Эмиграция из россии (ссср) в китай и реэмиграция в первой половине ХХ в

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

С сайта: v.ru/common/img/uploaded/files/vak/announcements/istorich/08-09-2008/AblazheyNN.doc

Российская академия наук

Сибирское отделение

Институт истории

На правах рукописи

Аблажей Наталья Николаевна

ЭМИГРАЦИЯ ИЗ РОССИИ (СССР) В КИТАЙ

И РЕЭМИГРАЦИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ в.

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

Новосибирск, 2008

Работа выполнена в Институте истории Сибирского отделения Российской академии наук

Официальные оппоненты:	доктор исторических наук, профессор Дятлов Виктор Иннокентьевич доктор исторических наук, профессор Исупов Владимир Анатольевич доктор исторических наук Посадсков Александр Леонидович

Ведущая организация:	Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

Защита состоится 20 октября 2008 г. в 11.00 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 003.030.01 при Институте истории СО РАН по адресу: г. Новосибирск, ул. Николаева, 8.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории СО РАН.

Автореферат разослан «___»______________ 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор исторических наук Н.П. Матханова

Общая характеристика работы

Актуальность и научная значимость. В научной литературе и публицистике ХХ век называют веком миграций. Миграционные процессы являются предметом исследования нескольких дисциплин, однако история межгосударственных миграций в России (СССР) до сих пор остается малоизученной. Специалисты оперируют лишь приблизительными оценками масштабов эмиграции, исследование которой редко сопровождается анализом процесса реэмиграции.

Необходимость изучения эмиграционных перемещений из России (СССР) в Китай и реэмиграции в первой половине ХХ в. определяется как научными, так и общественно-политическими факторами. Среди них выделяются проблемы колонизации и миграционной политики, оценка роли границы и приграничных территорий в развитии страны, вопросы трансграничности, анализ формирования и функционирования на территории Китая крупной российской диаспоры. История дальневосточной эмиграции имела много общего с историей «зарубежной России» в других регионах, но ее нельзя назвать типичной. В первую очередь необычен финал – часть эмигрантов вторично эмигрировала, другие вернулись на историческую родину. Межгосударственная миграция была важным фактором двухсторонних отношений и стабильности в регионе. Эмиграция и реэмиграция повлияли на геополитическую, политическую, экономическую, этнокультурную, социальную сферы жизни восточных и среднеазиатских регионов России (СССР), северо-западных и северо-восточных регионов Китая.

Проблемы исследования истории российской эмиграции имеют важное значение, исходя из задачи выявления механизмов образования диаспор, изучения национальных меньшинств и национальной политики. Накопленный российской эмиграцией опыт сохранения культуры, традиций, связей с исторической родиной, создания механизмов защиты своих прав, в современных условиях, когда 25 миллионов русских проживают вне границ национального государства, приобретает весомое политическое, социально-психологическое и культурно-историческое звучание.

Краткая характеристика степени изученности проблемы и источниковой базы исследования. Подробный историографический очерк представлен в первой главе диссертационного исследования. Анализ историографии позволил сделать вывод о том, что на протяжении последних двадцати лет сохраняется устойчивый интерес к истории российской эмиграции в разных странах, в том числе в Китае. Однако, несмотря на значительный объем публикаций, в российской, казахстанской, китайской и западной историографии до сих пор крайне фрагментарно отражены динамика эмиграции и реэмиграции, миграционная политика, эволюция диаспор и переселенческих общин, адаптация мигрантов в инокультурной среде, интеграция репатриантов на исторической родине. В историографии отсутствуют работы комплексного и компаративного характера, характеризующие количественные и качественные параметры эмиграционного и реэмиграционного движения между Россией (СССР) и Китаем, а также циклы жизнедеятельности эмигрантского сообщества. Исследование основано преимущественно на анализе делопроизводственной документации партийных и советских органов, НКИД–МИД и НКВД–КГБ СССР, использованы массовые персонифицированные источники, такие как следственные и фильтрационные дела, материалы статистики, публикации СМИ, мемуары. Подробная характеристика источниковой базы и методологии исследования представлена в первой главе диссертации.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают эмиграция из Российской империей (Советской России, СССР) в Китай, реэмиграция и эмигрантское сообщество. Предметом изучения являются совокупность количественных и качественных характеристик эмиграционных и реэмиграционных процессов и механизмы адаптации мигрантов в принимающем обществе. Цель исследования состоит в реконструкции процессов эмиграции из Российской империи (Советской России, СССР) в Китай и репатриации в первой половине ХХ в., выявлении причин, определявших миграционное движение, оценке его последствий и результатов. Исследовательские задачи: 1) выявить основные факторы миграционного обмена между Россией (СССР) и Китаем в рассматриваемый хронологический период, оценить масштабы и специфику эмиграции и репатриации (в т. ч. реэмиграции); 2) охарактеризовать основные тенденции в развитии законодательства СССР, определявшие политику в области гражданства, въезда и выезда из страны; 3) реконструировать политику советского государства в отношении репатриантов из Китая и определить масштабы использования их труда в экономике; 4) описать модели адаптации эмигрантов в инокультурной среде и реинтеграции репатриантов.

