Долгова Евгения Андреевна рггу (иаи) Генеалогический аспект местнических споров XVII века

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• «историк в россии: между прошлым и будущим. Пятые зиминские чтения», посвященной 90-летию, 119.37kb.
• Мужские неканонические имена XVII века г. Тобольска, 216.92kb.
• Содержание курса литература XVII века I. XVII, 159.97kb.
• А. О. Долгова // Весн. Минского гос лингв ун-та. Сер. 1, Филология. 2006. №1 (21)., 111.15kb.
• «Межкультурная коммуникация», 81.77kb.
• В XVII веке Голландия стала образцовой капиталистической страной, 13.08kb.
• Вариант в XVII веке в состав российского государства вошли земли, 24.99kb.
• План. Понятие и причины Смуты Хронограф Смуты > Люди на фоне эпохи Уроки мутного времени, 48.53kb.
• Исследовательская работа «Период нитяного маятника», 158.38kb.
• Е. Г. Трубецкова русская литература ХХ века: синергетический аспект учебно-методическое, 270.12kb.

Долгова Евгения Андреевна

РГГУ (ИАИ)

Генеалогический аспект местнических споров XVII века

История местничества представляется обилием разрозненных и трудно сопоставимых фактов. Их пестрота и противоречивость, «остаточный» характер при отсутствии огромного массива документации, уничтоженного в огне 1682 года, ставят под вопрос саму возможность создания обобщающего исследования. Задачей становится историческая реконструкция местничества, систематизация его характеристик и понятий, выявление структуры и содержания местнических дел.

Местнические споры чаще всего возникали при разрядном назначении. Определяющими факторами при решении спора оказывались «отечество» (родовитость) и «честь» (чины) предков; реже – личные заслуги. В повседневности «странных и бестолковых понятий» невозможно было обойтись без фиксации местнических «потерек» и «находок», родословных легенд и «служб» предков. Все это обусловило существование частных родословных и разрядных книг, фиксирующих «местническую историю» отдельных родов. Среди таких источников мало изучены разрядо-родословные сборники - местнические справочники, построенные по типу родословцев и являющиеся реестром местнических «потерек»: невысоких или прямо позорных служб, а также «укоризн» происхождения и родства отдельных родов, позволяющих вести борьбу их противникам¹. Опубликован всего один такой сборник: «Местнический справочник XVII века», изданный Ю. В. Татищевым в 1910 году. Анализ содержания этих сборников, их всестороннее изучение позволило бы расширить существующие представления о местничестве.

Хотя «понятие о «честности» рода прежде всего связывалось с представлениями о «служебном почете»², изобилие Местнического справочника родословными «потерьками» свидетельствует о важности их в глазах современников. Сам принцип местничества «с родословными людьми неродословным людем счету нет» делал генеалогический фактор основополагающим. «Честность» рода, его родство с теми или иными фамилиями определяли саму правомерность претензий на определенный чин. Выявление же «укоризн» «отечества» резко понижало шансы и нередко оказывалось важным аргументом в местническом споре. Именно поэтому генеалогический элемент зачастую выступает в Местническом справочнике на первый план, оборачиваясь усердным поиском «укоризн» и «упреков» родства и происхождения отдельных родов.

Прежде всего «укоризной» являлась связь с определенными социальными слоями. Одна из самых многочисленных «потерек», встречающихся в сборнике - указание на родство с детьми боярскими. Помимо обычного употребления статуса при наименовании представителя рода, Справочник в некоторых случаях приводит происхождение из государевых детей боярских как прямую «потерьку» происхождения. Однако эти случаи очень редки; в справочнике содержится лишь два таких случая: один - в статье о роде Бирдюкиных-Зайцовых («по Звенигороду написан в детях боярских Аитинка Романов сын Зайцов»³); второй - в статье о роде Каковинских («написан в детях боярских по Рузе Гаврило Кузмин сын Каковинской, оклад ему 200 чети»⁴). Чаще указание на происхождение из детей боярских оказывается в справочнике не «упреком», а дополнительной «утяжкой», довеском к какому-то неблагоприятному «случаю» из истории рода.

