Эволюция взглядов на конкуренцию западных экономистов

Формирование модели совершенной конкуренции

Основоположником классической концепции конкуренции по праву считается А.Смит. Свободный рынок по Смиту – это путь, ведущий к благосостоянию нации.

Общая идея, которая лежит в основе представлений Смита о конкуренции, заключена в более глобальном философском контексте, высказанном В.Петти:

«Я заявляю миру, что не считаю себя способным исправить его, и думаю, что для частного спокойствия каждого человека будет лучше, если он предоставит миру брести по собственному желанию. Я хорошо знаю, что вещи не хотят быть плохо управляемыми и что дела (что бы я ни хотел или мог сказать) будут идти своим путем, и природу не обманешь.»¹[1]

Следовательно, задача исследователя состоит в том, чтобы найти некий оптимум, естественный порядок вещей, к которому и надлежит стремиться в поисках богатства народов. Для Смита и его последователей таким естественным порядком вещей становится свободная конкуренция.

Какова же модель рынка и конкуренции, которую мы встречаем у А.Смита?

Смит рассматривает конкуренцию с двух точек зрения, хотя и в том и в другом случае конкуренция трактуется в виде определенного состояния дел. С одной стороны, свобода хозяйственной деятельности в виде свободы вкладывать капитал туда, где он принесет наивысшую прибыль, а также свободы изымать капитал оттуда, где он приносит меньшую прибыль, трактуется Смитом в качестве условия формирования естественной цены – цены свободной конкуренции, центра, вокруг которого разворачиваются все возможные перипетии экономической активности страны.

С другой стороны, конкуренция возникает вследствие недостатка платежеспособного (в терминах Смита «действительного») спроса, либо предложения товара на рынке. В первом случае будет наблюдаться конкуренция продавцов за покупателей, во втором – покупателей за товар. И то и другое ведут к отклонению рыночной цены от ее естественного уровня.

Однако, подчеркивает Смит, все это – лишь достаточное временное явление. «... естественная цена как бы представляет собою центральную цену, к которой тяготеют цены всех товаров. Различные случайные обстоятельства могут иногда держать их на значительно более высоком уровне и иногда несколько понижать их по сравнению с нею. Но каковы бы ни были препятствия, которые отклоняют цены от этого устойчивого центра, они постоянно тяготеют к нему»²[2]. Таким образом, со времен Смита начинает утверждаться в экономической теории концепция однозначности и однонаправленности исхода конкуренции. Конкуренция выступает в качестве силы, возвращающей рынок через механизм взаимодействия спроса и предложения к некоей точке равновесия. Сама же точка равновесия определяется как «совокупность выгод и невыгод различных применений труда и капитала»³[3].

Смит подчеркивает, что возврат к точке равновесия – есть характеристика зрелого рынка, такого состояния экономики, когда «во-первых, данная отрасль торговли или промышленности должна быть хорошо всем известна и давно утвердиться в данной местности; во-вторых, она должна находиться в своем нормальном, или, так сказать, естественном состоянии; в-третьих, она должна быть единственным или главным занятием тех, кто посвящает себя ей»⁴[4]. Эти три условия впоследствии вырастают в три характеристики совершенно конкурентного рынка. Первое условие будет трактоваться как необходимость наличия совершенной информации у всех экономических агентов о параметрах рыночного процесса. Второе условие – естественное состояние дел в отрасли – согласно представлениям Смита, это наличие достаточно большого числа покупателей и продавцов на рынке для установления цены, которая оплатит составные части участвующих в обмене (прибыль, заработная плата и рента), так что ни один агент рынка в одиночку не сможет оказать влияния на рыночную цену. Мы бы теперь назвали это качество другим словом – все рыночные агенты являются ценополучателями. Третье условие, как выясняется далее, означает то, что каждый производитель специализируется на выпуске однородного продукта, и продуктовая дифференциация отсутствует.

Косвенным образом Смит затрагивает проблему оптимального уровня конкуренции. Хотя свободная конкуренция как таковая – это лучший регулировщик цен, чем государство (политика правительства), однако надо иметь в виду некий естественный уровень конкуренции, то есть уровень, устанавливаемый рынком, без участия государства. Политика вмешательства государства может как ограничить конкуренцию в некоторых отраслях, так и усилить конкуренцию, а также затруднить свободу перелива капитала и труда между отраслями. Все это, по мнению Смита, порождает «неравенства в общей сумме выгод и невыгод различного приложения труда и капитала»⁵[5] - отклонения от точки рыночного равновесия и сопровождается менее, чем возможным, уровнем богатства народов.

Если свободная конкуренция является своеобразным идеалом экономики и целью экономического развития, то, следовательно, все, что мешает ее осуществлению, - это зло, с которым следует бороться. Так рождается противопоставление конкуренции и ее «злейшего врага» – монополии. «Монополия, помимо того, - как пишет Смит, - является великим врагом хорошего хозяйства: последнее может получить всеобщее распространение только в результате того свободного и всеобщего соперничества, которое вынуждает каждого прибегать к хорошему ведению хозяйства в интересах самозащиты»⁶[6].

Монополия плоха потому, что она препятствует развитию экономики и уменьшает благосостояние потребителей, назначая цену выше ее естественного уровня. «Монопольная цена во всех случаях является высшей ценой, какая только может быть получена. Естественная цена, или цена свободной конкуренции, напротив, представляет собой самую низкую цену, на какую можно согласиться, - конечно, поскольку речь идет не об отдельном случае, а о продолжительном времени. Первая во всех случаях является высшей ценой, какую только можно вытянуть у покупателей или какую, как предполагается, они согласны дать; вторая представляет собою низшую цену, какую продавцы соглашаются взять, не прекращая в то же время своего дела»⁷[7].

Таким образом, по Смиту, и государственное вмешательство и монопольная деятельность (а зачастую, как показывает Смит, второе представляет собой следствие первого) – факторы, ослабляющие эффективность свободного рынка и не служащие поэтому интересам общества. При этом конкуренция – это всегда свободная конкуренция.

А.Маршалл продолжил восхваление достоинств свободно-конкурентного устройства рынка, начатое А.Смитом. Принимая в целом концепцию рынка свободной конкуренции как оптимальной экономической среды деятельности фирмы, Маршалл продолжил разрабатывать условия и последствия подобного механизма взаимодействия спроса и предложения.

