Geum.ru

Атман трансперсональный взгляд на человеческое развитие Издательство act издательство Института трансперсональной психологии Издательство К. Кравчука Москва 2004

Вид материалаДокументы
Проект Атман
Проект Атмаи
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   22
с самого начала. Очевидно, что младенец не является просветленным. Но столь же очевидно, что младенец не лишен Атмана. «Все чувст­вующие существа обладают Природой Будды», — говорится в «Нирвана сутре» [364]. «Везде, где есть сознание, там есть и Дхармакайя», — провозглашает «Тибетская книга мертвых» [ПО]. «Anima Naturaliter Christiana», — сказал Тертуллиан, подразумевая под этим, что «душа с самого начала обладает знанием Бога, и все, что Бог ни дает, может быть самое большее сделано неясным, но никогда не может быть полностью уничтожено» [307]. Сходным образом, «именно это имеет в виду еврейский мидраш, приписывая изначальное знание нерожденному младенцу, находящемуся в ма­теринской утробе и говоря, что там над его головой сияет свет, в котором он видит все части мира» [279]. С самого своего возник­новения душа интуитивно постигает природу Атмана и стремится

Проект Атмап

159

актуализировать ее в качестве реальности, а не как просто сверну­тую потенциальность. Это побуждение актуализировать Атман яв­ляется частью проекта Атман.

Но это только часть, поскольку — даже хотя каждая стадия психологического роста — это шаг, приближающий к Богу — ка­ждая стадия представляет собой все еще только шаг. То есть, ка­ждая стадия по направлению к Богу сама все еще не является Бо­гом. Каждая стадия — это поиски Бога, которые происходят в ус­ловиях, которым недостает Бога. Душа должна искать Единство через посредство ограничений данной стадии, которая пока не является Единством. И это другая сторона проекта Атман: каж­дый индивидуум хочет только Атмана, но хочет его при условиях, которые этому препятствуют. Только в конце психологического роста происходит окончательное просветление и освобождение в Боге и в качестве Бога, но это единственная вещь, которая желанна с самого начала. Однако обратите внимание: на каждой стадии рос­та душа хочет только Единства или Атмана, но поскольку каждая стадия меньше, чем Атман, она имеет тенденцию становиться, по сути дела, компромиссом и заменителем Атмана — и это происхо­дит сознательно или бессознательно на всех уровнях, от самого низкого до самого высокого, как простое отражение проявления.

Дело в том, что каждый уровень роста стремится к абсолютно­му Единству, но такими путями или при таких ограничениях, кото­рые с необходимостью этому препятствуют, допуская лишь ком­промиссы: суррогатные единства и суррогатные удовлетворения. И чем примитивнее уровень, тем более примитивным будет сурро­гат единства. Каждая следующая стадия достигает более высокого единства, и так продолжается до тех пор, пока не останется только Единство. Проект Атман продолжается до тех пор, пока не остается только Атман. В этом заключена динамика и цель эволюции и раз­вития.

Если внимательно взглянуть на это определение проекта Ат­ман, можно заметить, что в нем имеются три различные части. «Каждая стадия или уровень роста стремится к абсолютному Един­ству», — эту часть мы называем атманической тенденцией или Те-лосом 48 Атмана. «Но такими путями или при таких ограничениях,

Тслос (греч.) — конец, окончание. Здесь — конечная цель Атмана.

Прим. ред.

'160

Глава 13

которые с необходимостью этому препятствуют», что мы называем сдерживанием или отрицанием Атмана. «И допускают лишь сурро­гатные единства и суррогатные удовлетворения», — и это собст­венно проект Атман, образование компромисса между атманиче-ской тенденцией и сдерживанием Атмана. Не желая углубляться в чрезмерно технические термины, я обычно буду называть весь этот комплекс просто проект Атман (или Атман-проект). Заинтересо­ванный читатель сможет понять из контекста, какую из трех линий я имею в виду.

Вариации проекта Атман

Если попытаться определить то, чему мне хотелось бы посвя­тить данный раздел, то это — описание природы проекта Атман с нескольких различных точек зрения, в абстрактной форме, чтобы лучше понять его общую и целостную структуру. В последующих главах мы займемся теми специфическими для каждой стадии формами проекта Атман, которые появляются на протяжении всего развития.

