Вмоей жизни было некоторое количество хитовых историй. Одна из них многие годы пользуется особым успехом у друзей
| Вид материала | Документы |
- Элективный курс 10 класс. Тема: Формы деловой коммуникации, 23.06kb.
- Ему не повезло: все попытки уйти из жизни вслед за погибшим сыном не увенчались успехом, 4950.09kb.
- Нарушение прав ребёнка на общение с отдельно проживающим родителем и другими родственниками, 26.64kb.
- Мария Каспаровна Рейхель – адресат всей жизни Герцена, 77.09kb.
- Валерия Юрьевича Володина, который геройски погиб в Афганистане. Каждый год в школе, 11.28kb.
- Го деревень и населенных пунктов в силу тех или иных исторических причин, другие, 1828.74kb.
- Классный час в 7 классе Тема: Поговорим о дружбе, о друзьях, 95.03kb.
- Рефератов, историй болезни, литературы, обучающих программ, тестов, 243.94kb.
- Сбросили с борта современности, 34.53kb.
- И. Бунин. Тема любви, 33.44kb.
1. Работая над ошибками
Что касается PR-кампаний, придумывать что-то нарочитое мне никогда не нравилось. Ибо ко мне и так липнут ситуации «нарочно не придумаешь». И мне достаточно. Земфира
Поздним вечером у нас в офисе раздался телефонный звонок. Звонила друг и промоутер Земфиры Настя Колманович. С тревогой в голосе она рассказала, что сегодня, 12 сентября 2000 года, на концерте Земфиры в городе Якутске «случился инцидент». На стадионе была безобразная организация, милиция не влияла на ситуацию — в итоге несколько людей находятся в больнице. В давке пострадали зрители, и, честно говоря, пока не понятно, есть ли жертвы. Всю вину за происшедшее местная администрация активно спихивает на Земфиру. Что будет завтра, непонятно. Короче, надо помочь и срочно провести в Москве пресс-конференцию.
Слушая сбивчивый рассказ Колманович, я подумал о том, что мои отношения с Земфирой переживают очередной «расцвет упадка». Слишком многое изменилось с 98 года, когда на квартире Лени Бурлакова она дала мне свое первое в жизни интервью.
В рамках деятельности лейбла «Утекай звукозапись» я организовывал ее пресс-конференции, эфиры и интервью, занимаясь медиа-поддержкой дебютного альбома, который тогда в буквальном смысле взорвал страну. Потом наши дороги разошлись. Земфира сменила звукозаписывающую компанию, продюсера, пресс-службу и ушла в свободное плавание. Что-то из серии «сам себе режиссер». В настоящий момент она разъезжала по стране с туром в поддержку альбома «Прости меня, моя любовь».
Но так получалось, что сегодня наши пути-дороги вновь пересеклись. Возможно, не от хорошей жизни, но пересеклись. После звонка Колманович стало понятно, что сейчас Земфире тяжко. Это был момент истины — надо не выдрючиваться, не вспоминать старые недомолвки, а просто взять и помочь.
Недолго думая, я согласился. Не стал спрашивать у Насти, почему она звонит именно мне. Ведь у артистки, как известно, есть пресс-служба и выпускающий лейбл с целым отделом сотрудников, ответственных за «связь с общественностью». Но времени на риторические вопросы не было. Счет шел на часы. И я начал работать по «инциденту в Якутске».
Утром стало понятно, что ситуация с концертом Земфиры выглядит ужасно. Прямо-таки Карибский кризис. Информационная лента ИТАР-ТАСС сообщала леденящие душу подробности. Новости, полученные по линии МВД Якутии и МЧС Якутии, активно зачитывались по радио. Утренние газеты пестрели заголовками: «Земфира, несущая горе», «Опасные гастроли», «Кровавый хит Земфиры», «На концерте Земфиры в Якутске пострадали люди», «Девочка созрела: Земфире грозит уголовное дело».