Чаще в справочнике упоминается родство с митрополичьими, архиепископскими и патриаршими детьми боярскими. Эта категория служилого населения до сих пор остается слабо изученной. Статус и характер службы архиерейских служилых людей, с одной стороны, не привлекали внимания исследователей, изучавших светские сословия государева двора; с другой стороны, исследователи, которые занимались разнообразными сюжетами истории церкви, также не проявляли заметного интереса к ее светским слугам. Отдельные шаги в изучении этой темы были сделаны Горчаковым М.⁵, Каптеревым Н. Ф.⁶, Веселовским С. Б.⁷ В современной исторической науке патриарших дворян и детей боярских определяют как «самую многочисленную группу светских патриарших слуг, объединенную на основе территориально-земельной и служебной подведомственности патриаршему дому… служебную группу «второго порядка», которая последовательно скопировав все основные черты более высокой по статусу группы – государевых служилых людей «по отечеству», сохранила символический образ корпоративной индивидуальности»⁸.

Лишь в одном случае Местнический справочник указывает на службу в митрополичьих дворянах («7087 на Луках Великих Иван Степанов сын Злобин, да по вестям с ним митрополичей дворянин Федор Андреев сын Замыцкой, Данилу Замыцкому большой брат родной»⁹); в основном его внимание привлекают архирейские дети боярские.

В справочнике упоминаются: патриаршие дети боярские (Мещерские¹⁰, Милюковы¹¹, Масловы¹², Михневы¹³, Замыцкие¹⁴); митрополичьи (Орловы¹⁵ – казанского митрополита; Пушкины¹⁶ – крутицкого; Голенищевы¹⁷, Лихаревы¹⁸ – ростовского); архиепископские (Ловчиковы¹⁹, Шеховские²⁰, Мансуровы²¹ – суздальского; Ржевские²², Львовы²³, Племянниковы²⁴, Бибиковы²⁵, Языковы²⁶, Юрьевы²⁷ – тверского; Ржевские²⁸, Измайловы²⁹, Свиньины, Языковы³⁰, Хитрые³¹ – смоленского; Языковы³², Безобразовы³³, Нащокины³⁴. Воейковы³⁵, Зиновьевы³⁶, Елагины³⁷, Бутурлины³⁸, Обернибесовы³⁹, Мусины⁴⁰ - псковского «владыки Изосима»).

Большинство фамилий справочник приводит, ссылаясь на «список, что сыскан на Казенном дворе во 151 году при Богдане Дубровском». Помимо списка 151 года, справочник ссылается на «государевы грамоты», также фиксирующие службу в архиерейских детях боярских⁴¹.

Чаще всего служба в детях боярских упоминается в справочнике применительно к событиям прошлого, однако в одном случае указывается на то, что один из Лихаревых «у митрополита ростовского Варлама был в детях боярских, а сын его Сергей и ныне у митрополита служит»⁴². В этом случае «потерька» многократно усиливается.

Еще одна категория детей боярских, оказавшихся во внимании Местнического справочника, - дети боярские «царицына чина». Г. К. Котошихин отмечал, что «тех детей боярских служба такова: посылают боярыни во всякие посылки и ездят с царицею в поход, и спят у царицы вверху для сторожи и обереганья в ниских местах посуточно попеременно».⁴³ Эта категория детей боярских отмечена в Местническом справочнике несколько раз. В одном случае это указание на прямую «потерьку»: «во 153 году в царицыных детях боярских Федор Константинов сын Голенищев»⁴⁴. В другом – указание на обстоятельства местнического счета на свадебной церемонии: «Как государь и великий князь Иван Васильевич сочтался законному браку на царице Марфе Васильевне дочери Собакина в 80 году, и в том году был в царицыных детях боярских Федка Панин меньше истопничего Семена Якушкина» ⁴⁵.

