Geum.ru

Проблемы поэтических образов в творчестве Джалолуддина Руми 10. 01. 03 Литература народов стран зарубежья (таджикская литература)

Вид материалаЛитература

Содержание


Абдусатторов Абдушукур
Ученый секретарь
В Заключении
Подобный материал:
  1   2   3

На правах рукописи


Салими Хатлони


ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ

в творчестве Джалолуддина РуМИ


10.01.03 – Литература народов стран зарубежья

(таджикская литература)


АВТОРЕФЕРАТ


диссертации на соискание учёной степени

доктора филологических наук


Душанбе – 2009

Работа выполнена в отделе истории литературы Института языка и литературы им. Рудаки Академии наук Республики Таджикистан.


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Шарифов Худои

доктор филологических наук, профессор

Абдусатторов Абдушукур

доктор филологических наук,

Казакова Умринисо

Ведущая организация: Таджикский государственный

педагогический университет

имени Садриддина Айни


Защита состоится «___» ___________ 2009 г. в «___» часов на заседании диссертационного совета Д047.004.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языка и литературы им. Рудаки Академии наук Республики Таджикистан (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 21).

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке им. Индиры Ганди Академии наук Республики Таджикистан (734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 33).

Автореферат разослан «___» __________ 2009 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук Касимов О.Х.


Общая характеристика работы

Актуальность темы. Ни одна из других форм художественного творчества, пожалуй, так настойчиво и целеустремлённо не добивалась воплощения в действительность идеи метаморфирования завязшего в бытовой суете человека в Бога, как ирфон – суфийское мистическое творчество. Апогеем же в этой поэзии, безоговорочно, является творчество Мавлоно Джалолуддина Мухаммада Балхи Руми, не потерявшее своё значение и по сей день, мудрость которого и впредь будет служить человечеству.

Джалолуддин Руми внёс в сокровищницу мистической поэзии, общечеловеческой культуры весьма внушительный вклад. Лирический «Куллиёт Шамса Табрези» – огромный по размерам собрание мистических стихов поэта, которые он творил от имени любимого наставника, Шамса из Табреза; главное произведение Джалолуддина Руми, известное под названием «Маснавии маънави» («Парнорифмовое произведение, обращенное ко внутреннему смыслу всего сущего»), содержащее 25632 бейтов, насыщенные философией великого поэта, «Мактубот» (письма) и проповеди, а также речи, содержащиеся в трактате «Фихи мо фихи» («Несистематические заметки»), «Маджолиси сабъа» («Семеричные собрания»), представляющие собой проповеди учителя нравственности – известны сегодня культурным слоям во всём мире.

Творчество Джалолуддина Руми уже давно стоит в центре внимания учёных всего мира, среди которых особо следует упомянуть имена Е.Э. Бертельса, В.А. Жуковского, М.Т. Степанянца, А.В. Смирнова, Р. Никольсона, В. Дюранта, Г. Эте, А. Арбери, И. Хаммера, Э. Ду Витрей–Мейеровича, К. Эрнста, Х. Бюргеля, У. К. Читтика, С. Нафиси, З. Сафо, А. Зарринкуба, Б. Фурузонфара, А. Дашти, М. Муваххида, К. Замони, М. Ходжави, А. Гулпинорли, Ш. Озлука, А. Кабаклы, М. Ондера.

В Таджикистане уже несколько десятилетий наравне с суфийской мистикой к изучению творчества Джалолуддина Руми приступили литературоведческая и философская отрасли науки. Здесь заметных успехов достигли исследователи Н. Одилов, М. Хазраткулов, А. Курбонмамадов, Р. Ходизода, А. Мухаммадходжаев. Существенный интерес вызывают отдельные статьи Ш. Девонаева, К. Бекзода, М. Султонова, А. Алимардонова, К. Олимова и Дж. Назри, незавершенные начинания которых были развиты другими учёными.

В литературоведческом аспекте творчество Джалолуддина Руми нашло отражение в работах Н. Одилова, Р. Ходизода, М. Хазраткулова, Ш. Мухтора, И. Зиёева, Х. Зиёева, Дж. Саидзода, М. Махмаджоновой, К. Саидолимова.

Большую работу для возврата творчества Джалолуддина Руми его соотечественникам, по несправедливости лишённых возможности читать творения гениального поэта в оригинале, проделали А. Мухаммади Хуросони и Б. Ализода, которые по наиболее полным изданиям со знанием дела перевели на кириллицу проверенные тексты «Маснави» и другие произведения поэта.

Изучение всевозможных направлений и школ суфизма привело исследователей к мысли о познании истоков мистики и поэтического искусства, стремящегося к анализу основ духовного учения о Творце, Человеке и мироздании. Достижения в исследованиях в этом направление выявили, что мистический суфизм представляет собой художественно – философское мыслительное течение, утверждающее художественную историю человечества, интенсифицируя просветительские идеи, духовные достижения человека, его стремление к свободе, познанию самого себя и действительности ищущей личностью. Особую роль в этом стремлении сыграла творчество Джалолуддина Руми.

