Geum.ru

В. И. Ленин Ягенерал государственной безопасности и еврей. Есть гарантия, что я кончу свои дни в тюрьме

Вид материалаДокументы
А заговор
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   24

Вывод: по официальной версии после разгрома банды Ягоды в НКВД появилась другая группа предателей (Ни­колаев, Жуковский, Люшков, Успенский, Пассов, Федоров, Литвин, Каменский, Радзивиловский, Цесарский, Шапиро). Эти враги народа специально запутывали следственные дела, сажали невиновных, выгораживали своих, разрушали аппарат НКВД. По вине руководства наркомата эти предатели не были вовремя найдены и остановлены. Личная ответственность за это лежит на Ежове. Но это не обвинение в заговоре с целью свержения законного правительства, о чем говорил Мамулов! Это обвинение в том, что он проглядел заговор. То есть это разница между официальным документом и интерпретацией событий


Отступление – 1

«Сталин испугался, что они попытаются оправдаться, возложив всю вину за террор на него самого»


А заговор-то был? Судоплатов говорит о клевете на Ежова. Были ли заговор на самом деле?


Серго Берия вспоминает, что опасения по поводу лояльности руководства НКВД особенно усилились к осени 1938 года: “Поскольку Ежов и Маленков в грязных делах перешли всякие границы. Сталин испугался, что они попытаются оправдаться, возложив всю вину за террор на него самого”. Правда, сын Берия считает, что угроза Сталину исходила от Ежова, но нам сейчас важен сам факт того, что такая мысль существовала. Вспомним – именно это Сталин инкриминировал и Постышеву в январе 1938 года: “: «К себе они мягко относятся, а районные организации они расстреливают... Это значит, поднять партийные массы против ЦК, иначе это понять нельзя.”

То есть Сталин опасался, что ответственность за репрессии возложат на него. Пока шла чистка, его планы совпадали с планами руководства НКВД. А когда она закончится, они все еще будут совпадать? Тактика Сталина была хорошо известна: «Обычно Сталин поступал следующим образом: развязывал какую-нибудь кампанию, добивался того, что хотел, а затем с притворством делал заявление, что он ни при чем и что в зло­употреблениях, совершенных внутри партии, виноваты провока­торы, которые только и делают, что разжигают недовольство со­ветского народа в отношении правительства. Он изображал из себя арбитра, явившегося «исправлять ошибки» и карать «коз­лов отпущения»503.

Понимали ли руководители НКВД, что их могут объявить виновными в репрессиях? Стали бы чекисты просто ждать ареста?

Кто как…

Что означает в этой связи его должность – начальник третьего управления ГУГБ НКВД? Управление занималось чекистским наблюдением за транспортом и связью. За кем конкретно? Нарком связи – старший брат Бориса - Матвей Берман. Заместитель наркома транспорта – другой туркестанец – Лев Бельский. Фактически, занимая свою должность, Борис Берман выводил их от контроля. Нарушался ключевой принцип власти диктатора: «разделяй и властвуй». Из под контроля Сталина уходила связь и транспорт.

Вспомним слова Сталина, сказанные Хрущеву про обстоятельства ареста Успенского: «Я с вами говорил по телефону, а он подслушал. Хотя мы говорили по ВЧ и нам даже объясняют, что подслушать ВЧ нельзя, видимо, чекисты все же могут подслушивать»…Конечно ВЧ и связь страны – не одно и тоже. Вместе с тем, контроль за всей связью страны в условиях политического конфликта может оказаться ключевым фактором. Вспомним ленинский завет - «захватить почту и телеграфы». А дальше «вокзалы»… Это уже задача Бельского…

Способен ли был Берман на такие мысли. Вспомним, что это был за человек.

