Geum.ru

Автор: Протоиерей Евгений Попов

Вид материалаКнига
Раздел: О соблазнах
Основание или одно одобрение основываемых увеселительных заведений и народных игрищ
Подобный материал:
1   ...   71   72   73   74   75   76   77   78   ...   102

Раздел: О соблазнах

Дерзкая или только беспечная открытость своего греха



«Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (Римл.14,13). «Преткновение» это как камень или обруб де­рева, которые лежат на дороге и за которые идущий запи­нается. Таковы соблазны для человека в ходе его жизни нравственной и духовной. Впрочем «соблазн» есть нечто большее. Об иной камень можно только споткнуться, а от другого и пасть. Так, претыкается человек по силе стороннего примера только в мыслях, например, сомнениями, ложными взглядами, а падает в самих делах. Иначе сказать: «претыкается» составляют только то, что наводит на худые мысли или расстраивает дух, а «соблазны» это— уже поводы поощрения ближнему к тому же греху. Мы и начинаем свою речь с того, что более виновного в соблазнах, с самых дел греховных.—Человек—падшее, слабое существо. В нем (можно допустить такое исчисление) «две доли зла и одна только доля, или третья часть, добра». Отсюда скорее он склоняется к злу, чем к доб­ру, скорее подражает худым примерам, чем добрым. Отсюда в слове Божием строже осуждается соблазн, чем самый грех, от которого он происходит. Спаситель с кротостью и милосердием говорил о грешниках, которых пришел призвать «на покаяние» (Мф.9,13), а на соблазнителей произносил «горе» (Мф.9,18) и сравнивал их с тем, что лучше было бы им с камнем на шее быть брошенными в мо­ре (Лк.17,2). Грех не более как нитка, которая скоро рвется; он может ограничиваться одним лицом. Соблазн же, как длинная цепь, которая влечет ко греху других, или распространяет грех. В грехе грешник может очи­ститься покаянием и исправлением жизни: очистить же и прекратить соблазн, который он подал другому, не всегда властен. Таким образом, более нравственную вину имеют такие грехи, которых человек нисколько не скрывает, хоть бы и не думал ими соблазнить других, а только сам по себе грешил. Так именно он поступает или по своей дерзо­сти или по одной беспечности или по неудобству скрыть свой грех или же независимо от всего этого распростра­няет соблазн по особенному видному своему положению между людьми. Таковы «уличные» грехи: пьяный вид (ко­леблется на ногах или лежит на земле, между тем известен всем, как должностной человек или гражданин); песни целым хором (тихо на улице, например, летом, и крик песен одного человека, а тем более нескольких, так и входит в уши каждого); пляска площадная; в особенности же сквернословия (матерняя брань), слышимое на улице не тем только, к кому оно обращено в гневе или просто в разговоре, но и многими, которые проходят мимо или сидят в домах своих; тут, естественно, бесстыдный сквернослов, будет ли он холостой человек и еще молодых очень лет, дает о себе понять другим, что ему известен на деле грех блуда, и таким образом, в чем никто не подумал бы подозревать его, то он сказывает на себя публично. (О, как возмутительны для нравственного чувства эти уличные соблазны, как нужно бы преследовать их общими силами! Таковы и комнатные грехи, но более или менее открытые, как например, скором­ная пища в посты, неприличные свидания с другим полом, вольные речи о святой вере и насмешки над священным, хвастовство своими скверными делами (Пс.93,4) —это странное свойство греха. «Что же (спросят), —разве тайный грешник лучше, чем явный»? В сущности дела не желателен ни тот ни другой. Однако тайный грешник, к особенно с совестливым преднамерением не соблазнит других, менее отвечает пред Богом. Он еще имеет некоторую власть над собой, потому что не допускает об­наружиться своим постыдным привычкам. Иное дело— злоумышленностъ, затаенная вражда, клеветы: на сей раз, действительно, лучше видеть явного грешника. Но в других грехах тайный грешник менее вреден и таким образом меньше виновен пред Богом, Он только больше вредит самому себе; потому что, скрывая свое тайное зло, лишает себя посторонней помощи к исправлению. Явный же грешник, как «антонов огонь». Путем своего соб­лазна он быстро распространяет грех. Хоть и не все соблазняются его грехом, но слабые вообще или допускавшие когда либо тот же грех легко увлекаются его примером. — О, благоразумный христианин! не присоединяй ты к твоему тяжкому греху новой вины—соблазна ближнему. Не обольщай себя и тем, будто никто не видит тебя и не следит за тобой, когда ты на глазах других допу­скаешь какое либо постыдное дело. Поданный соблазн спеши пред соблазненными тобой загладить противным добрым делом.