Свободная конкуренция как особый институт организации бизнеса принимает у Маршалла форму свободы производства и свободного предпринимательства. Экономическая свобода – это хорошо, поскольку от этого все выигрывают: производители получают прибыль, потребители – потребительский избыток. Свободная конкуренция трактуется у Маршалла как способ организации, ведущий к оптимальному разделению труда и обеспечивающий эффективность экономики.

«Свобода промышленности и предпринимательства, насколько далеко распространяется ее воздействие, заставляет каждого искать такого применения своего труда и капитала, при котором он может обратить их к наибольшей выгоде, это же вновь толкает его к попыткам приобрести навыки и способности в каком-либо конкретном виде деятельности, посредством которого он может заработать средства для приобретения того, что ему необходимо. А отсюда возникает сложная промышленная организация с большим и тонким разделением труда.»⁸[8]

Разрабатывая последствия свободной конкуренции, Маршалл тем самым обосновывает преимущества свободной конкуренции перед другими формами организации экономики.

И главное преимущество заключается, по мнению Маршалла, в формировании низких цен («нормальных цен» в терминах Маршалла) равновесия. Если нет свободы конкуренции, подчеркивает Маршалл, то низкие цены могут быть обеспечены только некими внеэкономическими методами, за счет обычая, например.

Касаясь стремления цен в условиях свободной конкуренции к равновесию, Маршалл обосновывает обязательность существования равновесия на рынке, единственность цены равновесия и преимущественную стабильность рыночного равновесия. Со времени появления книги Маршалла подобная точка зрения начинает преобладать в среде экономистов классического направления. В дальнейшем существование, единственность и стабильность равновесия конкурентного рынка будут доказываться и уточняться с использованием формально-математических методов, но вплоть до конца 80-х гг. ХХ века экономическое содержание будет приниматься в трактовке Маршалла.

Следует отметить, что свое завершение представление о единственности, устойчивости и детерминированности равновесия в условиях совершенной конкуренции нашло в теории общего равновесия Вальраса⁹[9]. Используя механизм общего равновесия на основе предпосылок конкурентного рынка, Вальрас выдвигает процедуру «нащупывания», показывая, что относительные цены, сформированные на рынках свободной конкуренции, в точности соответствуют решениям системы уравнений с неизвестными в виде равновесных цен и объемов продаж. Свободный рынок достигает этого результата именно потому, что он свободен – есть возможность изменения цен и объемов продаж как следствие проб и ошибок, так что каждый экономический агент и со стороны предложения и со стороны спроса двигаются как бы «на ощупь».

Механизм достижения равновесия при отклонениях цены от равновесного уровня рассматривается Маршаллом в качестве колебаний объемов продаж (в частности, особую роль играют в модели Маршалла запасы производства). Эта точка зрения отличается от другого весьма распространенного представления о конкурентном механизме как механизме цен. Так в модели Вальраса достижение и стабильность равновесия на рынке достигается за счет изменения цен продажи или покупки. До сих пор в экономической теории нет однозначного ответа на вопрос – кто же все-таки прав в анализе конкурентного механизма классического типа – Маршалл или Вальрас. В некоторых случаях при определенных предпосылках действует механизм Маршалла, в других – при других предпосылках – механизм Вальраса.

Маршалл выдвинул еще одно утверждение, которое долгое время было господствующим в экономической теории рынков и послужило основой для разработки антимонопольного законодательства англо-саксонской традиции. Он считал монополию полной противоположностью конкуренции. Либо одно существует на рынке, либо другое. И если свободная конкуренция – это оптимальное состояние экономики, то монополия как ее антипод – такая организация, которая уменьшает общественное благосостояние, причем всегда и везде. Отсюда и понятны представления первых разработчиков конкурентной политики – все, что не есть конкуренция, должно быть устранено.

Маршалл положил начало технологической концепции конкуренции. Объясняя преимущества крупномасштабного производства, Маршалл подчеркивает наличие связи между экономии на масштабе и концентрацией производства:

«Расширение масштабов его производства быстро увеличивает его преимущества перед конкурентами и снижает цены, по которым он может позволить себе продавать свою продукцию. Этот процесс может продолжаться до тех пор, пока его энергия и предприимчивость, его изобретательность и организаторские способности сохраняются во всей своей силе и свежести...; и если предприятие способно удержаться на протяжении сотни лет, он и еще один или двое подобных ему поделят между собой целиком всю отрасль производства, в которой он действует.»¹⁰[10]

В дальнейшем эта точка зрения получит развитие в виде определения структуры рынка через отношение предприятия минимально эффективного размера, в основе которого лежит эффект масштаба, о котором говорит Маршалл, и размера рынка – чем меньше первое и чем больше второе, тем большее число фирм может найти себе место на рынке, тем выше уровень конкуренции и тем ниже степень рыночной концентрации.

Хотя именно Маршаллу принадлежит честь введения времени в экономический анализ в виде выделения трех периодов времени, на которые следует ориентироваться при оценке равновесия на рынке, - мгновенного, короткого и длительного, его анализ механизма достижения и поддержания равновесия остается все еще статичным. Каждый период времени рассматривается по отдельности, вопрос о переходе от одного периода к другому и динамике рыночных цен (и объемов) у Маршалла не стоит.

Итак, к началу ХХ века в экономической науке складывается и утверждается статическая модель конкуренции и монополии как двух полярных состояний рынка, так что между ними как бы и не существует промежуточных состояний.

Первой преодолеть этот разрыв попыталась Джоан Робинсон. Прежде всего она четко выделила сферу анализа, дав определение отрасли, продолжающее и до сих пор лежать в основе теории организации рынков. Отрасль (в современной терминологии это скорее рынок, впрочем различие между отраслью и рынком носят технологический характер и не всегда выделяются) – это «группа фирм, производящих одноименный товар», то есть товар и его ближайшие всевозможные субституты¹¹[11].

Со времен Робинсон приживается наименование «совершенная конкуренция» в противоположность другой организации рынка – несовершенная конкуренция. Робинсон признает многообразие поведенческой активности фирм. Это не только конкуренция и монополия как считалось до этого, но и разные другие варианты рыночной власти – конкуренция между производителями дифференцированного продукта и ценовая дискриминация. С тех пор утверждается представление о том, что конкуренция может существовать и при наличии у фирм рыночной власти, что собственно и означает термин «несовершенная конкуренция».