Суть статей сводилась к тому, что во время концерта на поле стадиона «Туймаадс» прорвалась толпа, которая смела буквально все — начиная от милицейского оцепления и заканчивая электропроводами. Как сообщала «Комсомольская правда», в давке были покалечены 19 человек, из которых двое находятся в реанимации: один — со сломанным позвоночником, второй — с переломом основания черепа. Если верить этой информации, в Якутске случился доморощенный Алтамонт, от трагических последствий которого группа Rolling Stones не может «отмыться» даже спустя сорок лет.
К сожалению, многие материалы изобиловали непроверенной информацией. В нескольких газетах певицу называли «обкуренной», а тексты иллюстрировали фотографиями обезумевшей толпы, сделанными на концертах других групп. В ряде публикаций сообщалось о гибели сотрудников милиции. Это была откровенная ложь, характеризующая щепетильность и профессионализм изданий.
Телевидение сохраняло нейтралитет, ограничиваясь сухими сообщениями. Скорее всего, из-за отсутствия «картинки» со стадиона. Из информационных выпусков НТВ выяснилось, что во время концерта в Якутске машины «скорой помощи» не могли проникнуть на арену, поскольку все ворота оказались закрыты, а сотрудники стадиона искали ключи в течение тридцати минут.
Официальный сайт Земфиры в это время просто безумствовал. «Земфира молодец, — писал один из очевидцев. — Это единственный концерт, который прошел в этом отмороженном городе с таким грандиозным успехом. Она завела народ. Якутск такого еще не видел. А то, что кого-то помяли, — вина организаторов».
Концерт состоялся во вторник. Неопределенность висела в воздухе, и репутация артиста могла рухнуть мгновенно. Самое удручающее заключалось в том, что целые сутки никто не мог ответить на вопрос, погибли ли на стадионе люди. Сама Земфира до сих пор находилась в Якутске — давала на видеокамеру показания правоохранительным органам. Со слов Колманович, артистка вынуждена была принести извинения, но всю ответственность за происшедшее возложила на организаторов — местную фирму «Овация».
Мы с Настей стали лихорадочно рассуждать. Если группе удастся прилететь в Москву в среду, то надо срочно собирать пресс-конференцию. Чем быстрее, тем лучше. Договорились на четверг, 14 сентября. Я предложил проводить акцию днем — чтобы информация успела попасть в утренние газеты. Тогда репортажи появятся в номерах за пятницу — как правило, в этот день недели у изданий самый большой тираж.
В случае успеха нашей акции все вопросы вокруг Якутска исчезнут автоматически. Или забудутся за выходные. А в понедельник опять что-нибудь случится — например, в подземном переходе на Пушке снова сработает взрывное устройство. Или Америка нападет на Ирак.
…Поздно ночью я нашел администрацию клуба «16 тонн», которая любезно согласилась предоставить нам помещение. Итак, общение Земфиры с прессой должно было состояться 14 сентября 2000 года в клубе «16 тонн». Начало — в 15 часов.
По иронии судьбы, именно в этот день и именно в этом клубе у нас уже была запланирована презентация группы «Небо здесь». По ряду причин эту договоренность нельзя было отменить. Правда, брифинг «Небо здесь» начинался несколькими часами позже, и между собой эти события никак не пересекались. Работа по «Небу здесь» велась моими сотрудниками давно. Поэтому за это мероприятие я был спокоен и целиком сконцентрировался на Земфире.
В это время группа «Земфира» не без приключений вылетела из Якутска и вышла на связь в Москве. Понимая, что до пресс-конференции остается меньше суток, Земфира первый звонок сделала мне. На правах старых приятелей мы без разминки начали телефонное интервью. Я включил диктофон. Земфира говорила о случившемся доверительно, без пауз, не входя в ненужный артистический образ. Монолог певицы слушался на одном дыхании.