Территориальные границы исследования тождественны территориям КНР и СССР, что объясняется структурой расселения эмигрантов из Российской империи (СССР) на территории Китая и реэмигрантов из Китая на советской территории, а также их высокой миграционной активностью. Специфика расселения была обусловлена структурой занятости пришлого населения и его этническим составом. В Китае сформировались как многочисленные городские общины, так и районы компактного расселения эмигрантов в сельской местности. Наиболее плотно мигранты из России заселили северо-запад Маньчжурии и северо-восток Синьцзяна. В СССР акцент сделан на регионах Урала, Сибири и, частично, Дальнего Востока, а также северо-востока Казахстана, поскольку эти территории являлись основными местом концентрации репатриантов из Китая. В исследовании учитывались изменения в названиях территорий и поселений в связи со сменой национально-государственного статуса, административно-территориальными реформами, языковыми особенностями и переименованиями.

Хронологические рамки исследования охватывают период от строительства КВЖД и начала массовой эмиграции из России, связанной с событиями Первой мировой и Гражданской войн, до репатриации второй половины 1950-х – начала 1960-х гг. В ряде случаев в текст включены экскурсы в более ранние исторические периоды, поскольку появление российской диаспоры в Китае тесно связано с демаркацией границы и колониальной политикой Российской империи. Пики интенсивности эмиграционного движения относятся к началу ХХ в., 1916–1922 гг., началу 1930-х гг.; реэмиграционного – к 1917–1923, 1929, 1935, 1947, 1954–1961 гг.

Выделяются три периода существования российской эмиграции: формирование (первая четверть ХХ в.), трансформация (конец 1920-х – 1940-е гг.) и распад (вторая половина 1950-х – начало 1960-х гг.) диаспоры. Одним из последствий реэмиграции стали массовые репрессии в отношении вернувшихся на родину. Наиболее крупные репрессивные кампании имели место в началe 1920-х, в конце 1920 – начале 1930-х, 1937–1938, 1945–1952 гг. Массовый отъезд советского населения с территории КНР привел к распаду эмигрантской колонии, а последующий рост напряженности – к полному прекращению миграционного обмена.

Научная новизна исследования. Работа представляет собой первое комплексное исследование эмиграционного и реэмиграционного движения из России (СССР) в Китай в первой половине ХХ в. Впервые в историографии дана оценка масштабов и динамики эмиграции и реэмиграции; показана эволюция российской/советской миграционной политики; установлены масштабы репрессий в отношении репатриантов и использования их труда в СССР в 1920–1950-е гг.; описан процесс формирования, трансформации (в том числе советизации белой эмиграции) и распада эмигрантского сообщества; раскрыта специфика адаптации мигрантов. Впервые при анализе миграционных процессов широко использовались документы НКИД/МИД и спецорганов, что позволило существенно расширить проблематику исследования.

Основные положения, выносимые на защиту:

– эмиграция в Китай и репатриация (реэмиграция) в СССР носили квази-добровольный характер. Доминантными факторами миграций являлись социально-политический, военный и этнический;

– советская эмиграционная/реэмиграционная политика и законодательство в области гражданства находились в исторической динамике. Эмиграционное законодательство носило запретительный характер, а репатриационное было более либеральным. В институте советского гражданства доминировал не национальный, а политический принцип;

– российское эмигрантское сообщество в Китае представляло собой образование диаспорального типа. Наряду с этническим, религиозным, политическим и культурным важную роль в трансформации диаспоры играл национально-государственный фактор, поскольку диаспора состояла из белоэмигрантской и советской колоний;

– сложившиеся модели адаптации эмигрантов в инокультурной среде способствовали воспроизводству российской культурной идентичности, а в периоды либерализации советского миграционного законодательства предопределяли возвращение мигрантов на историческую родину и их относительно безболезненную реинтеграцию в советское общество;