Робинсон указывает, что «различие между совершенной и несовершенной конкуренцией, как очевидно, представляет собой лишь различие между однопорядковыми явлениями.»¹²[12]

Робинсон указала и обосновала связь между совершенной конкуренцией и ценовой эластичностью рыночного спроса фирмы, что в свою очередь позволило ей добавить новые характеристики к данной модели рынка.

«Совершенная конкуренция преобладает тогда, когда спрос на продукцию каждого производителя абсолютно эластичен. Отсюда следует, во-первых, что число продавцов велико и объем производства любого из них составляет ничтожно малую долю от общего выпуска данной продукции; во-вторых, что все покупатели находятся в одинаковом положении в отношении возможности выбирать между конкурирующими продавцами, так что на рынке господствуют отношения совершенной конкуренции.»¹³[13]

К несомненным достоинствам модели рынка Робинсон можно отнести допущение ею, правда, только в весьма теоретической и абстрактной форме, множественности рыночного равновесия. На рынке монополии, как считает Робинсон, из-за особых характеристик спроса и/или издержек возможно наличие многочисленных, по выражению Робинсон, точек равновесия¹⁴[14]. Хотя это и точки, но все-таки исход рынка не так прямолинеен, каким он был до сих пор. Тем самым допускается возможность разных цен на рынках несовершенной конкуренции. Однако на рынке совершенной конкуренции по-прежнему в модели Робинсон господствует единая цена.

Робинсон приводит обоснование зависимости между монопольной ценой, предельными издержками и ценовой эластичностью спроса. Таким образом она показывает, что монопольная цена не является ни произвольной, ни максимально возможной на рынке.

Со времен Робинсон в экономической теории постепенно начинает утверждаться положение о наличии прямой зависимости между уровнем концентрации на рынке (числом продавцов), уровнем рыночной цены и величиной монопольной прибыли каждого продавца¹⁵[15]. Так что теперь антимонопольные органы получают в свое распоряжение некий количественный параметр, удобный для проведения конкурентной политики – число фирм на рынке. Складывается механистическое представление о монополии и конкуренции на рынке – чем меньше фирм действует на рынке, тем сильнее их монопольная власть – вот логика, которой руководствуются при проведении антимонопольной политики. В частности, этот критерий лежит в основе политики допущения или запрета слияний и поглощений, принятой в США.

К заслуге Робинсон принадлежит разработка параметров конкуренции. Если раньше считалось, что конкуренция – это преимущественно и только ценовая конкуренция, то Робинсон выдвигает и другие характеристики конкурентного поведения фирм – величина транспортных расходов, уровень качества продукции, особенности обслуживания клиентов, сроки кредита, репутация фирмы, роль рекламы¹⁶[16].

Робинсон уточняет технологическую концепцию равновесия в условиях совершенной конкуренции. Так, конкурентное равновесие характеризуется оптимальным размером фирмы, конкурентная фирма производит такой объем продукции, при котором ее предельные издержки оказываются равными средним и рыночной цене. Подобное уточнение черт совершенной конкуренции позволяет Робинсон обосновать последствия конкуренции несовершенной. В условиях несовершенной конкуренции индивидуальный спрос фирмы не является абсолютно эластичным, и фирма выпускает меньший, чем оптимальный объем производства. Это относительное недопроизводство представляет собой главную черту несовершенной конкуренции и позднее будет названо «Х-неэффективностью».

Робинсон уточняет концепцию рыночного равновесия. «Говорят, что отрасль находится в состоянии полного равновесия, когда не наблюдается тенденции к изменению числа функционирующих в ней фирм. Тогда прибыль этих фирм является нормальной»¹⁷[17]. Это определение равновесия все еще статично, хотя и предполагает скрытую динамику. Если прибыль отличается от нормальной, то число фирм на рынке не будет стабильным, фирмы будут входить или выходить из отрасли до тех пор, пока прибыль не станет равной нормальному в данных экономических условиях значению.

Робинсон, исследуя монополию, выделяет отрасли, где конкуренция принципиально в силу технологических особенностей (масштаба производства в первую очередь) невозможна. Это те отрасли, которые позднее будут названы «естественной монополией». Робинсон относит к ним железнодорожный транспорт, электроэнергетику, газовую промышленность. Здесь отсутствуют, как говорит Робинсон, предпосылки для конкуренции. «Если же получилось, что в такую отрасль оказались вовлеченными две фирмы, они или будут вынуждены конкурировать между собой (при этом ни одна из них не сможет даже возместить свои издержки) и более слабая разорится, или они должны будут объединиться»¹⁸[18]. Такая классическая трактовка естественной монополии продолжает составлять основу государственной конкурентной политики развитых стран и сегодня.

При анализе политики ценовой дискриминации Робинсон указывает на неоднозначность последствий монопольного рынка. Так, если на одном из рынков, где действует фирма-монополист, спрос оказывается «слабым», то при проведении политики единой цены, в отличие от политики ценовой дискриминации, ее уровень может оказаться выше резервной цены покупателей, так что подобный рынок без ценовой дискриминации вообще прекратит свое существование.

Неоднозначность исхода упоминается и в связи с рынком монополии. Так, «если ... монополист получает экономию, одновременно применяя дефицитный фактор производства, за который он не платит ренту полностью, то выпуск в условиях монополии может превысить выпуск в условиях конкуренции»¹⁹[19].

Заслуга Робинсон заключается и в том, что она распространяет теорию монопольного поведения на покупателей, рассматривая особенности взаимодействия спроса и предложения на рынках монопсонического характера.

В целом же можно сказать, что для Робинсон совершенная конкуренция остается идеалом рыночной экономики, а любые отклонения от подобного идеала в реальности должны быть соответствующим образом скорректированы государственной политикой. Эта точка зрения закладывает еще один камень в фундамент антимонопольной политики англо-саксонской традиции.

Кризис модели совершенной конкуренции

По мере того, как развивается практика промышленного регулирования, рассматриваются и завершаются антимонопольные дела, усиливается общая тенденция развитых стран к концентрации, идеал совершенной конкуренции перестает удовлетворять запросам и тех, кто судит, и тех, кого судят. И государство и фирмы обращаются к тем теориям, которые предлагают альтернативные варианты экономической действительности.

Совершенно другой подход к анализу конкуренции и монополии открывает Э.Чемберлин. Чемберлин положил начало исследованию конкуренции как динамического по своей природе процесса. В такой системе и совершенная конкуренция и совершенная монополия оказываются лишь моментами единого процесса развития рынка, «... во всей системе цен силы конкуренции и монополии неразрывно сплетаются в единую ткань, отличаясь в ней лишь своими особыми узорами...»²⁰[20].