Крупнейшая культурная школа изучения персидско–таджикской литературы также ищет в просветительских началах мистического суфизма, как сплава различных религиозных и философских доктрин, в арийских, индийских, греческих, арабских устных и письменных источниках. Эта концепция, нашедшая своё воплощение в исследованиях ведущих учёных Востока и Запада, вот уже многие годы привлекает к себе внимание и участие искателей мудрости во всём мире.

В качестве источника для знакомства и изучения жизни и творчества Джалолуддина Руми из ранних сочинений прежде всего следует упомянуть «Манокиб ул–орифин» («Добродетели мистиков») Ахмада Афлоки, «Валаднома» Султона Валада, «Найнома» («Книга о флейте») Мавлоно Яъкуба Чархи, «Рисолаи нойия» («Трактат о флейте») Абдуррахмона Джоми, «Лубби лубоби Маснави» Хусайна Воиза Кошифи, позднее, «Джавохир ул – асрор» Камолиддина Хоразми. Важное значение в этих целей имеют комментарии и толкования типа «Тафсири Маснавии маънави» Р. Никольсона, «Шархи асрор» («Толкование тайн») Муллоходи Сабзавори, «Шархи Маснавии шариф» («Коментарии к Благородному Маснави»), «Аходиси Маснави» («Притчи Маснави») Б. Фурузонфара, «Шархи кабир» Исмоила Анкарави, «Шархи джамеи Маснавии маънави» («Сводные комментарии к Маснавии маънави») Карима Замони, перевод И. Хаммера и т.п.

Но, прежде всего, следует документально убедиться, что до всего этого, бесспорно, имело место существование различных школ, направлений и орденов суфийского толка, которые в своём существовании достигали определённой ступени развития и совершенства, позволявшее выдвинуть из своей среды мудрых наставников в ряды выдающихся мистиков времени, передавая их речи и сочинения поколениям, жаждущих духовной премудрости, служили средством духовного обогащения Человека. Имена Зуннуна Мисри, Мансура Халлоджа, Абубакра Шибли, Джунайда Багдади, Боязида Бастоми, Абулхасана Харакони, Абдуллоха Ансори, Абусаида Абулхайра, Фаридуддина Аттора, Санои, Ироки, Рози, Саади, Бахоуддина Валада, и тысяч других выдающихся личностей, которые избранным ими путём праведности учили людей познанию духа и самого себя, как это делал Мавлоно Джалолуддин Мухаммад Балхи Руми, который определяет логическую сущность бытия и след реальной действительности объектом сознательного, с позиций самосознания, постижения посредством мистических анализов и исследований.

Главная цель Джалолуддина Руми в его концепции мышления и мистических размышлений заключается в воспевании идеи – единства сущего. Этим способом он с помощью символов и аллегорий воплощает мысль о единстве рода человеческого. В самых беспокойных условиях мрачного фанатизма он сумел с помощью избранной им доктрины духовного совершенствования – «Тарикат» - объединить всё большие и малые религиозные течения вокруг концепции «единства» и «монотеизма» в рамках восприятия идеи «единства сущего». На этой почве он сумел создать предпосылки для пропаганды идеи «совершенного мира» и представить сердцевину достижений человеческой цивилизации для всеобщего пользования.

«Тарикат» Джалолуддина Руми в большей степени в мистическом, концептуальном и мировоззренческом плане имеет близкое соприкосновения и идентичность с различными другими мистическими течениями и направлениями. Но в подходе к теории познания действительности, восприятии истины, шариата и тариката, вопросов самосознания и мировоззрения он не имеет аналога.

Учение Джалолуддина Руми, выраженное средствами художественного изображения, звучит проповедью мысли о братстве и взаимосвязанности всего рода человечества, единстве человека с природой, нашедшее своё воплощение в религиозных объединениях, в чистых и искренних духовных отношениях людей, обнаруживших своё родство в вере. Размышления об этой идее он воплотил в «Куллиёте Шамса Табрези», в череде нравственных мистических притч шестеричного океана неповторимой мудрости и остроумия под названием «Маснавии маънави», в семи проповедях «Маджолиси сабъа», в той или иной мере в 145 письмах его эпистолярного сборника, а также в «Фихи мо фих».

Главными выразителями и мистической сущностью понятия «единства сущего», по сути дела, являлись «Адам» («Человек») и «Олам» («Вселенная»), которые в душе своей почувствовали жжение пламени любви Творца. С этого момента эти существа приступили к поискам пути соединения со своим Творцом, растворения в нём. Преимущество такой притягательности поэт, прежде всего, изображает в зове извечной «любви», которую Творец при сотворении мира вдохнул всем сотворённым. Поэтому Джалолуддин Руми в этом духе видит олицетворение образа действительности. Именно этот момент переживания Человеком, не в пример другим творениям Бога наделенным разумом и речью, духовной трагедии сотворения, и воспел Джалолуддин Руми во вступительной к «Маснави» аллегорической притче о «Нае» (флейте).

