«Судьба и вера»

Секция «Литературное краеведение».

Тема: « Судьба и вера»

/по трилогии А. Черкасова «Сказания о людях тайги»/

Выполнила Копылова Мария Игоревна,

11.06.1990 г.р., 660124, г. Красноярск,

ул. Борисевича, д.13, кв.168, т.75-76-89,

ученица 11 класса А, МОУ СОШ №148,

председатель Совета литературно-

краеведческого музея «Наследие»

660124, г. Красноярск, ул. Борисевича, 23,

66-95-16.

Научный руководитель: Боковикова

Татьяна Александровна, учитель

русского языка и литературы, руководитель

музея МОУ СОШ №148 Ленинского района

г. Красноярска, д.т. 68-51-02.

Красноярск, 2007г.

Тезисы работы «Судьба и вера» / по трилогии А.Т.Черкасова «Сказания о людях тайги»/.

Автор работы обратилась к этой теме не случайно. В 2005 году, работая над созданием экспозиции «Писатели на берегах Енисея» школьного литературно-краеведческого музея, заинтересовалась творчеством А.Т. Черкасова. Особенно привлекла внимание трилогия «Хмель», «Чёрный тополь» и «Конь рыжий», которая стала главной работой Алексея Тимофеевича, итогом его творческих исканий и жизненного опыта.

Тема работы «Судьба и вера» /по трилогии А.Т. Черкасова «Сказания о людях тайги»/ достаточно актуальна для сегодняшнего дня, когда многие жизненные ориентиры уходят в прошлое и люди стараются подменить истинные нравственные ценности ложными. Очень сложно не утратить, сберечь в себе тот моральный стержень, который опора всему, в какое бы время не жил человек, чем бы он не занимался, как бы не складывалась его судьба. В своих произведениях Черкасов отразил события 1830-1960-х гг., в ретроспективе охватил времена пугачёвского бунта и нашествия Наполеона, но в любой период перед героями остро стоял вопрос: во что верить и где искать правду? А правду Черкасов видел в народной гуманности, в милосердии друг к другу.

В процессе изучения биографии и творчества писателя мы выяснили, что произведению присуща народность, которая заключена в «…соответствии изображённого на его страницах жизненной правде¹» и «…является полным выражением в нём его эпохи²».

Отсюда следует цель нашей работы:

анализ социальных противоречий и их влияние на формирование внутреннего мира писателя и героев его произведений.

При работе над данной темой мы решали следующие задачи:

• проследить процесс преломления в судьбе героев трагических для страны событий;
  
• раскрыть художественный метод писателя;
  
• выявить жанровую специфику произведения;
  
• показать несломленность духа писателя и веру в светлые человеческие идеалы.
  

Материал нашей работы можно использовать в школе при изучении национально-регионального компонента в спецкурсе «Литературное наследие Сибири», при проведении экскурсий в школьном музее.

В процессе работы мы обращались к данным Краевой научной библиотеки, Литературного музея, Минусинского регионального краеведческого музея им. Н.М. Мартьянова, общества «Мемориал», к статьям словарей и справочников.


Содержание работы:

«Из сумерек тирании слышится вопль: «Велика Русь, а деться некуда!» Остроги и цепи, стражники и жандармы, арестантские одежды и бубновые тузы на спинах каторжан: «по высочайшему повелению».

А.Черкасов «Хмель ». Аполог.

Введение

Региональная специфика литературы родного края предполагает изучение историко-литературного материала «…в строгой хронологической последовательности, углубленный литературоведческий анализ произведений на основе рассмотрения творческого метода писателей, особенностей их мастерства и стиля…».¹

Историко-литературный подход к изучению литературы помогает осуществлять «…историко-генетическое и историко-функциональное рассмотрение произведений»². С позиции историзма любое произведение рассматривается как создание определённой эпохи – с одной стороны и живущее и действующее в сегодняшнем дне – с другой. Русская литература всегда была неотделима от поисков путей преобразования общества, утверждения идеалов справедливого общественного строя.

Обращаясь к истории нашей страны и проводя параллель между центром и Сибирью, мы видим, что в региональной литературе, как и в русской литературе западной части страны, отражаются все события, так или иначе влияющие на дальнейшее развитие общества в целом и на развитие литературы в частности.


Региональная литература в этом смысле внесла неоценимый вклад в развитие древней литературы, на что указывает в своей работе «Молодая Сибирь» доктор филологических наук, профессор Б..А. Чмыхало¹.

Обратившись к понятию «региональный», мы узнали, что regionalis (местный, областной) – относящийся к какой-либо определённой территории – району, области. Регионализм в литературе – это «необходимо присущее литературному процессу качество, связанное с локализацией»².

