Geum.ru

Методические рекомендации Шипшин С. С., заведующий отде­лом судебно-психологической экспертизы Южного регионального центра судебной экс­пертизы Минюста России, кандидат психологических наук, доцент

Вид материалаМетодические рекомендации
Подобный материал:
Использование специальных психологических знаний

при расследовании преступлений несовершеннолетних.

Методические рекомендации


Шипшин С.С.,

заведующий отде­лом судебно-психологической экспертизы

Южного регионального центра судебной экс­пертизы Минюста России, кандидат психологических наук, доцент.


Проблема использования данных психологии в уголовном процессе является актуальной, поскольку решение задачи установления виновно­сти привлекаемого к ответственности лица невыполнима без исследова­ния его личности, мотивов противоправного поведения, условий, при­ведших к совершению преступления. Нередко возникают судебно-следственные ситуации, требующие привлечения экспертов-психологов для установления способности субъекта к осознанно-волевой регуляции сво­его поведения в юридически значимой ситуации.


Многократно возрастает важность данной проблемы, когда речь идет о несовершеннолетних, вступивших в конфликт с законом. Это связано с тем, что субъектом ответственности в подобном случае являются люди, находящиеся в процессе становления своего физиологического, психо­физиологического, психологического (в том числе интеллектуального, личностного) и социального развития. К ним неприменимы те подходы, которые приняты в отношении взрослой, сформировавшейся личности (независимо от ее социальной направленности).


Российское уголовное законодательство, учитывая международные правовые акты («Пекинские правила», Декларация ООН о правах ребен­ка), опыт зарубежного законодательства в отношении несовершеннолет­них, устанавливает минимальный возраст виновной ответственности в 14 лет по двадцати составам преступления. Это достаточно высокий возра­стной ценз, если сравнивать с законодательством Швейцарии, Франции, Канады, где правосудие осуществляется в отношении подростков, до­стигших возраста 12-13 лет. Более того, по новому швейцарскому закону, начиная с возраста 10 лет (вплоть до 18 лет) все подростки будут подвер­жены одной и той же степени ответственности за содеянное.


Исследования в области возрастной психологии свидетельствуют, что интеллектуальное развитие к 13-14 годам позволяет воспринимать, запоминать, осмысливать информацию, необходимую для действий «с разумением» в практически доступных в этом возрасте сферах деятельности... При всем разнообразии темпов и характера интеллектуального разви­тия для подростков (особенно к концу возрастного периода, в 15—18 лет) характерны:


а) сформированность способности к волевому контролю; возможность осознавать и оценивать мотив и цель предполагаемых действий, прослеживая варианты в их соотношении с ценностями и нормами общества (что отнюдь не означает «победу» варианта, основанного на них);


б) развитость самосознания, используемого в качестве составной ча­сти механизма управления поведением.


Главным критерием адекватности возрастного порога уголовной ответственности является социально ориентированная управляемость поведением в ситуации выбора, т. е. способность и возможность: во-первых, под­ходить к выбору целей и способа действий, осознавая себя членом общества, т. е. учитывая их последствия для других людей; во-вторых, осозна­вать причинно-следственные зависимости соответствующего варианта поведения; в-третьих, осознавать рассматриваемый вариант поведения как частный случай определенного вида и класса явлений, используя соци­ально ориентированные оценки; в-четвертых, использовать механизм критичности в ходе выбора варианта поведения (несмотря на то, что та­кая оценка носит полуосознанный, свернутый характер, осуществляется через уже имеющиеся стереотипы и привычки, особенно при соверше­нии непредумышленных преступлений); в-пятых, осуществлять решение о соответствующем варианте поведения, сохраняя управление им. Если же возможность осуществлять перечисленные выше действия отсутствует (при наличии способности к этому), то ситуация выбора исключается.


Иными словами, устанавливая минимальный возраст виновной ответственности в 14 лет, законодатель исходил из того, что большинство подростков в этом возрасте уже в достаточной степени способны к осознанно-волевой регуляции своего поведения в ситуациях, вызывающих конфликт с правовыми, социальными, морально-нравственными цен­ностями, принятыми в данном обществе.


