населенному пункту лесной или таежной территории – лешего. Лесной дух, в воззрениях чалдонов имеет ряд локальных имен: «лесной», «лешак», «хозяин». «Лесной» – персонаж, не имеющий парного образа. Внешность духа – антропоморфная или аморфная. Отношение лешего к человеку характеризуется амбивалентностью, где основной его функцией – считается способность «водить», сбивать, уводить с дороги, верного пути людей. В этом случае, человек плутает и долго не может найти дорогу. Данная особенность повлияла на комплекс мер практического действия, с целью уберечься от его «лесных проказ». Широкое распространение получили христианские обряды: молитвы, обращения к Богу, крестные знамения, «живые помощи». Употреблялись чалдонами пассивные формы культовой практики, способствующие стремлению людей избежать контактов с духом, для чего запрещалось шуметь и петь в лесу. Рациональные способы представлены бытующим у чалдонов правилом, что в тайге не следует находиться одному. Получили распространение и языческие обряды: выворачивание на «левую» сторону одежды; мена стелек в обуви – правую на левую; обряд задабривания лешего – бросание хлеба и соли в огонь. Бросание пищи в огонь, как вариант задабривания «лесного» – по нашему мнению, влияние хакасской культуры. Заимствованием так же, следует считать одну из особенностей внешнего облика лешего у чалдонов ХМК - образ «лесного» в виде человека верхом на коне. Представления чалдонов ХМК о «лешем» – духе леса, в природно-географическом ландшафте более фиксируются в районах таежной местности, а в степной зоне характеризуются в лучшем случае – незначительными упоминаниями о его образе и практически полной потерей его типичных для восточных славян функциональных признаков. Исходя из этого, в воззрениях русских старожилов ХМК проживающих в степных и лесостепных районах, образ «лесного», не получил четкой оформленности, ибо оказался прикреплен к районам с абсолютным преобладанием лесных массивов. Представления о «лесном» утратили свою культовую основу у старожилов ХМК, многие компоненты не прижились на новой «почве», хотя часть, наоборот, получила наибольшее развитие и стала преобладать над остальными. Таковыми являются практические действия человека с целью сохранения от проказ «лесного», позволяющие, находясь в лесу, обезопасить себя. Локальными особенностями воззрений о хозяине леса, тайги – следует считать представления, заимствованные у коренного народа проживающего в ХМК. В целом комплекс представлений об образе лесного духа у чалдонов ХМК, претерпел ряд изменений в результате историко-культурных контактов с хакасами. С другой стороны, изменения связываются нами с доминирующими качествами в характере чалдонов ХМК, прежде всего установкой на рационализм в отборе мифологических персонажей и спецификой этнокультурных контактов с аборигенным населением.

Мифологические представления старожилов ХМК претерпели некоторые изменения и послужили появлению локальных особенностей в традиционных представлениях чалдонов ХМК о мифологических существах. Существенное значение на наш взгляд имеет специфика традиционного образа жизни старожильческого населения ХМК и исторических особенностей формирования культурно-бытового уклада жизни. В целом мифологические представления чалдонов ХМК приобрели неповторимое своеобразие и определенную специфику, позволяющую говорить о них как о локальном варианте единой общерусской культуры. Мифологические представления чалдонов ХМК включили в себя культурные базисные мифологические традиции севернорусской полосы Европейской России и некоторые иноэтнические культурные влияния, приобретенные в ходе исторического развития в ХМК.

Библиографический список:

Полевые материалы автора 1995-2008 гг.

Прищепа Е.В. Историко-культурные связи русских старожилов и коренных жителей Хакасско-Минусинского края в свете их народных верований // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Археология. Этнология: Материалы межд. науч. конф. Улан-Удэ, 2000. Т. I. – С.342-346;

Прищепа Е.В. Представления о домашнем духе русских старожилов Хакасско-Минусинского края // Вестник Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова. Вып. 2. Серия 3. История. Право. Абакан, 2002. – С.8-10.

Прищепа Е. В. Традиционные представления русских старожилов Хакасско-Минусинского края о духах-хозяевах дома, леса и о народной магии. Красноярск, 2006. 176 с.