Другая «потерька», связанная с происхождением, – упрек в родстве с холопами. Тяжесть этой «потерьки» была очевидна уже современникам. Так, Бобровский приводил эпизод из ссоры жильцов Ивана Елчанинова с Самариными: «называл нас холопей твоих своими холопи, называл нас страдниками и зализами, а дедов наших называл мужиками пашенными»⁴⁶. Наверное потому, родов с такими «упреками» сравнительно немного. Справочник выстраивает особую иерархию «потерек», отмечая существование различных видов холопства: служилого и кабального; истекшего и продолжающегося (тянущегося). Наиболее часто в справочнике упоминаются случаи кабального холопства: Лихаревых⁴⁷, Полтевых⁴⁸, Бибиковых⁴⁹, Кафтыревых⁵⁰. При указании на службу в холопах справочник приводит максимально подробные факты. Так, например при описании семейной кабалы Кафтыревых составители указывают даже имена губных старост Андрея Акинфова и Ярмолы Языкова, при которых «кабалы иманы на Костроме в 61 году…и в 65» на Костра Кафтырева и его детей Алешку да Офенку⁵¹. При этом, хотя справочник приводит подробности и обстоятельства принятия кабалы, он ни в одном случае не ссылается на источники (в остальных случаях фигурируют многочисленные отсылки к «десятням», «спискам» и грамотам за дьяческой «справою»).

Основная служба кабальных холопов, известная Местническому справочнику, - служба «во дворе». Такую службу несли Умран Лихарев у князя Андрея Глинского, Полтевы – Семена Стрешнева, Бибиковы – у Василья Шереметева. В одном случае справочник приводит любопытный факт: «7000 году Чеглок Васильев сын Лихарев служил по кабальному холопству у князь Михайла Реткинского и верстан по Кошире»⁵². В этом случае речь, скорее всего, идет о практике верстания холопов в служилые люди⁵³, что было запрещено (во введении к десятне 1605 года говорится: «неслужилых отцов детей и холопей не верстати»)⁵⁴.

Вторая категория холопства – служилая - еще реже упоминается в Местническом справочнике. Встречается только одно прямое указание на принятие служилой кабалы: «Во 184 году Костентин Чириков бил челом в холопство к князю Осипу Шеховскому, и кабалу служилую на себя дал, а в то время сидел в приказе Холопья суда князь Иван Лось Волконский да Иван Огарев, и били челом на него, Костку, сродники его Иван да Петр Гавриловы дети Чириковы, и по их челобитью он, Костка, из холопства от князь Осипа Шеховского освобожен и отдан им, что ему государева служба служить, а им ему помогать. А дело было в Холопе приказе у подьячего Никифора Киликова. Во 156 году сын его Костки Ивашка бил челом в холопство и кабалу на себя дал, и служил по смерть во дворе боярина Ильи Даниловича Милославского, а после смерти боярина Ильи Даниловича бил челом в холопство и ныне служит у боярина и князя Юрья Никитича Борятинского»⁵⁵. В этом отрывке статьи Местнического справочника сфокусировался не только сам процесс принятия служилой кабалы, но и стремление родственников избежать попадания кого-либо из рода в кабалу (как сильнейшего родословного «упрека» для всего рода) даже путем выкупа, и - необратимость этого процесса для мельчавших и нищавших ветвей родов.

Еще одно указание на принятие служилой кабалы можно найти в статье о роде Ростопчиных: «во 169 году у боярина Ильи Даниловича Милославского служил в холопстве Тарас Степанов сын Ростопчин, а во 180 году он, Тарас Степанов был в конюхах стремянных и в путных клюшниках»⁵⁶. То, что речь идет о служилом холопстве, можно предположить из указания на службу «в конюхах стремянных и в путных клюшниках» при государевом дворе в 180 году, скорее всего после смерти Ильи Милославского и истечения срока службы.

Из других родословных «потерек» Местнического справочника, связанных с происхождением или родством с отдельными социальными слоями, можно выделить указание на происхождение из посадской среды («в шубном ряду сидел посацкой человек Истомка Юрьев»⁵⁷). То, что эта «потерька» упоминается в справочнике всего один раз, объясняется ее исключительностью. Представители измельчавших ветвей служилых людей могли оказаться в кабале, но очень редко они попадали в состав посадских людей. Еще одно указание – на присутствие в родне Ларионовых дмитрецов думного дворянина («В царство государя царя Алексея Михайловича на Земском дворе сидел думной дворянин»⁵⁸). В этом случае «потерькой» выступает, скорее всего, не происхождение, а место службы – Земский двор – и характер службы – в приказных людях, чье положение считалось совсем невысоким. Еще один случай, единожды отмеченный в Местническом справочнике, - указание на «меньшинство» Безобразовых в жильцах⁵⁹. Жильцы – по своему социальному составу стоявшие ближе к выборному городовому дворянству, чем к московским дворянам, зачастую формировавшиеся из детей выборных дворян, дворовых и городовых детей боярских⁶⁰ - занимали далеко не самую высокую ступеньку на местнической лестнице.