– жизненный цикл диаспоры занял около полувека. Логика ее эволюции от формирования до распада была предопределена как внутренними процессами, так и внешнеполитическими факторами;

– по статусным характеристикам репатрианты из Китая, несмотря на отсутствие ограничений в политических правах, в основном относились к дискриминируемой категории населения СССР. Они являлись целевой группой, в отношении которой проводились массовые репрессии, существовали ограничения на территориальную мобильность и экономическую деятельность;

– эмиграции и реэмиграция для России (СССР) и Китая имели краткосрочные и долговременные последствия, оказали влияние на этническую структуру населения, рынок труда, двустороннее экономическое сотрудничество, межкультурный диалог и т. д.

Апробация и практическая значимость работы. Основные результаты исследования изложены в 58 публикациях автора (общим объемом ок. 69 п. л.), использовались при реализации научных проектов, поддержанных Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ) и Американским советом научных сообществ (ACLS). Положения и выводы диссертации докладывались на IV и V международных форумах по региональному сотрудничеству и развитию Китая и России (Харбин, КНР, 2006; Новосибирск, 2007); международных конференциях «Россия и Китай на дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2002–2004, 2006), «Мост через Амур» (Благовещенск, 2005), «Сталинизм в советской провинции 1937–1938 гг.» (Москва, 2006), «Региональная история в контексте мирового исторического опыта» (Семей, Казахстан, 2006), «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2007), «Россия в Азии» (Калькутта, Индия, 2008).

Представленные в диссертации материалы могут быть использованы при анализе тенденций и динамики внешних миграций, а обобщенный в исследовании опыт регулирования миграций и адаптации мигрантов – при разработке эффективной миграционной политики. Факты, выводы и обобщения могут стать основой комплексных трудов и лекционных курсов по истории России и сопредельных азиатских стран в ХХ в.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.

Во введении обосновываются актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, формулируются цели и задачи работы, показывается новизна исследования и его практическая значимость, выделяются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Теоретико-методологические, историографические и источниковедческие проблемы исследования» посвящена характеристике теоретических основ и методов исследования, анализу историографического массива и источниковой базы диссертации.

Методология исследования опирается на совокупность теоретических представлений, включающих в себя макро-, мезо- и микро-уровни. В качестве методологии макроуровня выступает синтез базовых принципов теорий модернизации и тоталитаризма. Под модернизацией понимается процесс трансформации традиционного аграрного общества в индустриальное, резко ускорившийся в России на рубеже XIX–XX вв. Для этапа формирования основ индустриального общества наиболее характерно увеличение колонизационных потоков в восточные регионы страны и сопредельные регионы Китая и эмиграции, преимущественно направленной в страны переселенческого капитализма. Консервативный и имперский вариант модернизации, унаследованный Советской Россией (СССР), в политических аспектах может быть интерпретирован посредством теории тоталитаризма. Политические и экономические изменения стали доминантными причинами эмиграционного движения из Советской России. Теория тоталитаризма позволяет также объяснить зависимость репатриационной политики от потребностей централизованной экономики.

В качестве концепции мезо-уровня оптимальной представляется теория миграционного перехода, сформулированная американским географом В. Зелинским^¹: этапы миграционного движения соответствуют фазам демографического перехода, эволюция типов миграции населения происходит по мере утверждения индустриального общества. В СССР переход от аграрного к индустриальному обществу сопровождался, наряду с демографическим, также миграционным переходом, но оба процесса не были завершены в силу консервативного характера модернизации. Советский миграционный переход имел ряд особенностей. В качестве методологии микро-уровня сформулированы системные представления об исторической специфике эмиграции и реэмиграции. Они интерпретируются как проявления миграционного перехода в СССР, выразившегося в существенных миграционные колебаниях, потерях и компенсациях населения.

Целям конкретизации объекта и предмета исследования служит операционализация ключевых понятий, а также характеристика исследовательских методов. Научное содержание многих понятий является предметом дискуссии. Термин «миграция» применяется в ряде наук, однако без опоры на исторические методы и источники невозможно показать роль и значение миграций в контексте специфики исторического процесса в отдельных странах. Наиболее универсальной, учитывающей многообразие форм, факторов и причин миграции населения, является интегральная классификация миграций, предложенная В.А. Ионцевым^². Миграции, или пространственное перемещение населения – сложный социально-демографический феномен. Выделяются внешние и внутренние миграции. Внешние миграции подразумевают пересечение государственных границ, соотносятся как с оттоком (эмиграция), так и притоком населения (иммиграция); разновидностями внешних миграций являются репатриация (в т. ч.реэмиграция) и оптация. Мигранты подразделяются на эмигрантов, иммигрантов, репатриантов (в т. ч. реэмигрантов) и оптантов.