Однако это не означает, что к 14 годам все подростки обладают способностью к осознанно-волевой регуляции своего поведения. Немало несовершеннолетних в силу различных причин (как медицинских, психологических, так и социальных) оказываются не в состоянии в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в момент совершения правонарушения. С другой стороны, наступление 14-летнего паспортного возраста не означает того, что автоматически, в одночасье, у подростка появляется способность к осознанию характера и общественной опасности своих действий и способность руководить ими. Многие подростки выявляют указанную способность и в более раннем возрасте (по меньшей мере, в 12—13 лет). Эти обстоятельства обусловливают необходимость использования специаль­ных психологических познаний для решения вопроса о том, является ли несовершеннолетний правонарушитель, достигший минимального воз­раста уголовной ответственности, субъектом уголовной ответственности.


Уголовно-процессуальное законодательство регламентирует две фор­мы использования специальных знаний в уголовном процессе — в форме экспертизы (ст. 57 УПК РФ) и в форме привлечения специалиста (ст. 58 УПК РФ).


I. Если говорить об экспертизе, то в статье 9 федерального закона о государственной судебно-экспертной деятельности (далее — ФЗ) дается четкое определение судебной экспертизы как «процессуального действия, состоящего из проведения исследований и дачи заключения экспертом по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла и которые поставлены перед экспертом судом, судьей, органом дознания, лицом, производящим дозна­ние, следователем или прокурором, в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу». Согласно уголовно-процессуальному законодательству, обязательное производство экспертизы, в числе прочего, предусматривается для установления «психического или физического состояния подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве» (ч. 3 ст. 196 УПК РФ). Обязательно производство экспертизы и для установления «пси­хического или физического состояния потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания» (ч. 4 ст. 196 УПК).


Очевидно, что в УПК не оговаривается, экспертиза какого класса (рода, вида) должна быть назначена для решения этих вопросов. Как пра­вило, в большинстве случаев на этих основаниях назначается судебно-психиатрическая экспертиза, оценивая заключение которой, следователь приходит к решению о признании обвиняемого/подсудимого вменяемым (невменяемым). Однако, как полагает О.Д. Ситковская, «содержатель­ная характеристика вменяемости как сквозного признака субъекта пре­ступления не требует традиционного сочетания психологического и так называемого медицинского критерия... для констатации наличия или от­сутствия субъекта преступления необходимо и достаточно установления именно самой способности к осознанно-волевому поведению и ее реализации в конкретной ситуации». В частности, при отсутствии медицинского (психиатрического) критерия невменяемости, способность (либо ее от­сутствие) субъекта осознавать фактический характер своих действий и их общественную опасность и (или) в полной мере руководить своими дей­ствиями (следовательно «самостоятельно защищать свои права и закон­ные интересы в уголовном судопроизводстве») зависит от целого ряда психологических факторов, указанных в ст. 20, 28, 40 УК РФ. К ним отно­сятся, например, значительное отставание несовершеннолетнего в психическом развитии, являющееся следствием неправильного воспитания, педагогической запущенности и пр.; отсутствие способности к осознан­но-волевому поведению из-за несоответствия индивидуально-психологи­ческих возможностей требованиям, предъявляемым экстремальной си­туацией; отсутствие избирательности осознаваемого поведения из-за ин­тенсивного принуждения извне; а также — вследствие временных функ­циональных состояний и нервно-психических перегрузок. Решение отме­ченных вопросов относится к компетенции судебно-психологической эк­спертизы (СПЭ).


Судебно-психологическая экспертиза является самостоятельным клас­сом судебной экспертизы.


Предметом судебно-психологической экспертизы являются факты, относящиеся к психической деятельности (психике) в ее целостности и единстве, в юридически значимой ситуации, устанавливаемые на основе исследования психической деятельности и имеющие значение для орга­нов правосудия.


Объектом судебно-психологической экспертизы являются особеннос­ти психики, ее компонентов, психической деятельности человека как носителя процессуального статуса в юридически значимой ситуации, а также — самой ситуации, поддающиеся категоризации в понятиях психо­логии и опосредованно представленные в материализованных источниках информации. При этом источниками информации о психике могут быть материалы уголовного дела, иные документы, описывающие как жиз­ненный путь человека (в том числе его психическое развитие), так и его действия и поведение в криминальной ситуации, а также — ход психоло­гического исследования, протоколы результатов экспериментально-пси­хологического исследования. Источниками информации о психике могут служить и внешние проявления в двигательных и речевых актах, поведе­ние и поступки испытуемого.