Именно локализации мы обязаны возникновением «культурных гнёзд» (Н.К. Писканов) в Сибири: Иркутск, Томск, Красноярск, Омск, Барнаул и др., но многие исследователи данного процесса считают (Ю.С. Постнов, точка зрения которого общепринята в настоящее время), что «литература любой области или края - в конце концов, лишь участок общерусской»³.

В своей работе «Молодая Сибирь» Б. А. Чмыхало указывает на то, что Ю. С. Постнов настойчиво отмежевывается от краеведческого подхода, призывая изучать литературу Сибири «в русле общерусского литературного процесса»⁴, так как рассмотрение творчества писателя применительно к какому-либо «культурному гнезду» может свести нас к литературно-краеведческому подходу изучении региональной литературы, которому мы предпочитаем подход историко-литературный.

Регионализм в Сибири в качестве существенного фактора истории русской литературы сформировался к началу XX века. Именно в это время в Сибири, кроме уже существовавших 460 газет, появились журналы: «Сибирский наблюдатель», «Сибирский журнал для всех», «Сибирская новь», «Думы», «Сибирские записки» и др.

«Чаяния и надежды различных слоёв населения Сибири»¹ отразились в произведениях Г. Гребенщикова, Г. Вяткина, И. Гольдберга, В. Шишкова и многих других.

В «Истории русской литературы» (т. 10, 1954 г.) говориться о заслугах писателей–областников: «Сибиряки открывали новый мир – жизнь и быт сибирской таежной деревни, с её особенным укладом, жестокими, подчас страшными, нравами и обычаями».

Художественное освоение и переосмысление исторических процессов присуще автору «художественно своеобразного» романа – трилогии «Сказания о людях тайги». Мы ещё вернёмся к определению жанра этого произведения, а пока остановимся на биографических сведениях об Алексее Тимофеевиче Черкасове, так как, приоткрывая завесу над его биографией, мы можем более чётко и правильно реализовывать цель нашей работы: анализ социальных противоречий и их влияние на формирование внутреннего мира писателя и героев его произведений.

Глава 1. Автор и его произведения.

«О времени и о себе» писатель рассказывает так: «Родился на Енисее, в маленькой кержацкой деревушке Потаповой Даурской волости, в семье крестьянина-бедняка, вернее – ремесленника, в 1915 году. Дед мой, Зиновий Андреевич Черкасов, на воспитании которого я находился в раннем детстве, был человеком образованным, книжником в некотором роде. По его рассказам, он происходил из ссыльных каторжан. Дед его, а мой прадед, Константин Петрович, был участником восстания декабристов, затем был сослан на вечное поселение в Сибирь. Хорошо помню, что у деда Зиновия хранилась какая-то родовая древняя книга, и любимыми песнями деда были песни каторжан».

Дед был для своего времени и места проживания человеком очень образованным. Писатель вспоминает: «Сочинять начал очень рано… лет с 7-8. Я сочинял стихи и записывал их в церковные книги, которые доставал Зиновий Алексеевич. Фактически стихи писали вдвоём: я и дедушка…Когда мы рыбачили на Енисее, дед говорил мне о таинствах великой реки, о природе и более всего – о значении художественного слова. Сам он не говорил без сочных эпитетов, сравнений, словообразований. Он знал множество жизненных историй каторжан, беглых людей, ссыльных и всегда охотно рассказывал их». Начитанный и умудрённый жизненным опытом дед Зиновий много рассказывал внуку и об изгнании из центральной России в Сибирь исповедующих старую веру «кержаков-староверов», читал с Алёшей старые скитские книги, в том числе «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», сосланного в «студеные края». Время, когда писатель вступил в сознательную жизнь (30-е гг. 20 века), было трудным и неспокойным. В 1931 году по путёвке комсомола с третьего курса Красноярского агропедагогического института Алексей Тимофеевич едет на работу в деревню. Сначала работает уполномоченным Минусинского окружкома комсомола, затем – главным агрономом совхоза. Вот как вспоминает об этом сам писатель: «Учились заочно и очно; на семинарах, на курсах, без отрыва от производства, а более всего – на личном производственном опыте. Пятнадцатилетний стаж работы в сельском хозяйстве дал мне богатейший материал наблюдений над жизнью, над преломлением социалистических основ в сознании простых людей».

Накопленный опыт и творческий порыв писателя побудили его сесть за первую рукопись – роман об истории революционного движения в Сибири. В 1933 году «Ледяной покров» был завершён и отправлен А.М. Горькому в Москву. Вскоре они встретились: величайший писатель советской эпохи и молодой сибиряк, только взявший в руки перо. Алексей Максимович, говоря о сибирской литературе, предсказал появление такого писателя, как А.Т. Черкасов: «Если Сибирь в науке дала Менделеева, а в живописи Сурикова, то почему бы ей такую же величину в литературе? Я думаю, что наш будущий романист из сибиряков…Сибири пора иметь не только новеллистов, но и писателей, работающих в культурных масштабах». Горькому роман понравился, рукопись стали готовить к печати, но … Может быть, «рукописи не горят», зато довольно легко теряются, особенно под строгим надзором НКВД. По ложному обвинению писатель был арестован, а роман бесследно исчез. Не дошли до читателей и его романы: «Мир, как он есть» (о гражданской войне и становлении в Сибири советской власти), «Славия». Так писатель разделил участь многих творческих людей того времени: невоплощённые мечты, болезни, искорёженная жизнь… А за всем этим - 1937 год, статья 58-10 («враг народа») и всевидящее око Сталина.

