Geum.ru

П. Г. Щедровицкий "Концепция или понятие культурной политики" Доклад

Вид материалаДоклад
Подобный материал:
  1   2   3

П.Г. Щедровицкий

"Концепция или понятие культурной политики"

Доклад N 1, Пятница, 26 апреля 1991 г., НИИ культуры


Щедровицкий. Я начинаю цикл докладов о понятии культурной политики, при этом для меня эти доклады будут идти в рамках подготовки к открытому докладу, который я назвал "Культурная политика - пути к социальной реальности". Я попробую в этих докладах (их, скорее всего, будет четыре или пять) реконструировать историю моего движения по анализу идеи культуры и разработке тех принципиальных подходов, которые бы могли сформировать онтологию культурной политики. Первый доклад будет носить чисто методологический характер, я бы хотел говорить о понятиях, о методологических понятиях в частности, и о проблематизации как важнейшей части понятийной работы.

Я хочу начать с моего заключительного выступления на семинаре по культурной политике, который проходил пятнадцатого апреля прошлого (1990) года. Это заключительное слово, которое я делал сразу же после доклада Анатолия Прохорова на нашем семинаре, было во многом инспирировано его докладом и той направленностью, которую он носил. Прохоров обсуждал некоторые ситуации взаимодействия и совместного проживания человеческих групп и сообществ, которые, с его точки зрения, делали необходимым рефлексию, направленную на осознание собственных культурных оснований, или, в более простых случаях, на выявление тех нормативных элементов, которые определяют и детерминируют человеческое поведение. Его доклад, который делался вслед за моим докладом, обращал внимание слушателей на определенные типы и класс ситуаций, конкретно на ситуацию, когда некоторая семья берет к себе нового члена из другой общности, из другой группы, когда кто-то забирается из другой деревни или из другого сообщества. Прохоров утверждал, что ситуация попадания нового человека в определенную группу со сложившимися структурами общежития вызывает необходимость рефлексии, выявления своих собственных и чужих оснований, а следовательно, является ситуацией, из которой вырастает понимание культуры. Особый смысл, или особая группа смыслов, которая в дальнейшем органически входит в идею культуры и задает один из ее важнейших секторов.

Прохоров возражал мне, поскольку я, проделывая аналогичную по типу работу, апеллировал к совершенно другому классу ситуаций, а именно ситуациям транслятивным, или педагогическим, когда необходимость оформлять и передавать новому человеку некоторые принципы организации деятельности в сплоченной группе требует от участников этой группы выделения внутри подчас хаотического движения некоторой нормативной базы. Ее выделения, фиксации, рефлексии, а затем передачи этой нормативной базы в рамках уже формирующегося педагогического отношения. Работа, которую проделывал Прохоров, вынудила меня в тот момент обратить внимание на метод, которым пользовался я сам, и который, как мне показалось, использовал и сам Анатолий Валентинович, и сформулировать этот метод как важнейший момент нашей общей работы.

Итак, мы оба исходим из того, что есть несколько деятельностных ситуаций, в которых возникают некоторые смысловые образования, смысловые организмы. В дальнейшем они входят составными частями в более сложный смысловой комплекс, который наблюдатель или человек, находящийся в исторической реконструкции, может рассматривать как смысловой комплекс, задающий понятие культуры. Поэтому схема состоит из двух пространств: есть полигенез деятельности, с другой стороны, есть некий субъект, занимающийся исторической или историко-критической реконструкцией, вычленяющий различные смысловые организмы. Он обводит их в новый контур и тем самым формирует подоснову понятия культуры. Мне в тот момент казалось, что этот метод или, точнее, эти приемы, которые использовали и я, и Прохоров на разном материале (обратившись к разным типам ситуаций) чрезвычайно значимы для понимания философско-методологической работы по построению сложного понятия типа понятия культуры или культурной политики и по использованию в этой методологической работе элементов исторической реконструкции.

В целом направленность моего сегодняшнего доклада будет проходить в этих же рамках, но я попробую детализировать это пространство, и вполне возможно, что в ходе обсуждения появятся более тонкие различения, относящиеся к разным аспектам этого метода, который я бы сейчас назвал методом археологии смысла.