Чемберлин вводит новый термин для характеристики конкурентного состояния дел. Он считает, что правильнее антипод монополии (если уж таковой и встречается) называть не «совершенная», а «чистая»» конкуренция.

Нелюбовь Чемберлина к термину «совершенная конкуренция» объясняется тем, что это понятие «может включать и такие добавочные «совершенства», какие отдельный теоретик может считать удобным и полезным внести в него для решения занимающей его задачи»²¹[21], то есть является совершенно произвольным набором черт. Чистая же конкуренция в понимании Чемберлина – это конкуренция, лишенная примеси монополии, что предполагает отсутствие у продавцов контроля над ценой. Свобода конкуренции понимается Чемберлином в смысле чистой конкуренции, а совершенная конкуренция включает еще дополнительные черты, которые, по мнению Чемберлина, не являются необходимыми для прояснения сути дела.

Чистая конкуренция Чемберлина – это искусственное построение, которое нельзя ставить в качестве исходного пункта описания реальности, поскольку в реальности каждый продавец производит дифференцированный продукт и тем самым выступает как локальный монополист, формируя собственный маленький рынок, регулирующий цену. В такой трактовке продуктовая дифференциация, а вместе с ней и рыночная власть фирмы выступают как естественное следствие конкуренции, стремления каждого продавца к максимизации прибыли. Таким образом, по Чемберлину, монополия оказывает нормальным результатом конкурентного поведения фирм, выступая в качестве нормальной черты рыночной системы. Причем «элементы монополии меняют характер равновесия, но они не ведут к изменению степени трудности его достижения»²²[22].

Как считает Чемберлин, «реально существующие цены не тяготеют ни к той, ни к другой крайности, а стремятся к промежуточному положению, определяемому в каждом отдельном случае в соответствии с относительной силой обоих факторов. Чисто конкурентная цена не есть нормальная цена, и тенденции к ее установлению не существует...»²³[23].

«Понятие «монополистической конкуренции» – это вызов традиционной точке зрения экономической науки, согласно которой конкуренция и монополия – альтернативные понятия, и отдельные цены следует объяснять либо в категориях конкуренции, либо в категориях монополии. Мы, напротив, считаем, что большинство экономических ситуаций представляет собой составные явления, включающие и конкуренцию и монополию, и что повсюду, где это имеет место, будет ошибкой не учитывать одну из этих составных частей и рассматривать ситуацию как составленную целиком... из элементов другой»²⁴[24].

В отличие от Робинсон, для которой несовершенная конкуренция – повод, чтобы государство вмешивалось в рыночный процесс, Чемберлин считает подобное вмешательство излишним, ибо для него нет оснований. Все, что происходит, - это не тайный сговор крупных фирм, а нормальный процесс развития ситуации на рынке, и помешать ему – значит отклониться от оптимального состояния рынка.

Чемберлин выделяет две формы взаимодействия фирм на монополистическом рынке.

При небольшом числе фирм, действующих на рынке, каждый продавец осознает свою зависимость от поведения других продавцов, взаимное влияние своих действий на выбор цен и объемов конкурентами. Как пишет Чемберлин, «продавцу приходится брать в расчет не только то, что его конкурент делает теперь, но и то, что конкурент вынужден будет сделать в связи с той переменой, которую продавец замышляет сам»²⁵[25]. Поэтому при достаточно малом числе продавцов падения цены до конкурентного уровня не будет, каждый агент самостоятельно (возможно, методом проб и ошибок) выберет тот объем и ту цену, которые максимизируют совокупную отраслевую прибыль. «Так как снижение цены, предпринятое кем бы то ни было, неминуемо приводит к уменьшению его собственных прибылей, то никто не будет ее снижать, и, хотя продавцы вполне самостоятельны, равновесие достигается здесь точно таким же образом, как если бы между ними существовало монополистическое соглашение»²⁶[26].

Подобная стратегия вслед за Чемберлином будет называться «сознательным параллелизмом» и в течение достаточно долгого периода времени будет использоваться адвокатами компаний, попадающих под антимонопольные разбирательства в связи с их обвинениями в картельной деятельности, в частности, в США.

Если же число продавцов на рынке достаточно велико, так что влияние отдельного продавца на цену становится все менее и менее значимым, и он перестает его учитывать, вступают в действие другие силы – в первую очередь дифференциация продукта. В этом случае единый рынок разделяется на ряд взаимосвязанных рынков, распределенных между продавцами, конкуренция приобретает поливариантный характер. И даже если складывается в результате единая рыночная цена, это «не служит свидетельством того, что конкуренция свободная от элементов монополии»²⁷[27].

Элементы монополии в данном типе конкуренции прослеживаются, согласно Чемберлину, в двух взаимосвязанных аспектах. Во-первых, это скорее рост издержек производства, чем прибыли. И во-вторых, это наличие избыточных мощностей у фирм²⁸[28]. Эти два элемента служат своеобразной платой за наличии продуктовой дифференциации на рынке. Таким образом, общество выбирает между отсутствием негативных следствий монопольной власти и отсутствием какого-либо разнообразия товаров, с одной стороны, и наличием продуктового разнообразия, сопровождаемого определенными потерями экономической эффективности. Современное общество, как считает Чемберлин, выбрало второе.

Чемберлин отказывается от чистой конкуренции как идеала экономической жизни и государственного регулирования. «Полное осознание того обстоятельства, что продукт всегда дифференцирован, раскрывает значение проблемы разнообразия и делает понятным, что чистую конкуренцию нельзя больше считать во всех отношениях «идеалом» для экономики благосостояния»²⁹[29].

Развитие подобной точки зрения наблюдается у Й.Шумпетера.

Шумпетер продолжил критику идеала совершенной конкуренции, начатую Чемберлином, на тех же основаниях – в реальности условия совершенной конкуренции отсутствую, и предопределенного состояния равновесия, особенно если речь идет об олигополии, на рынке тоже нет.

Шумпетер выделил две стороны конкуренции – конкуренция организующая (или созидательная) и конкуренция дезорганизующая (или разрушительная) – явление, которое он назвал «созидательным разрушением».