Родился в семье владельца кирпичного завода в Забайкалье в 1901 году. Когда Борису было 12 лет, отец разорился. Работал мальчиком в магазине и на складе. Кончил 4-классное городское училище. Семнадцатилетним вступил в Красную армию, но в Сибири победили чехи, потом Колчак. Берман вернулся в родное село, скрывался от белых; по поддельному паспорту с семьей, уехал в Маньчжурию, где работал строителем на строи­тельстве лавок и учился у студента, подготовившего его за 7 класс гимназии, мобилизован белыми в охрану КВЖД, служил рядовым. Затем уехал в Семипалатинск к брату – Матвею Берману. Тот в начале гражданской стал чекистом на Урале, потом в Сибири. В 1920 – председатель Семипалатинской губ. ЧК. При покровительстве брата Борис становится секретарем агит.-проп. отд. Семипалатинского губкома РКП(б). Далее Матвея переводят председателем Иркутской ЧК и Борис едет с ним. Здесь их пути временно расходятся. Бориса направляют в Москву и с осени 1923 по январь 1928 он служит в ЭКУ. Видимо здесь он познакомился с Орловым, который был заместителем начальника ЭКУ.

В 1928-1931 братья снова вместе – в Средней Азии. (там он вместе с Каруцким, кстати, организовал арест епископа Войно-Ясенецкогого). Затем с 1931 по линии ИНО служил за границей под псевдонимом «Артем», работал в Берлине. Им были получены сведения о переговорах рейхсканцлера фон Папена с западными державами о создании антисоветского лагеря. За работу в Берлине был награжден именным оружием, а по возвращении стал заместителем начальника ИНО ОГПУ СССР.

С приходом в наркомат Ежова начинается новый взлет карьеры Бермана. Он служит в оперативном отделе, с марта 1937 – нарком НКВД БССР комиссар ГБ 3 ранга, 19 декабря 1937 награжден Орденом Ленина.

15 мая 1938 – ему исполнилось 37 лет. За двадцать с лишним летом он сделал стремительную карьеру от мальчика в лавке, став самым молодым чекистским генералом.

Надо дополнить биографию Бермана воспоминаниями людей, которые его знали. Известный советский разведчик (и узник сталинских лагерей) Дмитрий Быстролетов («Андрей») работавший с Берманом («Артемом») за границей описывает своего сослуживца как: «высокого, стройного, молодого, вернее очень моложавого мужчину, любимца женщин, всегда веселого, энергичного, большого умницу, ловкого руководителя в хитросплетениях своих и чужих шпионских комбинаций. Борис заражал своей жизнерадостностью, товарищеской простотой, неизменным желанием помочь в беде».504

Что думал этот человек в 1936 и почему он активно включился в осуществление политики Ежова? У нас есть редкая возможность узнать об этом – Берман был в близких отношениях с Орловым.

Вспомним рассказ последнего, как они вместе посещали клуб НКВД, где Иностранное управление устраивало бал-маскарад. Возмущенный картиной "сладкой жизни" советской правящей элиты, Берман вздыхал: « Из тех, кого мы сейчас встретили в клубе, никто не сделал для революции и одного процента того, что сделал Тер-Ваганян505». Чекист переживал, что идеалы революции дороги только оппозиционерам.

Берман по мнению Орлова, «вовсе не был бездушным инквизитором, (в ком) годы службы в НКВД не притупили …чувства справедливости и сострадания. Но, прикованный, как раб, к сталинской колеснице, ...послушно исполнял приказы, идущие сверху»506.

Только «послушно исполнял» или «ждал своего часа»?

Так или иначе, Борис Берман активно включился в чистку. Жена Бухарина оставила очень характерные описания обыска в их квартире, который он проводил: «Берман пришел точно на банкет: в шикарном черном костюме, белой рубашке, кольцо на руке с длинным ногтем на мизинце». Она считала, что он тогда был начальником следственного отдела и его самодовольный вид внушал ей отвращение. В действительности Берман тогда был заместителем начальника отдела, что касается чувств, то ее, конечно, можно понять. Однако, возможно, Берман просто всегда любил хорошо выглядеть. Вспомним – «любимец женщин», «настоящий европеец»…

Далее Бермана направляют в Белоруссию. Вроде бы именно в этот период он говорит Дмитриеву: «нам всем необходимо … интенсивно работать над приобретением доверия со стороны Н.И.ЕЖОВА».