На сей день осуществлены более солидные исследования по изучению жизни и творчества Джалолуддина Руми, в которых не обойдены также его мистические воззрения и художественные поиски в познании Абсолютного разума.

Но как бы внушительны ни были упомянутые научные достижения, посвящённые жизни и творчеству Джалолуддина Руми, удовлетворяться достигнутым никак нельзя, ибо в его огромном и сложном по содержанию творчестве исследователя «подстерегают» ещё немало нераскрытых тайн, символов и аллегорий. Нельзя полагать, что высказанные по тому или иному случаю мысли и мнения не могут иметь оппозиции, как «тайна флейты» или секреты «Падишаха и служанки», подобно другим воззрениям и мыслям мудреца, всё ещё нуждаются в проницательном исследовательском взгляде.

Произведения Джалолуддина Руми являются образцами редчайшей содержательности мистического суфизма. Исследование, толкование этой кладези смысла говорят с позиции бытия, выражающего самосознание, богочтение, природу, Человека, духовную сущность нравственности, место Человека в действительности, смысл его соприкосновения с Богом, разумное восприятие бесподобного Владыки. С другой стороны, во всех его произведениях важнейшее место занимает мысль о духовной сущности Человека. И мудрец здесь преследует цель постигнуть это малопонятное явление, которое он то называет «аёни ноаён», «пайдои нопайдо» («очевидная, явная тайна»), то «рози пинхон» («скрытая тайна») и т.д., объяснить тайну его сотворения, его начала и конца, его миссии на лоне бытия.

Данная диссертация посвящается исследованию воззрений Джалолуддина Руми о доктрине благородства и человеколюбия, которой он сам следовал до слияния со своим Господином. Как вытекает из его рассуждений в этом направлении, все стремления Человека направлены на то, чтобы раствориться в духе Творца. Другой девиз путника этой стези - совершенствоваться в лучах его сияния, что постоянно держало исследователей в напряжении поисков и размышлений.

Все главы работы, главным образом, разрабатываются на основе мистических источников раннего периода, особенно средневекового тазкира, большей частью - современников поэта. Исследование проводиться на основе анализа всех произведений поэта, прежде всего «Куллиёта Шамса Табрези» (издательство «Амири Кабир», Тегеран, 1372 х.) и всех полных шести «дафтаров» («книг») «Маснавии Маънави», перенесённых на кириллицу (А. М. Хуросони, Б. Ализода, Душанбе, 2001) в сопоставлении с текстом, подготовленным Р. Никольсоном и текстами, изданными в Кабуле.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является рассмотрение различных сторон многогранного искусства изображения в произведениях Джалолуддина Руми. В связи с этим подвергнуты анализу мифологические источники, символика, притчи, аллегории и метафоры, а также – обычаи. В то же время автор внимательно следить за «игрой» поэтических фигур и средств при осуществлении поэтических сцен всевозможного характера.

В связи с отмеченным положением, диссертация, написанная на основе материалов мистических источников и поэтических приёмов Джалолуддина Руми при создании художественной метафорики, нацелена на решение следующих задач:

- рассмотреть теоретические принципы осуществления художественного изображения на почве мистических и суфийских воззрений с охватом проблем самосознания и совершенствования человеческой сущности, поэтических фигур и средств, которыми при этом пользовался великий мистик;

- подвергнуть исследованию процесс духовного роста человека до вершин самосознания, через которое становится возможным постижение духовной сущности Творца, слияния с которым посредством « любви» он добивается;

- проследить учение Джалолуддина Руми о позиции духа с учётом воззрения о «единстве сущего», а также возвышения человеческого духа, опирающегося на силу притяжения Творца;

- рассмотреть поэтику художественных фигур в метафоризации изображения, воплощение метафорических образов в произведениях Джалолуддина Руми в связи с воззрением о «единстве сущего».

- рассмотреть изображение реальной действительности в творчестве поэта, восприятия им роли естественных наук, изображение взаимосвязей между животными, растениями и небесными телами с мистической позиции Джалолуддина Руми.

Отдельные положения диссертации отводятся рассмотрению учения Джалолуддина Руми о самосознании и восприятии, единства рода человеческого.

Такой подход дает возможность раскрыть при анализе отдельных стихов на определённые темы некоторые аллегории и метафорические уподобления Джалолуддина Руми, чтобы глубже проникнуть во встречающиеся теории эпохи Возрождения и начала эволюции мистического суфизма древнего Востока, особенно цивилизации персоязычного этноса, и представить любознательному читателю истоки изучения мистики, на которых опирался поэт при создании своих неповторимых произведений.