Рассматриваемая в качестве динамического процесса, конкуренция ведет к открытию нового товара, новой технологии, нового источника сырья или нового типа организации. Эта конкуренция, с одной стороны, обеспечивает существенное сокращение издержек и повышение качества продукции, но с другой стороны, «она угрожает существующим фирмам не незначительным сокращением прибылей и выпуска, а полным банкротством»³⁰[30]. Причем эта конкуренция оказывает влияние не только тогда, когда она осуществляется, но и до этого, тогда, когда она рассматривается еще как потенциальная угроза. «Можно сказать, - пишет Шумпетер, - что она дисциплинирует еще до своего наступления. Бизнесмен ощущает себя в конкурентной ситуации даже тогда, когда он является полным монополистом в своей отрасли...»³¹[31]. Таким образом, монополия выступает лишь в качестве другой формы конкуренции.

Монополистическая практика служит здесь элементом долгосрочной политики роста отрасли, а сама монополия обладает положительными чертами, которые могут перевешивать возможные структурные ее следствия в виде ограничения выпуска и роста цен.

К положительным моментам монополии Шумпетер относит следующие. Монопольная прибыль может служить «эффективным способом накопления средств для финансирования дополнительных инвестиций»³²[32] в отрасли. В распоряжении монополиста могут находиться способы производства, недоступные или труднодоступные для его конкурентов. Монополия может иметь на порядок более устойчивое финансовое положение. У монополии больше средств для финансирования технического прогресса, что идет на пользу всей экономики, а не только данной отрасли.

Совершенная конкуренция порождает такие дополнительные расходы в виде менее эффективной внутрифирменной организации производства, менее производительной технологии, невозможности эффективно оценить и использовать новые перспективы, которые делают подобный тип рынка, в глазах Шумпетера, не только неоптимальным, но и даже нежелательным³³[33].

Кроме того, отрасли с организацией, приближающейся к совершенно конкурентной, демонстрируют подверженность кризисам и колебаниям экономической конъюнктуры, что также не может считаться образцом идеальной эффективности.

Шумпетер отмечает относительность конкурентного и монопольного положения продавца. «Лавочник из деревушки на реке Огайо может быть истинным монополистом в течение нескольких часов или даже дней, когда наводнение отрежет деревню от остального мира.»³⁴[34] А крупная фирма в окружении потенциальных конкурентов будет ощущать себя ценополучателем, будучи не в состоянии поднять цену выше конкурентного уровня.

Взгляды Чемберлина и Шумпетера на процесс конкуренции и поведение фирмы-монополиста легли в основу конкурентной политики континентальной традиции Европы. В частности, идеи монополии как другой формы конкуренции мы находим в политике рыночного регулирования, разработанной для реализации в рамках ЕС.

Конкуренция как процесс в австрийской школе экономической теории

Более широкий взгляд на конкуренцию и как бы в качестве продолжения концепции Шумпетера развивается в рамках австрийской школы экономической мысли.

Так, Ф.Хайек критикует идеал совершенной конкуренции, но с несколько иных позиций, чем это делали Чемберлин или Шумпетер. Он считает, что экономическая теория просто неправильно использует сам термин «конкуренция». Согласно его точки зрения, конкуренцию следует рассматривать более широко, не только и не столько в качестве стратегии взаимодействия фирм на рынке, но в качестве движущей силы экономической жизни³⁵[35]. Поэтому Хайек делает различие между конкуренцией как процессом динамическим по своей природе и конкурентным равновесием – статической версией модели рынка.

Если анализировать статическую модель конкуренции, то, по Хайеку, совершенная конкуренция оказывается лишь одной из возможных точек реального конкурентного процесса, а вовсе не единственной и не детерминированной³⁶[36].

Однако конкуренция – это еще и особая скрепляющая сила, то, что делает экономическую систему экономической системой, это – некая внутренняя структура и опора экономики. В этом смысле Хайек, как и другие представители австрийской школы, говорит о конкурентном порядке, цель которого заключается в том, чтобы заставить конкуренцию работать³⁷[37].

Конкурентный порядок требует более широкого институционального обрамления в виде частной собственности, свободы контрактов и других подобных механизмов свободного рынка. Многие работы представителей австрийской школы как раз направлены на разработку и обоснование этих институциональных условий существования конкурентного порядка.

В качестве элемента конкурентного порядка сама конкуренция трактуется как процесс обучения, координации, открытия, метода проб и ошибок, отбора. Например, Кирзнер оценивает конкуренцию как процесс обнаружения и освоения новых возможностей, функция которого – обучать нас искать тех, кто может удовлетворить наши нужды наилучшим образом³⁸[38].

Преимущества конкуренции как особой формы организации рынка проявляются в должной мере в динамике конкурентного процесса³⁹[39].

Конкуренция действует через инновации. Инновации рассматриваются как способ снижения издержек и выхода на новые рынки. Однако возможна ситуация излишней конкуренции, когда отсутствие должной степени координации между фирмами-инноваторами ведет к дублированию усилий, росту издержек, что имеет своим исходом неэффективность инновационного процесса.

Конкуренция может рассматриваться как процесс, приводящий к совершенной координации, и как процесс корректировки, возвращающий к равновесию.

В то же время конкуренция может трактоваться как вызывающая несовершенную координацию и ведущая к возникновению длительных и накапливаемых неравновесных состояний. Для преодоления этих негативных последствий конкуренции рынок вырабатывает особые институты координации – в виде слияний и поглощений, сотрудничества и стратегических союзов, которые помогают организовывать конкурентный процесс. Институты рынка выступают и как внешние факторы процесса организации и как часть самого процесса, играющие более эффективную роль в качестве компенсирующего механизма провалов координации.

С самого начала австрийская школа ставит вопрос о принципиальной недостижимости равновесия на рынке, а рыночные цены трактуются как цены неравновесия. Критикуя подход с позиции неизбежности тенденции к равновесию, австрийская школа задается проблемой, почему же неравновесное состояние не может существовать долго? И отвечает на него: может!

Хотя все представители данного направления рассматривают неравновесие в качестве нормального состояния рынка, разные исследователи выделяют различные факторы, играющие специфическую роль в поддержании неравновесного механизма. Так, Хайек особую функцию отводит несовершенству знания, невозможности обладания всей полнотой информации о существенных факторах рынка всеми участниками рыночных операций⁴⁰[40]. Отсюда возникает и особая функция конкуренции – определение того, как наилучшим образом использовать знание, не присутствующее у каждого агента в полном объеме⁴¹[41].