Эмиграция – это выезд граждан из своей страны в другое государство на постоянное место жительства или на длительный срок по любым мотивам. Под реэмиграцией подразумевается действие, обратное эмиграции. Репатриация является формой иммиграции и возвратной миграции, под ней подразумевается возвращение на родину бывших граждан или представителей населяющих народов, их потомков, для которых государство въезда рассматривается как «историческая родина», а также лиц, перемещенных вследствие военных действий или в связи с территориальными изменениями. Оптация – это переселение вследствие выбора гражданства и места проживания. Специфическими формами внешней миграции являются беженство и интернирование. Наиболее сильную трансформацию претерпело понятие «беженцы», под которым первоначально подразумевались мигранты из прифронтовых районов, а после Второй мировой войны – перемещенные лица. Современная трактовка подразумевает максимально широкое толкование термина. Под интернированием понимается принудительное задержание на территории одной воюющей стороны (или ссылка скрыта ссылка скрыта военнослужащих и гражданских лиц другой воюющей стороны.

В зависимости от времени пребывания за рубежом внешняя миграция подразделяется на возвратную (временную) и безвозвратную (постоянную). По форме все миграционные процессы подразделяются на организованные (плановые, общественно-организованные) и неорганизованные (стихийные). Принято отличать нелегальную миграцию от беженства и любого другого вида вынужденной миграции. Нелегальной миграцией считается любое перемещение через границу, нарушающее миграционное законодательство. Внешние миграции по способу реализации могут быть принудительными и добровольными, рассматриваться как репрессивные и нерепрессивные^³. В основу классификации внешних принудительных миграций может быть положен один или несколько признаков. По масштабам внешние миграции определяются как индивидуальные, групповые и массовые; по основным признакам эмиграция подразделяется на трудовую, этническую, религиозную и политическую.

Другое базовое понятие исследования – категория «диаспора». Отмечается шесть отличительных характеристик диаспор: рассеянность из первоначального «центра»; наличие памяти или мифа об исторической родине (homeland); убежденность мигрантов, что они не будут полностью приняты новой страной; видение родины как места неизбежного возвращения; преданность исторической родине; наличие групповой солидарности и чувства связи с родиной. Диаспорой следует считать не только этническую, но также этнополитическую и этнокультурную общности. Диаспора может являться полиэтничной, собирательной категорией по сравнению с термином «иммигрантская группа». Следует разделять понятия «диаспора» и «эмиграция», поскольку модели интеграции, статус и этнокультурные черты эмигрантских сообществ могут существенно различаться. Что касается интеграции (или адаптации), то она происходит в рамках следующих моделей: ассимиляция (социокультурное поглощение), аккультурация (процесс взаимовлияния культур, восприятие полностью или частично иной, как правило, принимающей культуры), бикультурализм или мультикультурализм (сосуществование и взаимопроникновение культур). На противоположном полюсе находится сегрегация. На практике интеграция только по одному из вышеназванных сценариев происходит достаточно редко.

Работа носит конкретно-исторический характер. В качестве основного общенаучного метода был использован структурно-функциональ-ный подход, позволяющий установить взаимосвязи отдельных компонентов в рамках определенной целостности и предполагающий опору на следующие процедуры: типизация явлений с повторяющимися, функционально обусловленными характеристиками; интерпретация объективных последствий социальных действий и изменений через изучение функциональных зависимостей между ними; приложение эмпирически изучаемых функций только к агрегированному объекту; выявление функциональных альтернатив и эквивалентов, вариативности функций; анализ системы в статике и динамике.

Работа опирается на основные принципы исторического исследования: научность, объективность и историзм. Использованные в диссертации источники подвергнуты анализу, включая их критику и интерпретацию. Все основные положения и выводы имеют под собой фактическую базу, основанную на данных источников. Исследуемые явления и процессы представлены в развитии и взаимообусловленности с конкретно-историческими условиями. Использовались историко-сравни-тельный и историко-генетический методы, а также методы исторической демографии и социологии.

Историографический обзор. Существующий массив публикаций целесообразно разделить на четыре основных блока: исследования, касающиеся проблем эмиграций и репатриации в целом; работы по истории российской диаспоры в Китае; труды по этнической истории отдельных народов, где затрагиваются проблемы миграций; исследования репрессий в отношении реэмигрантов.