Особняком здесь стоит и такая интересная «потерька» Местнического справочника, как служба предков или родственников в монастырских служках. Она приводится в справочнике всего два раза – в статье о роде Тургеневых («был в Троицком монастыре в служках»⁶¹) и в статье о роде Неплюевых («В Великом Новгороде в дозорной книге Субботы Никифорова да Кузмы Волкова написано: Шелонской пятины – Оталык Неплюев в богословском Череменецком монастыре в служках монастырских»⁶²).

Укоризною для рода (хотя и не столь значимой) являлось его происхождение из определенных земель. В справочник включено большинство представителей крупного удельного боярства территорий, присоединенных к Москве в середине XV-XVI вв.: тверичи Бороздины, Коробовы, Левашовы; рязанцы Селивановы, Коробьины, Сунбуловы, смоляне Самарины и Философовы. Лишь один раз справочник прямо указывает что у Кафтыревых «смолянин отец был»⁶³, в остальных случаях указание на происхождение может лишь прилагаться к имени рода, само по себе едва ли играя определяющую роль в местническом споре. Н. П. Лихачев отмечал, что в системе местнических счетов политический статус не вычислялся в соответствии с домосковскими предками, а скорее основывался на услугах, оказанных в Москве⁶⁴.

Далеко не столь безобидным было указание на происхождение рода из Новгородской земли. Как отмечал Н. Мятлев, «служба по городам Новгородского разряда…считалась менее чесною, чем службы из городов Московской земли»⁶⁵. Бытование подобного взгляда связывается с испомещением на Новгородской земле послужильцев в конце XV – XVI вв. И. И. Срезневский объяснял термин «послужилец» как «подчиненный», «служилец». Термин «послужити» и «послужник», которые употребляются в письменных памятниках с XI века, он толковал как «служить», «быть слугой» и «исполнитель, повинующийся»⁶⁶. В. О. Ключевский видел в послужильцах особую категорию холопов, предназначавшихся для несения военной службы в пользу бояр⁶⁷; Н. П. Павлов-Сильванский настаивал на их свободном положении, обозначая их как боярских служилых людей.⁶⁸ В любом случае, происхождение из послужильцев являлось сильным родословном «попреком», не могшим не повлиять на местнические отношения.

Пестрота генеалогического состава, представление о преобладании среди служилых новгородцев худородных родов привело к распространению т. н. Поганой книги, - списков бывших княжеских и боярских холопов-послужильцев, испомещенных в последней четверти XV века в Вотьской пятине Новгорода⁶⁹. Первое упоминание о ней связывается с местническим делом 1648-1649 г. С. Кошкарова и С. Муравьева. С этого момента Поганая книга стала тем документом, «на который, ссорясь между собой и упрекая друг друга неродовитостью происхождения, называя друг друга «холопьим родом», так охотно ссылались в позднейшее время помещики новгородские»⁷⁰. Источник закрепился в историографии прежде всего как список «худых» родов новгородского дворянства⁷¹.

