Geum.ru

Два философских введения в двадцать первый век

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   50

исходную идею диалога, которая неявно присутствует в начале подобных

"обобщений", то можно утверждать, что все эти "разновидности" наличных

диалогов (научный; бытовой; моральный; монодиалог; диамонолог; "полилог"...)

никакого отношения не имеют к тому диалогу, что подразумевается в "диалоге

культур", "культуре как диалоге". Все это - диалоги "на полпути", отрицаемые

и преодолеваемые "в конечном счете", - когда истина или моральная норма уже

родились и оказались однозначными (или, по Гегелю,

"диалектико-противоречивыми"), ничего не сохранившими от своего

диалогического происхождения. В "Диалоге культур" речь идет о диалогичности

самой истины (...красоты, добра...), о том, что понимание другого человека

предполагает взаимопонимание "Я - Ты" как онтологически различных личностей,

обладающих - актуально, или потенциально, - различными культурами, логиками

мышления, различными смыслами истины, красоты, добра... Различными и -

насущными для бытия друг друга. Истина не монологична, не релятивна, она

состоит в этой насущности вненаходимых бытий, разумов, сознаний.

Диалог, понимаемый в идее культуры, - это не диалог раз-личных мнений или

представлений, это - всегда - диалог различных культур (в пределе - культур

мышления, различных форм разумения), и только в контексте диалога различных

(несводимых и невыводимых друг из друга) культур-произведений какой-то

отдельный спор или согласие может иметь "бахтинский" диалогический смысл.

Только возведением (доведением) некоего спора (согласия,

взаимодополнения) на грань диалога культур или на грань диалога данной

культуры с ней самой ("амбивалентность") раскрывается, или отрицается

действительный диалогический смысл данного спора, данного согласия.

Если так, то ясно, что диалог, подразумеваемый идеей культуры и

подразумевающий идею культуры, принципиально неисчерпаем, причем - в каждом

своем средоточии. Диалог лишь тогда диалог (в смысле культуры диалога и

диалога культур), когда он может осуществляться как бесконечное

развертывание и формирование все новых смыслов каждого - вступающего в

диалог - феномена культуры, образа культуры, произведений культуры, то есть

того транслированного в "произведение" субъекта (точнее - личности), что

способен бесконечно - в ответ на возражения или согласия своего "другого Я"

(читателя, зрителя, слушателя) - углублять, развивать, преображать свою

особость, свое неповторимое бытие.

Для диалога (несводимого к "монологу" как своей истине) бессмысленна идея

"снятия", "триады", "синтезиса" и прочие выводы, необходимые - чтобы избыть

диалогичность - для любого "монологизма" - в гегелевском или в

формально-логическом вариантах.

Наконец, культура как диалог предполагает неразрывное сопряжение двух

полюсов: полюса диалогичности человеческого сознания (Бахтин - "сознание

есть там, где есть два сознания") и полюса диалогичности мышления, логики

(логика есть там, где есть диалог логик, диалог разумов).

Только в замыкании этих полюсов диалог несводим к монологу. Первый момент

глубоко понят в работах М.М.Бахтина, второй момент намечен в этой книге.

Если соединить все эти требования к идее диалога, то можно сказать так:

диалог должен быть понят как определение гуманитарного мышления, взятого в

его всеобщности. Детальнее об этом - см. мою работу "М.М.Бахтин, или -

Поэтика культуры".

Не буду продолжать. Тема эта увлекательна, но сейчас важно другое -

наметить те основные обращения культуры, в сопряжении с которыми становится

понятным вседневное бытие современного человека. Детальнее я скажу только о

втором определении культуры (см. ниже), но первое диалогическое осмысление

было также немного развернуто, поскольку, лишь опираясь на это определение,

наша мысль сможет найти в идеях второго определения действительно смысл

культуры. Но не забудем и третье (столь же единственное и всеобщее)

определение культуры; это - напомню - смысл творчества по преимуществу -

творчества изображающего, переживающего и - понимающего... сам процесс

творчества. В этом смысле культура предполагает некий схематизм "мира

впервые", то есть созидание - на полотне, в камне, из "слов, сплоченных в

слово" (Б.Пастернак), в напряжении философского текста и т.д. - предметов,

людей, природы, бытия, мысли из ничего, первоначально. Причем в этом плане

существенно и обратное восприятие, переживание, понимание - камня, в котором

изваян Бальзак, - во всей его каменности, до-человечности; словесного

звучания - во всей его до-смысловой мощи, до-культурном бытии.

Это определение культуры как грани культуры и до-культурности

(вне-культурности), как прорыва цивилизованной "привычки", быта, лада,

устроенности; определение культурного космоса из новых кручений хаоса -

постоянно и остро ощущал Осип Мандельштам.