В автобиографии Черкасов вспоминает: «Виновным себя не признал, и приговор тройки УНКВД был отменён в ноябре 1939 года, и я вернулся на переследствие в Казахстан. 10 февраля 1940 года я был полностью оправдан и восстановлен на работе с выплатой компенсации за всё время следствия, т.е. с 11 ноября 1937 года по 10 февраля 1940 года»

Далее в «Деле» А.Т. Черкасова читаем: «1 марта 1942 года был арестован по признакам преступления, предусмотренного статьёй 58-10, ч..2 УК за то, что в 1941-42 гг. среди окружающих его лиц проводил контрреволюционную агитацию пораженческого характера, восхвалял германскую армию, его технику, готовился перейти на сторону врага в случае его призыва в РККА». (Приложение)

Определением судебной Коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от 7. 03 1959 г. ранее вынесенное определение подготовительного заседания Красноярского краевого суда от 21 мая 1941 года в отношении А.Т. Черкасова прекращено за недоказанностью предъявленного обвинения.

Кроме того, на долю Алексея Тимофеевича выпало пережить весь ужас психиатрической больницы. Но как бы не вертела судьба, даже самый сильный ливень сменяется солнцем. Так случилось и в жизни Черкасова: в 1942 году над ним наконец-то заискрился лучик счастья.

Из переписки писателя и его матери Евдокии Фоминичны Полина Дмитриевна Москвитина, работавшая военным цензором на Красноярском главпочтамте, узнала о тяжёлом положении писателя. В письме он рассказывал про его нелегкую судьбу, про то, как его беспардонно — "шизофреник!" - выставили из редакции газеты "Советская Хакасия", и вот уже здесь, в Красноярске, засунули в "психушку". Узнав это, Полина отправилась к нему на свидание, увидела вполне здорового, красивого молодого человека и поставила перед собой цель: вызволить его оттуда во что бы то ни стало! Вспыхнувшее чувство любви к невинно страдающему человеку потребовало многих жертв: от нее отвернулись родные, выгнали с работы. И все же любовь выстояла. Они поженились. Вот так распорядилась судьба: на волосок от смерти обрести своё счастье…

В 1943 – 1946 гг. семья Черкасовых жила в городе Минусинске, с 1946 года – в Красноярске. (Приложение)

В 1960 году А.Т. Черкасов был принят в Союз писателей СССР. В 1969 году в связи с ухудшением здоровья (последствия заключения) вместе с семьёй переехал с Симферополь. 13 апреля 1973 года Алексей Тимофеевич умер от сердечного приступа, похоронен в Симферополе.

Глава 2. Как создавалось «Сказание».

Трагическая судьба писателя перекликается с трагизмом фабулы произведений. Особенно ярко это выражено в трилогии «Сказание о людях тайги»: «Хмель», «Чёрный тополь», «Конь рыжий» (последние две книги написаны в соавторстве с П.Д. Москвитиной).

О том, как родилась книга, как писатель реализовал свой давнишний замысел, он рассказывает в одном из интервью: «Начал я писать ещё в 30-х годах – тогда был сделан первый крупный набросок – роман «Ледяной покров» о поселенцах Сибири, о кандальниках, о политкаторжанах. …эта книга не увидела свет. Лишь в 1949 году появился сборник повестей и рассказов о сибиряках, о золотоискателях, о людях деревни, но не был ещё осуществлён мой главный замысел – крупная книга о большом периоде: дореволюционной Сибири от начала 19 века - до Октябрьской революции и о советской Сибири. И книгу публиковал я необычно, так уж получилась она. Сначала, в 1957 году журнале «Сибирские огни» появились главы из второй части романа, отображающие Сибирь советского периода, периода 30-х годов и первых послевоенных лет. Критики расценили её как отдельную книгу только о современной деревне, о современной Сибири. Но в это время я был вплотную занят романом о Сибири дореволюционной, об Октябрьской революции. И вот в 1963 году первая книга увидела свет. Мне уже стали ясны рамки моего романа, охватывающего шесть поколений сибиряков».

«Сказание о людях тайги»:

1 часть - «Хмель»(1830-1917), охватывает период от побега декабриста Лопарёва с каторги до Октябрьской революции и начала контрреволюционных выступлений в Сибири.