Источники исследования. Основным источником исследования, прежде всего, послужили произведения самого Джаллолуддина Руми и созданные им образы в богатом творчестве. К разработке темы были привлечены «Манокиб ул-орифин» Ахмада Афлоки, «Валаднома» Султона Валада, «Лубби лубоби Маснави» Хусайна Воиза Кошифи, «Найнома» Мавлоно Яъкуба Чархи, «Джавохир ул–асрор» Камоллидина Хусайна Хоразми, «Шархи асрор» Муллоходи Сабзавори, «Шархи Маснавии Шариф», «Аходиси Маснави» Бадеъуззамона Фурузонфара, «Шархи чомеи «Маснавии маънави» Карима Замони, «Мистика Мавлави» Халифа Абдулхакима, «Нашру шархи «Маснавии шариф» тюркского учёного Абдулбоки Гулпинорли, «Сирри най», «Бахр дар куза» и другие произведения Абдулхусайна Зарринкуба. В диссертации использованы также и работы европейских исследователей на мистическую тематику.

Научная новизна диссертации. В существующей на сей день научной литературе рассматривались, главным образом, художественные и мистические функции образов в творчестве Джалолуддина Руми. В своём исследовании мы попытались проникнуть в историю вопроса, выявить его гносеологические корни и диалектику развития, а также методологию и методологические основы произведений мыслителей Востока. Эта особенность и определяет научную новизну исследования. Огромная духовная, нравственная, философская, теологическая нагрузка, которую несёт рассматриваемая тема, уже предполагала именно такой подход к решению вопроса. Исследованием охвачена система поэтических образов творчества Джалолуддина Руми и его современников.

Методика и методология исследования основывается на сравнительно литературном подходе к изучению источников и художественного творчества.

Научно – практическая ценность работы. Достижения настоящего исследования приобретают важное практическое значение в силу актуальности принципа органической связи художественной мысли и теории познания, истории поисков сущности Человека и его места в духовной и материальной жизни. Следовательно, выводы и материалы диссертации можно широко использовать при создании общей истории литературы, написания учебников, научно – популярных книг не только по литературе, но и по специальным вопросам философии и религии. Широкое применение исследование может находить при чтении лекции и спецкурсов на филологических факультетах вузов и в теологических учебных заведениях.

Апробация и внедрение результатов исследования. Материалы диссертации опубликованы в научно–информационных журналах «Вестник Таджикского национального университета» (Душанбе, 2008-2009гг.), Известиях АН РТ, научных журналах Российской Федерации, в научно–популярных изданиях «Садои Шарк», «Илм ва хаёт», «Адаб», «Таджикистан», «Маърифат», «Истикбол», «Падидаи хаёл», и других изданиях, список которых приводится в конце автореферата.

Автор также выступал на многих Республиканских научных конференциях, Международных научно – практических конференциях, посвящённых 800 летию со дня рождения Джалолуддина Руми (Тегеран 2007г., Стамбул 2007г., Париж 2007г.)

Составленные автором четыре монографии, написанные по теме диссертации, внедрены в учебный процесс, и применяются студентами и преподавателями филологических факультетов Таджикского национального университета, Таджикского Государственного педагогического Университета имени Садриддина Айни, а также в других вузах.

По теме диссертации автором опубликовано множество статей.

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на совместном заседании отделов истории литературы. современной литературы и фольклористики Института языка и литературы имени Рудаки Академии наук Республики Таджикистан (протокол № 8 от 02.06.2009г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка использованной литературы.


Основное содержание работы

Во введении обосновывается положение об актуальности темы диссертации, определяется степень изученности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, приводится обзор использованных источников и научной литературы, подчёркивается научно–теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава диссертации – «Источники изображения и воплощение художественности в произведениях Джалолуддина Руми» состоит из трёх параграфов.

Первый параграф отведён рассмотрению источников изображения литературы XIII века, являющейся продолжением литературных и культурных процессов древнего Востока, особенно арийских этносов, имеющих под собой, прежде всего, мистику суфизма и мифологию религиозных верований, основанных на общих началах единого религиозного мышления. Но новая литература, естественно, отразила традиционные источники в соответствующих новых формах и стилях. Этот период таджикско–персидской литературы можно бесспорно, представить как вершину достижений мистического восприятия и отражения в художественной культуре персоязычного этноса.

Культурные проявления рассматриваемого периода, утверждается в диссертации, на восприятие логических теорий минувших периодов породили своеобразную интеллектуальную волну, послужившей посредником в контаминации интеллектуальных и духовных ценностей минувшего Востока и нового времени.