Культура есть, по Мандельштаму, только там, где есть эта, постоянно

ощущаемая, и заново переходимая, и заново формируемая точка сосредоточения

хаоса - в космос. Иначе космос действительно становится украшением; эстетика

- эстетизмом; красота - красивостью; мысль - рассудочным повторением и

накоплением готовых истин. Культура не только там, где (как минимум) две

культуры; культура там, где культура больше самой себя на "докультурное,

сырое бытие"...

"Втискивать поэтическую речь в "культуру" как в пересказ исторической

формации несправедливо потому, что при этом игнорируется сырьевая природа

поэзии. Вопреки тому, что принято думать, поэтическая речь бесконечно более

сыра, более неотделанна, чем так называемая "разговорная". С исполнительской

культурой Она соприкасается только через сырье". И - даже: в "Божественной

комедии" "обнаружилась бесконечная сырость поэтического звучания,

внеположного культуре как приличию, всегда не доверяющего ей, оскорбляющего

ее своей настороженностью, выплевывающего ее как полоскание, которым

прочищено горло..."122.

Поэзия здесь - синоним и усугубление культуры как "мира впервые". В этом

плане до- и вне-культуры (...как канун культуры) и живопись, и скульптура, и

музыка, и философия, и нравственность, и истинная теория.

Предполагаю, кстати, что осмысление культуры как "мира впервые" наиболее

специфично выражает смысл культуры (искусства, философии, нравственности...)

XX века. Об этом я еще скажу в конце этого очерка. Сейчас повторю только,

что это обращение идей культуры так же всепоглощающа, как первое и второе

определения. И диалогичность культуры, и та сила "самодетерминации", о

которой я скажу ниже, должны - пока мы мыслим в схематизме "мира впервые" -

входить в это единственное определение как "аргументы" и "предикаты".

Однако в данном тексте и первое и третье определения культуры необходимы

были не сами по себе, но только как наметки того исходного со-бытия людей,

их внутренней "микросоциальности", "самозамыкания" всех форм общения (1) и

того основного пафоса из-обретения мира впервые (3), в свете и на основе

которых только и может быть понята деятельность самодетерминации. Может быть

понят смысл актуализации бесконечно-возможного бытия в его

культурологической всеобщности (XX век).

Очерк второй. Культура как самодетерминация

Среди тех противоборств, что характеризуют сдвиг культуры в средоточие

бытовых и бытийных тревог современного (XX век) человека, выделим одно

противостояние, имеющее особо роковой смысл в нашей жизни и с особенной

силой толкающее к "бегству от чуда культуры". Это противостояние позволяет

вместе с тем сформулировать еще одно всеобщее (исчерпывающее) определение

культуры, на котором я только и остановлюсь в этом очерке.

Диалогическое осмысление того, "что есть культура", глубоко развито в

книгах М.М.Бахтина, и вообще об этом определении сказано и написано особенно

много. Определение культуры как "мира впервые" потребует долгого отдельного

анализа, но такой аналитический разговор заведет нас далеко от темы, тем

более что это осмысление культуры еще не столь мучительно для большинства

людей XX века.

Сейчас специально поговорим об определениях самодетерминации.

Думаю, что вне этого осмысления тема "XX век и бытие в культуре" лишается

своего, возможно, самого острого поворота. (В данном тексте два других

определения, в конечном счете столь же существенные для понимании XX века и

для понимания культуры, даны сквозь призму третьего осмысления.)

1. О двух формах детерминации человеческих судеб

Предполагаю, что все те феномены в жизни современных людей, которые я

выше вкратце очертил, возможно логически сосредоточить (и) в такой

идеализации:

В XX веке нарастает решающий и непримиримый конфликт двух форм

детерминации человеческого бытия (и соответственно сознания) и - далее -

двух предельных форм разумения, мышления. Во все прошлые эпохи эти формы

детерминации (см. ниже их определения) уживались в одном бытии, в пределах

одного разума (особенного для каждой культурной эпохи), в одном социуме;

взаимодействовали и дополняли друг друга. Сейчас такое дополнение

невозможно.

Продумаем этот тезис.

Прежде всего, что это за "формы детерминации"?

Это -

1. Детерминация человеческого бытия, сознания, мышления - извне (и -

"из-нутра..."). Детерминация извне - это детерминация (нашего сознания,

наших поступков) из фатально неотвратимых и плотно слежавшихся исторических

и социально-экономических систем, форм деятельности, форм общения

(совместности), форм разделения и соединения трудовых функций. Это -

воздействие из "космических полей", из причащения разума к некой иной

(всеобщей) Воле и Разуму (как бы их ни толковать). Все эти мощные силы и

поля воздействия индивид застает уже готовыми и - чтобы выжить - должен в

них включаться, к ним приноравливаться, ориентировать свою волю и свой ум на

такое включение и участие. Его ум и воля оказываются умом и волей "участия"

(от - "часть"...) индивида в некой иной и более общей, устойчивой

целостности.