В местническом справочнике указание на упоминание в Поганой книге вменяется лишь трем родам: Татьяниным, Барковым и Нелединским. Интересно, что в справочнике не оказалось единой формулы для обозначения этой родословной ««««потерьки»»»». Так, в статье о роде Нелединских отмечено: «В Новгородской в писцовой в поганой книге в Замосковском погосте испомещены шереметевские люди Андрейка Жуков сын Нелединской»⁷²; о роде Барковых: «Дмитрей Китаев поместил в Новгороде детей боярских в Воцкой пятине: в окованском двадцать первом погосте посажен Бориска Барков, Михайловских сын Русалского»⁷³; о роде Татьяниных: «в книге Дмитрея Китаева написан в Воцкой пятине в Селецком в пятом погосте Шереметевых двора послуживцы Севка Михайлов сын Татьянин да сын его Авдейко Татьянин»⁷⁴. Отсутствие единого клише само по себе очень странно: составители Местнического справочника зачастую использовали формулировки источников, просто переписывая их. Кроме того, при описании родов Нелединских и Барковых в справочнике дата испомещения послужильцев ошибочно указана 6891 / 1383 год; при описании рода Татьяниных такой ошибки нет (там в полном соответствии с «выписями» из книги Дмитрия Китаева указан 6991 / 1483 год). Одновременно в тексте справочника наблюдается ряд неточностей в написании погостов, в которых были испомещены послужильцы. Все это позволило Г. В. Абрамовичу сделать вывод о том, что вероятнее всего источником для составителей справочника служил не подлинник, а одна из копий «выписей» из Поганой книги.⁷⁵ Возможно, таких списков было несколько. Косвенно на это указывает различие формулировок статей.

Интересно, что хотя упоминание в Поганой книге ставится в «укоризну» Нелединским, Барковым и Татьяниным, справочник ни словом не упоминает о каком-либо участии Кошкаровых в местнических счетах, связанных с Поганой книгой. Единственный «упрек», вменяемый Кошкаровым, - это служба некого Ивана Кошкарова «в головах стрелецких на Терках» в 7102 /1594 году.⁷⁶ Абрамович подчеркивал крайнюю осторожность справочника в обращении с этой фамилией, чье «холопское» происхождение было не вполне доказано. Но Кошкаровы, наверное, самый яркий пример умолчания Местнического справочника. Если сравнить текст Поганой книги с перечнем родов Местнического справочника, то можно заметить, что о связи с новгородскими послужильцами ни словом не упоминается в генеалогии еще одного рода – Чепчуговых. Поганая книга относит их к послужильцам Ивана Борисовича Тучкова; Местнический справочник вообще не включает в себя статьи об этом роде, ограничиваясь упоминаниями об их превосходстве по отношению к другим родам⁷⁷.

Само упоминание Поганой книги в тексте Местнического справочника позволяет взглянуть на нее с новой стороны. Во-первых, это свидетельствует об определенной степени распространения и влияния источника. Во-вторых, меняется роль самого источника: из обычного писцового «перечня», он превращается в фактор местнических счетов. В-третьих, выявленные особенности бытования источника ставят под вопрос его достоверность и меняют привычную датировку: если какая-то часть Поганой книги и была создана в конце XV века, то в XVII она подверглась очевидным искажениям и переработкам.

Еще одним аспектом родовых «укоризн» оказываются сведения о проступках и позорных наказаниях предков.

Чаще всего «случаи» наказания в Местническом справочнике приводятся как иллюстрация проигрыша в местническом споре. Проигрыш в местническом деле создавал официальный прецедент, который мог использоваться против всего рода. Усугубляла картину запись о наказании, которому подвергался челобитчик. В Местническом справочнике упоминается насколько «случаев» наказания. В 166 году Иван Прончищев был «…за челобитье… бит батоги» ⁷⁸, в 179 это же наказание постигло Петра Бахметева («за бесчестье Петра Тимофеева сына Кондырева»)⁷⁹; Семен Ляпунов в 185 был «выдан головою» окольничему князю Григорию Козловскому.⁸⁰ Еще одно наказание - тюремное заключение – упоминается в справочнике между делом: «Во 104 году Алексей Загрязской меньше был Ивана Талбузина потому: князь Ивана Гагина да Михайла Салтыкова за Сицкого сажал в тюрьму Иван Толбузин, а выпущать езди Алексей Загрязской»⁸¹. Все перечисленные наказания связываются с бесчестьем. В одном случае это наказание за неправое челобитье, в другом – за оскорбление, в третьем – за неправую местническую тяжбу; - и в каждом – за стремление «искати себе чести выше отечества» и непокорство.