Класс психологических экспертиз включает два рода экспертиз — экс­пертиза личности и психофизиологическая экспертиза. В настоящее время выделяется 7 видов экспертизы личности:


1. Экспертиза свидетелей и потерпевших по фактам, имеющим значе­ние для правосудия (способности свидетелей или потерпевших адекватно
воспринимать юридически значимые обстоятельства и давать о них правильные сведения).


2. Экспертиза несовершеннолетних правонарушителей (способности
несовершеннолетних обвиняемых в полной мере осознавать фактический
характер своих действий и руководить ими).


3. Экспертиза потерпевших по фактам нарушения права половой неприкосновенности и свободы личности (способности понимать характер и значение совершавшихся с ними действий и оказывать сопротивление).


4. Экспертиза эмоциональных состояний в период совершения противоправных деяний (диагностика аффекта и иных эмоциональных состояний и оценка их влияния на способность субъекта к осознанно-волевому поведению).


5. Экспертиза участников аварий на транспорте и производстве (диаг­ностика психических состояний, затрудняющих выполнение профессиональных функций при управлении сложными техническими (технологи­ческими) объектами).


6. Экспертиза личности человека, вступившего в конфликт с законом (индивидуально-психологических особенностей обвиняемого и мотивов противоправных действий, их влияния на поведение в период совершения инкриминируемого деяния).


7. Посмертная экспертиза (диагностика психических состояний, предрасполагавших к самоубийству в период, предшествовавший смерти).


(Мы выделяем только семь видов СПЭ, исходя из того, что в настоящее время опреде­лены их частные объект, предмет, задачи и круг вопросов, подлежащих разрешению, а также методы исследования. В то же время ряд авторов выделяют в качестве сформировавшихся видов СПЭ такие, как экспертиза обоснованного риска (О. Д. Ситковская, Л. П. Конышева); экспертиза женщины, совершившей убийство новорожденного ребенка (Ф. С. Сафуанов и колл.); экспертиза постоянных и переменных ролей в криминальной группе (М. М. Коченов, И. И. Мамайчук); экспертиза психологического воздействия (В. Ф. Енгалычев, С. С. Шипшин); экспертиза по факту причинения морального вреда (В. Ф. Енгалычев, С. С. Шипшин, Т. А. Сах­нова, А. Южанинова; В. В. Нагаев); экспертиза по спорам о праве на воспитание детей (Т. А. Сахнова, С. С. Шипшин, В. Ф. Енгалычев, И. И. Мамайчук), экспертиза по делам о при­знании недействительными сделок с пороками воли (Т. А. Сахнова). Иные направления судебно-психологических исследований, о которых упоминает ряд авторов, существуют не в «чистом виде», а как комплексные исследования — например, психолого-лингвистическая, медико-психологическая («установление влияния наличных или перенесенных соматичес­ких и психических заболеваний или болезненных состояний на индивидуально-психологи­ческие особенности личности»), искусствоведческая. Однако преждевременно рассматри­вать эти направления в качестве сформировавшихся видов СПЭ, поскольку не до конца определены предмет, объект экспертного исследования, нет единого подхода к методам исследования и т. д. Но в то же время, как показывает практика, зачастую заключения подоб­ных экспертных исследований имеет крайне важное значение для решения по делу).


Если обратиться к расследованию преступлений, в которых участвуют несовершеннолетние (независимо от их процессуального статуса), оче­видно, что в ходе предварительного следствия могут быть востребованы, по меньшей мере, шесть видов СПЭ. Прежде всего, это относится к СПЭ несовершеннолетних правонарушителей. Представляется необходимым в данном пособии исключить из рассмотрения СПЭ свидетелей и потерпев­ших (в том числе по преступлениям против половой неприкосновенности и свободы личности), поскольку эти вопросы были ранее более подробно рассмотрены (См.: Воронова Е. Л., Шипшин С. С. Дети — жертвы сексуального насилия. Право­вые и психологические аспекты. Ростов-на-Дону, 2000).


Остановимся на СПЭ несовершеннолетних правонарушителей.