Распространяя информацию, конкуренция создает единство и взаимосвязь в экономической системе⁴²[42].

Согласно Кирзнеру, подобную роль в поддержании неравновесного состояния играет предпринимательство и наличие предпринимательских талантов у агентов рынка. Предпринимательство порождает особую «алертность» индивида – его восприимчивость к новым конкурентным возможностям. А это в свою очередь не дает рынку и прошлым нововведениям застаиваться. Предприниматели, используя и развивая новые возможности, смещают и цены и объемы продаж от прежней точки равновесия, что и включает неравновесный механизм⁴³[43].

«Именно ситуация неравновесия – когда цены не передают правильных сигналов – представляет собой состояние, которое предлагает предпринимателям требуемые стимулы для обнаружения и исправления этих расхождений. В этом процессе предпринимательства создаются новые продукты, открываются новые качества существующих продуктов, изобретаются новые методы производства, развиваются новые формы промышленной организации, финансирования, маркетинга или уменьшения риска»⁴⁴[44].

Признавая ведущую роль неравновесия в конкурентном процессе, австрийская школа, однако, исходила из тенденции к равновесию в смысле определенного центра притяжения всех сил. И это то, что роднит ее с неоклассической школой.

Доминирующая роль совершенной конкуренции в теории организации отрасли

Хотя, как показывает австрийская школа, в 40-50-е гг. начался отход от концепции совершенной конкуренции, совершенная конкуренция продолжает играть доминирующую роль в неоклассической модели рынка. В послевоенный период зарождается и активно развивается особое направление анализа рынка – теория организации отрасли (industrial economics/ industrial organization), в рамках которой концепция конкуренции получает новые характеристики.

Основоположники теории организации отрасли – Джо Бейн⁴⁵[45] и Эдвард Мейсон⁴⁶[46] исходили из того, что конкуренция является неотъемлемой частью структуры рынка. В основе их анализа конкуренции лежит парадигма «структура-поведение-результативность». Фундаментальные условия отрасли, которым относятся, по мнению Бейна и Мейсона, только технологические характеристики производства (технология, масштаб выпуска, наличие или отсутствие продуктовой дифференциации, местоположение продавцов и покупателей и т.д.) в соотношении с размером рынка определяют его структуру – в большей или меньшей степени концентрированную или конкурентную. Структура рынка оказывает воздействие на поведение фирм-продавцов и фирм-покупателей, на наличие и степень их рыночной власти, которая выражается в способности фирм назначать цену выше предельных издержек производства. Поведение фирм, в свою очередь, определяет результативность рынка – величину прибыли продавцов, степень удовлетворенности спроса продуктовым разнообразием и объемами продаж, степень динамизма рынка.

При этом под рынком понимается производство и продажа однородного товара, то есть товара (или товарной группы), не имеющего близкого субститута. Наличие близкого субститута (товара-заменителя) определяется по значению перекрестной ценовой эластичности: если Е< 1 для товаров из ближайших товарных групп, то эти товары не будут близкими субститутами данного продукта, следовательно, его производители и продавцы могут рассматриваться в качестве обособленного рынка.

В современной антимонопольной практике развитых стран принято следующее определение рынка, так называемый тест на SSNIP – небольшое, но существенное и не временное увеличение цены (small but significant and not intransitory increase in price). Если при увеличении цены какого-либо товара на 5% спрос не переключается на другой товар, то данный продукт и составляет рынок. Если же спрос переключается на другой товар, проверяют по этому же принципу следующий товар – рынок может оказаться состоящим из двух данных товаров. Или ищут третий, четвертый и т.д. товары, которыми рынок может ограничиваться.

Структура рынка детерминирует поведение фирмы. Сама структура определяется также однозначно через такие признаки, как степень концентрации продавцов; степень концентрации покупателей; степень дифференциации товара; условия входа-выхода с рынка; степень влияния продавцов / покупателей на цену.

Неоклассическая традиция лежит и в основе выделения главного критерия классификации рыночных структур, а именно это - степень конкуренции на рынке. Представители теории организации рынков выделяют три большие категории рынков: рынок совершенной конкуренции с максимальной степенью конкурентных взаимодействий, его противоположность - рынок монополии с минимальной степенью конкуренции (отсутствием таковой) и рынок несовершенной конкуренции (где конкуренция присутствует, но ее действие искажается поведением тех или иных экономических агентов).

Конкуренция как экономический процесс предусматривает такую степень состязательности хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на каком-либо товарном рынке. Наибольшую эффективность, с этой точки зрения, дает совершенная конкуренция. В признаках совершенной конкуренции наблюдается отголосок теорий Смита и Маршалла. Так, основоположники теории организации рынков выделяют следующие признаки совершенно конкурентного рынка.

- наличие большого числа экономических агентов, продавцов и покупателей, так что крупнейшая фирма отрасли производит незначительный объем продаж;

- максимальная информированность продавцов и покупателей о товарах и ценах, так что все экономические агенты обладают полным знанием экономических параметров рынка;

- свободный вход на рынок и выход с него - наличие высокой степени мобильности ресурсов между отраслями экономики;

- однородность продаваемой продукции;

- отсутствие значимого влияния на рыночную цену со стороны продавцов или покупателей.

Конкурентное поведение предусматривает, что рынок полностью определяет параметры поведения фирмы, фирма целиком подчиняется рынку, фирма является параметрополучателем. Степень влияния фирмы на рынок минимальна (или равна нулю). Взаимодействие фирм - параметрополучателей - дает самую высокую степень конкуренции, однако, с другой стороны, здесь нельзя говорить в строгом смысле о взаимодействии фирм, так как фирмы пассивно реагируют на изменения окружающей экономической среды.

Совершенно конкурентный рынок предусматривает достижение стабильного равновесия, что предполагает отсутствие очередей и неудовлетворенного спроса, с одной стороны, и отсутствие сверхнормативных запасов товаров (нераспроданной продукции), с другой.

Таким образом, согласно структурному подходу, конкуренция представляет собой часть структуры рынка. Без конкурентной структуры невозможен конкурентный результат.

С другой стороны, структурный подход выявляет однозначную зависимость между прибыльностью и уровнем концентрации в отрасли. Используется простая зависимость следующего рода. Записывается формула для подсчета совокупной отраслевой прибыли:

П = (P-C_i)q_i

где P – рыночная цена;

C_i – предельные издержки типичной фирмы, действующей на рынке;

q_i – объем продаж i-той фирмы.