Такого же типа и детерминация "из-нутра..." - из физиологических,

генетических, под-сознательных, или "пред-рассудочных", предопределенностей.

Как бы глубоко "внутрь" индивида эти пред-определенности ни забрались, они -

также - внеположны нашему сознанию, уму, воле; только "внеположны"

изнутри... что в лоб, что по лбу... Картину этой, идущей "извне" и

"из-нутра", детерминации в Новое время, к примеру, усложняет некий обратный

вектор познавательного и практически-предметного действия, идущими от

человека - на некий предмет, но сейчас от такого усложнения возможно

отвлечься; и логически здесь ничего не изменяется, ведь само это действие

"от... - на..." жестко детерминировано, повторяемо, отщеплено от субъекта;

она само оказывается... мощной силой воздействия - извне - на сознание и

мысль индивида.

2. Другая форма детерминации - это "слабые поля" самодетерминации,

определяющей (в конечном счете...) индивидуальную ответственность человека

за свои поступки, сознание, мышление, судьбу, за свою - как бы ее далеко не

продлить - предысторию и за свою - в вечность уходящую - после-историю...

Но эти различные формы детерминации в наше время не могут просто

сосуществовать.

В XX веке, с одной стороны, страшно возрастают и направляются - жестко -

против индивида - мощные силы детерминации "извне" и "из-нутра".

Вспомните. Экономические мегаструктуры, тоталитарные государства, роковое

- режущее глаза и бьющее в сознание - воздействие исторической и технической

предопределенности "моих" (да мои ли они еще?..) действий. Мировые войны.

Экологические катастрофы. Но и этого мало. В XX веке обнаруживаются (или

кажется, что обнаруживаются, - для страданий сознания сие не столь

существенно) некие новые формы и феномены этого мощного воздействия извне и

"из-нутра". Это - реальное или вымышленное "космическое облучение" (от звезд

или от иного разума идущее...) нашего тела и духа; это - нависающая

сгущенность разного рода коллективностей - от "единства крови и расы",

"национальных протуберанцев", мистических архетипов Запада или Востока до

социально-классовых сращенностей.

Но с другой стороны, в XX веке растут (как-то странно и неубедительно,

вызывая не столько соблазны, сколько - ужас) слабые силы самодетерминации,

нелинейность "самодействия" (см. опять-таки фрагменты первого параграфа).

Более того, эти слабые силы все более пронизывают всю жизнь современного

человека, а их неизбежное столкновение с силами детерминации "извне" и

"из-нутра" оказывается решающим определением бытия и сознания современного

человека.

Здесь остановимся. Для того чтобы внимательно разобраться в этом сильном

утверждении, совместим очерченные выше (и - устрашающие наше сознание)

феномены повседневной жизни людей в XX веке с тем устойчивым интуитивным

представлением о культуре, что лежит в основе любых, самых утонченных

культурологических концепций. И тем самым постараемся более спокойно и

рефлективно осмыслить идею культуры (в этом третьем ее определении) как

некий всеобщий смысл нашей жизни. Может быть, все не так страшно. Ночные

ужасы и привидения часто рассеиваются в дневном свете разума.

Осмысливая исходное противостояние двух форм детерминации в жизни людей

XX века, культуру возможно определить123 как форму самодетерминации,

самопредопределения (и - возможности перерешения) деятельности, воли,

сознания, мышления, судьбы человека (индивида - в горизонте личности). И -

как форму сосредоточения в индивидуальной судьбе, в настоящем - всех прошлых

и будущих времен. Такое сосредоточение и делает индивида ответственным за

начало и "конец" человеческой истории. (Этот поворот моего определения,

трудное сопряжение - в феноменах культуры - предельной самодетерминации

нашего бытия и сознания и - предельной ответственности индивида за прошлое и

будущее человеческой истории - будет основным предметом последующих

размышлений.)

В предлагаемом определении культуры соединяются: 1) привычная

феноменология культуры ("что обычно подразумевают...") - искусство,

философия, нравственность, теория и т.д. и 2) философское осмысление

современного бытия этих феноменов в их резкой и определенной направленности

против мощных сил детерминации "извне" и "из-нутра", в выходе феноменов

культуры на - изначальность, всеобщность.

В этом определении культура - это вся человеческая деятельность (во всех

ее формах - духовных и материальных), все общение человека, все его

мышление, но - как феномен самоустремленности, как основание возможности -

преодолевая мощные силы детерминации извне - самому индивиду (повторяю - "в

горизонте личности") свободно предопределять (и - свободно перерешать) свою

жизнь, поступки, сознание, судьбу - во всех ее самых отдаленных

последствиях.