Основание или одно одобрение основываемых увеселительных заведений и народных игрищ



«Везде оставим следы веселья» (Прем.2,9), «и похвалил я веселье» (Еккл.8,15). Это уже сознательный соблазн, намеренный вызов других ко греху. Даже и невинные по-видимому развлечения в обществе не совсем безопасны; потому что очень трудно не перейти в них за границу умеренности. Здесь не то, что в скромном кругу своего семейства или род­ства: здесь люди один другого возбуждают к рассеянности словами и примером, и обладание над собой скоро ослабевает. Здесь бывает похожее на испытание вкуса от вина: сначала вино услаждает вкус и развеселяет дух, а затем заставляет забыть приличие и доводит до забвения чести и обязанностей. Кроме того, в общественных увеселениях как скоро заводятся, так же скоро и сме­няются знакомства, что делает человека непостоянным в дружестве, как и всякая перемена заманчива тем, что нравится сама по себе. Ко всему этому надобно прибавить трату времени; опущение обязанностей, опытное ознакомле­ние со страстями человеческими или только возбуждение в себе усыпленных дотоле страстей. Что же после этого ска­зать о тех людях, которые, устраивая увеселительные дома и места, делают таким образом вызов других к увеселениям, очевидно опасным и вредным, как например, танцевальные клубы, танцклассы, игорные дома, цирки? Не было еще в ином городе, с самого основания его, театра и народ не чувствовал же в театре нужды: но ка­кое-нибудь распорядительное лицо в городе или влиятельное по своему капиталу и доверию строить театр такой величины и высоты и на таком видном месте, что новое строение спорит с существующими храмами и даже далеко оставляет позади себя Божии храмы своей величиной. Не было особых песенников в месте проулки какой или катанья, например, на сырной неделе, и кто-нибудь придумывает построить помещние для хора этих певцов и собирает их хор.—Другие же одобряют подобные постройки, удостаивают их имени современных, полезных и изящных. Но люди, в которых довольно страха Божия, которые любят правильную (регулярную) жизнь, всегда скажут, что лучше было бы им не видеть этих поводов к излишним удовольствиям: они рады бывают, когда эти поводы (соблазны) прекращаются. Не будь человек вблизи глубокой ямы, и—тогда, если б кто и повлек его к яме, он имел бы еще время и возможность воспротивиться: а коли он стоит у края ямы, удобно столкнуть его туда. Так не будь вблизи увеселительного заведения и тогда муж-жена, даже и холостые люди, провели бы время дома. И так сколько же тяжкую ответственность за чужие грехи принимает на себя частный строитель увеселительных заведений и народных игрищ, строитель ради выгод своей торговли или же единственно с целью развлекать народ! Быть может этот человек еще воображает себя благодетелем своего общества, да и действительно слышит по­хвальные и благодарные отзывы от современников. Но ах! не то он будет чувствовать, когда начнет умирать и когда «знамения веселия», его увеселительный постройки и учреждения как памятники соблазна народного, будут оставаться после него. Тогда рад бы он был сгладить их с по­верхности земли, но уже будет поздно. Перед смертью или только на закате его дней взгляд его на увеселения будет трезвее и правильнее: тогда он увидит, что все это не только «суета всяческая суета» (Еккл.1,2), но и развращение нравов. Тогда он сознает, что задача жизни человека вовсе не та, чтоб только порядочно повеселиться на свете, что будто кто много забавлялся, тот много и жил, нет! но запас добрых, богоугодных дел: тогда он поймет, что веселье первее всего должно исходить из сердца, а не отвне и на­сильственно возбуждаться. Скажут: «развлечения человеку полезны и необходимы». Правда. Но здравый смысл и хри­стианская совесть одобряют только такие развлечения, кокорые освежают силы, а не истощают их, подкрепляют дух, а не расстраивают душу.—О, ты добрый христианин и верный сын Церкви! дальше-дальше будь от того, чтоб основать какое либо небывалое народное увеселение или только одобрять постройку увеселительного дома или изобрести со­блазнительное игрище для народа. Иначе ты положишь тя­желый камень на твою совесть.