Разница между ценой и предельным издержками i-той фирмы выражается через индекс Лернера:

(P-C_i) = (s_iP)/e

где s_i – доля i-той фирмы на рынке;

e – ценовая эластичность рыночного спроса.

Подставив вышеприведенное выражение в формулу отраслевой прибыли и домножив все выражение на Q/Q – отраслевой объем продаж, получаем:

П = (q_is_iP/e)(Q/Q) =  s_i²PQ/e = HPQ/e

где H – индекс Херфиндаля – Хиршмана, характеризующий степень отраслевой концентрации.

Можно записать это выражение в другом виде:

П/PQ = H/e

Правая часть данного выражения показывает долю отраслевой прибыли в совокупном объеме продаж отрасли, а левая часть – отношение индекса Херфиндаля-Хиршмана и ценовой эластичности спроса.

На основе данного выражения структуралисты делают вывод о том, что величина отраслевой прибыли, взятая как процент от объема продаж, прямо пропорциональна уровню концентрации в отрасли (измеряемой индексом Херфиндаля-Хиршмана) и обратно пропорциональна ценовой эластичности спроса. Другими словами, высокий уровень концентрации в отрасли ведет к высокому уровню прибыльности фирм. А высокая прибыльность фирм в отрасли может расцениваться в качестве показателя высокого уровня концентрации.

В дальнейшем в рамках данного направления в экономической теории происходит разработка операбельных критериев конкуренции, а сама эта теория становится новой базой антимонопольной политики США и затем Европы.

Кризис структурализма и теория квазиконкурентных рынков

В 1960-70-е гг. Чикагская экономическая школа выступила против структуралистского подхода. Стиглер⁴⁷[47] Дж. и Демсец⁴⁸[48] X. Критиковали теорию Бейна и Мейсона на основе ранее высказанных идей Чемберлина о том, что конкуренция – это по своей сути динамический процесс, поэтому статический подход, которые демонстрирует структуралистская концепция, не применим здесь по существу дела.

В этот период в качестве альтернативе структуралистскому подходу появилась теория квазиконкурентных (соревновательных рынков) Баумоля, Панзара и Виллига⁴⁹[49]. Эта теория устанавливали связь рыночной структуры и конкуренции с потенциальными возможностями входа-выхода.

Если до этого традиционным было отождествление монопольной власти с высоким уровнем концентрации продавцов на рынке, то теперь происходит осознание того факта, что, с одной стороны, монопольная власть может сочетаться с достаточно низкой концентрацией продавцов на рынке - например, монопольная власть на региональном (локальном) рынке в сочетании с низким уровнем концентрации на общенациональном уровне или продуктовые цепочки вертикально интегрированных структур, когда формально большое число продавцов конечного товара оказывается в зависимости от нескольких крупных поставщиков, так что конкуренция между ними практически исчезает. С другой стороны, наличие небольшого числа крупных продавцов на рынке - формально высокий уровень концентрации - не обязательно означает большую степень монопольной власти данных фирм.

На рынках с небольшим числом участников даже довольно крупные фирмы в силу особенности отраслевой структуры вынуждены действовать так, как если бы рынок был конкурентным, с большим числом продавцов и покупателей. Этой особенностью, приводящей рынки к конкурентному результату, является отсутствие (или несущественность) барьеров входа в отрасль и выхода из отрасли. То есть фирмы могут легко возместить любые инвестиции, связанные с входом на рынок, так что потенциальные конкуренты всегда могут воспользоваться своими временными преимуществами для получения прибыли, а потом необременительно уйти из отрасли.

Наличие реальной угрозы входа потенциальных конкурентов оказывает воздействие на уже функционирующие в отрасли фирмы, ограничивая их, в противном случае, монопольную власть и стимулируя развитие событий по конкурентному сценарию.

Если крупная фирма - агент квазиконкурентного рынка - попытается реализовать свои рыночные преимущества для влияния на рынок, увеличивая, например, цену товара, то произойдет следующее: чрезмерно высокая цена создаст условия для получения монопольной прибыли, монопольная прибыль привлечет новые фирмы в отрасль, которые в силу отсутствия барьеров входа легко создадут конкурентное производство, предложение товара в отрасли может достаточно быстро возрасти, что приведет к падению цены, прибыли и объемов продаж старой фирмы. Поэтому чтобы не терять рынок, старая фирма вынуждена придерживаться такой цены, которая не способна привлечь в отрасль новых конкурентов, - то есть уровня конкурентной (или приближающейся к таковой) цены. Таким образом, для крупной фирмы, действующей в условиях квазиконкурентного рынка, оказывается невозможным проводить эффективную монопольную политику.

Квазиконкурентный рынок обеспечивает эффективный выпуск в отрасли и отсутствие рыночной власти у какого-либо экономического агента, действующего на этом рынке.

Концепция квазиконкурентного рынка родилась самостоятельно. Однако в качестве ее логического предшественника можно назвать теорию работающей конкуренции, которая появилась еще в начале ХХ века и была окончательно разработана в 1940-х гг. Ее автором считается Дж. Кларк⁵⁰[50]. Кларк выделял особые черты рынка, которые вне зависимости от числа участников как со стороны спроса, так и со стороны предложения, приводят к конкурентному результату – работающей эффективной конкуренции⁵¹[51].

Впоследствии, с появлением работ Баумоля, Панзара и Виллига, теорию работающей конкуренции стали отождествлять с теорией квазиконкурентного рынка, так что в современной интерпретации эти две концепции представляются разными составными частями одной общей идеи – отсутствие однозначной зависимости между уровнем концентрации и степенью конкуренции на рынке.

Когда конкуренция приобретает характер работающей (а рынок, соответственно, становится квазиконкурентным), то и структура рынка и поведение фирм и результативность отрасли в целом изменяются кардинальным образом. Дж. Кларк выдвинул следующие критерии оценки конкуренции как работающей.

Структура рынка:

        Отсутствие ярко выраженного доминирования, и размер продавцов настолько большой, насколько это позволяет эффект масштаба;

        Дифференциация товара умеренная и чувствительная к ценам;

        Отсутствие препятствий для мобильности продавцов как между данным рынком и другими отраслями, так и внутри рынка;

        Приемлемая доступность рыночной информации;

        Наличие некоторой неопределенности относительно реакции конкурентов на снижение цены;

        Отсутствие законодательных ограничений;

        Развитие новых рынков и торговых контрактов.