Миграционные процессы в России (СССР) являются предметом анализа в публикациях по экономической и исторической демографии, политологии, мировой экономике, социальной политике, социологии, регионалистике. В работах отечественных специалистов рассмотрены процессы внутренней миграции в ходе колонизации страны и промышленного освоения окраин в XIX–ХХ вв. с акцентом на социальные и экономические причины и особенности мобильности населения. Вместе с тем, до сих пор малоизученными остаются динамика и специфика межгосударственных миграционных потоков, в том числе последствия эмиграции и иммиграции. Исследования советского периода по эмиграции носили эпизодический характер и были идеологически ангажированы.

В работах, посвященных российскому зарубежью в целом, доминирует страноведческий подход. Акценты расставлены на изучении европейских центров расселения русских эмигрантов. В первой половине 1990-х гг. произошел переход от публицистики к научному анализу истории эмиграции: эта тематика стала одним из приоритетных направлений российской исторической науки. К середине 1990-х гг. расширение и углубление проблематики способствовало появлению междисциплинарных работ по истории эмиграции. Начиная со второй половины 1990-х гг. основное внимание историки уделяют проблемам адаптации российских эмигрантов к условиям принимающего общества. Происходит рост интереса к проблеме диаспор, хотя эта перспективная проблематика до сих пор не получила должного отражения в работах по истории российской эмиграции. С начала 2000-х гг. наблюдается уменьшение внимания к послеоктябрьской эмиграции, что связано с отсутствием новых методологических подходов и завершением первичного анализа основного объема источников из российских белоэмигрантских коллекций.

Аналогичные тенденции характерны и для истории изучения дальневосточной эмиграции. В 1990-х – начале 2000-х гг. состоялось несколько крупных конференций по истории россиян на Дальнем Востоке, поэтому основная масса публикаций по данной теме представлена докладами и тезисами выступлений^⁴. Среди монографических работ, посвященных российской эмиграции в Китае, имеются как комплексные, так и узкоспециализированные исследования. Существует несколько историографических публикаций^⁵. Изучение восточной ветви эмиграции как самостоятельного направления начало формироваться на рубеже 1980–1990-х гг. В концептуальном плане в историографии доминирует тезис об уникальности феномена послереволюционной русской эмиграции в целом и ее китайской ветви, в частности, базирующийся на утверждении о том, что эмигрантам удалось сохранить и приумножить российскую духовную культуру в условиях инокультурной среды. В целом, историографические работы страдают риторикой, изобилуют конъюнктурными оценками, в них практически не обозначены перспективные темы исследований, отсутствуют примеры эволюции научных концепций.

Информативным является обзор китайской историографии по российской эмиграции, предпринятый Н.А. Василенко. Исследователь делает вывод, что в историографии КНР происходит формирование нового научного направления, подчеркивая, что это практически совпадает с аналогичной тенденцией в российской исторической науке. В Китае наиболее активно изучается тема русского Харбина. В то же время подчеркивается, что китайская историография не в полной мере преодолела прежние идеологические стереотипы, в рамках которых российская политика в Китае оценивается как колониальная.

Исходя из логики исследования, можно дать следующую классификацию конкретных публикаций по истории российской эмиграции в Китае, учитывая хронологический принцип и деление на отечественную, зарубежную и эмигрантскую историографию: работы общего плана; исследования, где объектом анализа являются эмигрантские колонии отдельных анклавов; исследования этнонациональных и религиозных общин; работы, посвященные отдельным категориям населения; историко-культурологические исследования. К первой группе относится ряд монографий и обобщающих статей. Об эмиграции в Китае в 1920–1930-е гг. в СССР писали В. Камский, А. Киржниц, Е. Полевой, Г. Эримберг, А. Аварин^⁶. Особенность этих работ заключается в жесткой идеологизации и акцентах на военно-политическую деятельность эмигрантов и ситуацию вокруг КВЖД.

Первая попытка пересмотреть прежние идеологические штампы была предпринята В.В. Сониным^⁷. Появившаяся на стыке различных, методологических и идеологических подходов, данная работа отражает переходный этап развития историографии. Событием, получившим широкий общественный резонанс и усилившим интерес к проблеме российской эмиграции в Китае, стало переиздание в России в начале 1990-х гг. книги американского историка П.П. Балакшина. Впервые опубликованная в конце 1950-х гг., работа считается одним из наиболее фундаментальных исследований по теме^⁸. Заслугой автора стал анализ изменения статуса эмигрантов в связи с ликвидацией российской экстерриториальности в Китае и японской оккупацией, а также внимание к проблеме депортации в СССР после Второй мировой войны.