«В Минске это был сущий дьявол, - рассказывал Быстролетову в тюрьме Алексей Алексеевич Наседкин, - вырвавшийся из преисподней, – он сразу поседел, ссутулился, высох. У меня дядя умер от рака печени, так вот тогда Берман так же ежедневно менялся к худшему как раковый больной. Но у дяди болезнь была незаразной, а здесь таял на глазах сам Борис и при этом распространял вокруг себя смерть. Он сам был раковой опухолью на теле Белоруссии…».

«Раковая опухоль»…Вспомним, что инкриминировалось в вину «национал-фашистам» и «польским шпионам»? Конечно, заговор с целью отторжения Белоруссии. При этом «подрывной работой объединенного подполья были по­ражены все отрасли народного хозяйства Белоруссии».

Но самое интересное - «объединенное подполье» широко практиковало «различные ме­тоды искусственного возбуждения недовольства населения против советской власти (планомерные «перегибы» при проведении различных хозяйственных кампаний на селе, переобложение, незаконные массовые конфискации за не­уплату налогов и т.д.)»

Возможно характерный для «автора хитроумных операций» ход - наказать зарвавшихся бюрократов за произвол по отношению к трудящимся, представив их заговорщиками.

Иными словами между Берманом весны 1936 года, осуждавщим партийных бюрократов, и Берманом осени 1937 года, расстреливающим этих бюрократов, может быть не такая непроходимая пропасть.

Надо учитывать и еще одно обстоятельство. Еще летом 1937 был арестован брат его жены - чекист Борис Бак. В очередь на посадку стоял и второй брат – Соломон Бак. Жена Бермана – ст. лейтенант ГБ Мария Бак уволена из органов. Как только чистку решат сворачивать – начнется поиск «коз­лов отпущения» и Берман будет одним из первых.


Летом 1938 кривая арестов, как мы помним, пошла на спад – чистку начали сворачивать, и для Бермана, и для северокавказцев начался обратный отсчет часов. Люшков в этой ситуации, спасаясь от ареста, ушел к японцам. Но у московских чекистов был только один шанс – контрудар. Учитывая его прошлое – вряд ли Борис Дмитриевич Берман стал бы колебаться, наносить ли его.

Расстреляли их очень быстро феврале 1939 года. «На судебных заседаниях, — писал он, — полностью признали себя виновными … М.Берман и Б.Берман, а некоторые подсудимые отказались от своих показаний на следствии, но были изобличены другими материалами дела. Показательно, что на суде Берманы не отказались от своих показаний на следствии. Однако, очную ставку с ними Ежову и Фриновскому Берия устраивать не стал.

Подведем некоторый итог. Если Берман действительно в центре заговора (как показывает Дмитриев) все это очень и очень опасно для Сталина. Молодой, умный, хитрый и безжалостный генерал ГБ который вовсе не предан вождю безгранично и наверное не собирается идти на бойню как баран. Его сторонники контролируют связь и транспорт. Не в характере Сталина рисковать в таких случаях.

Однако, этого, конечно, недостаточно, чтобы заговор победил. Особенно после смерти Каруцкого руководителя УНКВД Московской области сил одних «туркестанцев» было не достаточно для победы. Без помощи «северокавказцев» не обойтись.


Вскоре после ареста – в конце апреля 1939 года Ежов и Фриновский дали показания о том, что они участники заговора против Сталина. Но о чем говорят их показания? О том, что от них требовало следствие или правду. Евдокимов, наоборот, держался до мая 1939 года

Ежов, вероятно, до последнего момента верил в то, что его преданность Сталину – некоторая гарантия безопасности и ничего не замышлял. В пользу этого говорят два обстоятельства. Во-первых, его поведение на суде. На следствии Ежов признался во всех инкриминируемых ему грехах, но на суде занял другую позицию. «Вчера еще в беседе со мной Берия сказал: «Не думай, что тебя обязательно расстреляют. Если ты созна­ешься и расскажешь все по-честному, тебе жизнь будет со­хранена». То есть Лаврентий Павлович хотел, чтобы Ежов подтвердил показания, выбитые из него следствием. Однако, бывший нарком нашел в себе силы и мужество занять другую позицию: «После этого разговора с Берия я решил: лучше смерть, но уйти из жизни честным и рассказать перед судом действительную правду… Я в течение 25 лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинитель­ным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен». Ежов отказался от всех обвинений: и что он польский шпион, террорист, сторонник «рабочей оппозиции», руководитель заговора в НКВД против Сталина. Он признался только в том, что проглядел реальных врагов партии в органах: «Везде я чистил чекис­тов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же по­лучилось, что я под своим крылышком укрывал диверсан­тов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа»507.