На этом стыке времён на религиозных началах разнообразного толка и направлений возникло новое направление суфизма новаторского образа мышления, принявшего на себя тяжкий груз просвещения цивилизации своего времени, но не сумевшее обобщить его логическое развитие в полной мере, так как анализ мистики и разума в прениях и дискуссиях теоретического порядка не нашёл своего завершения, ибо в её главном центре стоит проблема просвещения личности и натуры человека, духовная сторона ситуации.

В диссертации утверждается мысль о том, что иранский или арийский суфизм, исходивший из указанного принципиального начала, в своей сущности никогда не был ни религией, ни религиозным течением, ибо он во все времена преследовал цель «просветить» человека. Поэтому об арийском суфизме можно судить как о «тарикате».

Чистота духа для суфиев выступает важнейшим условием совершенствования нравственной личности. Просветительский характер суфизма нового периода, утверждается в диссертации, послужил причиной тому, что на этой почве появилось множество изобразительных и аллегорических произведений, послуживших средством «просвещения» духа личности, душа которой должна служить вместилищем образа Творца.

Поэтому, намерение изучить теории мистических учений предопределяется именно исследованием нераскрытых тайн бытия, более того– духовным восприятием образа и содержания Человека, который, являясь носителем тайн разума, не знает себе равного в постижении Творца средствами разума. Следовательно, с просветительских позиций мистики становится понятным, что образ является своеобразным зеркалом, в котором сущность, т.е. божественная истина проявляет саму себя. Но сущность есть хранителем тайн, в раскрытии которых удача может сопутствовать разуму.

Начало XIII века сыграло в эволюции научной и культурной жизни Мовароуннахра величайшую роль. Одновременно этот период способствовал развитию мистических течений, особенно суфизма. Мистические и просветительские воззрения мыслителей прошлого – Иброхима Адхама, Хасана Басри, Робии Адавийи, Шакика Балхи, Зуннуна Мисри, Бойазида Бастоми, Мансура Халлоджа, Мухйиддина ибн Араби, Абулкосима Кушайри, Абубакра Шибли, Джунайда Багдади, Абулхасана Харакони, Абусаида Абулхайра, Бобо Кухи, Абдуллоха Ансори, Али ибн Усмона Худжвири, Имома Газзоли, Ахмада Газзоли и сотен других мудрецов – мистиков были представлены к услугам образованных и интеллектуальных людей. Большинство из этих воззрений и письменных произведений отражали истинное состояние жизни людей, пробуждали познавательные и сознательные инстинкты, сознание Человека, направляли его к духовному росту, духовному познании Творца, действительности, осознании и освоении идеи и пантеистического Учения о единстве сущего. Часто эти воззрения и сочинения пробуждали сопротивление и теоретические противодействия фанатичных сил и инакомыслящих.

Тем не менее, свободомыслие и просвещенность мистиков того периода привели к тому, что просвещение дало толчок развитию первых суфийских течений, которые в последующих периодах образовали организованное направление просветительства, сыгравшее немаловажную роль в духовном и нравственном воспитании людей, заложившее основу для появления большого количества важных произведений литературы.

В диссертации развёрнуто и аргументированно рассматривается данная концепция. В этом отношении указывается особо важное источниковедческое значение труда Абуабдуллоха Мухаммада ал– Бухори под названием «Сахех», сыгравшая большую роль в развитии суфийской литературы.

Борьба суфиев за Человека духовной ориентации позднее породила большую агиографическую литературу, среди произведений которой особое место занимает «Нур ул–улум» Абулхасана Харакони, произведения Бобо Кухи и Ираки, и «Табакот ус–суфия», «Илохинома», «Канз ус–соликин», «Каландарнома», «Зод ул – мусофирин» и «Насоех» Абдуллоха Ансори, в которых существенное место занимают достижения выдающихся суфиев на поприще духовного просвещения современников и последующих поколений.

В числе книг, содержащих суфийские учения, следует упомянуть и «Хадикат ул–хакикат» Санои Газнави, «Шархи таарруф» Мустамилии Бухори, «Кашф ул–махджуб» Худжвирии Газнави, «Рисолаи Кушайрийа» Имома Кушайри, «Мирсод ул–ибод» Наджмиддина Рози, «Авориф ул–маориф» Сухраварди, «Кимиёи саодат» Имома Абухамида Газзоли, «Савонех» Ахмада Газзоли, использованных в качестве источников. Эти произведения составили познавательную почву суфийской агиографической литературы. В числе важных и действенных познавательных произведений следует упомянуть «Маориф» Бахоуддина Валада, «Маджолиси сабъа», «Фихи мо фих» Джалолуддина Руми.

Исследование показало, что, начиная с Х в. и до того периода, когда мистический суфизм закрепился в персидской поэзии, рассматриваемая тема в большей мере обогатилась в отношении художественной изобразительности. В процессе своего распространения мистический суфизм создал пространство и объект исследовательского и аналитического направления в литературоведении.