Предметом СПЭ данного вида является способность несовершенно­летнего в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих противоправных действий и в полной мере руководить ими в период совершения инкриминируемого ему деяния. Объектом — психическая деятельность несовершеннолетнего, выявляющего призна­ки отставания в психическом развитии, в момент совершения инкрими­нируемого ему деяния; психическое состояние, особенности познавательных процессов, эмоционально-волевой сферы, социального интеллекта, индивидуально-типологические и личностные особенности.


Исходя из определения предмета и объекта СПЭ и учитывая ст. 421 УПК РФ, очевидно, что психологическая экспертиза может быть назначена в случаях, предусмотренных ч. 2 указанной статьи, т. е. при наличии данных, свидетельствующих об отставании несовершеннолетнего в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, и для установле­ния способности несовершеннолетнего в полной мере осознавать факти­ческий характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Следует подчеркнуть, что законодатель не случайно разделяет задачи по установлению имеющих юридическое значение обстоятельств при расследовании преступлений несовершеннолетних.


Так, ч. 1 ст. 421 УПК РФ предполагает, что наличие необходимой информации по всем трем пунктам является достаточным обстоятельством для признания несовершеннолетнего, являющегося субъектом виновной ответственности, способным нести уголовную ответственность. Напри­мер, следствием установлено, что несовершеннолетний, совершивший кражу в составе группы: а) достиг 14-летнего возраста (п. 1); б) прожива­ет в полной семье, в которой родители работают, уделяют формально (по характеристикам из школы и с места жительства) достаточно внима­ния воспитанию и обучению подростка; сам он обучается в школе, без особого желания и старания, однако классы не дублирует; не выявляет явных признаков инфантильного поведения; на учете у психиатра не со­стоит; характеризуется как эгоистичный, вспыльчивый, общительный, несколько легкомысленный, подверженный влиянию более старших под­ростков с асоциальной направленностью личности (п. 2); в) в состав груп­пы, совершившей правонарушение, входили подростки 16—17 лет, имев­шие криминальный опыт, однако подросток, в отношении которого воз­буждено уголовное дело, в исследуемый период был достаточно активен, действовал согласованно с другими участниками кражи, в ряде моментов проявлял собственную инициативу (п. 3).

Очевидно, что описанная выше информация не требует, строго гово­ря, использования специальных психологических знаний и, соответствен­но, проведения судебно-психологической или комплексной судебной пси­холого-психиатрической экспертизы. Единственным поводом для назна­чения судебно-психологической экспертизы в таком случае может быть установление устойчивых и переменных ролей в преступной группиров­ке, а также, возможно, выявление индивидуальных особенностей, которые могли повлиять на поведение подростка в конкретной ситуации. Од­нако решение указанных вопросов здесь является скорее «факультатив­ным», нежели обязательным.


Иное дело, если имеются данные о том, что, несмотря на достиже­ние минимального возраста уголовной ответственности, подросток от­стает от основной массы своих сверстников (это может быть видно нево­оруженным глазом — в случае психофизического инфантилизма, а также из характеризующего материала — по данным меддокументации, школь­ных характеристик, сведений от родителей, свидетелей). Так, могут быть получены сведения о социальной и педагогической запущенности, пло­хой успеваемости, инфантильности поведения, а также — данные, характеризующие конкретные противоправные действия подростка (например, «безмотивность» поступков, несоответствие тяжести деяния вызвавшему его поводу, некритичное отношение к своим противоправным действиям, легкомысленность и т. д.). Подобные сведения являются свое­го рода индикаторами того, что подросток отстает в психическом разви­тии. Кроме того, в настоящее время имеется реальная возможность, по­мимо обычной школьной характеристики (которая нередко бывает дос­таточно формальной), получить психологическую характеристику от школьного психолога, в которой может найти отражение вывод о том, что подросток выявляет признаки отставания в психическом развитии. При отсутствии возможности получения такой характеристики данные о вероятном отставании подростка могут быть установлены в ходе допроса или иных следственных действий с участием специалиста (педагога, если нет психолога). Иными словами, в случае, когда следователь получает информацию о наличии у подростка отставания в психическом развитии, не связанном с психическим заболеванием, в действие вступает ч. 2 ст. 421 УПК РФ. Здесь необходимо проведение экспертного исследования, во-первых, подтверждающего факт отставания в развитии; во-вторых, устанавливающего, следствием чего данное отставание является; в-третьих, решающего самый важный, принципиальный вопрос о способности подростка в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и способность руководить ими.