2 часть – «Чёрный тополь» (1922-1960) – время после окончания гражданской войны, коллективизация, репрессии, Великая Отечественная война, смерть Сталина, ослабление сталинского режима.

3 часть – «Конь Рыжий» (1918-1922) –гражданская война в Сибири.

«Как-то поехал я в родную деревню Потапово. У дороги увидел старый тополь, обвитый хмелем. Трудно было пробраться через хмелевые «удавки», цеплялись они. Вот это и дало мне мысль назвать книгу «Хмель», - писал Алексей Тимофеевич о выборе названия своей книги¹, проводя параллель между старым деревом и нелёгкой судьбой героев.

Сибирь Черкасов знал прекрасно, объездил её вдоль и поперёк. Его знакомый А.Шадрин вспоминает: «Как-то мне довелось побывать в Верхних Курятах Каратузского района. До коллективизации туда не было тележной дороги – крутые увалы и тянигузы-подъёмы до той поры допускали применять лишь волокуши с тележными передками. Разговорились с молодым, но с бородой почти до пояса хозяином деревушки – бригадиром. И он припомнил – и у них бывал в годы войны Алексей Черкасов, представившись в роли старообрядца»². Глава 3. Особенности художественного метода автора.

«Сказания о людях тайги» дают основание говорить о том, что в них сосуществуют два уровня ценностей. С одной стороны – романтическая поэтика, с другой – принципы строгого реализма. В этом и заключаются особенности художественного метода А.Черкасова, который поможет нам в раскрытии характеров героев его «Сказаний». Художественный метод – «целостный и органически связанный круг основных особенностей литературного творчества, наиболее общий тип подхода писателя к действительности»³. Критик В.Г. Белинский сказал об этом так: «Поэт или пересоздаёт жизнь по собственному идеалу, зависящему от …его отношения к миру, веку и народу…или воспроизводит её во всей её наготе и истине».⁴

Часто в литературе, исходя из трактовки Белинского, различают два основных метода: реализм и романтизм. Анализируя «Сказания», мы выявили следующую особенность: реализм часто переплетается с романтизмом, героям присущи порой и романтические и реалистические черты.

Ещё одной особенностью творческого метода писателя является органическая соотнесённость современности с историей. Черкасов прослеживает родословную героев, для него важно выявить «генетические основы» их характеров. Мы составили генеалогическое древо семей Боровиковых - Юсковых и выявили закономерность, подтверждающую глубокие нравственные истоки, заложенные не одним поколением двух основных семейных кланов, их взаимоотношений как внутри семьи, так и с окружающим миром. (Приложение ).

В основе создания характеров одних литературных героев положена романтическая поэтика, в основе других – принципы строгого реализма. Реалистическое мастерство писателя прослеживается в бытописании сибиряков, пейзажных зарисовках, в живости народного языка, а главное – в характерах героев, в которых видны живые человеческие черты.

Первая часть «Сказаний о людях тайги», названная «Крепостью», полна реальных трагических событий. Здесь сошлись пути-дороги старца Филарета, участника Пугачёвского бунта, имя которого не раз упоминалось в исторических хрониках, и беглого декабриста – каторжника Александра Лопарёва, прототипом образа которого явился прапрадед Алексея Тимофеевича – Константин Алексеевич Черкасов.

С поразительной силой и художественной правдой написаны страницы «Крепости». С долей натурализма изображены ужасающие картины быта и нравов старообрядцев. Историческая справка.

Старообрядчество, староверие – общее название русского духовенства и мирян, сохранивших церковные установки и традиции Древнерусской православной церкви и отказавшихся присоединиться к реформе, предпринятой патриархом Никоном.. Среди старообрядцев сложилось несколько различных церковных организаций, называемых «толками» или «согласиями»…Бытует самоназвание «староверы»…В дореволюционной литературе староверие именуется «расколом», а староверы – «раскольниками». В первые десятилетия старообрядчество было прежде всего общественной оппозицией церковным нововведениям. Но уже к концу 17 века перед старообрядчеством встаёт задача целого ряда богословско-мировоззренческих проблем – как в теоретическом, так и практическом плане. Некоторые староверы полагали, что в мире воцарился антихрист и близок конец света…»¹

В настоящее время приверженность к канонам старообрядчества сохранилось лишь в самых глухих местах Сибири. Бессмысленность, вред общинных крайностей и ограничений постепенно стали уходить в прошлое, но остались несомненные ценности, которые выкристаллизовались в процессе духовного и физического общения староверов. Можно только подражать и следовать многим их канонам: запрет на курение и вино; бережливость, которая объясняется необходимостью вести в основном натуральное хозяйство, а следовательно, всё доставалось тяжёлым трудом в тяжёлых условиях; брезгливость к пришельцам (нельзя пить из его кружки ), что можно объяснить отсутствием врачебной помощи, а эпидемии нещадно косили людей. И ещё главная отличительная черта староверов – чувство поддержки и спайки друг с другом. Раскольники, уходя подальше от жандармов, « цепных псов царя», в Сибирь, расселились за рекой Амылом (приложение). О местоположении раскольничьего скита упоминает в своей статье журналист А.Шадрин: «За Амылом, возле села Качулька, мне показывали широкую поляну Белая Елань и утверждали, что именно её и имел в виду А.Т.Черкасов в романе «Хмель ». Говорили, что здесь стояла та самая деревня, что не пришлось Черкасову домысливать и многие факты взял он отсюда.