Итак, пока на схеме представлены два подпространства:

- пространство реального или актуального полигенеза ситуаций деятельности с внутренними, характерными для этих ситуаций моментами рефлексии, что изображено на схеме в виде двух составных частей: заштрихованных самих ситуаций и охватывающих эти ситуации элементов смыслового организма, возникающего в результате рефлексии этих ситуаций деятельности;

- второе пространство, в которым помечена некоторая позиция, эта позиция называлась производящей философскую и методологическую работу по разработке понятия культуры, и эта позиция одновременно трактовалась как позиция, использующая историко-критическую реконструкцию, а сейчас я бы более осторожно говорил об особой технике, особом методе археологии смысловых организмов.

Вот что есть на этой схеме, но на ней многого нет, и я теперь буду пытаться вводить более тонкие расчленения, относящиеся так к этой позиции, так и к тем основаниям или предпосылкам, без которых понимание этого будет невозможно.

Какие здесь будут вопросы и замечания?

Вопрос. Мне показалось, что речь идет о ретроспективной ориентации, но тогда несколько неожиданно звучит тезис о предпосылках, что ставится между собой и ретроспективной ситуацией?

Щедровицкий. Я как раз смотрел в свои записи, у меня написано: "Метод прослеживания. Второе – археология смысла. Третье - однако не надо думать, что этот метод чисто ретроспективный". Я бы пока даже воздержался от ответа на этот вопрос, потому что я дальше попробую пояснить, за счет чего, за счет какой более сложной онтологической картины в этой позиции может возникнуть предположение, что такая археологическая работа, обращенная назад, может стать основой для построения понятия, а следовательно, для чего-то идеализированного, в этом смысле вневременного, и в каком-то плане даже проектного.

Этот вопрос я сейчас и буду обсуждать. Нет вопросов (Никулину)?

Никулин. Скорее нет. Если есть, то это вопрос про онтологию, в которой осуществляется такого рода работа, потому что само собой разумеется, что слово "археология" вызывает ассоциации с современными французскими исследованиями. Там они являются расширением психоаналитического метода за пределы индивидуальной психики, то есть предположения, что подвергать психоаналитическим процедурам можно много чего, в том числе и знания. Следовательно, там должен быть какой-то близкий психоанализу онтологический фундамент.

Щедровицкий. Отлично, спасибо тебе за твой вопрос, ты забежал даже в третий пункт. Я буду об этом специально говорить.

Флямер. А по этой схеме нельзя пока представить разницу работы Прохорова и Вашей?

Щедровицкий. Да, я даже специально пока убрал из рассмотрения тот вопрос, который я обсуждал с Прохоровым, а именно: использование этим субъектом теоретико-деятельностных представлений как условие перевода интуитивно выхватываемого из истории контура ситуации в действительность понятийной работы в философско-методологическом смысле.

Потому что я ему пытался объяснить, что в отличие от него я трактую понятие как организованность деятельности, ставлю понятие в зависимость от процессов мыследеятельности, в частности, понимания, но не только понимания - и деятельности, и мышления. Включая понятие в структуры употребления и использования в деятельности, я за счет этого произвожу соотнесение ситуаций использования понятий и ситуаций, приведших к возникновению некоторых смыслов, или рефлексивно организованных смыслов в предыдущей истории. Этот переброс и перевод из ситуации деятельности, которая была когда-то и которая реконструируется за счет теоретико-деятельностного анализа в истории, находится и обнаруживается там, а затем перебрасывается в действительность понятийной работы, этот прием сам Прохоров не использует, в отличие от меня. Я рисую схему, скажем, схему трансляции, и на этой схеме задаю место для понятия культуры или для того смысла, который потом входит элементом в более сложное понятие культуры, на что мне Прохоров ответил, что, в общем-то, пока непонятно, чем мой теоретико-деятельностный подход лучше, чем его культурологический.

Флямер. Но смысл этой схемы в том, чтобы всего этого не фиксировать, а выделять общее.

Щедровицкий. Да, и пытаться обсудить метод большими мазками, без детальной техники, которую приносит теоретико-деятельностный анализ, поскольку мне показалось, что есть какие-то более существенные аспекты методологии гуманитарного знания.

