Geum.ru

Н с. Центра славяноведения ииэа дво ран владивосток Мотив инцеста в русских народных волшебных сказка

Вид материалаСказка

Содержание


Да ну, у нас никого нету родственников, мы с тобой вдвоем, ничего не будет”
В варианте «Алеша Попович освобождает свою сестру» герой по совету вещего ворона спасает от двух татар девицу и благодарит своег
В балладах на сюжет «Братья-разбойники и сестра» разбойники убивают морянина и ребенка, насмехаются над захваченной в полон геро
Подобный материал:

Краюшкина Т.В.,


м.н.с. Центра славяноведения

ИИЭА ДВО РАН

Владивосток


Мотив инцеста в русских народных волшебных сказках и балладах


Мотив инцеста встречается в русских народных волшебных сказках, балладах и легендах. Этот мотив - в силу специфики указанных жанров - в них по-разному реализуется. Поскольку основная цель волшебной сказки – создание новой семьи, то в классических волшебных сказках мотив инцеста - который никогда не осуществляется - служит толчком к бегству героини из родного дома, героиня встречает жениха, принадлежащего другому роду и выходит за него замуж.

Мотив инцеста в сказке в основе своей содержит переход от одной формы брачных отношений к другой. Затем, с отказом от родовых отношений в пользу семейных родовая специфика мотива инцеста в сказке плавно перетекает в специфику семейную.

Мотив инцеста в сказке реализован в трех моделях: отец претендует на брак с дочерью, брат стремится жениться на сестре, дядя хочет взять племянницу в жены. Для русских народных волшебных сказок характерно притязание старшего по возрасту и семейному статусу (отца и брата) мужчины на брак с женщиной, младшей по возрасту и имеющей более низкий семейный статус. Этот обычай был присущ не только славянским племенам. Так, “брачный обычай у ведда позволяет мужчине брать замуж младшую (но не старшую) сестру” [1, 51]. Для русской сказки не характерно стремление матери или старшей сестры к браку с сыном или младшим братом.

Предполагаемая невеста выступает противницей эндогамии и сторонницей экзогамии. Героиня уходит из дома и выходит замуж за представителя чужого рода. Сказка донесла до наших дней верное восприятие народом запрета выбирать жениха на своей территории. Царевна объясняет, почему ей нельзя выходить замуж в своем государстве: “Ну, папаша, я желаю вступать в законный брак вот за этого молодца. Тем более в своем государстве мне замуж не выйти: все будут считаться мне братья, поэтому все равно мне надо в другое государство выходить” [2, 134].

В период промискуитета считались нормальными брачные отношения между родителями и детьми. В период перехода от промискуитета к кровнородственной семье возникает сюжет об инцестуальном преследовании дочери (сюжеты 510В Свиной чехол,-510В* Золотой фонарь,706С Терпеливая Елена, в которых дочь выступает против брака с отцом). Затем, с отказом от кровнородственной семьи, появляются сюжеты -313Е** Герой перепрыгивает замок, 313Е*=АА *722=К 317 “Сестра просела”, -516** =АА *515 I Волшебный мальчик, где говорится о том, что брат хочет жениться на сестре, но героиня этому браку противится.

Если в случае инцестуальных притязаний брата героиня возвращается домой и приводит ему похожую на себя невесту из другого мира, то к отцу она никогда не возвращается и невесты ему не приводит. Видимо, это отголоски нормы вступать в брак с ровесником. Но волшебная сказка (что не было характерно для сказок классических) может показать инцест как свершившийся факт, его причина объясняется пьянством отца: “Онъ вдалса в пьянсво, и вотъ ана черезъ ето забеременЂла” [3, 65]. “Хорошо, и вотъ стали люди говорЂть, што вотъ, молъ, атецъ ето ждЂлалъ, и даже стали въ глаза ему говорЂть” [Там же]. Сказка осуждает отца, а не дочь, героиня в подобной ситуации - жертва.

Браки инцестуального характера остаются нормой для царской семьи (как подражание браку их божественных предков). Р.Г. Назимов считает, что “сказочный мотив брака царя с собственной дочерью имеет раннее и широко распространенное соответствие в легитимированных кровосмесительных отношениях царя-отца с дочерью” [4, 21].

Сюжет 313Е*=АА *722=К 317 “Сестра просела” изображает мотив инцестуального преследования старшим братом младшей сестры (при сиротстве героев). Сказка никогда не показывает ситуации инцестуального преследования брата сестрой. Мотив инцеста в этом случае исторически объясняется отказом от кровнородственной семьи, при которой братья и сестры могли вступать в брачные отношения. Брат стремится нарушить формирующийся запрет вступать в брачные отношения с сестрой. Героиня же выступает сторонницей запрета, что указывает на столкновение экзогамной и эндогамной норм. Брат стремится жениться на сестре потому, что он - сторонник эндогамного брака (не хочет брать женщину из другого рода). “Вырос брат большой, задумал жениться. <...> Потом приехал и ей говорит: “Ну, сестра, как не найду такой красавицы в третьем государстве – на тебе женюсь” [5, 32-33].