«Мы приезжаем на стадион и видим, что рядом с полем ставят ограждения. Мы спрашиваем: „Почему?“ Нам отвечают, что власти запретили людям выходить на поле. Я говорю: „В таком случае я не выйду на сцену“. Мне как бы объясняют, что я не люблю своих поклонников — их тысяч десять придет. Вроде бы обычная тяжба, я с такими сталкиваюсь каждый пятый концерт, когда говорю, что не выйду. А мне организаторы заявляют: „Тогда выйдем мы и скажем, что ты отменила концерт“... Суть проблемы. Очень маленькая сцена, в высоту сантиметров пятьдесят. Находится она даже не посреди поля, а там, где стоят ворота. Ну сам подумай. Заплатил человек сто рублей за билет. И что он видит? Земфиру ростом в три сантиметра. И слышит Земфиру как из радиоприемника… Даже хуже — нам выставили херовую аппаратуру, раз в десять слабее, чем нужно. Два киловатта вместо двадцати.
В итоге я все-таки решила играть… Песне на десятой говорю: „Уважаемые зрители, приглашаем вас на поле“. И как только они ломанулись, мусора стали людей бить. Брали со сцены наши запечатанные бутылки с водой и херачили ими людей по башке. Люди подбежали к сцене, получили бутылками по голове и убежали…»
Я поймал себя на мысли, что у меня не возникает сомнений в подлинности этого монолога. Земфира говорила быстро, часто ругалась матом — это был честный рассказ. Чувствовалось, что за последние пару суток человек действительно пережил немало.
Когда я успевал вклиниваться в ее монолог с вопросами, она не увиливала от ответов. «Зачем ты позвала людей на поле? — Я еще раз решил уточнить «скользкую» часть рассказа. — Ведь это — реальный риск и ответственность…»
«Да, я пригласила людей поближе к сцене, — нетерпеливо перебила меня Земфира. — Потому что считаю, что отсутствие зрителей разрушает концепцию группы. Целиком и полностью. Перед нами в Якутске выступал Киркоров, который ездил на машине и под полную фанеру якобы пел. Рот открывал. У меня же аппаратура, микрофон на шнуре… Во время концерта на сцену вышел какой-то мусор и стал махать перед моим лицом указательным пальцем. Мол, не надо так делать. И я сказала: „Уважаемые милиционеры! Сцена — это место для артистов или для очень талантливых людей. Просьба впредь сюда не подниматься“. А он был заместителем министра МВД республики Саха. И очень обиделся. …Организаторша испарилась еще в середине концерта. Она объявилась только на следующий день в аэропорту. И сказала мне, что я спровоцировала народ. Все глупо. Ну не Земфира же должна отвечать за порядок на концерте. Они просто не справились. Они сами создали провокационную ситуацию… А потом я в охуевшем состоянии прилетаю в Москву, а тут все эти новости-хуевости. Я не знаю, почему это всё раздули. Может, мусора боятся, что на их головы упадут вот эти жертвы. И они решили проблему очень быстро. И очень такими знакомыми методами — ниже пояса».
Выводы после рассказа Земфиры были неоднозначными. В якутской больнице в любой момент могли умереть люди. Тогда от местных органов правопорядка можно было ожидать любой дезинформации.
Просчитывая варианты развития событий, я попытался подготовиться к наименее благоприятному из них. В случае трагического исхода нам пришлось бы напоминать прессе, что на рок-концертах, как, впрочем, и во время футбольных матчей или гонок «Формулы-1», порой гибнут люди. За пару месяцев до этого на датском «Rockilde Festival» во время концерта Pearl Jam погибло девять зрителей. Американский тур Mэрилина Мэнсона ознаменовался жертвами в Литтлтоне. К сожалению, подобных прецедентов было немало. Про Алтамонт можно даже не вспоминать…
Понятно, что ни одного вменяемого человека эти факты порадовать не могли. Но сейчас они были нужны на случай стихийного диспута из серии «риск на рок-концертах». Наивно сравнивать безопасность публики на концертах джазовой музыки в Архангельском со стадионными выступлениями группы «Алиса». Как сейчас принято информировать в европейских отелях — swimming at your own risk. Назвался груздем — полезай в кузов…
Пока я занимался этим невеселым теоретизированием, сотрудники «Кушнир Продакшн» висели на телефонах. К вечеру 13 сентября на пресс-конференцию аккредитовались 14 телекамер, а также представители большинства ведущих изданий: «Аргументы и факты», «Семь Дней», «Известия», «КоммерсантЪ», «Комсомольская правда», «Московский Комсомолец».