Далее в диссертации рассматривается вопрос о роли суфийской мистической литературы в расширении литературных и культурных контактов путём перехода узко–этнических границ, применении инокультурных ценностей для обогащения содержания этической культуры. Исходя из этого, можно утверждать, что мысли и воззрения творческих суфиев представляли собой путеводную звезду в познании общечеловеческой духовности и культуры. В то же время, эти новые элементы служили в творческих или исследовательских процессах новым источником творения. Ярким примером сказанному может служить творчество самого Джалолуддина Руми, все творения которого берут начало в устном культурном слое, имеют источником произведения Санои, Аттора, особенно «Маориф» его родителя Бахоуддина Валада.

В суфийской литературе, констатируется в диссертации, существенное место занимает житийный жанр. В качестве примера в данном случае можно привлечь «Табакоти суфийа» Абдуллоха Ансори, «Асрор ут–тавхид» Мухаммада Мунаввара, содержание которого составляет житие наставника автора, Шайха Абусаида Абулхайра, «Тазкират ул-авлиё» Шайха Фаридуддина Аттора, «Нафахот ул–унс» Мавлоно Абдаррахмона Джоми, «Рашахоти айн ул – хаёт» Фахриддина Али Сафи, содержащее агиографические сведения о знаменитых суфиях, особенно, принадлежащих к ордену накшбандия.

В диссертации высказывается убеждение, что классическую поэзию на фарси периода подъёма суфизма и мистических убеждений трудно представить без отражения убеждений и образной системы суфийской мистической поэзии.

Очевидно, что все помыслы мистиков, их труды и литературные произведения имеют целью просветить людские души, совершенствовать духовного Человека на фоне общественной жизни. На этой почве создавалась и литература. Поэтому чаще всего представители духовной и научной элиты обращали внимание на эту литературу. Учитывая эту действительность, следует согласиться с метким определением, глубоко проникшего в сущность суфийско–мистической литературы автора: «Мистика и на самом деле есть привыкание к божественному нраву».1

Изобразительность в произведениях, подобных суфийско–мистическим источникам, более тяготеет к аллегорической художественности.

Этот художественный метод изображения добивается конечной цели, заключающейся в том, чтобы достигнуть подчинения идеи единства сущего концепциям тех суфийских мистических направлений, которые придерживались пантеистических доктрин.

В диссертации приводятся символика и средства, через которых осуществляли свои замыслы мистики-мастера поэзии.

Когда речь заходит о творчестве Джалолуддина Руми, необходимо исходить из начальных стадий суфизма и мистических воззрений иранцев до XIII в., когда начал своё действие со словом Джалолуддин Руми, подняв престиж суфийской мистической поэзии до недосягаемых высот.

Многочисленные источники и теоретические основы, ставшие почвой для рождения мистической поэзии Мавлоно Джалолуддина, в большей мере замешаны на религиозных, особенно мусульманских поверьях и мистических воззрениях этнокультурных очагов. В его произведениях обильно встречаются устные и письменные пласты национальной словесности. Персонажами его притч выступают Симург, Синдбод, Джамшед, Рустам; рядом со сведениями из Авесты имеют место талмудские, евангелийские сюжеты и давыдовские псальмы, коранические айяты и ахбары, житийные похождения. Исходя из этого, в диссертации утверждается положение о том, что воззрения Джалолуддина Руми, в отличие от других мастеров слова, имеют фактологические основы. Это положение в диссертации отмечается на основе научных и творческих разработок отечественных и зарубежных учёных и литераторов. Своё мнение в диссертации автор утверждает многочисленными примерами, собранными по различным сочинениям поэта. Во многих случаях Джалолуддин Руми прямо указывает на источник, из которого он извлекал тот или иной факт художественного изображения. В частности, он часто упоминает свои извлечения из «Калилы и Димны», в данном случае, тоже:


از کلیله بازجو این قصه را، واندران قصه طلب کن حصه را.

Аз Калила боз љў ин ќиссаро

В-андар он ќисса талаб кун њиссаро.2

(В «Калиле» ищи это приключение

И в том рассказе взыщи долю свою)

Или же:


این کلیله و دمنه جمله اختراست، ورنه کی با زاغ لکلکرا مراست؟

Ин Калилав Димна љумла ихтирост

Варна кай бо зоғ лаклакро мирост?3

(Эта «Калила и Димна» - сплошная сплетня,

Не то, как с вороном цапля ладить могла?)


Или поговорка, всё ещё популярная в живой речи персоязычных:


بهر کیکی نوگلیمی سوختن، نیست لایق از تو دیده دوختن.


Бањри кайке навгилеме сўхтан,

Нест лоиќ аз ту дида дўхтан.4

(Из – за какой – то блохи спалить новый ковёр!

Недостойно с твоей стороны закрывать на это взор),


ярко демонстрирует характер творческого подхода Джалолуддина Руми к изображению.