Во-вторых, его политика в наркомате в 1938 году – вместо того, чтобы консолидировать вокруг себя все чекистов он продолжал считать, что вокруг него «враги партии – его враги»: «Показания Фриновского, данные им на предваритель­ном следствии, от начала до конца являются вражескими. И в том, что он является ягодинским отродьем, я не со­мневаюсь» и «Фриновский всплыл как ягодинец, в свя­зи с чем я и выразил ему политическое недоверие». Иными словами Фриновский видимо ощущал, что наступает момент когда его и весь клан попытаются ликвидировать.

Конечно, если сам нарком ничего не планировал, то теоретически мог планировать Фриновский. Очень выразительный рассказ об аресте Фриновского приводит С.Берия: «Сумбатов, один из чекистов, бывший в дружеских отношениях с Фриновским, рассказал мне (С.Берия – Л.Н.) о его аресте. Последний, узнав, что за ним уже выехали, устроил у себя дома баррикаду. Конвой мог бы взять его штурмом или убить, но чекистам он был нужен жи­вым. Отец поручил Сумбатову произвести арест Фриновского: «Если ты сам хочешь отвертеться от ареста, то для тебя это единственный способ». И Сумбатов согласился. Он плакал, рас­сказывая мне о том, как предал своего друга. Фриновский впус­тил его к себе, думая, что тот поможет ему выйти из этого без­выходного положения... Фриновский был расстрелян»508.

Странный рассказ. На что рассчитывал Фриновский, забаррикадировавшись у себя дома? И почему обязательно он был нужен живым? У Хрущева тоже остались воспоминания об этих днях в апреле 1939: «Я случайно в то время находился в Москве. Сталин пригласил меня на ужин в Кремль, на свою квартиру. Я пошел. По-моему, там был Молотов и еще кто-то. Как только мы вошли и сели за стол, Сталин сказал, что решено арестовать Ежова, этого опасного человека (?!), и это должны сделать как раз сейчас. Он явно нервничал, что случалось со Сталиным редко, но тут он проявлял несдержанность, как бы выдавал себя. Прошло какое-то время, позвонил телефон, Сталин подошел к телефону, поговорил и сказал, что звонил Берия: все в порядке, Ежова арестовали, сейчас начнут допрос. Тогда же я узнал, что арестовали не только Ежова, но и его заместителей. Одним из них был Фриновский. Фриновского я знал мало. Говорят, что это был человек, известный по Гражданской войне, из военных, здоровенный такой силач со шрамом на лице, физически могучий. Рассказывали так: “Когда навалились на Фриновского, то Кобулов, огромный толстый человек, схватил его сзади и повалил, после чего его связали”. Об этом рассказывали как о каком-то подвиге Кобулова. И все это тогда принималось нами как должное». Странно, что Сталин нервничал, он что ждал от ареста чекистов каких-то неприятностей? Может быть его тревожил не арест Ежова, а именно Фриновского?

Михаил Петрович был смелым солдатом. Лично участвовал в спецоперациях по обезвреживанию вооруженных банд (отрядов?) на Кавказе. Подавлял волнения на Северном Кавказе в период коллективизации. Был исполнителем самых опасных поручений Ежова. Вместе с тем «рубаха-парень». Человек храбрый, но прямой. Для заговора необходим, но может ли он быть руководителем заговорщиков? С другой стороны у него уже был опыт – весной 1937 он опираясь на части НКВД взял Москву под контроль и арестовал военных. Тогда он действовал по приказу Сталина, но он мог повторить эту операцию и без воли вождя.