Параллельно мы попробовали провести разведку боем — Земфира вышла в прямой эфир радиопередачи «Клиника 22», чтобы пообщаться с поклонниками и пролить первый свет на «инцидент в Якутске». «Был потрясающий момент, когда Земфира приехала после этой трагической давки в Якутске, — вспоминает ведущий ток-шоу Юрий Сапрыкин. — Певица сидела в эфире, не глядя ни на кого, в темных очках, и в абсолютно подавленном состоянии отвечала на какие-то вопросы…»
Я думаю, что после этого радиоэфира в голове у Земфиры произошла определенная переоценка ценностей. По крайней мере, как отвечать не надо, она уже понимала. Или чувствовала…
На следующий день певица выглядела сконцентрированной и настроенной решительно. Ее музыканты собрались в клубе «16 тонн» задолго до начала пресс-конференции. Убийцами якутских детей, как их пыталась изобразить желтая пресса, они явно не выглядели. Тут же находились готовые к любым поворотам судьбы Настя Колманович, организатор тура Хизри Байтазиев, а также юрист Андрей Сотников и роуд-менеджер Георгий Портной.
Настроение у всех было тревожное. Куда нас вынесет течение пресс-конференции, не знал никто. Времени до начала акции оставалось мало, а генеральной линии поведения пока не существовало. Никакие медиа-тренинги мы организовать не успевали, поэтому я предложил вести игру на чужой половине поля. С одной стороны, нам было жизненно важно обратить внимание прессы на все недоработки организаторов. С другой — дать максимально подробный хронометраж событий. Понятно, что журналисты любят цифры и конкретику — своей структурированностью наш рассказ должен был произвести впечатление. Нам надо предоставить СМИ массив самой разнообразной информации. Чтобы даже мыслей о каких-то недоговорках и умолчаниях не было.
Я предложил, чтобы основной объем заявлений исходил не из уст Земфиры, а из уст ее ближайшего окружения: юриста, роуд-менеджера, промоутера, ведущего пресс-конференции. Короля играет свита — меньше всего я хотел, чтобы артистка оправдывалась. Она не должна говорить долго. А ситуация принуждала ее именно к этому. Поэтому за Земфирой я предложить оставить монолог на тему «Судьба гастролирующего артиста» и яркое заключительное слово. На том и порешили. Если я хоть что-нибудь понимал в антикризисных ситуациях, эти нехитрые приемы должны были сработать.
Пресса уже ломилась в клуб, а мы в условиях жесточайшего цейтнота расписывали последние реплики. Внезапно я почувствовал кураж и уверенность в победе. Во время одной из моих удачных реплик Земфира и Колманович переглянулись. Это могло означать все что угодно, но сейчас было не до того. Когда журналистов пригласили в зал, мы были готовы на все сто процентов. В 15 часов 20 минут пресс-конференция началась.
Во вступительной речи я обрисовал ситуацию, подробно рассказав о графике пребывания группы «Земфира» в Якутске.
«События развивались следующим образом, — уверенно начал я рассказ, прекрасно осознавая, как важно захватить инициативу в начале. — Сейчас мы предоставим вам хронологию якутского вояжа буквально по часам — записывайте, пожалуйста». Через полминуты около сотни журналистов превратились в послушных школьников на диктанте по русскому языку. Даже те, у кого были диктофоны, взяли блокноты и стали фиксировать информацию о маршруте группы, которая вечером 11 сентября вылетела из аэропорта Домодедово в Якутск.
«В 15 часов 12 сентября музыканты приехали на стадион на репетицию. Выяснилось, что сцена к концерту не готова. Саундчек начался с задержкой и закончился с двухчасовым опозданием.
19.00 — у входа на стадион стоят более трех тысяч человек, которые не успели пройти. Концерт пришлось задержать. Параллельно стало ясно, что администрация стадиона разрешила продажу крепких спиртных напитков.