Согласно «вечной философии», предельной природой реально­сти является шуньята или ниргуна [364], что обычно переводится как «пустота», «пустотность» или «ничто». Но шуньята не подра­зумевает пустоту, как незаполненность или незанятое отсутствие. «Пустота», как заметил Р. X. Блис, означает не отсутствие черт, а цельность —- «цельнокроеный покров Вселенной», по выражению Уайтхеда. Подобно тому, как руки, ноги и пальцы являются совер­шенно разными сущностями, но вместе с тем и частями одного те­ла, шуньята означает, что все вещи и события во Вселенной явля­ются аспектами одного фундаментального Целого — единственно­го источника и таковости, — который и есть само Реальное [426]. И это, очевидно, справедливо и в отношении людей. Предельная психология — это психология фундаментальной Целостности или сверхсознательного Всего. Как бы то ни было, просто отметим, что такая Целостность, согласно «вечной психологии», есть то, что реально, и все, что реально. Радикально отдельных, изолированных и ограниченных сущностей не существует нигде [389]. Нет ника­ких швов ни в мире, ни в вещах, ни в людях, ни в Боге.

Отсюда следует, что возведение границы или барьера самости и удержание чувства отдельной идентичности против предсущест-

Проект Атман

161

вующей Целостности ме только замешаны на иллюзии, но и требу­ют постоянной траты энергии, бесконечной суживающей или огра­ничивающей активности. Это, конечно, замутняет саму предсуще-ствующую Целостность, и это, как я указывал в другом месте, яв­ляется первичным вытеснением [410]. Это иллюзорное вытеснение вселенского сознания и его проекция в качестве внутренней само­сти против внешнего мира, субъекта против объекта.

Давайте отметим, что отдельный субъект или сам о-тождест­венность, наподобие той, которой обладают большинство нор­мальных индивидов, основывается на наложении иллюзорной границы на предсуществующую Целостность. Тогда эта предсу-ществующая Целостность выглядит как «субъект-здесь», проти­востоящий «миру-там». Если есть граница, значит есть субъект и объект, —- и, если эта граница соблюдается исключительным об­разом, то она затмевает (но не разрушает) предсуществующую Целостность Атмана.

Согласно «вечной философии», открытие заново этой беско­нечной и вечной Целостности является единственной величайшей потребностью и желанием людей [193]. Ведь Атман не только яв­ляется фундаментальной природой всех душ, но и каждая душа или каждый субъект знает или интуитивно чувствует, что это так. Каж­дый индивид, каждое чувствующее существо постоянно интуитив­но чувствует, что предсуществующая Природа есть бесконечное и вечное, Все и Целое, — и, таким образом, обладает подлинной ат-манической интуицией, Anima Naturaliter Christiana.

Но одновременно реальная трансценденция ужасает индивида, ибо она влечет за собой «смерть» его изолированного и отдельного ощущения себя самого.49 Субъект может найти предсуществующую Целостность только если откажется от границы между субъектом и объектом. И субъект, очевидно, страшится этого. И поскольку он не может или не хочет освободиться от своей отдельной самости и умереть для нее, то он оказывается неспособным обрести истин­ную и реальную трансценденцию, более широкое самоосуществле­ние в качестве Целого, Держась за себя, за свою субъективность, он не впускает в себя Атмана; уцепившись только за собственное «эго», он отказывается от остального Всего.

Это то, что в мистических традициях обычно называется смертью «эго». —Прим. ред.

161

Глава 13

Однако сразу же обратите внимание на то, что люди сталкива­ются с действительно фундаментальной дилеммой: больше всего другого каждый человек хочет настоящей трансценденции, созна­ния Атмана, Целого, но в такой же степени каждый боится утраты отдельной самости, «смерти» изолированного «эго» или субъекта. Все, чего человек хочет, — это обретение Целостности, но все, что он делает, это боится ее и сопротивляется ей (поскольку она подра­зумевает смерть его отдельной самости). Это Телос Атмана, борю­щийся против всего того, что сдерживает Атман. И это фундамен­тальная двойная связанность перед лицом Вечности, предельный узел в сердце отдельной самости.

Поскольку человек желает реальной трансценденции больше всего другого, но не может или не хочет смириться с обязательной смертью своего отдельного самоощущения, ему приходится в по­исках трансденденции использовать такие пути или такие структу­ры, которые в действительности препятствуют ей и вместо нее навязывают символические суррогаты. Есть много вариантов таких суррогатов: секс, пиша, деньги, слава, знание, власть, —- все это, в конечном счете, суррогатные удовлетворения, простые заменители истинного освобождения в Целостности. Как выразился по данно­му поводу Жильсон, «даже в гуще низменнеиших удовольствий самый пропащий сластолюбец все еще ищет Бога». Теперь это можно сказать с абсолютной уверенностью. И именно потому че­ловеческое желание ненасытно, а все радости тоскуют по беско­нечности; единственное, чего хочет человек. —- это Атман; а все, что он находит — это лишь его символические заменители. Эта попытка снова обрести сознание Атмана в тех условиях, которые ему препятствуют и навязывают символические заменители, и есть проект Атман.