За этой поляной в междуречье Амыла и Казыра начинаются отроги Западного и Восточного Саянов».¹Именно в это « нагромождение таёжных крутояров»²,в этот неприютный край пришли старообрядческие общины из разных губерний России. Притесняемые за «истинно русскую веру», в надежде уйти от «всевидящего ока», они забирались в самые недоступные места, отгораживались от мира реками и хребтами. Но и здесь до них дошли отголоски событий в столице – в скиту появляется сбежавший декабрист - каторжанин Александр Лопарёв.

В староверческий скит старца Филарета попадает мичман Лопарёв. И раскольники, и декабрист бежали, «чтобы царские слуги рукой не достали», а в действительности между ними – полное непонимание.

Так в самом начале «Сказаний» сталкиваются две веры, две правды.

Вера в идеалы свободы, равенства и братства декабристов и фанатизм раскольников. А казалось бы, объединиться надо им в борьбе против общего врага. Но Лопарёв пассивен, он не понимает тот народ, за который пострадал. «Русь, какая же ты дремучая и непроглядная! А я-то знал Россию петербургскую, невскую!»,-восклицает декабрист. А Филарет относится с недоверием к Лопарёву: «Не прислонится белая кость к чёрной мужицкой кости!») И это уже по той причине, что его отец был забит плетьми по приказу деда нынешнего декабриста. Да, такое действительно могло бы быть на самом деле. Так художественный вымысел переплетается с исторической правдой. Поэтому и гибель декабриста от рук фанатично настроенных мужиков-раскольников представляется не случайной Историки обвиняли декабристов в том, что они шли за народ, но без народа. А что же народ?

«По всей России вопль и стон. От поколения к поколению одно и то же: холопы - под барином, барин - под царём, царь – под Богом, а Бога никто не видывал, никто его голоса не слыхивал».¹Неистово, до исступ ления молились, мечтая о лучшей доле для себя и своих детей. Поэтому и в Сибирь ушли в поисках «желанного Беловодьюшка, прекрасного края изобилия, добра и справедливости». «Не ведаем мы оков, не знаем сатанинских печатей и списков»,-говорит про свою общину Филарет. Но так ли это?

В оковы фанатичной веры закованы все раскольники, а Филарет, Елисей, Калистрат являются олицетворением той власти над народом, от которой бежали, которую боялись. Даже здесь, в Сибири, в раскольничьем скиту, чувствуется социальное неравенство: Лопарёва поражает богатое устройство временного становища Третьяка, дяди Ефимии, и ужасающая нищета основной массы переселенцев-раскольников: «Спустились в землянку. Спёртый, затхлый воздух и сумерки среди бела дня. Вместо две ри – камышовый полог в полроста…Ни лежанки, ни рухляди. Сразу от порога – дымная печурка. Сверху – дыра в накатном потолке, чтобы дым из печурки выходил на волю. На умятом сене – пятеро малых полуголых ребятишек, девочки или мальчики, не разглядеть впотьмах. Три сколоченных плашки вместо стола. Чугуны, пара кринок, краюха углистого хлеба, состряпанного вместе с охвостьями и землёй».²

Плодами общинной работы пользуется меньшинство. И Ефимия, склонная к анализу, первая начинает возмущаться общинными правилами и порядками: «Нищенство – не грех, коли все нищие. Да не все в общине так живут – то грех. Одним три куска. Говорят, мало. Дай ещё три. Другим – ни одного куска, не ропщут, а молются».³

Но окончательно разуверилась Ефимия в тополёвом толке после гибели близких ей людей: задушен маленький сын Ефимии, Веденейка, убит Лопарёв.

Страшна в своём натурализме сцена ещё одного религиозного изуверства: убита, сожжена на костре безвинная Акулина с её шестипалым младенцем.

Но несмотря ни на что, обвинённая в еретизме и проклят ая, Ефимия не потеряла веры в Бога и веры в людей. Несломленность духа в любых жизненных ситуациях заключена именно в этом женском образе. Именно Ефимия оказалась нравственно чище и сильнее многих мужчин. Она – основа основ жизни человеческой. Сила её духа в вере в человека, в то доброе, что заложено в нём. Недаром с мерками Ефимии писатель относится к своим героям. В ней - все начала и концы.