В диссертации на многочисленных примерах демонстрируется мастерство Джалолуддина Руми в достижении поставленной художественной цели обратиться к самым разнохарактерным источникам. При этом великий мистик «тянет» Человека к Богу чрезвычайно «базарным» языком, приёмом, не допустимым с позиции какого – нибудь официозного религиозного ханжи.

Опыт сотен поколений заключён в мудром обобщении мудреца, выраженного в окрыляющей человека простой форме, вселяющей неиссякаемую надежду во многочисленных толпах «простолюдин»:


سایه حق بر سر بنده بود، عاقبت جوینده یا بنده بود.


Сояи Њаќ бар сари банда бувад,

Оќибат љўянда ёбанда бувад.5

(Тень Творца человек ощущает над собой,

Наконец-то найдёт тот, кто ищет).


Просто, человеку дела никак нельзя заниматься «пустословием». Но ведь многие именно этим занимаются, берутся за дела, которые не предназначены для них. Заключение Джалолуддина Руми, хотя всем известно, в форме, не его гением выраженное – весьма «импозантно» и убедительно:


کاربوزینه نبودست فن نجاری، دعوی یافه مکن، یافه مگو، ژاژ مخای.


Кори бўзина набудаст фани наљљорї,

Даъвии ёфа макун, ёфа магу, жож махой.6

(Не дело обезьяны браться за плотническое дело:

Не хвали пустословием, языком попусту не мели.)


«Маснави» Джалолуддина Руми – это «биография» Человека, начатой символической «жалобой флейты», но поэт, как творец нового, духовного Человека, обращается к помощи всевозможных художественных и нехудожественных, литературных и фольклорных средств, поэтических фигур, к традиционной к тому времени наставнической позе. При всём этом он «рассказывает» о себе, копается в своём духе, раскрывает себя.

Изображение Человека в притчах и повествованиях «Маснави», как порождение мистических переживаний Джалолуддина Руми, в каком бы состоянии ни демонстрировал облик поэта, всякий раз представляет его с реалистической позиции.

Чаще всего состояние экстаза направляет сознание Джалолуддина Руми на духовное восприятие явлений окружающего мира. И это бесподобное волнение Джалолуддина Руми направляет на пробуждение сознания человека.

В сотворении внутреннего изображения и метафоризации в мистическом суфизме прежде всего продуктивными могут быть проявления фантазии, удивления и воображения, ибо эти фактические явления во все времена и повсюду орошали теоретические основы творений мистиков соками просвещения, подталкивали воображение юродивых мистиков, наподобие Джалолуддина Руми и Бедиля.

Как в известных своих произведениях, так и в проповедях, Джалолуддин Руми сам выступает с гуманистическими идеями. Он был среди тех мистиков, которые противостояли всем экстремистским убеждениям. Джалолуддин Руми открыто выступал против всякого рода религиозного фанатизма и пристрастий, уважительно относился ко всем религиозным убеждениям цивилизованного функционирования, разнородным обычаям. Ему было важно, чтобы стремление и поступки людей вели к познанию и восприятию Неповторимого Владыки. В «Маснави» он мудро установил, что «Поя – поя то мулоќоти Худо»7 («Шаг за шагом – до встречи с Богом»).

В отношении религиозных толков Джалолуддин Руми придерживается такого мнения, что расхождения между толками и течениями существует, фанатизм же создаёт препятствие на пути развития сознания человека, что приводит к затемнению сознания, следствием чего становиться утеря способности различать эгоистическое «Я» от «Мы», суть идеи единства. В «Маснави» такую ситуацию мудрец сравнивает с тем, как ткач запутывается в нитях собственного станка и теряет контроль над работой:


عاقبت دیدن نباشد دستباف، ورنه کی بودی ز دین ها اختلاف؟

Оќибат дидан набошад дастбоф,

Варна кай будї зи динњо ихтилоф?!8

(Не будет видно завершенье рукоделью.

Не то, откуда разнобой в верованиях?!)


Как убежденный богоискатель, Джалолуддин Руми придает первостепенное значение искренности порывов и ясности цели.

В диссертации на многочисленных примерах показано, как люди по недоразумению из небольших несоответствий в мыслях и поступках творят неразрешимые ситуации. Джалолуддин Руми же, как чуткий мастер мозаики, улавливает фальшь в структуре всех начинаний этих «творцов».

Джалолуддин Руми убеждён в том, что человечество должно строить свои взаимоотношения на искренности и взаимном доверии. В противном случае разобщённость не будет той почвой, на которой строят человеческие взаимоотношения, а будет так, как в этом бейте:


بلکی هفتادو دو ملت هریکی، بیخبر از یکدگر و اندر شکی.

Балки њафтоду ду миллат њар яке,

Бехабар аз якдигар в-андар шаке.9

(Не то семьдесят два народа, и каждый

В неведении друг о друге, в подозрении).