Грановский. Категория смысла употребляется здесь в объективной интерпретации для исторической позиции или как та категория, за счет которой он ухватывает ситуацию прошлого?

Щедровицкий. Нет, категория смысла употребляется дважды, в двух этих слоях. Вообще все, что я говорю, звучит дважды. Надеюсь на Вашу рефлексивность в том, чтобы расщеплять эти два момента. Один раз я называю смысловым организмом вот этот кружочек, и в этом плане считаю, что история есть филияция, или полигенез смысловых структур. Ситуации деятельности включены при этом внутрь этих смысловых структур, то есть внутрь некоторых рефлексивно очерченных или обозначенных контуров, которые превращают нечто в ситуации деятельности.

Грановский. Так вот, мне кажется, что смотрение с разных точек зрения на эту категорию задает разное их понимание.

Щедровицкий. Итак, смысловые организмы вот здесь (показывает), я могу их пометить, сказать, что это разные смысловые организмы, а теперь я могу это все перерисовать на табло методологической работы и нарисовать здесь этот полигенез уже не как то, что было, а как то, что реконструируется.

Грановский. Когда это рисуется, мне это понятно, но как употребляется одна и та же категория, как одно и то же за счет самого себя ухватывается? Как историк, работающий со смыслами, то есть использующий метод археологии смысла, то есть для чего есть некоторый иной выбор категорий, за счет чего он эту работу осуществляет, или же археология смысла указывает на объект? В чем здесь фокус или приус?

Щедровицкий. Ты знаешь, я твой вопрос, наверное, понимаю, но не готов не него отвечать так, как ты спрашиваешь. Отвечать буду по-другому: я буду продолжать прием, который я обсуждал при подготовке к Киеву, когда онтологическая картина задается через систему вот этих рамок, поэтому мне сейчас важно продвинуться в понимании того, на каких основаниях строит свою работу вот этот позиционер. Пока я поставил знак тождества между тем, что у него на табло, и тем, что в онтологии, и в этом смысле я его пока рассматриваю как наивного натуралиста. Он свой метод, то есть метод реконструкции, проецирует в план реальности и говорит, что так устроен мир.

Но теперь я ввел второй момент в ответ на твой вопрос, он и появляется, потому что до того, как я здесь нарисовал повторно эту схему, можно было бы говорить так: это - его представление, а это - он сам с его работой, то есть здесь фиксируется оргдеятельностный план, а здесь - объектно-онтологический, а теперь я удвоил сущности, я теперь здесь фиксирую его представления, где-то будет рисоваться его метод, или оргдеятельностная доска, а сюда я фактически уже ввел онтологию. И я утверждаю, что не просто метод его таков (археология смысла), а мир таков.

Грановский. На первом этапе это как гипотеза понимается.

Щедровицкий. Отлично, а теперь я буду это проходить повторно, то есть обсуждать вот этот переброс: за счет чего, за счет каких рамок (учитывая то, что я обсуждал перед Киевом, то есть момент рамочной онтологии) позволяет ему его метод онтологизировать. И утверждать, что, во-первых, мир мысли историчен, а во-вторых, мир мысли есть полигенез смысловых организмов.

Грановский. Эта фраза: "Что позволяет мне метод перебрасывать в онтологию и фактически отождествлять деятельность по .... с тем, по поводу чего эта деятельность осуществляется?"

Щедровицкий. Да.

Грановский. Знак тождества устанавливается?

Щедровицкий. Да.

Грановский. А теперь, во-первых, будет делаться отличие от такой же трактовки у Гегеля, это же, наверное, будет нечто другое, другие основания для подобного установления?

Щедровицкий. Ты слишком многого от меня хочешь. Я сначала буду пробовать обсуждать это неформально, поскольку формализовать это я пока, наверное, не могу. Я пока буду обсуждать те рамки, в которых на данном конкретном примере это делается. Для данного конкретного момента. Причем сначала, когда я рисовая эту схему в Болшево, я сделал одну ошибку, которая потом год думалась, а именно: я нарисовал вот этот полигенез, а потом нарисовал вот так: сейчас я ошибку буду рисовать, чтобы потом в головах у вас это не перемешалось (рисует). А здесь понятие культуры.

