Автор: Александр и Энн Шульгины

Вид материала

Книга

Содержание Предисловие       зачем я этим занимаюсь Лекарства восприятия Книга 1. жизнь продолжается часть первая. приключения - приятные и не очень глава 1. нашествие Пришельцы с другой планеты Глава 2. лурд Глава 3. дрэд и другие поучительные опыты Глава 4. бразилия Глава 5. 'shrooms Глава 6. пансоф-2 Голый зад: история об информации Среда: день несовпадения Четверг: день хаоса Все данные будут декомпилированы, материализованы и устранены. Сектор степенных рядов материализован и устранен Глава 7. марки Глава 8. письма из ленинграда Глава 9. la ruta del bakalao Часть вторая. психоделики и трансформация личности Переоценка своих возможностей Уверенность и знание ... Полное содержание

Подобный материал:

• Александр и Энн Шульгины, 5616.25kb.
• Элитариум Автор: Александр Хайем, 81.19kb.
• Cash Flow Statement он же отчет, 150.85kb.
• Герасимов Александр Викторович, 147.61kb.
• Тема: Александр Исаевич Солженицын, 151.86kb.
• -, 346.95kb.
• Энн Фарадей Посвящается Кэт, 3216.42kb.
• А. И. Куприна "гранатовый браслет" Александр Иванович Куприн талантливый писатель., 27.81kb.
• Автор программы: кандидат философских наук, профессор кафедры общей социологии Филиппов, 178.82kb.
• Автор: Ирисбаев Александр Аркадьевич, 10 б класс, 34.44kb.

автор: Александр и Энн Шульгины

перевод: Владимир Кожекин и Дмитрий Гайдук




Содержание:

ПРЕДИСЛОВИЕ

     

ЗАЧЕМ Я ЭТИМ ЗАНИМАЮСЬ

     

     В начале 80-х годов мне предложили выступить на конференции, которая проводилась в кампусе Санта-Барбары небольшой группой студентов и аспирантов Калифорнийского университета. Предложение очень заинтересовало меня, поскольку конференция оказалась несколько необычной: она была посвящена психоделическим препаратам. Невероятно, но факт: при всей политической остроте этой темы им все-таки удалось организовать ее обсуждение в главном кампусе Калифорнии, раздобыть спонсора и широко проинформировать общественность!

     Мне вспомнилось, как за несколько лет до этого в Берклийском кампусе того же Калифорнийского университета готовилась конференция, посвященная ЛСД. Она тоже имела своих спонсоров, но организаторам пришлось столкнуться с сильным давлением, которое со временем стало просто невыносимым. Кое-кто старался заставить их отменить конференцию или перенести ее в другое место, ограничить круг участников, воздержаться от обсуждения некоторых тем и вообще сделать так, чтобы это мероприятие не имело ничего общего с университетом. Параноидальная атмосфера сгущалась с каждым днем. Попутно возникали многочисленные мелкие провокации: например, однажды на доске объявлений Берклийского кампуса появилась надпись ЖИДЫ! ЖИДЫ! ЖИДЫ! (как говорили потом, это сделал один студент-психолог, у которого съехала крыша). Из-за всего этого пришлось искать другое место для конференции. В конце концов, она состоялась в University Extension Building, Сан-Франциско.

     На мой взгляд, это было весьма впечатляющее событие. С докладами выступили несколько десятков преподавателей и известных ученых. Аудитория состояла из нескольких сотен сильно прихипованных студентов, богемной молодежи и пяти-шести "сопровождающих" в белых футболках и головных повязках, которые расхаживали вокруг аудитории и фотографировали всех и каждого.

     Заметки, которые я сделал на этой конференции, впоследствии куда-то затерялись, поэтому упомяну лишь о двух сценах, особенно врезавшихся мне в память. Первоначально предполагалось, что в качестве одного из докладчиков выступит Аллен Гинсберг; но организаторам дали понять, что в этом случае их шоу не сможет состояться даже в Сан-Франциско. Поэтому им пришлось пойти на уступки: отказать Гинсбергу и пригласить генерального прокурора штата (по фамилии Янгер или что-то вроде того), который, по-видимому, собирался сделать доклад о юридических аспектах употребления наркотиков. Мне посчастливилось стать свидетелем их встречи у восточных ворот аудитории. Гинсберг наскакивал на прокурора, потрясая кулаками, и орал ему прямо в лицо: "Эйхман! Эйхман! Эйхман!", а тот явно не понимал, о чем идет речь. В своем вступительном слове устроители конференции прямо объявили собравшимся, что первоначально они хотели пригласить Гинсберга (аплодисменты), но, к сожалению, поступило указание вычеркнуть его из официального списка докладчиков (возмущенный вой); однако он имеет право подняться на сцену в качестве наблюдателя и, как таковой, выступить с любыми комментариями, какие сочтет нужными (бурные аплодисменты). Это сообщение задало тон всем дальнейшим событиям. А генеральному прокурору, насколько я помню, так и не дали слова.