В Местническом справочнике приводятся «случаи» наказания не только за местнические обиды и «бесчестья». Самое яркое описание наказания приводится в статье о роде Измайловых: «Во 142 году великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Руси указал изменников Артемья Измайлова да сына его Василья за их измену казнить смертию, отсечь головы, а меньшого сына его, Артемьева сына Измайлова смертью казнить не велел, а указал бить его кнутом, водя по торгом и до тюрьмы, а из тюрьмы указал сослать в ссылку, а у казни стоял околничей Василей Иванович Стрешнев»⁸². Декларируемое справочником преступление Измайловых – «измена». Отсюда - жестокость казни, ее публичность и позорность (вплоть до битья кнутом на торговой площади). Об измене говорится и в отношении другого рода – Ильиных коширян, однородцев с Ляпуновыми: «как Бог поручил государю царю Ивану Васильевичу Володимерец и Пуйгород, взяли государева изменника Петра Аипова сына Ильина⁸³. Как и в случае с Ильиными справочник не раскрывает содержание измены, однако датировка событий – измена случается в разгар Ливонской войны – свидетельствует о том, что это мог быть переход к Литве. Интересно то, что эта измена не ставится в упрек Ляпуновым, однородцам Ильиных. В любом случае, наличие в родне государева «изменника» в один момент спутывало все местнические расчеты.

Ярко выраженная экспрессивность рассказа о казни Измайловых не случайна. Сама статья о местнической истории этого рода выделяется на общем фоне статей Местнического справочника эмоциональностью и тенденциозностью отобранных фактов. Еще большей экспрессивностью отличается статья о роде Сукиных, давно привлекавшая внимание исследователей⁸⁴. С. О. Шмидт обозначил ее как родословный пасквиль. Помимо этих двух статей, черты пасквиля можно встретить и в описании других родов. Наиболее ярко они отразились в трех родословных легендах о выезде Местнического справочника – Измайловых, Ляпуновых и Бояшевых.

Традиционно легенда о выезде рассматривается как попытка удревнения рода, доказательства его знатности и древности службы. Именно поэтому в любой легенде можно найти сведения об имени родоначальника (до и после крещения), его семействе, названии страны, откуда он выехал, и места новой службы, социальном положении, дате приезда, размерах «пожалования» и ратных подвигах.⁸⁵ Легенда Местнического справочника другие, зачастую они представляют собой искаженную версию официальной легенды.

Так, если сравнить легенду о выезде Измайловых, помещенную в Местническом справочнике, с ее официальным вариантом, зафиксированном в Общем гербовнике дворянских родов, то можно заметить их отличия. В Гербовнике история рода Измайловых представала достаточно выигрышно: «К великому князю Олегу Игоревичу Рязанскому выехал от племени Ханска муж честен и храбр, именем Шай, а по крещении названный Иоанном, со многими людьми. Внук сего Шая, Измаил Прокопьевич, имел праправнука Артемья Ивановича Измайлова, который был у царя и великого князя Михаила Федоровича в окольничих…».⁸⁶ В Местническом справочнике история о выезде Измайловых получила совсем иное освещение: «При великом князе Олеге Резанском выехал из Чернигова к нему служить Щоинъ, а у него было три сына: Денисей, другой Дмитрей, третей Булгак, да у Булгака-ж был крестовой поп, а в Чернигове был протопоп Измаилъ, и от того пошли Измайловы».⁸⁷ В статье отрицается происхождение Измайловых от отъехавшего к Олегу Рязанскому Шая (искаж. Щоина) и приписывается происхождение от «крестового попа» (подразумевался, по-видимому, духовник семейства Щоиных). Следующий момент, подвергнувшийся изменению в легенде Местнического справочника, - это вопрос о месте выезда Измайловых. Если официальная версия настаивает о выезде «от племени Ханска», то согласно легенде Книги перечневой Щоин выехал из Чернигова, опустошавшегося во второй половине XIII века⁸⁸.