19.50 — группа вышла на сцену. По условиям контракта расстояние между зрителями и артистами должно быть минимальным. Но администрация зрителей на поле не выпускала. Исполнив несколько песен, Земфира призвала зрителей перейти на газон стадиона.
20.20 — примерно в районе восьмой песни администрация отключила рубильник на пульте. Пауза в концерте продлилась более пятидесяти минут.
21.00 — появилась информация, что с концерта доставлены в больницу три девушки. Земфиру успокоили, сказав, что их жизни ничего не угрожает и что после концерта к ним можно будет подъехать и узнать про их здоровье.
21.20 — милиция и администрация просят группу продолжить концерт.
22.30 — последнюю песню стадион встретил овацией. Когда Земфира решает поехать в больницу, где лежат девушки, ей отвечают, что „с ними все нормально, и они сами, без посторонней помощи ушли домой“».
После завершения моей интродукции с краткими заявлениями выступили Настя Колманович, организатор тура и директор. Мы действовали как одна команда — продуманно и сплоченно. Затем микрофон перешел к Земфире.
«Я переживаю за двух человек, которые, как я понимаю, реально получили повреждения, — сказала певица. — Это мальчик восемнадцати лет с переломами позвоночника и девочка четырнадцати лет, у которой травма черепа. За них я переживаю в первую очередь».
Было очевидно, что Земфира не думает отмалчиваться и охотно идет на контакт. «Если бы подобная ситуация случилась с другой группой, я уверена, что такой реакции не было бы, — заявила певица. — У меня появилось ощущение, что я приобрела какой-то товарный знак, который все, кому не попадя, продают… Просто имя Земфира сейчас очень круто продается. Мне бы хотелось как-то снизить эту дурацкую популярность. Чтобы ее не было. Чтобы я могла нормально работать. Потому что я не гуру, не идол и не идеолог. Я — музыкант».
Ответив на огромное количество вопросов, генштаб Земфиры сделал заявление об отмене всех ближайших концертов — так же недавно поступили Pearl Jam после трагедии в Дании. Точно так же поступили бы любые порядочные люди.
Затем юрист Андрей Сотников отметил, что не видит состава преступления и правонарушения для возбуждения уголовного дела. Напряжение, царившее в зале в начале пресс-конференции, начало спадать.
«На любом нашем концерте — как, впрочем, и на выступлениях других рок-групп — происходят какие-то беспорядки, связанные с бурным выражением эмоций, — сказала Земфира. — У нас был случай в Донецке, когда ОМОН ломал зрителям руки и мы видели открытые переломы в первом ряду. Тогда мы прекратили концерт и ушли за кулисы — до тех пор, пока организаторы не поменяли весь состав ОМОНа в первом ряду. Об этом не было написано ни слова… После Якутска мы планируем отменить какое-то количество концертов. Нам нужно пережить происшедшее и все обдумать. Возможно, мы прекратим гастрольную деятельность… Не знаю, будет ли это правильным шагом и кому от этого станет лучше».
Судя по реакции зала, Земфире удалось завоевать доверие журналистов — прежде всего своей искренностью и расположенностью к диалогу. Особенно сильно это контрастировало с позицией якутских организаторов, которые упорно не отвечали на телефонные звонки.
Ненужной дискуссии о безопасности рок-мероприятий нам, похоже, удалось избежать. Впрочем, как и многого другого. Я почувствовал, что пресс-конференция подходит к логическому завершению. Пора было подводить итоги. Как говорили в кинофильме «Семнадцать мгновений весны», лучше всего запоминаются последние слова:
«Перед тем, как поблагодарить прессу и клуб „16 тонн“, я позволю себе сделать краткое заявление. Мы вам всё подробно и обстоятельно рассказали. Мы честно ответили на ваши вопросы. У нас есть единственная просьба: пожалуйста, будьте объективны. Пожалуйста, цитируйте наши высказывания так, как они записаны на диктофон, не искажая смысл. Пожалуйста, подбирайте для материалов адекватный визуальный ряд. Возвращаясь к сегодняшним статьям, опубликованным в прессе… Очень печально видеть фотографии безумствующей публики, которые сделаны на концертах других групп в других городах. И над всем этим красуется заголовок „Трагедия в Якутске“. Надеемся на ваш профессионализм. Спасибо за внимание и понимание».