Грановский. Это какой доклад - последний или первый?

Щедровицкий. Последний. А здесь - понятие культуры, то есть понятие культуры возникает в тот момент, когда мне удается собрать шесть или семь ситуаций с их частичными смыслами, полученными в результате рефлексии, а потом взять все это, собрать в одно поле и сказать: понятие культуры возникает во всех этих ситуациях, а потом сборка этих смыслов непротиворечивая, или, наоборот, противоречивая, но по особым правилам в поле смыслов и будет основой формирования понятия. И рисовал по одной схеме.

И как только я нарисовал это на одной схеме, сразу же стало очевидным, что это представление, или это схема, изображающая технику работы. Сначала я реконструирую смысловые организмы, а потом беру и сворачиваю несколько смысловых полей в одно. Теперь я это перерисовываю. Сборка осталась где-то здесь, как прием, а сюда пошла у нас картина. Никакой сборки.

Вопрос. Звучало минут семь назад, что в правой части он сейчас это делает, а там вроде бы некие ставшие уже ситуации...

Щедровицкий. Я буду об этом говорить.

Никулин. Насколько я понял, слово "археология" в Вашем смысле, если связать с психоанализом, противостоит понятию трансляции вот каким образом: как психоаналитик, так и археолог не имеют права в своей работе разделять те явления, с которыми они сталкиваются, по значимости и говорить, что вот эти нетранслируемые и преходящие, а вот эти - значимые. В этом смысле показательны как внимание археологов к черепкам и незначительным останкам, так и внимание психоаналитиков к ослышкам и всякого рода мелочам. В этом смысле мне не очень понятно, какое иерархическое различие по значимости, если я Вас правильно понял, приписывается ситуации или тому, что в ситуации.

Щедровицкий. Я понял вопрос, могу сразу ответить. На мой взгляд, если Вы говорите про археологию, то Вы говорите про археологию до Шлимана, а если Вы говорите про психоанализ, то Вы ошибаетесь по факту. То, что психоаналитик на первых шагах берет как значимое, или как протокольное, отнюдь не значит, что он не структурирует на следующем шаге. Просто он, в отличие от многих других, отрабатывает процедуру максимального выкладывания поля материала до принятия каких-либо структурирующих принципов.

Никулин. Я неправильно задал вопрос, я имел в виду следующее: при археологическом и психоаналитическом подходе приписывание смыслов и значимости фактам или феноменам всецело в правой половине Вашей схемы, то есть там, где человечек.

Щедровицкий. Умгу!

Никулин. Грубо говоря, пациент психоаналитика по позиции не имеет права приписывать своим действиям какого-то смысла, это дело психоанализа, а тот смысл, который приписывает клиент, есть лишний аргумент против него.

Щедровицкий. Лишний смысловой организм. Но это не значит, что в этой работе нет этапа гештальтирования.

Никулин. А за счет чего Вы кружочки, которые слева, разделяете на заштрихованную я незаштрихованную половинки?

Щедровицкий. А это относится к нормальному гуманитарному разделению на рефлексию и знание.

- И событие, то есть в этом смысле любой…

Никулин. Так откуда там в кружочке взялась рефлексия или знание?

Щедровицкий. Это та рефлексия!

Никулин. Вот откуда она там взялась, если клиент психоаналитика в принципе не рефлектирует?

Щедровицкий. Как это? Егор, это та рефлексия!

- В одном пространстве лежат те смысловые кусочки, которые обсуждал Прохоров?

Щедровицкий. Без разницы, вот это ситуация с женой (показывает), эта - с трансляцией, а эта - с римлянами и варварами.

Никулин. Правильно ли я понимаю, что Вы обсуждаете понятие исторического в отличие от понятия логического и их связи?

Щедровицкий. Ничего этого вообще не обсуждаю, все мимо кассы.

Никулин. Но Вы обсуждаете, как строить понятие?

Щедровицкий. Нет, я обсуждаю используемый мною метод работы в рамках ... я пока не могу сказать: является ли этот метод элементом понятийной работы, или он шире, чем понятийная работа, а понятийная работа является только элементом того метода, о котором я говорю.