Субъективный аспект

Даже когда индивидуум чувствует себя отдельной, изолиро­ванной и ограниченной самостью, это является просто подменой его собственной истинной Природы, трансцендентной Самости предельного Целого. Каждый из людей интуитивно верно понима­ет, что он одной природы с Атманом, но такое понимание искажа­ется тем, что люди применяют его к собственной отдельной само­сти. Человек ощущает ее бессмертной, всеохватывающей, зани-

Проект Атмаи

163

мающей центральное положение в космосе и самой существенной. Таким образом он подменяет Атман своим <ого». Следовательно, вместо того, чтобы разыскать действительную и безвременную це­лостность, он просто заменяет ее стремлением к вечной жизни; бы­тие одним целым со всем космосом он заменяет желанием владеть космосом; вместо того, чтобы быть одним целым с Богом, он пыта­ется сам играть роль Бога.

Это то, что мы называем субъективным аспектом проекта Ат­ман. Поскольку он создан расщеплением между субъектом и объ­ектом, то может разыгрываться за счет манипулирования обеими сторонами осознания, субъективной и объективной (к объективно­му аспекту мы еще вернемся). Субъективный аспект проекта Ат­ман представляет собой невозможное желание, чтобы человеческая самость была бессмертной, космоцентрической и всезначимой, но основывается на верной интуиции, что подлинная Природа инди­вида действительно является вечной и бесконечной. Не то, что его глубочайшая природа уже является Богом, но что его «эго» долж­но быть Богом — бесконечным, космоцентричным, всемогущим — таков его проект Атман. Но может быть либо Атман, либо проект Атман.

У Юбера Бенуа есть превосходный отрывок о природе субъек­тивного аспекта проекта Атман. «Человек должен спросить себя самого», — начинает он, — «как это может быть, как человек мо­жет начать верить, что он приемлет свое временное состояние, это ограниченное и смертное состояние [бытия всего лишь отдельной самостью, а не Целым], которое, в действительности, эмоциональ­но неприемлемо, и как можно жить таким образом?» То есть, как человек может жить без Атмана? Ответ, конечно, состоит в том, чтобы создавать заменители этого Достояния, создавать проект Атман, заставляя (сознательно или бессознательно) отдельную са­мость выглядеть Атмано-подобной — космоцентрической, бес­смертной, обожествленной, центральной по отношению ко всему существующему и перводвигателем всего. И как же тогда, продол­жает Бенуа, душа человека справляется с такой неприемлемой си­туацией нереализованного Атмана? «Он приходит к этому по су­ществу, благодаря игре своего воображения, благодаря тому, что его ментальность обладает способностью воссоздавать такой субъ­ективный мир, где уникальным движущим принципом на этот раз является он сам. Человек никогда бы не примирился с тем, чтобы

164 Глава 13

не быть уникальной побудительной силой в реальной вселенной [то есть небыть Атманом], если бы у него не было этой утеши­тельной способности создавать вселенную для самого себя, все­ленную, которая созидается им в полном одиночестве» [27]. Это —-субъективная часть проекта Атман.

Жизнь и смерть

Коль скоро из предсуществующей Целостности создано лож­ное, индивидуальное и отдельное самоощущение, самость сталки­вается с двумя главными влечениями: увековечивать собственное существование (Эрос) и избегать всего, что угрожает ей уничтоже­нием (Танатос). Такая обращенная внутрь изолированная псевдо­самость, с одной стороны, яростно сопротивляется смерти, исчез­новению и трансценденции (Танатос), а с другой притязает и пре­тендует на космоцентричность, всемогущество и бессмертие (Эрос). Речь идет просто о позитивной и негативной сторонах про­екта Атман: о Жизни и Смерти, Эросе и Танатосе, Вишну и Шиве.

Итак, мы имеем Эрос и Танатос, Жизнь и Смерть, два главных динамических фактора, возникающих как функция разграничения субъекта и объекта. Эрос в предельном смысле является желанием вернуть обратно ту предсуществующую Целостность, которая была затемнена при построении границы между самостью и другим. Но действительное обретение подлинного воссоединения субъекта и объекта, себя и другого, требует смерти и растворения исключи­тельно отдельной самости, а именно это вызывает сопротивление. Поэтому Эрос не может найти истинное единство, реальную Це­лостность и взамен увлекается поисками символических замени­телей утерянного Целого, а эти заменители, чтобы быть дейст­венными, должны быть представлены как исполнение желания предсуществующего Единства. Таким образом, Эрос является си­лой, лежащей в основе всякого стремления, обладания, хотения, желания, увековечения, любви, жизни, волеизъявления и т. п. И он никогда не удовлетворяется, потому что находит лишь одни суррогаты. Эрос — это своего рода онтологический голод.