Следующая легенда Местнического справочника – о выезде Ляпуновых – также изменена в справочнике. В «Родословной книге князей и дворян российских и выезжих» (т. н. Бархатной книге) и Гербовнике вообще отрицается факт выезда Ляпуновых⁸⁹. В Местническом справочнике запись: «7018 году выехал из Литвы Иван Петрович Хирон, а про себя наперед выслал обестить к великому князю Данилу Ивановичу двора своего послуживца Ляпунку Дементьева сына Ильина, и ныне то написано в Посольском приказе»⁹⁰. Как и в первом случае, акцент в легенде делается на происхождении. Если официальная версия выводит род Ляпуновых из Галицких князей, то Местнический справочник делает родоначальником послужильца из двора отъехавшего к Москве боярина, усиливая эффект употреблением имени в уничижительной форме (Ляпунка). В статье используются приемы, призванные подтвердить ее достоверность: точная датировка выезда (7018/1510 год) и отсылка к документам Посольского приказа. Однако явное хронологическое противоречие (в 1518 году не могло быть великого князя Даниила Ивановича) ставит под сомнение всю статью, свидетельствует о ее позднем происхождении.

Очень похожа на легенду о выезде Ляпуновых легенда о происхождении рода Бояшевых⁹¹. Меняются лишь детали: послужилец заменяется челядником, выезд происходит не из Литвы, а из Валахии (Молдавии). Особенностью статьи становится ее документальный характер: четко прописывается церемониал дипломатического приема и содержание челядника при дворе.

Проанализировав содержание «случаев», помещенных в Местническом справочнике, можно отметить, что описание выездов носит легендарный характер и похоже на начала многочисленных родословцев; особенностью становится то, что легенда указывает не на древность рода, а облекается в форму родословной «потерьки». «Укоризной» выступает происхождение от «крестового попа», от послужильца или челядника; сам факт службы кому-то, закрепляющий «случай» подчиненного положения рода. Эти «укоризны» привычны для местнических споров XVII века; в них фигурируют те же категории, что и в других статьях справочника.

Привлечение составителями «Книги перечневой…» массы сведений из истории отдельных родов, их облечение в форму родословных и служебных «укоризн», придание им черт и характеристик пасквилей свидетельствует об особенности использования разрядо-родословного сборника в местнической истории XVII века и делает его интереснейшим источником по истории местнических отношений и представлений о родопроисхождении и служебной чести. Выявление в тексте Местнического справочника «укоризн» происхождения и родства отдельных родов позволяет не только уточнить понятие «отеческого бесчестия» как одного из составляющих местнического спора, но и расширить представления о характере местнических отношений XVII века.


Список источников и литературы

Источники:

Законодательные акты русского государства второй половины XVI – первой половины XVII века / подгот. Р. Б. Мюллер; отв. ред Н. Е. Носов. Л., 1986.

Записные книги московского стола 1636-1663 // Русская историческая библиотека. Т. 10. СПб., 1888.

Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. // Московия и Европа. М., 2000.

Местнический справочник XVII века. Вильно. 1910.

Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи, начатый в 1797 году. Т. 2. СПб., 1798.

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1: с 1649 по 12 декабря 1825.

Русский исторический сборник, издаваемый обществом истории и древностей российских. М., 1838. Т. 2.


Литература:

Абрамович Г. В. Поганая писцовая книга // ВИД. Л., 1978. С. 173-195

Базилевич К. В. Новгородские помещики из послужильцев в конце XV века // ИЗ. 14. 1945. С. 62-80;

Белокуров С. А. О Посольском приказе // Издание императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. М., 1906.

Бочков В. Н. «Легенды» о выезде дворянских родов // Археографический ежегодник за 1969. М., 1971. С. 73-93.

Буганов В. И. «Враждотворное» местничество // Вопросы истории. 1974. № 11. С. 118-133.

Зимин А. А. Россия на рубеже XV – XVI столетий (очерки социально-политической истории). М., 1982.

Буганов В. И. О Городовом приказе в России XVI века // Вопросы истории. 1962. № 10. С. 211-214

Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XV - начала XVII века. М., 1962.

Бычкова М. Е. Родословные книги XVI - XVII в. М., 1975.

Валуев Д. В. Исследования о местничестве. М., 1845.

Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Ч.2. М.-Л., 1947.

Горчаков М. О земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и Святейшего Синода 988-1738). СПб., 1871.

Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. СПб., 1868.

Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.

Дианова Д. В. Водяные знаки рукописей России XVII века. М., 1980.

Зернин А. Судьба местничества преимущественно при первых двух государях династии Романовых // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, издаваемый Н. Калачовым. Кн. 3. М., 1861.