Сказка объясняет причину инцестуального преследования братом сестры ее необычайной красотой: “И этот брат тоже ходил, ходил, и такой красивой, как его сестра, он не находит. Предлагает сестре жениться. А сестра говорит:
  • Что ты, братец, да разве можно ведь нельзя, чтоб брат сестру взамуж брал.
  • Да ну, у нас никого нету родственников, мы с тобой вдвоем, ничего не будет” [2, 214].

Сказочный фольклор отразил модель инцестуальных отношений дядя – племянница как вариант сюжета о преследовании героини ее отцом. В сюжете 706С Терпеливая Елена показано инцестуальное преследование племянницы дядей по отцу: “У ей был дядя священником, отцов брат. Она без его не пила, не ела – все к себе его звала, почитала его, дядю” [6, 132]. Дядя предлагает племяннице отношения, которые героиня отвергает. Он оклеветал ее в письме своему брату в недостойном поведении, в результате чего героиня вынуждена уйти из дому. Сказка заканчивается тем, что героиня “отца, брата простила – никакого им препятствия не делали – один дядя виноват” [Там же].

Русские народные баллады формируются в тот период, когда родовые отношения уходят в прошлое. По мысли А.В. Кулагиной, «<…> наиболее остро проблема инцеста могла стоять в период средневековья, когда кровосмешение считалось страшным грехом» [7, 18].

Инцест в некоторых сюжетах баллад, в отличие от сказок, осуществляется. Герои баллад вступают в инцестуальные отношения или собираются в них вступить и узнают о своем родстве. Если в классической сказке инцест подается как предлагаемый законный брак, то инцест в балладах представлен в двух формах: герой (героиня) предлагает героине (герою) вступить в брак; герой совершает над героиней насилие. Если в сказке инициатором инцестуальных отношений может быть только герой, то в балладе инициатором отношений выступает и героиня (старшая по возрасту, являющаяся ему матерью, но никогда – ровесница, сестра). Подобную форму отношений в сказке могут предлагать отец или брат героини, в балладе же отец никогда не предлагает дочери выйти за него замуж. Инцестуальные отношения всегда совершает ровесник героини (ее брат).

Для русской народной баллады характерны следующие формы инцеста:
  1. Между братом и сестрой:

1.1. инцест в форме брака:

а) герой предлагает сестре выйти за него замуж (герои знают о родстве),

б) герой женится на сестре (о родстве не знают),

в) герой предлагает сестре выйти за него замуж (о родстве не знают);

1.2. инцест в форме насилия: брат (братья) совершает (совершают) насилие над сестрой (герои о родстве не знают).

2. Между матерью и сыновьями: героиня предлагает сыновьям взять ее и их сестру в жены.

К первому типу (инцест в форме брака) относятся сюжеты «Царь Давыд и Олена», «Брат женился на сестре», «Молодец спасает девицу из плена».

Сюжет «Царь Давыд и Олена» сводится к тому, что отец обманом хочет выдать дочь замуж за ее брата. Царь приказывает дочери надеть подвенечное платье и идти в церковь. Дочь хочет найти защиту у матери, но и та отправляет ее в церковь. Женихом героини оказывается ее брат. Отец велит героине называть себя лютым свекром, мать – лютой свекровью, брат же просит ее:

«Ох ты сестрица родима,

Назови ты меня законным браком!» [8, 72]

Сестра отвечает ему:

«Ох ты братец родимый!

Где это случилося,

Чтобы сестру родну брату взяти?» [Там же]

Героине противостоит вся ее семья: отец, мать и брат выступают нарушителями нормальных семейных отношений, она же предпочитает покончить с собой, но норму не нарушить. Грех инцеста, по логике народной баллады, тяжелее греха самоубийства:

Побегла она во чистое поле,

Всплакнула она своим жалкиим голосом:

«Ой вы сбегайтеся, лютые звери,

Вы съедайте мое бело тело:

Моя душа много согрешила<…>» [Там же]

Если в сюжете «Царь Давыд и Олена» героям о родстве известно, то в других сюжетах с героями брат – сестра, о родстве не известно. Мотив инцеста наиболее трагичен в балладах на сюжет «Брат женился на сестре», где герои, не зная о своем родстве, заключают законный брак. Отец отдает дочку замуж за богатого пана. Жених и невеста приезжают от венца. У пана интересуются, откуда он родом:

«Родиной из Киева,

По прозванью – Карпов сын!» [Там же, 535]

Жених спрашивает невесту о ее родине. Паночка отвечает:

«Родиной из Киева,

По прозванью Карпова!» [Там же]

Герой понимает, что женился на сестре, и выносит им, как нарушителям Закона Божия, приговор:

«Поди, сестра, в монастырь,
А я пойду в темный лес,

Где бы зверь-ит меня съел». [Там же]

Герой выбирает себе страшную смерть – значит, считает, что согрешил сильнее сестры. «Гибель как единственный выход из трагической ситуации – характерный мотив» баллад [9, 272]. Героиня же может отмолить свой грех в монастыре.

Популярным сюжетом народных баллад является сюжет «Молодец спасет девицу из плена». Молодой Михайло Казарятин выезжает в чисто поле погулять. О похищенной сестре в начале баллады не говорится. Ворон велит герою спасать от трех татар русскую полонянку. Михайло спасает ее и хочет обесчестить, она спрашивает, какого он роду:

- Ой ты гой еси, удалой добрый молодец,

Скажи ты наперед свою отчину:

Царь ли ты царевич, король ли ты королевич,

Али ты роду крестьянского,

Али ты роду мещанского? [10, 212]

Он отвечает только на третий раз, а сам «по белым грудям ее утрепыват» [Там же]. Героиня сознается ему в том, что она – его сестра. Поведение молодца кардинально меняется. Узнав о родстве с героиней, он не совершает насилия над ней, не нарушая тем самым норм семейных отношений:

И тут-то добрый молодец возрадовался,

И скакал он скоро на резвы ноги,

Берет ее за белы руки

И целует ее во уста сахарные:

- Здравствуй, ты моя сестрица родимая,

Молода Настасья дочь Казаришна! [Там же, 213]

Брат отвозит сестру к родителям.

В варианте «Алеша Попович освобождает свою сестру» герой по совету вещего ворона спасает от двух татар девицу и благодарит своего коня:


- Спасибо тебе, батюшко доброй конь,
Получил я себе обручницу и подвенешницу! [Там же, 215]

Садит ее на коня и спрашивает, какого она роду. Героиня оказывается его пропавшей сестрой.

- Спасибо тебе, батюшко доброй конь,

Я думал получить себе обручницу и подвенешницу,

А выручил свою родимую сестрицу! [Там же, 216]

И в этом варианте брат возвращает сестру домой.

Мотив совершения насилия над сестрой характерен для баллад на сюжеты «Охотник и сестра» и «Братья-разбойники и сестра». Сестры идут в лес по ягоды. Одна из них заблудилась. Ее находит охотник.

<…> Стал с девкой шуточки шутить.

Отшутимши шуточки стал выспрашивать ее:

«Скажи, девушка, скажи, красная,

Чьего матери-отца?» [8, 534]

Девушка оказывается его сестрой, он убивает себя в наказание за нарушение нормы семейных отношений.
В балладах на сюжет «Братья-разбойники и сестра» разбойники убивают морянина и ребенка, насмехаются над захваченной в полон героиней:

Дитя милова да в море бросили, да

Надо мною, молодой, да надсмеялися. [10, 218]

Иногда мотив инцеста может быть опущен: в балладе говорится лишь о полонении сестры:

- Уж вы, братцы ли, вы, товарищи,

Вставайте-ка, что мы наделали:

Родного зятя мы зарезали,

Родного племянника в море бросили,

Родну сестру в полон взяли! [Там же, 217]

«Обычно о своем родстве герои узнают из расспросов после инцеста и это жестоко их терзает» [7, 34]. Закоснелые убийцы плачут от раскаяния:

Тут разбойничек расплакался.

«Вы вставайте-ко, братцы родимые!

Мы не гостя торгового зарезали,

Зарезали и в воду бросили,

Мы зарезали зятя любимого.

Не жёночку-разяночку в полон брали,

В полон брали и обесчестили,

Обесчестили сестрицу родимую». [8, 81]

После того как братья узнают о своем родстве с полонянкой, они или ее обвиняют в инцесте («Да ты почто же, сестра, нам не созналася. [10, 218]») или же считают во всем виноватыми только себя. Атаман будит братьев:

Вставали братцы родимые,

Просили у сестры прощениьца:

«Отчего ты нам не сказалася,

Что ты нам родна сестра?»