Пресс-конференция завершилась в полной тишине. «Почти что минута молчания», — пронеслось у меня в голове. Что, собственно говоря, и требовалось доказать.
На следующий день вся пресса была на нашей стороне. Те самые газеты, которые еще вчера выливали на певицу ушат грязи, теперь активно поддерживали Земфиру. Абсолютно все репортажи оказались на редкость благожелательными, позитивными и по-человечески теплыми. Это была полная победа…
Конечно, в чем-то Земфире повезло. Повезло, что никто из журналистов не принялся обзванивать родителей детей, попавших в давку. Повезло, что якутские организаторы испугались масштабов содеянного и испарились. Повезло, что в государственные СМИ не поступил социальный заказ, оправдывающий действия МВД Якутии. Повезло, что двое подростков, оказавшихся в реанимации, выжили.
…Через полчаса после окончания пресс-конференции журналисты разъехались по редакциям. Настя Колманович позвала меня в гримерку, где сидела абсолютно опустошенная Земфира. Больше в комнате никого не было. Почему-то глядя в пол, Настя сказала: «Мы с Земфирой хотели бы пригласить тебя работать, как и раньше, пресс-атташе группы». Я посмотрел на Земфиру. Часть ее лица прикрывал козырек кепки. Глаз не было видно из-за темных очков. Она пила минеральную воду и, казалось, в своих мыслях витала где-то далеко. Вряд ли она сканировала этот диалог.
«Я подумаю», — был мой ответ. Битва за репутацию артиста, судя по всему, оказалась выиграна. Жизнь входила в обычное русло. У каждого из нас был свой космос, но они, увы, лишь изредка пересекались. Через несколько часов у меня начиналась пресс-конференция группы «Небо здесь».
Шел проливной дождь, и вся Москва стояла в пробках. Выезжать из «16 тонн» никуда не хотелось. Впервые за несколько суток я мог спокойно перевести дух. Теперь у меня была масса времени, чтобы вспомнить, как вся эта история звездного взлета Земфиры начиналась…
2. Волшебный голос королевства
Я по натуре оптимист. Все будет хорошо, а дату лучше не уточнять. Земфира
Воскресным июньским утром 98 года я выехал с Курского вокзала в сторону подмосковной Балашихи, где в тот момент располагалась репетиционная база «Троллей». На пороге двухэтажного «Мумий Дома» я встретил бодрого Бурлакова — в спортивных брюках, домашних тапочках и с мусорным ведром. Леня нетерпеливо усадил меня в кресло, поставил в магнитофон кассету и включил звук на максимум. «Послушай, возможно, это будет новый артист „Утекай звукозапись“», — сказал Бурлаков и, взяв калькулятор, принялся на нем чего-то вычислять.
На кассете оказалось несколько композиций, записанных под простенький ритм-бокс. «Странно, трамваи не ходят кругами, а только от края до края», — доверительно пел знакомый женский голос. Вокал вроде бы Агузаровой, и в целом мне очень даже понравилось. «Классно, что Жанна перестала жрать таблетки и начала писать песни, — обрадовался я, прослушав песню про девочку-скандал. — Мы что, будем теперь с Агузаровой работать?»
«Вот и не угадал, — ответил Бурлаков. — Это не Агузарова. Это — Земфира Рамазанова из Уфы».
Из дальнейших рассказов выяснилось, что пару недель назад питерские журналистки Ира и Юля передали эту кассету продюсеру «Троллей». Дело было в гримерке «Олимпийского», буквально за несколько минут до выступления «Троллей» на «Максидроме-98». Мы все тогда жутко волновались. Бурлаков машинально сунул кассету в карман куртки и пошел смотреть концерт. Как он ее не потерял, для меня остается загадкой. Суета там была чудовищная. Но… не потерял.