Как показывает практика, в действительности нередко отставание в психическом развитии может являться следствием не только социальной и педагогической запущенности, но и следствием минимальной мозговой дисфункции, органического заболевания головного мозга, черепно-моз­говой травмы, соматического заболевания. Часто имеет место сочетание различных биологических и социальных факторов в происхождении от­ставания в психическом развитии подростка. Однако необходимо помнить, что сам факт наличия отставания в психическом развитии далеко не все­гда означает неспособность подростка осуществлять в полной мере осоз­нанно-волевую регуляцию своего поведения. Т. е. часто эксперты сталкива­ются с тем, что даже при наличии у подростка олигофрении в степени легкой дебильности он обладает способностью к осознанно-волевой ре­гуляции своего поведения.


Возвращаясь к судебно-психологической экспертизе несовершенно­летних правонарушителей, необходимо отметить следующее. Изначаль­но, когда М. М. Коченовым создавалась система судебно-психологической экспертизы (См.: Коченов М. М. Судебно-психологическая экспертиза. М., 1977; Он же. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980), предполагалось, что СПЭ данного вида будет проводиться в отношении несовершеннолетних, выявляющих признаки отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством. На­значение и производство такой экспертизы должно было следовать уже после судебно-психиатрической, установившей факт отсутствия психи­ческого расстройства у несовершеннолетнего. Однако ввиду отмечавше­гося выше обстоятельства о сочетанности различных причин в генезе от­ставания в психическом развитии, а также — изменения представлений о том, что собой представляет психическое расстройство (МКБ-10), полагаем целесообразным в отношении несовершеннолетних правонаруши­телей проводить комплексную судебную психолого-психиатрическую эк­спертизу (Следует подчеркнуть, что автор является категорическим сторонником однородной судебно-психологической экспертизы и разделяет позиции О. Д. Ситковской, Л. П. Конышевой, Ф. С. Сафуанова о недопустимости расширительного подхода к комплексной
экспертизе, искусственного объединения разнородных, относящихся к различным классам экспертиз. Однако в данном случае отмечается совпадение с позицией И. А. Кудрявце­ва, разработавшего теоретические основы комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы). При этом необходимо четко обозначить круг вопросов, входя­щих в компетенцию комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, поскольку на данном этапе бытует неверное представление о том, что из себя она представляет.


Если обратиться к определению, то комплексной экспертизой явля­ется экспертное исследование, проводимое для решения пограничных вопросов, смежных для различных родов (видов) экспертиз, которые не могут быть разрешены на основе одной отрасли знания (рода, вида экс­пертизы). Комплексная экспертиза обычно проводится в отношении од­них и тех же вещественных доказательств несколькими специалистами, представляющими соответствующие отрасли знания. Не является комп­лексной экспертизой проводимые одновременно либо в определенной оче­редности исследования одних и тех же вещественных доказательств специ­алистами разного профиля, если каждый из них действует самостоятельно в пределах конкретного рода (вида) судебной экспертизы (См.: Словарь основных терминов судебных экспертиз под ред. А. И. Винберга, А. Р. Шляхова, А. А. Эйсмана. М., 1980). Т. е. в рамках ком­плексной экспертизы решение вопроса, поставленного перед эксперта­ми, невозможно самостоятельно каждым из представителей определен­ной области научного знания.


Как показывает экспертная практика, в настоящее время на разреше­ние комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы ста­вятся вопросы, которые могут быть решены, как правило, только психиатрами или только психологами. Например, стандартным набором воп­росов при назначении комплексной экспертизы являются: три «психиат­рических» вопроса относительно наличия психического расстройства у субъекта в настоящее время и в период совершения инкриминируемого ему деяния и о необходимости применения к нему принудительных мер медицинского характера; а так же, как минимум, три «психологических» вопроса о наличии у субъекта признаков отставания в психическом раз­витии, не связанного с психическим расстройством, о способности в пол­ной мере осознавать фактический характер своих противоправных действий и способности в полной мере руководить своими действиями. Оче­видно, что первые три вопроса относятся исключительно к компетенции экспертов-психиатров и никоим образом — к компетенции экспертов-пси­хологов. Т. е. эксперты-психологи не несут ответственности за выводы пси­хиатров. Напротив, решение трех последних вопросов при отсутствии пси­хического расстройства не относится к компетенции экспертов-психиат­ров. Иными словами, в действительности имеет место не комплексная экспертиза, а комплекс экспертиз — психиатрической и психологической. В таком случае неясно, почему заключения, по существу, двух различ­ных экспертиз представляются инициатору проведения экспертизы в виде единого документа, подписанного всеми членами комиссии, в наруше­ние норм УПК РФ.