Пошли к родной матушке,

Становились на коленки все

И просили у нее прощениьца:

«Прости нас, родна матушка,

Не знавши зарезали зятя любезного,

В воду бросили племянника,

Родну сестру взяли во полон». [9, 327]

Специфика морали баллад такова, что преступления против собственной семьи считается большим грехом, чем те же самые преступления против людей, семье не принадлежащих. В балладе за грех считаются не убийство и насилие как таковые, а убийство и насилие над членами своей семьи:

Закричал атаман громким голосом:

- Братцы, вставайте, что мы наделали:

Мы свово зятюшка испогубили,

Мы племянничка в море бросили,

Сестру роннаю у полон взяли! [10, 219]

Поскольку баллада – жанр, склонный к драматической напряженности, то происходит нарастание греховности содеянного – грех насилия над сестрой оказывается страшнее убийства зятя и племянника.

Вторая форма инцеста (между матерью и сыновьями) представлена сюжетом «Дети вдовы». Вдова рождает сыновей, бросает их в море, а сама с дочерью уходит в монастырь - тридцать лет Богу молиться. Героиня с дочерью оказывается на берегу, видит корабельщиков и предлагает им:

«<…> Уж как вы старые, дак я замуж иду;

Уж как вы младые, та я дочерь даю» [8, 79].

Осуждение такого предложения звучит из уст ее сыновей:

Один-от брат усумляется:

Это що, братцы, за чудо?

Это що, братцы, за диво?

Как родна-то мать да идет да за сына.

Как родну сёстру дават за брата». [Там же]

Вдова начинает их выспрашивать о том, кто они такие.

Тут-то мать догадалася. [Там же]

В другом варианте вдова рожает детей и бросает их в сине море. Братья становятся солдатами. Мотив ухода героини в монастырь (а значит, и раскаяния в содеянном грехе) отсутствует. Вдова идет за водой и встречается со своими детьми:

Два солдата, родных брата,

Стали воды не давать,

- Ой, ты, вдовушка-вдова,

Чи пойдешь ты за меня?

- За одного сама пойду,

За другого дочь даю!

Шо то, братья, свет настал –

Шо сын матерь не узнал.

Те солдаты, родны браты,

Те солдаты с корабля –

Той вдовы родные дети

То Ванюша и Петра! [11, 125]

Логика русской народной волшебной сказки подчинена созданию семьи и мотив инцеста в ней служит толчком к созданию новой семьи, героиня убегает из дома и выходит замуж за представителя другого рода. Другое значение имеет мотив инцеста в балладах. Поскольку баллады в большинстве своем вводят слушателя в уже созданную семью, то значение мотива инцеста в этом жанре заключается в соблюдении норм семейных отношений. Инцест совершается героями, если они о своем родстве не знают, за инцестом всегда следует раскаяние в содеянном. Или же одна из сторон предполагаемого инцеста отстаивает норму семейных отношений. Как правило, это героиня (герой), наделенная (наделенный) более низким, чем сторонник инцеста, семейным статусом (сестра, сыновья).


  1. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. – М.: Издательство политической литературы, 1989. – 573с.
  2. Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Волшебные и о животных / Сост. Р.П. Матвеева, Т.Г. Леонова. – Новосибирск: ВО «Наука», Сибирская издательская фирма, 1993. – 352с. – (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).
  3. Архив М.К. Азадовского. Фонд 542. Картон №37.
  4. Назимов Р.Г. Сказочные талисманы невидимости // Фольклор народов РСФСР: Межвузовских научный сборник / Отв. ред. Т.М. Акимова, Л.Г. Бараг. – Уфа: Башкирский госуниверситет, 1984. – С. 19 – 33.
  5. У ключика гремучего: Дальневосточный фольклор / Сост. Л. Свиридова. – Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1989. – 255с.
  6. Русские волшебные сказки Тункинской долины / Сост. Р.П. Матвеева. – Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 2001. – 292с.
  7. А.В. Кулагина. Русская народная баллада. Учебно-методическое пособие. – М.: Издательство Московского государственного университета, 1977. – 104с.
  8. Исторические песни. Баллады. Сост., подгот. текстов, вступ. статья и примеч. С. Н. Азбелева. – М.: Современник, 1986. – 622с. – (Классическая б-ка «Современника»).
  9. Русская народная поэзия. Эпическая поэзия: Сборник / Вступ. статья, предисл. к разделам, подг. текста, коммент. Б. Путилова. – Л.: Худож. лит., 1984. – 440с., илл.
  10. Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока / Сост. Ю.И. Смирнов. – Новосибирск: Наука, Сиб. отделение, 1991. – 499с. – (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).
  11. Фольклор Дальнеречья, собранный Е. Н. Сыстеровой и Е. А. Ляховой. Сборник. / Составление сборника, комментарии и вступительная статья Л. М. Свиридовой. – Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1986. – 288с.