Созданию этого образа помог случай, и без него, видимо, не было бы и самого романа в том виде, в котором мы его читаем. Об этом рассказывает сам писатель в «Напутном слове» к «Хмелю»:

« 1941 год…Такие сосредоточенные люди, напряженное ожидание чего-то важного, чрезвычайного, что должно произойти не сегодня – завтра…

В один из таких дней в редакцию пришло довольно странное письмо из деревушки Подсиней, что близ Минусинска. Письмо попало ко мне. Я читал и перечитывал, и всё не мог уразуметь: о ком и о чём в нём речь? И что за старуха пишет в таком древнем стиле?

«Вижу, яко зима хощет бытии лютой: сердце иззябло, и ноги задрожали. Всю Предтечину седьмицу тайно молюся, чтоб сподобиться, и слышу глас господний. Время не приспе, и анчихрист Наполеон у град Москвы белокаменной на той Поклонной горе, где повстречалась с ним малою горлинкой несмышленной, и разуметь не могла, что Москве гореть и сатане погибели быть. Да пожнёт тя огнь, аще не зазришь спасения. Погибель, погибель будет. И лик Гитлеров распадётся, яко тлен или туман ползучий, и станет анчихрист Наполеон прахом и дымом…»

Живая свидетельница нашествия Наполеона написала это письмо! Ей и суждено было стать прототипом образа Ефимии в романе, образом, объединяющем несколько поколений.

Монументальное, эпическое полотно развернулось на почти полторы сотни лет, и над всем – образ Ефимии, воссоединяющий события в единое целое. Безусловно, такого ещё не было в нашей литературе! Замечательная находка автора!

Но говорить об образе Ефимии как о полностью реалистичном мы не можем. Да, писатель показал Ефимию носительницей гуманных идей, она всю свою долгую жизнь служит людям, учит добру и справедливости ни одно поколение. Недаром Черкасов заостряет внимание на её возрасте. Родилась она в 1805-ом, встречалась с Наполеоном в 1812-ом, во время встречи с Лопарёвым (1830 год ) ей 25 лет, после долгого отсутствия она появляется в общине в 1861 году, значит, ей – 56 лет, в доме Прокопия Веденеевича мы её видим 112-летней старухой, а это Октябрьская революция, доживает она и до Великой Отечественной войны. Таким образом, перекинут мостик между двумя Отечественными войнами. И этот мостик – Ефимия Юскова, соединяющая оба рода: Боровиковых и Юсковых.(Приложение «Древо»). Образ её не только реалистический, но и символический, так как она сама – символ времени. Кроме того, в таком реалистическом образе много и романтического. Ведь в основе её характера лежит не социальный протест, что так характерно для реализма, а морально-этические требования, гуманистические «упования». Речь Ефимии полна романтической торжественности и приподнятости: торжественно-библейский витиеватый слог, старославянизмы из Библии.

Недаром её так любит внучатая племянница Дарьюшка Юскова – образ полностью романтический. Даже её смерть, самоубийство, носит надломленный, романтический характер. Она не погибает, а просто уходит в другой мир, в другую «меру». Дарьюшка – одна из любимых героинь Черкасова. Именно в её уста он вложил рассуждения о человеке, о времени, о мире. Читатель не может до конца понять – сумасшедшая она или нет? По общепринятым меркам ведёт она себя необычно. Но… «не стоит мир без праведника», и такой праведник – Дарьюшка. Она как бы принимает на себя тяжесть чужих грехов: с болезненной остротой воспринимает она нечистую атмосферу лихоимства и жадности, царящую в домах сибирских миллионщиков, её давит сознание вины перед ограбленным народом. Она обличает мир в своих речах, наполненных символикой и пророчествами: « Настанет день, когда с каждого спросится, как он живёт. Добром или злом? Тиранством или мученичеством? И тогда каждый станет лицом к солнцу, и все увидят, какое у кого лицо. Никто ничего не спрячет».

Правдоискательство доведено в ней до размеров всепоглощающей страсти. Она говорит о неизбежности революции, но мыслит её как «революцию в душе человека»: « Да разве такая судьба России, чтоб на веки вечные чёрной и тюремной быть?» Конфликт героини с миром доведён до апогея: её уход из жизни – это и протест против бессердечия отца, против жестокости мира, в котором ей приходится жить.

Как и в образе Ефимии, в характере Дарьюшки много романтического, связанного с народной поэтикой, но она человек уже нового времени, другой эпохи, достаточно просвещённый и образованный. По-видимому, живя и обучаясь в Петербурге, Дарья Юскова хорошо знала творчество поэтов-символистов, так как во многом придерживается взглядов Владимира Соловьёва. Её вера, вера в царство и Бога и разума, поглощает всю её без остатка, а мир, окружающий её, со своей жестокостью, бездушием и бездуховностью доводит её до безумия.