Таким образом, комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза несовершеннолетних правонарушителей представляет собой экспертное исследование, имеющее собственный предмет и объект и, соответственно, компетенцию. Поскольку главной задачей, вытекающей из ст. 421 УПК РФ, является установление факта отставания подростка в психическом развитии и его способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения, на разрешение экспертизы должны выноситься три основных вопроса:


1. Имеется ли у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии и, если имеется, в чем оно выражается, каковы его причины?


2. Учитывая наличие отставания (если оно установлено), мог ли несовершеннолетний в полной мере осознавать фактический характер своих действий в момент совершения общественно опасного деяния?


3. Учитывая наличие и характер указанного отставания в психическом развитии, мог ли он в полной мере руководить своими действиями в этот момент?


Очевидно, что все три вопроса относятся одновременно к компетен­ции и психологов, и психиатров. Например, установление факта отстава­ния в психическом развитии и его связи с психическим расстройством, с решением двух последующих вопросов относительно способности испы­туемого к осознанно-волевой регуляции поведения, влечет за собой при­менение ст. 22 УК РФ (когда выявляется недостаточное развитие данной способности). В тех случаях, когда констатируются факт отставания несовершеннолетнего в развитии и, при этом, недостаточная способность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и (или) недостаточная способность руководить ими, следствие/суд имеет основания применить ч. 3 ст. 20 УК РФ.


В зависимости от характера совершенного правонарушения, конкрет­ных обстоятельств, возможна постановка иных, дополнительных вопро­сов — об индивидуальных особенностях, оказавших существенное влия­ние на поведение несовершеннолетнего; о наличии у него повышенной внушаемости; об эмоциональном состоянии в момент совершения правонарушения и влиянии этого состояния на способность к осознанно-волевой регуляции поведения (последний вопрос ставится в качестве обязательного при расследовании насильственных преступлений, в условиях острого конфликтного противодействия с потерпевшим). Каждый конкретный случай может вызвать появление частных вопросов, решение которых имеет юридическое значение.


В то же время следует особо подчеркнуть недопустимость вопроса о соответствии уровня интеллектуального развития несовершеннолетнего его паспортному возрасту. Понятно, что таким образом некоторые сле­дователи и судьи пытаются для себя решить вопрос о том, достиг ли «ин­теллектуально, психологически» подросток возраста уголовной ответствен­ности. Здесь необходимо остановиться на следующих моментах. Как уже отмечалось выше, наступление 14-летнего паспортного возраста не озна­чает того, что с этого момента подросток стал обладателем способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения. Уже в возрасте 12—13 лет немало несовершеннолетних способны к этому. В то же время, после 14 лет далеко не каждый подросток способен в полной мере осознавать факти­ческий характер своих действий, их общественную опасность и руководить ими. Но это не означает, что в таком случае уровень интеллектуаль­ного развития подростка соответствует возрасту ниже его паспортного (например, уровень интеллектуального развития 15-летнего подростка соответствует 13,5 годам).