Ивановна Миронова (Король) вспоминает, что однажды Фриновский рассказал им о беседе со Сталиным: «Как-то он вызвал меня. «Ну, - говорит, - как дела?» А я набрался смелости и отвечаю: «Все хорошо, Иосиф Виссарионович, только не слишком ли много крови?» Сталин усмехнулся, подошел ко мне, двумя пальцами ткнул в плечо: «Ничего, партия все возьмет на себя»509. Убедил ли Сталин Фриновскогочто партия все возьмет на себя?

Ежов в последнем слове считал его заговорщиком. Причина этого в том, что Фриновский выступал против арестов чекистов: «По службе… я неоднократно имел с ним столкновения, ругая его, и в глаза называл дураком, потому что он, как только арестуют кого из со­трудников НКВД, сразу же бежал ко мне и кричал, что все это «липа», арестован неправильно и т.д. И вот почему на предварительном следствии в своих показаниях я связал Фриновского с арестованными бывшими сотрудниками НКВД, которых он защищал». Иными словами, зачистка северокавказцев началась

Кроме того, «мои глаза открылись по отношению к Фриновскому после того, как провалилось одно кремлевское задание Фриновскому, о чем сразу же доложил Сталину»510. Что это за «кремлевское дело», которое Фриновский не выполнил? Интересно, что Ежов не уточняет деталей. При этом он в курсе дела, но поручение дано Сталиным именно Фриновскому.

Конечно, трудно что-то утверждать точно… Признательные показания говорят только о том, что от него хотело услышать следствие. Конечно, если заговор и был то «протоколы заседаний не велись». Могли ли остаться его следы? Думаю, могли…

По законам того времени наличие досье с надписью «Сталин» - безусловное доказательство, что его владельцы - заговорщики. Не только в глазах Сталина, но и в своих собственных глазах.

Ведь самого наличия этого компромата может быть достаточно, чтобы утверждать наличие заговора. Остановимся на этой мысли подробнее…Компрометирующие сведения на начальника (например, секретаря горкома или обкома, директора завода или начальника главку) можно предъявить в ЦК (Политбюро) и (или) в НКВД. На члена ЦК или члена Политбюро – Сталину. А кому можно предъявить компромат на Сталина? При жизни вождя (!), в здравом уме и твердой памяти, никому. Точнее, при жизни вождя ее можно использовать только как инструмент формирования круга «посвященных» - заговорщиков. Полноценно же эта информация может сработать только после его смерти. Например, как оправдание для тех, кто так или иначе причастен к этой смерти.

Вспомним еще раз как осенью 1938 года Сталин обсуждая с Хрущевым репрессии заявил: «Это все чекисты стали делать, туда тоже затесались враги народа и подбрасывают нам материал, вроде бы кто-то дал им показания. И на меня есть показания, что тоже имею какое-то темное пятно в своей революционной биографии”. Поясню, о чем шла речь. Тогда, хоть и глухо, но бродили все же слухи, что Сталин сотрудничал в старое время с царской охранкой и что его побеги из тюрем (а он предпринял несколько побегов) были подстроены сверху, потому что невозможно было сделать столько удачных побегов. Сталин не уточнил, на что намекали, когда разговаривал со мной, но я полагаю, что эти слухи до него как-то доходили. Он мне о них не сказал, а просто заявил, что чекисты сами подбрасывают фальшивые материалы».

То есть Сталин, видимо, считал, что у чекистов на него есть компромат. А он у них был?

Было ли это досье у чекистов, и, если было, у кого? Ведь Сталин, вроде, прямо об этом не говорит. Это Хрущев почему-то понял его с полуслова. О существовании «папки Сталина» в сейфе Ежова содержится информация в воспоминаниях А.Маленкова. Главная роль в этом эпизоде, по словам А. Маленкова, принадлежит его отцу. В середине 1937 Маленков начал беспокоиться по поводку размаха репрессий. Копать под Ежова первым начал Хрущев. В январе 1938 года на Пленуме ЦК Маленков по результатам своих инспекционных поездок делает доклад «Об ошибках парторганизаций при исключении из партии и о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Маленков рассчитывал на поддержку Сталина, так как тому «Ежов уже становился не только не нужным, но и опасным»511.