Нравственные искания и размышления о человеческой совести присущи и глубоко реалистическому герою – Ною Лебедю. В начале повествования он придерживается позиции невмешательства в происходящие события, но размышления о совести и чести приводят его в стан большевиков. В них он поверил и увидел ту нравственную силу, те качества, которые были ему наиболее близки. Ной - человек действия, борец за счастье народное. И именно тем, что он примкнул к большевикам, писатель оправдывает кровь, смерть, жертвы революции, потому что Ной незыблемо верит в добро, совесть, любовь.

Глубоко реалистичен и положительный образ большевика Тимофея Боровикова, которого так любит Дарьюшка. Когда-то он уехал из кержацкой деревни в Красноярск и там вступил в РКП (б).

Убеждённостью в правоте своего дела, внутренней порядочностью он напоминает Ефимии Лопарёва.

Следуя принципам строгого реализма, Черкасов описывает потомков Филарета, в которых уже нет ни веры филаретовой, ни мощи духа, ни убеждённости в делах своих. И Прокопий Веденеевич, и сын его Филя, «мякинная утроба»– обыкновенные обыватели, даже стяжатели. Верят они только в деньги. Филя – персонаж более отрицательный, но суть у них одна – полные бездуховность и бездушие. Приспосабливается к жизни в этой семье и забитая Меланья. Её мечты об обыкновенном женском счастье приводят на путь обмана и лжи, но всех это устраивает, а значит, и её. И вот - никаких мук совести, а уж о нравственных исканиях и говорить не приходится – она слишком примитивна для этого.

Елизар Юсков – потомок Третьяка, между ними не одно десятилетие, но вера у них одна - вера в деньги, которые для них - мерило всех ценностей человеческих. Даже в раскольничий скит Третьяка приводит не «вера праведная», а возможность припрятать награбленное золото, которое потом и явилось основой капитала семьи Юсковых.

Глава 4. Жанровая специфика произведения.

В 1961 году в журнале «Нева» печатается роман «Хмель», который вскоре появляется на страницах «Роман-газеты», а затем публикуется отдельными изданиями. С этого момента о Черкасове заговорили: некоторые хвалили книгу, некоторые отчаянно пытались найти в ней недостатки. Особым предметом для споров стало определения жанра произведения. «Сказания», как определил своё творение автор, никак не вписывалось в простую классификацию романа. Горячо критикует первую часть трилогии Анатолий Носков в статье «Историческое в сказании А. Черкасова «Хмель»¹. Он проделал колоссальную работу, чтобы доказать: «Хмель» нельзя назвать историческим романом. Работа интересная, ответственная и кропотливая, но вряд ли обвинения, выдвинутые Носковым против Черкасова, обоснованы. Писатель никогда не называл своё произведение историческим романом. Для исторического жанра характерно точное изображение событий. Для автора такого романа описание события становится целью, а для Алексея Тимофеевича - это только фон. Временные рамки «Сказаний» - более 130 лет. За этот период произошли три революции, две мировые войны, гражданская война, коллективизация, поэтому нелепо полагать, что Черкасов хотел рассказать о каком-то одном периоде. Для него на первом месте стоят социальные процессы, происходящие под действием исторических факторов, а не сами эти факторы. Тем не менее, назвать «Хмель» социальной эпопеей тоже нельзя. Эпопея воплощает в себе судьбы народов. Трилогия рассказывает нам о жизни сибиряков. Она не говорит о том, что ждёт в будущем русских, украинцев, татар и др., она рассказывает о конкретных людях. Их нравственные качества важнее для Черкасова нравственных качеств нации или духовных изменений в народе. Добро и зло – понятия обширные, поэтому писатель рисует конкретный образ – не всегда правильный, не всегда плохой, но живой и вполне реальный. Может быть, за эту увлечённость изображением духовного состояния сибиряков, а не социальным движением в целом Черкасова обвиняли в статичности и неумении подниматься до больших социальных обобщений. Выходит, как сказала Т.Н. Садырина, «…определение А.Черкасовым жанра книги старинным русским словом «сказание» - не претензия на оригинальность, а определение сущности»¹. Что же такое сказание? В «Словаре литературоведческих терминов» под редакцией Л.И.Тимофеева мы читаем:

«Сказание – поэтическое произведение, относящееся к группе по преимуществу прозаических повествований с историческим или легендарным содержанием. Хотя сказание и касается некоторых действительно имевших место в истории событий и нередко говорит о реальных лицах, оно не содержит исторической достоверности во всех подробностях, а порой и в самой основе. Для сказания как повествования о прошлом характерна известная ретроспективность в изложении событий, осложнённая особым пониманием прошлого с позиций более позднего времени»².