Это связано с тем, что в действительности прак­тически никогда не бывает точного соответствия интеллектуального воз­раста подростка паспортному. Как указывал С. Л. Выготский, «происхож­дение стадий (развития) никогда не совпадает совершенно точно с хро­нологическим течением времени. Ребенок данного паспортного возраста в отношении своего как физиологического, так и интеллектуального воз­раста может находиться или впереди, или позади той точки, на которой его застиг сейчас возраст хронологический» (См.: Выготский С. Л. История развития высших психических функций. Собр. соч. Т. 3, М., 1984). Кроме того, интеллект пред­ставляет собой относительно устойчивую структуру умственных способностей индивида, определяемую уровнем и особенностями развития по­знавательных процессов (восприятия, мышления, памяти, внимания), типологическими свойствами. Физиологическое и психическое развитие в пубертатном возрасте протекает скачкообразно, а потому «структура» интеллекта у каждого испытуемого будет различной (одни процессы бу­дут опережать, другие отставать от так называемой средневозрастной нормы), и на основании качественного сопоставления можно диагностиро­вать только сам период возрастного развития, иногда его фазу, но никак не паспортный возраст. Т. е. независимо от количественных показателей, интеллект (как интегративная способность решать возникающие проблем­ные ситуации) будет позволять либо не позволять подростку в полной мере осознавать характер и общественную опасность своих действий в конкретных обстоятельствах. При этом следует помнить, что отставание в психическом развитии не сводится к интеллектуальному недоразвитию, но включает в себя также признаки нарушения, задержки личностного развития; зависит от сформированности мотивационно-потребностной и эмоционально-волевой сфер, уровня функционирования морального и правового сознания, стадии развития самосознания, социального интел­лекта.


Рассматривая ошибки при назначении комплексной судебной психо­лого-психиатрической экспертизы, необходимо остановиться еще на од­ном моменте. Нередко следователи, имея в своем распоряжении меди­цинские документы, свидетельствующие, что несовершеннолетний пра­вонарушитель состоит на учете у психиатра с диагнозом «Олигофрения в степени легкой дебильности», ставят перед экспертами вопрос о том, выявляет ли подросток признаки отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством. Здесь следует отметить, что олигофрения является психическим расстройством (слабоумием) и, ес­тественно, подросток, у которого диагностирована олигофрения, будет обнаруживать признаки отставания в психическом развитии. Т.е. отмечен­ный вопрос не требует разрешения — факт отставания констатирован медицинской документацией. В таком случае, по нашему мнению, нет необходимости назначать комплексную психолого-психиатрическую экс­пертизу — решение вопросов о способности осознавать характер своих действий и руководить ими при наличии отставания, связанного с психи­ческим расстройством, относится к компетенции судебно-психиатрической экспертизы.


II. Как следует из вышесказанного, проведение судебно-психологической и комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы дает возможность получить ответы на главные вопросы, стоящие перед следствием — способен ли субъект к осознанно-волевому поведению в юридически значимой ситуации, что служит основанием для признания его субъектом виновной ответственности.


Как показывает практика, несмотря на то, что работники правоохранительных органов в процессе подготовки в вузах изучают курсы общей и юридической психологии, многие из них в ходе своей профессиональной деятельности испытывают трудности в оценке сведений психологического характера. Если раньше судебно-психологическая и комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертизы назначались не столь часто, пред­почтение отдавалось судебно-психиатрической, то в последние два года они назначаются практически по каждому делу с участием несовершеннолет­них. С одной стороны, это свидетельствует о признании психологической экспертизы как востребованного института, с другой, — это представляет иную крайность. Экспертиза (независимо от класса, рода, вида) назнача­ется только в тех случаях, когда существует потребность применения спе­циальных знаний. Если говорить о психологической и психолого-психиатри­ческой экспертизе несовершеннолетних, не каждое дело требует назначе­ния экспертизы. На это указывает, в частности, экспертная практика: око­ло трети из проведенных за последние годы экспертиз установили наличие признаков отставания несовершеннолетнего в психическом развитии. При этом далеко не каждый отстающий в психическом развитии подросток вы­являл сниженную способность к осознанию фактического характера своих действий и руководству ими. Т. е. примерно 70% несовершеннолетних, про­шедших экспертизу, не выявляли признаков отставания в психическом раз­витии. Иными словами, проведение экспертизы в отношении них, строго говоря, не было целесообразным. Если учитывать высокую экспертную нагрузку, наличие очередей на проведение экспертиз, а также тот факт, что ежегодно только в Ростовской области совершается примерно три ты­сячи преступлений несовершеннолетних, необоснованное назначение большого количества экспертиз, несомненно, приводит к увеличению сро­ков расследования уголовных дел.