Культура, как феномен самодетерминации, "устроена", изобретена человеком

так, что позволяет отражать, - преломлять, - преобразовывать все мощные силы

детерминации извне (и "из-нутра"...), в невероятной мере усиливать слабые

возможности индивидуальной самобытийности, но, следовательно,

ответственности за свои поступки, вопреки мощным предрешенностям

давнопрошедших исторических времен (Plusquamperfectum) и "космических

приобщений".

Пока что - по-разному поворачивая, но еще не обосновывая мое исходное

утверждение - я сильно забежал вперед. Чтобы - по возможности кратко, но все

же цельно - дать такое обоснование и вместе с тем разъяснить смысл моего

тезиса, продумаем такой (конечно, условный) образ:

2. Схематизм культуры как самодетерминации

Культура, как целостный феномен самодетерминации, подобна своего рода

"пирамидальной линзе", вживленной - своим острием - в хрусталик нашего

духовного зрения. -

Основание этой пирамиды - "самоустремленность" всей человеческой

предметной деятельности, направленной - в орудиях, в целях, в объектах своих

- на самое деятельность, даже - на возможность этой деятельности и на ее

субъекта.

На этом живом основании вырастают сужающиеся "грани" культуры.

Эти грани - философия, искусство, нравственность, теория... понятые не в

их способности быть моментом "действия на...", не в их функциональности в

структуре наличных социальных систем (такая функциональность, такая

"вторичность" в этих гранях конечно же также присутствует...), но в их

определенности как сил самодетерминации, как всеобщих (зачастую -

виртуальных) интенций деятельности самоустремления. И весь этот процесс

фокусируется в острие, в вершине культурной линзы.

Эта вершина - точечный акт самодетерминации, уникальный и неповторимый

для каждого индивида,

Теперь конкретизирую эти исходные определения культурной линзы:

1. "Основание" культуры как самодетерминации124. -

Идея самоустремленности человеческой деятельности сформулирована Марксом

в "Экономическо-философских рукописях" (в последующих работах, посвященных

экономическим отношениям Нового времени, Маркс оставил эту мысль в стороне).

В 1844 году Маркс писал: "Человек есть самоустремленное (Selbstisch)

существо. Его глаз, его ухо и т.д. самоустремлены, каждая из его сущностных

сил обладает в нем свойством самоустремленности. Но именно поэтому

совершенно неверно говорить (как говорил Гегель. - В.Б.); самосознание

обладает глазом, ухом, сущностной силой. Самосознание есть скорее качество

человеческой природы, человеческого глаза и т.д., а не человеческая природа

есть качество самосознания"125.

Подчеркну только, что для Маркса (по основной идее

"Экономическо-философских рукописей" и "Подготовительных работ к "Капиталу")

речь идет не о биологической природе человека, не об определении

человеческого "рода" (как у Фейербаха), но об основном определении

человеческой предметной деятельности, всегда и во всем, что бы ни делал

человек, на самое деятельность направленной - на орудия, на цели, на

субъекта этой деятельности (на того, кто действует).

Именно поэтому в деятельности своей, в ее коренной устремленности человек

(в отличие, скажем, от животного) отстранен от самого себя, и сама эта

деятельность уже в исходных своих "единицах" есть пред-определение сознания

и рефлексии.

Если вдуматься, будет ясно, что самоустремленность человеческой

деятельности детерминирует... свободу человека по отношению к собственной

деятельности, определяет принципиальную нетождественность человеческого "Я"

его собственным орудиям (органам), предметам, целям, формам общения,

возникающим в этой деятельности, отделяемым от человека, необходимым в

исторической "наследственности" человеческого бытия.

Такова (в очень кратких чертах) вся человеческая деятельность и все

человеческое общение - как основание (и целенаправленность) "пирамидальной

линзы" культуры. В этом плане "культура" - не один из моментов и не одна из

(маргинальных?) сторон человеческого бытия, но его, этого бытия, наиболее

интегральная сосредоточенная и основополагающая характеристика. История

человечества - это не Марксова история "формаций", но спираль "эпох

культуры", их диалога126.

Думаю, что уже из этой краткой характеристики следует, что нелепо

говорить раздельно о "материальной" и "духовной" культурах или сводить

определение культуры к чистой духовности. Существенно как раз то, что

культура - это все целостное бытие человека, понятое (поскольку реально

возникающее...) как феномен самоустремленности, то есть в своем духовном

острие.

2. "Грани культуры"127.

(1) Искусство. (Точнее - эстетическая самоустремленность всего нашего

бытия, сосредоточенная в определениях искусства в собственном смысле слова.)

В искусстве общение (с другими и с самим собой), заданное и