Однако стоит заметить, что части «Сказания» не совсем однородны по жанру: по ходу действия в них доминируют различные жанровые оттенки. Учитывая специфику романа «Конь рыжий», его соотнесённость с действительными историческими событиями, фактами, реально жившими людьми (Вахрушев, Давид Граник, Ада Лебедева), произведение можно назвать историческим романом. «Чёрный тополь» - книга о чувствах, о любви, о взаимоотношениях между героями, поэтому его можно отнести к романтическим произведениям.

Выводы.

Интерес к прошлому нашей страны, а особенно к нашей малой родине, закономерен. Это не просто боязнь утерять связь времен, а обогащение каждого нового поколения нравственным и социальным опытом предков. Это стремление оценить в масштабах исторического периода новые духовные ценности, возникающие в настоящее время в процессе все убыстряющегося темпа научно-технического прогресса.

Нам всегда необходимо помнить истоки, корни тех нравственных проблем и социальных принципов, которые являются сутью человека, общества, государства. Нам надо и разобраться в них, и сохранить память о прошлом, ибо, как говорил И.В.Гёте: «Блажен, кто предков с чистым сердцем чтит».

Нравственные идеалы помогали людям во все времена выжить в крайне тяжелых условиях. Исторические события, описанные в романе и охватившие более 130 лет, формировали человеческие взгляды, влияли на их судьбы. Мы постарались беспристрастно, никого определенным образом не осуждая и не возвеличивая, взглянуть на автора и его героев. Из глубины 19 века к нам, в век 21, заглядывают гневные глаза Филарета, хитрющие глазки Третьяка, глубокие и задумчивые, все понимающие глаза Ефимии, страдающие и печальные очи Дарьюшки… А за ними – десятки, сотни героев «Сказаний», наших предков… Имеем ли мы право оценивать их поступки? Это было их время, их жизнь. А что бы они сказали о нас? И что скажут о нас наши потомки? В чем же сила и этих людей, и нас, поколения 21 века? Скорее всего, в неразрывной связи с народной нравственностью, гуманностью. Не утратить, сберечь в себе тот нравственный стержень, который опора всему, в какое бы время ни жил человек, чем бы он ни занимался, как бы не складывалась его судьба. И во всех делах, во всех начинаниях, во взаимоотношениях с людьми нужна вера. Не слепая вера в какой-либо фетиш, а вера в разум, в сердце человека, в то хорошее, что есть в каждом из нас.

«Сказания о людях тайги» - книги о прошлом Сибири, но читая их, каждый получит богатый материал для раздумий о месте человека в мире, о непреходящих нравственных ценностях.

1 ^ Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев «Словарь литературоведческих терминов», М., «Просвещение», 1974г., стр.232

2 Там же

1 Б.А. Чмыхало «Молодая Сибирь», Красноярск, 1992 г., стр. 35

2 Т.Ф.Курдюмова «Проблемы преподавания литературы в средней школе», М..Ю «Просвещение», 1985г.

1¹ Б.А. Чмыхало «Молодая Сибирь», Красноярск, 1992 г., стр. 5

2² Ю.С. Постнов «Литература Сибири как предмет исследования». Статья 211 «Из истории литературы Сибири», Красноярск, 1976 г., вып. 1, стр.10

3 Ю.С. Постнов «Литература Сибири как предмет исследования» статья 211 «Из истории литературы Сибири»,Красноярск, 1976г, вып.1,стр.10.

4 Б. А. Чмыхало «Молодая Сибирь», Красноярск , 1992г. стр.35

1 Б. Жеребцов «О сибирской литературной традиции. Наблюдения и заметки», «Наука», 1987 г., стр. 24

1 Ю. Русаков «Книжное обозрение», 1967г., №50, стр. 18 / интервью из статьи «Сибисрская эпопея»/

2 А. Шадрин «Природный пласт народной жизни (заметки для красноярских черкасовских чтений в Литмузее)», 2005г., стр.3

3 Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев «Словарь литературоведческих терминов», М., «Просвещение», 1974г., стр.213

4 Там же

1 «Энциклопедический словарь. Религоведение.», М.,»"

1 А.Шадрин «За Белой Еланью», «Енисей», 1984, №5, стр.47.

2 Там же.

1 А.Т.Черкасов «Хмель», Новосибирск, 1964г., стр.160.

2 А.Т.Черкасов «Хмель», «Новосибирск», 1964, с.202.

3 Там же.

1 А. Носков «Историческое в сказании А. Черкасова «Хмель», «Енисей», 1968г., №1, стр. 88

1 Т.Н. Садырина «Человек и время в произведении А.Черкасова «Сказания о людях тайги», сборник статей КГПУ, 1996г., стр. 26

2 Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев «Словарь литературоведческих терминов», М., «Просвещение», 1974г., стр.355