Зимин А. А. О сложении приказной системы на Руси // Доклады и сообщения Института истории АН СССР. Вып. 3. М., 1954. С. 164-196.

Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV- I трети XVI в. М., 1988.

Зимин А. А. Из истории поместного землевладения на Руси // Вопросы истории. 1959. № 11. С. 130-142

Каптерев Н. Ф. Светские архиерейские чиновники в древней Руси. М., 1874.

Каштанов С. М. Еще раз о Городовом приказе XVI века // Вопросы истории. 1963. № 11. С. 111-113.

Каштанов С. М. Известие о Засечном приказе XVI века // Вопросы истории. М., 1968. № 7. С. 204.

Каштанов С. М. К проблеме местного управления в России первой половины XVI века // История СССР. 1959. № 6. С. 134-148.

Клепиков С. А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII-XX в. М., 1959.

Ключевский В. О. История сословий // Собрание сочинений в 9 т. Т. 6: Специальные курсы. М., 1989.

Коллман Н. Ш. Соединенные честью: государство и общество в России раннего Нового времени. М., 2001.

Колычева Е. И. Холопство и крепостничество (конец XV - XVI в). М., 1971.

Ланге Н. О наказаниях и взысканиях за бесчестье по древнему русскому праву // ЖМНП. 1859. Июнь. С. II. Отд. II. С. 161– 222.

Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. М., 1888.

Люткина Ю. Государство, церковь и формирование статуса патриарших дворян и детей боярских в XVII веке. // Сословия и государственная власть в России XV- сер XVII в: чтения памяти Л. В. Черепнина. М., 1994. Ч. 1. С. 293 - 305.

Милюков П. Н. К вопросу о времени составления разрядных книг //Журнал министерства народного просвещения. 1889. № 5. С. 165-195.

Милюков П. Н. Официальные и частные редакции древнейшей разрядной книги. М., 1887.

Мятлев Н. Десятня Вотьской пятины 1605 // Известия русского генеалогического общества. Вып. 4. 1911. С. 444-449

Мятлев Н. В. Тысячники и московское дворянство XVI столетия. Орел, 1912.

Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. М. – Л., 1957.

Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в древней Руси. // Собрание соч. в 3 т. Т. 3. СПб., 1910.

Погодин М. П. О местничестве // Русский исторический сборник, издаваемый обществом истории и древностей российских. Т. 3. М., 1838.

Правящая элита русского государства IX – начала XVIII вв. (Очерки истории). СПб., 2006.

Соловьев С. М. О местничестве // Московский литературный и ученый сборник на 1847 год. М., 1847.

Тромонин К. Изъяснения знаков, видимых в писчей бумаге. М., 1844

Шмидт С. О. Писари русские // У истоков российского абсолютизма. М., 1996. С. 313-314.

Эскин Ю. М. Местничество в социальной структуре феодального общества // Отечественная история. 1993. № 5. С. 39-53..

Эскин Ю. М. Местничество в России XVI - XVII вв.: хронологический реестр. М., 1994.

Яковлева О. Я. К статье Материалы по истории русской техники в неопубликованной летописи четверти XVII века. Городовой приказ в Московском государстве XVI века // Известия АН СССР. Отделение технических наук. 1951. № 9. С. 14 –39.

Nancy Shields Kollmann. Ritual and Social Drama at the Muscovite Court // Slavic Review. 45. № 3. Fall. 1986.


Справочная литература:

Каталог обстоятельный книгам из российской истории и географии, принадлежащим и в Академической библиотеке находящимся, по приказанию господина президента Императорской академии наук Сергея Семеновича Уварова вновь сделанный статским советником Соколовым. Б. м., 1818.

Историко-Родословное общество в Москве: 1905-1915. // ЛИРО. Вып. 4. 1914.

Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук. Вып. 1: XVIII век. М. – Л., 1956.

Описание рукописного отделения Библиотеки Академии наук СССР: Рукописи. Т. 3. Вып. 1. Л., 1930..

Описание рукописного отделения Библиотеки Академии наук СССР. Т. 3. Вып. 3. Л., 1959.

Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб, 1902.