В августе 1938 Маленков передает Сталину записку «О перегибах». Далее дословная запись со слов Маленкова: «В записке было о перегибах в работе в органах НКВД утверждалось, что Ежов и его ведомство виновны в уничтожении тысяч преданных партии коммунистов. Сталин вызвал меня через 40 минут. Вхожу в кабинет. Сталин ходит по кабинету и молчит. Потом спрашивает: «Это вы сами писали записку?» - «Да, это я писал». Сталин молча продолжал ходить. Потом еще раз спрашивает: «Это вы сами так думаете?» - «Да, я так думаю». Далее Сталин подходит к столу и пишет на записке: «Членам Политбюро на голосование. Я согласен»512. Маленкову поручили найти замену Ежову, и он выделил Берия, потому что тот удовлетворяет всем поставленным Сталиным условиям.

В конце января 1939 года Ежов добился приема у Сталина. Тот принял его, но в присутствии Маленкова. Ежов потребовал созыва Политбюро. Сталин сказал: «Пройдите в кабинет Маленкова, поговорите еще, а я сообщу свое решение». Через некоторое время в кабинет вошел Берия, и Ежов был арестован. Затем Маленков распорядился вскрыть сейф Ежова. Там были найдены личные дела, заведенные Ежовым на многих членов ЦК, в том числе и на Маленкова и самого Сталина. В компромате на Сталина хранилась записка одного из старых большевиков, в которой рассказывалось подозрение о связях Сталина с царской охранкой. Дел на В.М. Молотова, К. Е. Ворошилова, Н.С. Хрущева и Л.М.Кагановича в сейфе Ежова не оказалось.

На состоявшемся потом заседании Политбюро Молотов предложил создать комиссию Политбюро для разбора вопроса о Ежове. Тогда Сталин сказал ему: «А это вы видели?» - и показал дело на себя. И, выдержав паузу, обратился к ошеломленному Молотову: «Вячеслав Михайлович, за какие такие особые заслуги нет материалов на вас? И на вас?»513 - спросил он, обращаясь к Кагановичу, Хрущеву и Ворошилову.

Вскоре состоялся Пленум ЦК, на котором Маленков доложил о деле Ежова. Пленум осудил Ежова.

Несмотря на очередное упоминание существования досье на Ежова, эта версия вызывает больше всего сомнений. А. Маленков утверждает, что Ежов посетил кабинет Сталина в конце января 1939 и тут же был арестован. Однако по открытым официальным документам Ежов был арестован 10 апреля 1939 года, а в последний раз был на приеме у Сталина 23 ноября 1938, в день своего смещения с поста наркома внутренних дел. А Маленков в то время даже не входил в Политбюро. Так же странно, что если бы действительно были эти досье на членов Политбюро, Ежов хранил бы их в сейфе кабинета наркома водного транспорта.

Есть, однако, и другое свидетельство. «В марте 1938 года закончился третий московский процесс, подготовленный стараниями Заковского, Фриновского и отчасти Бермана. Теперь Сталин больше в них не нуждался. Кроме того, все трое слишком много знали. Им были известны ещё старые секреты ОГПУ-НКВД времён Менжинского и Ягоды, обстоятельства смерти Надежды Аллилуевой, убийства Кирова, подробности того, что произошло с Авелем Енукидзе и Серго Орджоникидзе. Заковский и Фриновский знали также главную сталинскую тайну - причину уничтожения маршала Тухачевского и других руководителей Красной армии. В общем, это были слишком опасные свидетели».

… «Знали также главную сталинскую тайну»  - рассуждает Орлов. Он говорит о «папке Виссарионова» – материалах о сотрудничестве Сталина с охранкой. По мнению друга Бориса Бермана – советского разведчика Александра Орлова, высшее чекистское руководство страны владело информацией об этом, владело компроматом на Сталина. По правилам игры того времени – это заговор. Причем сами генералы госбезопасности отлично это знают. Сознательно или бессознательно Орлов подтверждает версию Сталина.