     Вечером состоялось звуковое шоу с модной в те годы подсветкой из масляных ламп с цветными светофильтрами. Всюду пахло марихуаной. Героем праздника был Тимоти Лири; где бы он не появлялся, его сопровождала толпа девчонок. Само собой разумеется, что в дальнейшем Берклийский кампус уже не рисковал проводить мероприятия такого рода.

     И вот теперь я получил приглашение поучаствовать в чем-то в этом роде, но на этот раз уже в более периферийном кампусе Санта-Барбары. Конечно же, я был заинтригован и немедленно дал согласие.

     В Санта-Барбаре я оказался под опекой Роберта Гордона-МакКатчена, почетного стипендиата по философии религии. Он заверил меня, что в зале соберется множество заинтересованных студентов, и я смогу сказать им все, что считаю нужным. Предложение выглядело довольно соблазнительным, но я тут же вспомнил о неприятных последствиях встречи в Сан-Франциско: некоторых приглашенны туда докладчиков хозяева встретили довольно нелюбезно, так что те уехали, серьезно обидевшись. Поэтому я решил подстраховаться и надеть маску академической кошерности. Находясь в Санта-Барбаре, я ни на минуту не забывал об этом.

     Еще до начала конференции произошло несколько запоминающихся событий. Прежде всего, в одном из загородных особняков на холмах Санта-Барбары было организовано неофициальное собрание приглашенных знаменитостей. Мы с Алисой приехали туда на автомобиле и, пройдя через просторный двор особняка, оказались в не менее просторной гостиной. Вдоль стен стояли в три ряда стулья, на которых размещалось добрых четыре десятка человек. Нас здесь никто не знал, поэтому мы притаились у стены за надежной баррикадой из жаждущих душ. Гостей знакомили с выдающимися людьми; многие имена были нам известны, но здесь как-то не представлялся случай с ними побеседовать. Прозвучало мнение, что эта конференция сможет послужить стартовой площадкой для возрождения психоделического движения. Вот этот джентльмен хотел бы написать о нем эссе; к нему прислушаются многие. Вот эта леди хотела бы связаться со своим издателем и запечатлеть нашу встречу в истории. А вот этот мистер, в свою очередь, хотел бы осветить встречу в средствах массовой информации: например, устроить соответствующие интервью в завтрашнем радиоэфире. Короче говоря, здесь собралась элита, способная перевернуть землю. Мы с Алисой вскоре ушли.

     На другой день мы давали интервью на радио. В маленькой студии собралось человек пять-шесть, из которых я знал одного только Тимоти Лири. Впрочем, его вполне хватало для того, чтобы привлечь внимание слушателей, и я был освобожден от необходимости отвечать на вопросы и вообще говорить что-либо. Я скромно удалился, пообещав провести открытый семинар на факультете химии. Это было одно из показательно-академических мероприятий, позволявших устроителям называть свою конференцию "научной". Администрация Университета, комментируя эту "психоделическую встречу", всегда могла сослаться на наш исследовательский семинар для аспирантов химфака: смотрите, мол, все было вполне законно и правильно.

     Но на химфаке все оказалось далеко не так гладко. Профессор, пригласивший меня, абсолютно не знал, кто я такой, и почему-то решил, что ему придется выпустить на кафедру опасного типа, который выступает за употребление и оправдывает злоупотребление. Терзаясь ужасными сомнениями, он все-таки разрешил семинар, и зал тут же подвергся беспрецедентному наплыву студентов и аспирантов. Я вел себя как можно более корректно и дал беглый, но академически безупречный обзор происхождения, синтеза и возможного механизма действия этих соединений в качестве синергистов и нейротрансмиттеров. Он был стопроцентено кошерным: ничего, кроме "реакций по механизму SN-2" и точных молекулярных схем, которые я называл "приблизительными эскизами". В итоге меня ждал громкий успех, и тем самым я смог отчасти помочь организаторам конференции.

     Все, что я могу вспомнить о подготовке своего доклада для конференции - это лаборатория факультета естественных наук Калифорнийского университета, где я стучал по клавишам старой пишущей машинки, приводя в порядок свой поток сознания - через один интервал на желтой бумаге. Я помню, что не вполне понимал, зачем я это делаю, но все-таки знал, что именно хочу сказать. Впрочем, даже этого я не знал заранее: все возникало по мере написания и закончилось созданием тезисов, в которых я был вполне уверен. Доклад был, пожалуй, слишком откровенным для человека, который до сих пор скромно держался в тени, но я уже был готов привлечь к себе внимание. Вот то, что я говорил двадцать лет назад, и я могу с уверенностью повторить это сегодня.