Я пока не понимаю значимости того, что я понимаю про метод, поэтому фактически я обсуждаю на примере этих работ по построению понятия культурной политики некоторый метод. А чем он в результате окажется, я уже плохо понимаю, потому что сегодня утром, читая статьи Вебера, для себя зафиксировал, что это - подходы к принципам и основаниям методологии гуманитарных наук, или наук о культуре. Где и как провести эту границу, я пока не знаю. Поэтому не спрашивайте у меня, что это в результате будет, я еще не знаю.

Филюк. Можно ли верхние и нижние слои на левой схеме отождествлять с гегелевским понятием "в себе" и "для себя"? То есть явно вводится какая-то онтология, причем вводится на категории сущности, и авторефлексия этой сущности.

Щедровицкий. Так, и что?

Филюк. Я просто пытаюсь понимать, поскольку не введен третий тип категорий, а именно понятийные категории ...

Щедровицкий. Чего ты так странно понимаешь? От того, что я скажу, что можно, тебе легче станет?

Филюк. Я не могу вычленить контекста ...

Щедровицкий. И я не могу. Если бы мог, я бы не так читал. Ну зачем так странно понимать, ты же себе мешаешь понимать, когда ты туда же присобачиваешь еще и Гегеля .... Я не могу сказать, как это относится к тому, что обсуждал Гегель, понятия не имею.

Филюк. Тогда я спрошу проще: деятельностная ситуация, она принципиально разная? Может ли быть так, что на одной деятельностной ситуации несколько смысловых ...

Щедровицкий. Может быть, наверное, но это я тебе на уровне здравого смысла говорю. Я не знаю, может ли оно быть в этой онтологии, или я потом вынужден буду расщепить эти моменты и сказать: "Смысловой организм есть такое образование, внутри которого задан и определен тип деятельностной ситуации".

Филюк. Мне тебя очень сложно понимать, потому что ты одновременно движешься в феноменологии направленной, а онтологию до конца не выкладываешь.

Щедровицкий. Естественно, буду выкладывать, поскольку остаюсь на принципах, объявленных в январе, а именно на том, что онтология не есть картина, и вот этот картинный метод задания онтологии, применяемый в московском методологическом кружке, есть способ задания квазионтологии, для идиото. А может быть метод не картинный, а рамочный, о чем я тылдычил вам два доклада перед Киевом.

Филюк. Ты теперь говоришь, что на левой доске в зависимости от введения направленной рамки появилось ... Что?

Щедровицкий. На левой доске в зависимости от появления рамок появляются дополнительные категориальные интерпретации, которые так же онтологичны, как и базовая зарисовка. Более того, это и есть философский способ работы, и ничего в этом страшного нет, можно вообще без картины, я вообще могу тут ничего не рисовать, а только говорить. Просто понимать будет очень трудно. Вот и все пока, больше ничего не говори.

Филюк. У меня есть замечание по поводу предыдущего куска дискуссии, по поводу того, что чего шире. Если у Вас с Вашим методом получается понятие, то есть гештальт, формирующий и структурирующий, то вроде бы объект шире техники понимания. Если же в результате появляется нечто другое, не понятие, которое как гештальт формирует Ваше понимание, то тогда, наверное, какие-то другие соотношения.

Щедровицкий. Я приношу Вам свои извинения за употребление метафоры "шире".

Филюк. Ты уже вводил принцип "гештальта" на доске у этого человечка, где помимо этих трех элементов, видимо, существует сам гештальт.

Щедровицкий. Не надо. Не придумывайте. Куда Вы спешите-то? Вы же мой доклад слушаете, а не свой делаете. Вы затормозитесь и дослушайте, а там Вы скажете: "Ничего не получилось, все было обман".

Теперь я начинаю обсуждать как бы одну из этих рамочек. Собственно, эта рамочка связана со своеобразной вневременностью понятия, а именно с тем, что понятие строится и разрабатывается не для того, чтобы реконструировать исторические события, и не столько для этого. Это частный случай приложения понятия. А понятие используется для того, чтобы понимать в