Проницательный ум, строящий процесс восприятия на последовательности проявлений, чётко подмечает логическое отступление от долженствовании той или иной детали общего, что даст ему возможность, придать изображению ёмкость и убедительность. Для поэзии же мысли этот момент имеет решающее значение. В тех же «Маснави» поэт подмечает одну такую ситуацию:


کافرو مومن خدا گویند، لیک، در میان هر دو فرقی هست، نیک.

آن گدا گوید خدا از بهر نان، متقی گوید خدا از عین جان.

Кофиру мўъмин Худо гўянд, лек

Дар миёни њар ду фарќе њаст нек.

Он гадо гўяд Худо аз бањри нон,

Муттаќї гўяд Худо аз айни љон.10

(Неверующий и религиозный оба упоминают Бога,

Но в их упоминаниях есть существенная разница:

Тот попрошайка из–за куска хлеба говорит «Бог»,

Убеждённый же обращается к Богу от души).


В диссертации эта тема разрабатывается с привлечением научной литературы и более аргументировано.

Во втором параграфе главы – «Мифологические понятия и их художественное значение» - рассматривается отношение Джалолуддина Руми к ещё одному из важных источников своего творчества – мифологическому.

В поэзии нового периода XIII в., представителем которой являлся Джалолуддин Руми, мифологическое творчество было глубоко освоено почти всеми слоями общества. Поэтому она легко усваивалась и служила важным элементом традиции, духовности и словесности.

При обращении к мифологическим источникам, в качестве поэтических образов и средств поэтизации изображения, прежде всего оживляются персонажи устного народного творчества в лице дивов, пери, джинов, семиглавых драконов и циклопов. Но более важную роль, конечно, играют обобщающие элементы, которые, к нашему сожалению, дошли до нас в усечённом варианте из «Шахнаме» Фирдавси, которое нами будет использовано в качестве одного из основных источников.

В диссертации утверждается, что поэты – мистики во всех случаях, когда в своих произведениях обращаются к изобразительному восприятию действительности, для художественного обобщения своей поэтической концепции прибегают к помощи испытанных временем образов и мыслей. Такой творческий принцип лежит в основе поэзии Абулкосима Фирдавси, Хокони Шарвони, Низоми Ганджави, Хакима Санои, Фаридидуддина Аттора, Джалолуддина Руми, а позднее укрепился в эпических и любовных маснави Абдуррахмона Джоми, Амир Хусрава Дехлави, Абдулкодира Бедиля, носящих более трагический и нравственный оттенок.

Древние традиции персидско–таджикской литературы, дошедшие до нас в видовых и жанровых формах сказок, легенд, квазиисторических эпосов, исторических и богатырских дастанах в устной и письменной форме, во многих случаях придают смысловое резюме художественным умозаключениям Джалолуддина Руми как в «Куллиёте», так и в «Маснави».

Данная концепция в диссертации утверждается на многочисленных примерах. Саламандра, Симург, Сом, Зол, Фарход, Хусрав, Ширин, Джамшед, Вис и Ромин, гора Коф, див и пери и художественные произведения со смысловым содержанием, служивших полем действий этих персонажей, активно участвуют в метафорике нового мастера изображения.

Третий параграф главы отводится индивидуальной манере применения поэтических фигур и иных художественных средств в поэзии Джалолуддина Руми при осуществлении изображения и других функциональных задач в составе содержания произведений.

Отношение художника к художественным средствам соответствует мере его поэтического дара, ибо через них он выражает загромождение своих чувств и результаты размышлений. С этой позиции создаётся художественное изображение или прямая речь. И эту форму изображения, которая создаётся посредством эмоции или изящной фантазии, можно назвать художественным изображением.

Искусство применения поэтических фигур и изображения в литературоведении не имеет единодушного толкования, но чаще некоторых поэтических фигур в поэзии встречаются детали, «…коих теоретики персидско-таджикской литературы воспринимают за метафорическую поэтическую фразеологию».11

Конкретно можно отметить, что в произведениях Джалолуддина Руми наблюдается большая частота уподобления, но не будет преувеличением, если отметим, что в творчестве великого мистика больше, чем всякая другая поэтическая фигур, значит аллегория, метафора.

В диссертации данная тема рассматривается с большой подробностью. Многочисленные примеры из произведений поэта при этом служат иллюстрациями к выводам о той или иной грани мастерства Джалолуддина Руми.

Исследуя данную тему, мы пришли к заключению, что в искусстве поэтизации стиха посредством поэтических фигур Джалолуддин Руми занимает особое место среди других суфийствующих мистиков. Своеобразие мастерства поэта теснейшим образом связано с его мистическими воззрениями, суфийскими символическими представлениями, которые плотными слоями занимают место в его творчестве. В заключение первой главы диссертации отмечается, что в произведениях Джалолуддина Руми использованы все детали поэтических фигур на почве учения о развитии человеческих нравов, духовного познания вселенной и Творца.