В 1993–1998 гг. в России издано множество мемуаров, научно-популярных изданий, сборников документов, материалов научных конференций, где нашла отражение тема российской эмиграции в Китае, защищено несколько диссертаций: М.В. Кротовой, И.А. Батожок, Е.Е. Аурилене, Н.Н. Аблажей^⁹ и др. Научно-популярные издания Г.М. Мелихова, В.Ф. Печерицы, совместная работа В.Ф. Печерицы и О.И. Кочубей^¹⁰ акцентируют внимание на военно-политической и, отчасти, хозяйственной деятельности эмиграции. Выделяется статья Н.И. Дубининой и Ю.К. Ципкина по национальному и социальному составу российской диаспоры в Маньчжурии^¹¹, которые начали вводить в научный оборот документы, вывезенные в 1945 г. из Маньчжурии.

Среди монографий особо следует отметить работу Г.В. Мелихова^¹², посвященную истории российской эмиграции в Маньчжурии. Признавая значимость исследований А.А. Хисамутдинова^¹³, достоинством которых является введение в научный оборот материалов заграничных архивных и библиотечных фондов, следует отметить, что в них содержится немало неточностей, вызвавших критику со стороны научного сообщества. В исследованиях белорусского исследователя Н.Е. Аб-ловой^¹⁴ российская эмигрантская колония в Маньчжурии рассматривается через призму истории КВЖД с акцентом на политические аспекты и деятельность политических организаций. Сильной стороной ее работ следует признать оценку роли КВЖД в жизни колонии, однако исследование целиком построено на опубликованных источниках, в нем практически не используются архивные материалы. Из последних работ выделяется кандидатская диссертация С.В. Смирнова^¹⁵, которая, благодаря привлечению массовых источников, носит новаторский характер. В исследовании использованы методы микроистории, позволившие создать коллективную биографию переселенческой группы.

Сложности с выявлением источников не позволяли до недавнего времени реконструировать историю пребывания русских в Синьцзяне. Фрагментарно она отражена в книге В.И. Петрова и статье А.В. Попова^¹⁶. Первым опытом комплексного изучения российской эмиграции 1920–1930-х гг. в Западном Китае стала диссертация Е.Н. Комиcсаровой^¹⁷, где использованы материалы НКИД и военного ведомства. Среди последних работ можно назвать нашу монографию^¹⁸, посвященную истории российской диаспоры в Китае в ХХ в., в которой исследуются закономерности и факторы складывания, трансформации и распада эмигрантского сообщества, дается анализ репрессивной политики в отношении реэмигрантов и опыта их адаптации после возвращения в СССР.

В числе изданных в 1990-е гг. в КНР монографических работ следует упомянуть исследование Ли Дэбэна и Ши Фана об иммигрантах в провинции Хэйлунцзян, монографию Сюэ Сяньтяня и др.^¹⁹ Коллективная монография под редакцией Ли Сингэна^²⁰ посвящена истории россиян в Китае с конца XIX в. по 1950-е гг. Это комплексное исследование, освещающее различные стороны деятельности русских на всей территории страны, основано на материалах китайских архивов и библиотек.

Для китайской историографии характерна негативная оценка последствий российской колонизации в целом, но одновременно признается роль эмиграции в освоении Маньчжурии. Значительный интерес у китайских историков вызывают эмигрантские колонии в Харбине и Шанхае. Заметным событием стал выход монографии Ван Чжичена^²¹, которому удалось восстановить историю всех эмигрантских учреждений Харбина, собрать биографические данные на 1,3 тыс. эмигрантов. В монографии Ши Фан, Гао Лин и Лю Шуан и статьях Жао Ланлуня^²² анализируется половозрастная и социально-профессиональная структура русского населения Харбина, жизнедеятельность эмигрантской колонии города, систематизированы данные о численности эмигрантов и советских граждан. История отдельных эмигрантских центров нашла отражение не только в китайской, но и в эмигрантской и российской историографии. Эмигрантским колониям Харбина и Шанхая посвящены научно-популярные работы В.П. Петрова^²³. Большой вклад в изучение русской диаспоры в Харбине внесли Е.П. Таскина и Г.В. Мелихов^²⁴. Имеются отдельные статьи по русским колониям в Пекине и Тяньцзине. На текущий момент достаточно полно исследованы крупные городские эмигрантские центры, в то время как практически вне поля зрения остались русские колонии в сельских районах Китая. Большой интерес исследователей вызывает история еврейской диаспоры в Китае, ведущим российским специалистом по этой теме является В.В. Романова^²⁵. Фрагментарное отражение получили также проблемы украинской, белорусской, прибалтийской, армянской и других этнических общин.