Далее мы подходим к Танатосу. Танатос — это смерть и страх смерти. Для западной психологии оказалось очень трудным понять тот факт, что существуют, по меньшей мере, две главных, но со­вершенно различных формы страха и тревоги. Одна из них — это

Проект Атман

165

патологический или невротический страх: любой тип тревоги, ко­торый можно правомерно проследить до «душевного заболевания», патологических механизмов защиты или невротического чувства вины. Другая же форма страха обусловлена не психическим рас­стройством или невротическим заболеванием, а восприятием ис­тины — это фундаментальный, неотвратимый, неизбежный ужас, присущий отдельному самоощущению. Изначальной Природой человека является Целое, но коль скоро он расщепил его на от­дельную самость, противопоставленную внешнему «другому», то отдельная самость неизбежно сталкивается с осознанием смерти и ужасом смерти. Он является экзистенциальным, данным, врожден­ным (пока существует граница между субъектом и объектом) — и восприятие этого ужаса есть восприятие истинного положения дел, а вовсе не душевное заболевание.

Этот факт прекрасно выражают Упанишады: «Везде, где есть «другое», есть страх» [191]. На Востоке эта мысль является совер­шенно очевидной уже по меньшей мере 3000 лет. К счастью, нако­нец, и на Западе, после десятилетий бесплодных попыток ортодок­сальной психиатрии низвести экзистенциальный страх до невроти­ческого чувства вины, психологи-экзистенциалисты выявили и объ­яснили это весьма существенное положение с такой ясностью, что теперь обойти его вниманием — означает выставить напоказ собст­венное невежество. «Сущностная, фундаментальная первичная тре­вога, — писал великий психолог-экзистенциалист Босс, — присуща от рождения всем изолированным, индивидуальным формам челове­ческого существования. В этой фундаментальной тревоге человече­ское существование и страшится своего «бытия-в-мире» и тревожит­ся за него» [25]. Большинство из нас, конечно, прямо не осознают это первичный страх, лежащий в основе наших повседневных «эго», но Зильбург объясняет, почему это происходит:

Если бы этот страх постоянно был сознательным, мы оказа­лись бы неспособными нормально функционировать. Он должен быть надлежащим образом вытеснен, чтобы мы могли жить с каким-то минимальным комфортом... Мы можем принять как данность, что страх смерти всегда присутствует в нашем уме... Никто не свободен от этого страха [436].

Этот ужас перед смертью неотъемлемо присущ отдельному самоощущению, отдельному субъекту и возникает в той или иной форме везде, где есть граница. И при пробуждении этого импринта

166 Глава 13

смерти есть только две вещи, которые можно с ним сделать. Ины­ми словами, у людей перед лицом смерти, перед лицом Танатоса, есть две возможности выбора: можно отрицать и вытеснять его или трансцендировать его в сверхсознательном «Всем». Коль скоро человек держится за ощущение своей отдельной самости, он дол­жен вытеснить смерть и ужас перед ней. А чтобы трансцендиро­вать смертельный ужас, ему следует трансцендировать самость. Отдельная самость ничего не может поделать, чтобы на самом деле избавиться от ужаса перед смертью, ибо она и есть этот ужас, — они вместе вступают в существование и исчезают тоже только вме­сте. Единственное, что можно сделать со смертью, ■— это отрицать ее, вытеснять, смягчать или как-то иначе скрывать. Только в сверх­сознательном Всем, в действительной трансценденции, ужас перед смертью будет вырван с корнем, потому что отдельная самость там искореняется тоже. Но до того времени, как сказал Беккер, «имен­но сознание смерти, а вовсе не сексуальность, является первичным вытеснением» [25].

Ужас смерти, реакция против Танатоса. Но какова же в точно­сти природа этого Танатоса? Что он означает в предельном смыс­ле? Может быть, мы сумеем дать на это простой ответ.

Мы видели, что нигде нет никаких радикально отдельных сущ­ностей, что граница между субъектом и объектом, в конечном сче­те, иллюзорна. Следовательно, эту границу между самостью и дру­гим приходится постоянно воссоздавать в каждый текущий мо­мент — по той простой причине, что она вообще не является ре­альной. В то же время, простая сила реальности, «тяга» Целого, в каждое мгновение пытается прорвать эту границу. И этой силой является Танатос. Пока индивид постоянно воссоздает свои иллю­зорные границы, реальность столь же постоянно устраивает заго­вор, чтобы их разрушать.

Таков Танатос, и его действительным значением является трансценденция. Танатос -— вовсе не сила, пытающаяся низвести жизнь до неорганической материи (такова, как мы еще увидим, си­ла «инволюции»), не навязывание повторяемости, не гомеостати-ческий принцип и не желание самоубийства. Танатос есть сила шуньяты — сила и побуждение к трансцендированию иллюзорных границ, — но для самости, которая не хочет или не может отка­заться от них (на любом уровне), он