Поведение продавцов:

-         Независимая конкуренция, поиск прибыли;

-         Отсутствие искусственных прикрытий для неэффективных конкурентов, поставщиков или заказчиков;

-         Отсутствие недобросовестной конкуренции, исключительных прав и грабительской тактики ценообразования на рынке;

-         Отсутствие излишней ценовой дискриминации;

-         Достаточная быстрая реакция покупателей на различия в качестве и других характеристиках товара.

Результативность отрасли:

        Эффективное производство и распределение;

        Отсутствие излишних расходов на рекламу и другие методы стимулирования сбыта;

        Прибыль достаточная для возмещения инвестиций и инновационной деятельности;

        Эффективный выпуск;

        Цены не обостряют проблемы цикла деловой активности;

        Качество товара соответствует предпочтениям потребителей;

        Соответствующая степень улучшения товаров и технологий.

Итак, что несмотря на то, что фирм в отрасли может быть немного и они достаточно крупные по размеру, их взаимодействие характеризуется отсутствием сокращения выпуска и роста цены (отсутствием монопольных эффектов). Следовательно, наличие в отрасли небольшого числа крупных фирм само по себе не свидетельствует о том, что отрасль монополизирована, хотя формальные показатели (такие, как индекс концентрации или индекс Херфиндаля-Хиршмана) могут дать довольно высокий уровень концентрации.

С теорией квазиконкурентных рынков тесным образом оказалась связанным разработка проблем барьеров входа на рынок и динамики рынка.

Разные исследователи по-разному определяли само понятие барьеров входа-выхода, так что каждое определение отмечает ту или иную специфическую сторону этого явления. Так, основоположник изучения барьеров – Джо Бейн дает такое определение: «Входные барьеры – это все, что позволяет находящимся в выгодной ситуации фирмам зарабатывать сверхприбыли без угрозы входа.» Отметим важный момент. Наличие барьеров позволяет фирмам отрасли получать положительную экономическую прибыль без угрозы входа.

Другой американский экономист, Стиглер, подчеркивает асимметрию фирм-старожилов рынка и фирм-новичков. Согласно Стиглеру, к барьерам следует отнести все факторы, создающие подобную асимметрию, если она имеет экономическое выражение – в виде дополнительной прибыли фирм-старожилов.

Немецкий экономист фон Вайцзеккер считает, что входной барьер – это затраты производства, которые должна нести фирма, пытающаяся войти в отрасль, но которые не несут фирмы, уже функционирующие на рынке.

В связи с разработкой понятия барьеров входа иной характер приобретает и конкурентная политика государства. Административное регулирование рынков направлено теперь на решение трех проблем: снижения или, по возможности, устранения барьеров входа на рынок, интернализация внешних эффектов экономической деятельности фирм и снижения степени информационной асимметрии. Все эти три группы вопросов отражают разные стороны концепции барьеров входа. Общей целью конкурентной политики становится снижение и по возможности устранение входных барьеров, так чтобы рынки приобретали характер квазиконкурентный. Идеал совершенной конкуренции как сверхзадачи государства сменяется попытками стимулировать работающую конкуренцию в отраслях.

Особое место среди исследователей конкурентного процесса занимают эмпирические исследования динамики рынка.

Наличие и высота барьеров входа-выхода оказывают воздействие на динамику рынка. Процесс входа-выхода можно трактовать с двух точек зрения. Во-первых, это возврат рынка к стабильному равновесному состоянию в случае вывода его из первоначального равновесия. И во-вторых, это переход самого рынка от одного равновесного состояния к другому. В частности, известно, что на вход приходится до 30% отраслевого роста.

Для оценки динамики рынка выделяют определенные показатели. Статистика входа на рынок опирается на норму входа – число новых фирм по отношению к общему числу фирм отрасли; и норму проникновения – объем продаж новых фирм в совокупном объеме продаж отрасли. Различие между нормой входа и нормой проникновения показывает относительную величину барьеров входа. Фирма может зарегистрироваться в виде самостоятельного образования (норма входа), но не суметь организовать безубыточного производства в отрасли (норма проникновения). В таком случае реального входа на рынок не произойдет. Это различие может быть проиллюстрировано следующими данными: в США в 60-80-е гг. норма входа составляла в среднем 41,4-51,7% в то время, как норма проникновения не подымалась выше 13,9-18,8%⁵²[52].

Еще одним показателем статистики входа называют размер новой фирмы по сравнению с размером старой фирмы рынка. Так в среднем в США этот показатель составляет 24,8%; в Великобритании – 33%; в ФРГ – 66%% в Норвегии – 10%. Мы видим довольно-таки сильный разброс показателя, что свидетельствует о различной степени высоты входных барьеров в разных странах. Наиболее сильными по данным странам можно назвать входные барьеры в Норвегии – новая фирма представляет собой всего лишь одну десятую старой фирмы. Наименее сильными будут, видимо, барьеры в Германии: новая фирма приближается по своему размеру к типичной старой фирме.

Время, необходимое новой фирме, чтобы достичь размера старой, также может характеризовать динамику рынка. Например, в США этот период достигает в среднем 10 лет.

К статистике выхода фирм из отрасли относится норма выхода – число покинувших отрасль фирм от общего числа фирм отрасли на начало периода. Для США эта цифра равняется 43,6%.

К характеристике динамики рынка также относят изменение процентного числа выживших фирм на рынке от общего числа вошедших фирм. Так, данные исследований показывают, что к концу первого года остается 95% фирм, к концу второго года – 81%, к концу третьего года – 68%, к концу четвертого года – 57%, а к концу пятого – 49% первоначального числа фирм отрасли.

Вход на рынок может быть разделен на два этапа: потенциальный вход – период первоначальных продаж товара; и реальный вход – закрепление на рынке и безубыточное производство. Тогда временной лаг между потенциальным и реальным входом будет характеризовать величину барьеров входа. Чем больше этот лаг, тем труднее фирме войти на рынок, тем выше, следовательно, барьеры входа.

Эмпирические исследования динамики рынка выявили многообразие рыночных процессов, разноплановость конкурентных действий и неоднозначность простых параметров рынка. Все это послужило «информацией к размышлению» для последующего поколения экономистов, что выразилось в конце концов в виде следующей концептуальной основы теории конкуренции – так называемой «новой индустриальной экономики».

Blog

Эволюция взглядов на конкуренцию западных экономистов

Содержание