Для историографии 1990-х гг. характерно внимание к крупным социальным и профессиональным категориям эмигрантов, в частности, к военным и казачеству. Интерес к эмигрантскому периоду истории казачества был вызван его реабилитацией. В этом ключе написаны работы О.И. Сергеева и А.Л. Худобородова^²⁶, попытавшихся выявить специфику казачьих организаций в эмиграции, их политическую ориентацию. Еще в советской историографии в качестве самостоятельного направления оформилось изучение политической истории диаспоры. Интенсивно разрабатывается история эмигрантских политических партий и течений: кадетов, эсеров, евразийцев, сменовеховцев, фашистов и др. Деятельность русской фашистской партии в Маньчжурии стала предметом исследований Ю. Мельникова, С.И. Лазаревой, С.В. Онегиной и др., сибирского областничества – Н.Н. Аблажей^²⁷.

Сформировался значительный объем исследований по культурному наследию дальневосточной эмиграции. Помимо работ Г.М. Мелихова и Л.Ф. Говердовской, выделяются коллективная монография Н.А. Ва-силенко, С.И. Лазаревой, Н.Л. Горкавенко, посвященная гендерным аспектам развития российского образования и науки в Китае, работа Н.Л. Горкавенко и Н.П. Гридиной^²⁸, отражающая историю эмигрантской интеллигенции. Духовной культуре посвящено монографическое исследование Ф.В. Печерицы, истории повседневности – работа Н. Старосельской^²⁹. Проблемы православия в Китае отражены в нескольких сборниках статей и монографии Д. Позднеева^³⁰. В 2002 г. в КНР был осуществлен крупный проект по изданию пятитомной «Серии литературы русских эмигрантов в Китае», изданы фотоальбомы, опубликовано несколько монографических работ^³¹.

Существует значительный блок работ, затрагивающих этнодемографические и этнополитические аспекты развития национальных меньшинств Китая, в частности, этническую специфику Синьцзяна и Маньчжурии. Планомерное изучение населения Синьцзяна началось в середине 1950-х гг. при участии советских ученых в рамках Синьцзянской экспедиции и привело к уточнению этнической карты региона. Эта тематика оказалась свернутой из-за ухудшения советско-китайских отношений и исследования возобновились в СССР лишь спустя десятилетия.

В 1950–1960-е гг. к новейшей истории Синьцзяна обращались и западные исследователи. Их внимание привлекала политическая история региона. Г. Лиас впервые поднял вопрос о масштабах потерь казахского населения Синьцзяна в ходе восстаний, репрессий и эмиграции^³². В работах О. Латтимора, Э. Форбса и Л. Бенсон^³³ уделяется внимание эмиграции из Синьцзяна в Индию, Пакистан и Афганистан в начале 1940–1950-е гг., однако не рассматривается аналогичное движение на территорию советских центрально-азиатских республик. В последнее время в Казахстане защищено несколько диссертационных работ, затрагивающих массовые откочевки казахов в Китай в первой половине ХХ в. и возвращение в 1930-е – начале 1960-х гг.

Всплеск интереса к истории казахов в Китае произошел на рубеже 1980–1990-х гг. Большой вклад в изучение специфики китайской национальной политики в СУАР внес казахстанский исследователь К.Л. Сыроежкин^³⁴. Автор характеризует казахское население СУАР как диаспору, детально восстанавливает его численность, расселение и родоплеменную структуру. Выделятся также многочисленные публикации Г.М. Мендикуловой^³⁵. Наряду с термином «казахская диаспора» автор использует понятие «ирредента», тем самым политизируя вопрос о статусе приграничья СУАР. Обвинения в геноциде казахов, ранее адресованные только России, были высказаны и в адрес Китая.

В контексте тематики диссертации особого внимания заслуживают исследования барнаульских историков В.А. Моисеева, В.А. Бармина и О.А. Омельченко^³⁶. Их работы содержат новый фактический материал, охватывая широкий круг вопросов, связанных с российско-китайским взаимодействием в Центральной Азии и национальным движением в Синьцзяне. Крайне скудно представлена история национальных движений в Синьцзяне в исследованиях китайских авторов. В целом в российской и зарубежной историографии отсутствуют комплексные исследования, посвященные межгосударственной миграции казахов и истории казахской диаспоры в Китае, которые были бы основаны на архивных источниках.

Среди работ о национальных меньшинствах КНР, сформировавшихся в результате эмиграционного движения, выделяются немногочисленные исследования, посвященные бурятам и тувинцам. В двух монографических работах тувинской исследовательницы М.В. Мон-гуш^³⁷ рассматриваются процессы формирования локальных групп тувинцев в Монголии и Китае. Рост интереса к истории бурят в КНР пришелся на 1990-е – начало 2000-х гг. и был связан с возрождением культурных связей и массовым возвращением шэнэхэнских бурят на историческую родину. Заслуживают большого внимания работы бурятского культуролога Д.Ц. Бороноевой^³⁸. Имеется биографическое исследование о лидере бурятской диаспоры в КНР У. Гармаеве^³⁹. Несколько работ, имеющих отношение к истории бурят, издано в КНР (Бодонгуд Абида)^⁴⁰.

Тема репрессий в отношении реэмигрантов из Китая получила фрагментарное отражение в публикациях С.В. Смирнова, Е.В. Вертилецкой, Н.Н. Аблажей, В.Ф. Печерицы, Л.В. Кураса и др., которые выделяют несколько репрессивных кампаний в отношении реэмигрантов из Китая, самая массовая из которых относится к периоду «Большого террора». Масштабные репрессивные меры против «харбинцев» и репатриантов из Китая были предприняты в рамках «харбинской операции», относившейся к т. н. национальным операциям. Н.Г. Охотин, Н.В. Петров, А.Б. Рогинский и др. (общество «Мемориал») заострили внимание на новом в практике ОГПУ–НКВД порядке осуждения по «национальным» операциям, выявили основной массив документов ЦК ВКП(б) и НКВД СССР, регламентирующих репрессии. Вместе с тем, механизм репрессий против «харбинцев» описан в историографии крайне фрагментарно^⁴¹. В контексте изучения советской репрессивной политики в отношении реэмигрантов заслуживает внимания тема принудительных миграций с приграничных территорий^⁴². П.М. Полян характеризует «пограничные зачистки» как типичные для 1930-х – начала 1940-х гг. массовые принудительные миграции, первым отмечая тот факт, что в ходе депортаций корейцев и китайцев из Сибири и Дальнего Востока были выселены в Казахстан русскоязычные репатрианты из Китая^⁴³.

Репрессии в отношении репатриантов из Китая второй половины 1940-х – начала 1950-х гг. изучаются в связи с проблемой послевоенной репатриации. В.Н. Земсков первым обозначил важность изучения масштабов послевоенной реэмиграции в СССР^⁴⁴. Тезис о добровольном характере репатриации, декларированный В.Н. Земсковым и рядом других исследователей, оспаривает П.М. Полян, классифицируя послевоенную репатриацию в СССР как международную принудительную или добровольно-вынужденную по характеру миграцию. С середины 1990-х гг. стали появляться региональные исследования, посвященные судьбам послевоенных репатриантов, основанные на рассекреченных материалах фильтрационных фондов^⁴⁵. В своей диссертации и статьях Е.В. Вертилецкая^⁴⁶ определяет репатриантов из Китая как особую группу, выделяет этапы принудительной (1945 г.) и добровольной репатриации (1947 г. и 1950-е гг.).

Обзор имеющихся к настоящему моменту публикаций свидетельствует о большом интересе к проблеме эмиграции и жизнедеятельности российской диаспоры за рубежом. Если немногочисленные публикации советского периода отличали идеологическая ангажированность и скудная источниковая база, то для многих работ новейшего времени характерен эмпиризм и недостаточная методологическая проработка проблемы. В них зачастую отсутствует концептуальная схема, а фактологическая насыщенность не приводит к четкому выявлению основных факторов и детерминант, определяющих процесс эмиграции, его динамику, механизмы формирования и жизненный цикл российской диаспоры. Фокусировка внимания на политических аспектах истории эмиграции не позволяет дать ей комплексную оценку. Ощущается явный недостаток работ по истории репатриации. В целом в российской, казахстанской, китайской и западной историографии крайне фрагментарно отражены динамика эмиграции и реэмиграции, миграционная политика России (СССР) и Китая, эволюция диаспор и переселенческих общин, адаптация мигрантов в инокультурной среде и интеграция репатриантов на исторической родине.

Основу

Blog

Эмиграция из россии (ссср) в китай и реэмиграция в первой половине ХХ в

Содержание