Представляется, что следователями недооценивается институт при­влечения специалистов-психологов для сбора и фиксации информации психологического характера. В Ростовской области работает примерно 700 школьных психологов; действуют 30 психолого-медико-педагогических комиссий. Использование психологических познаний специалиста (ст. 58 УПК РФ) позволит получить психологические характеристики из школ, установить потенциальную способность несовершеннолетнего к осознан­но-волевой регуляции своего поведения (на момент обследования), зафиксировать признаки отставания в психическом развитии (ч. 1 ст. 421 УПК РФ). И только при наличии последнего возникает задача экспертной оценки способности несовершеннолетнего осознавать фактический характер своих действий или (и) руководить ими в юридически значимой ситуации (ч. 2 ст. 421 УПК РФ). В настоящее время отделом по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних прокуратуры Ростовской области и ЮРЦ СЭ раз­рабатываются конкретные меры по реализации подобного подхода к решению психологических проблем при расследовании преступлений несовершеннолетних.


III. Как показывает экспертная практика, в тех случаях, когда имеет место преступление, совершенное группой несовершеннолетних, неко­торые из которых не достигли возраста уголовной ответственности, а также при расследовании длящихся преступлений, начало совершения которых относится к периоду, когда подросток не достиг 14 лет, следователи назначают в отношении таких несовершеннолетних судебно-психологическую либо комплексную экспертизу. Это вызывает целый ряд проблем и требует выработки адекватного подхода.


В Ростовской области впервые этот вопрос был поднят экспертами Ростовского областного психиатрического диспансера, в частности, С. Д. Елизаровым и B. C. Лепиховой. Действительно, следователями назна­чаются судебные экспертизы в отношении лиц, которые не являются субъектами уголовной ответственности. При этом на разрешение подоб­ных экспертиз ставятся вопросы о способности несовершеннолетнего осоз­навать фактический характер и общественную опасность инкриминируе­мых ему действий и руководить ими. Однако возможно ли решать вопросы по поводу способности осознавать характер действий, которые не могут быть инкриминируемы подростку? Т.е. имеется объективная и субъектив­ная сторона преступления, есть объект, но нет субъекта. С позиций ювенальной юстиции ситуация представляется крайне острой, поскольку подросток вступил в конфликт с законом и это требует, независимо от его возраста, тем более учитывая тяжесть содеянного, принятия серьез­ных мер по ресоциализации подростка. В противном случае он оказывает­ся в социально опасном положении. Поэтому отказ в проведении экспер­тизы на том основании, что подросток в силу своего возраста не являет­ся субъектом уголовной ответственности, вряд ли способствует целям и задачам ювенальной юстиции.


С другой стороны, как отмечалось выше, объектом судебно-психологической экспертизы являются особенности психики, ее компонен­тов, психической деятельности человека как носителя процессуального статуса в юридически значимой ситуации, а также — самой ситуации, поддающиеся категоризации в понятиях психологии и опосредованно представленные в материализованных источниках информации. Здесь возникает вопрос, каков процессуальный, статус подростка, совершив­шего преступление, но не являющегося субъектом виновной ответственности? Очевидно, что он не является подозреваемым, обвиняемым, подсудимым. Может ли он быть свидетелем, т. е. лицом, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу? Наверное, да; однако, как быть, если этот «свидетель» наряду с другими обвиняемыми совершал действия, содержащие состав преступления?


Если мы признаем данного подростка свидетелем, то в отношении него может быть назначена психологическая экспертиза свидетеля. К чис­лу задач, решаемых экспертом в рамках данного вида СПЭ, относятся: установление способности правильно воспринимать отдельные факты или внешнюю сторону событий; установление способности правильно вос­принимать внутреннее содержание событий или действий, т. е. понимать их; установление влияния условий восприятия на способность правильно воспринимать важные для дела обстоятельства.


Таким образом, если принимается решение о проведении экспертизы свидетеля, то на ее разрешение может быть поставлен вопрос о способно­сти подростка в исследуемой ситуации понимать внутреннее содержание ситуации и действий ее участников. Но при этом не могут быть поставлены вопросы о способности данного подростка к осознанно-волевой регуляции своего поведения в исследуемый период. А от их решения зависит и комплекс мер, которые должны предпринять следователь, судья.


B. C. Лепихова, используя модель подробной характеристики уголовно-релевантных свойств и состояний личности как целостности наряду и во взаимосвязи с характеристикой специально выделенных законодателем отягчающих и смягчающих обстоятельств, предлагаемую О. Д. Ситковской, считает, что на разрешение СПЭ в отношении несовершеннолетнего правонарушителя, не являющегося субъектом уголовной ответственнос­ти, следует выносить вопрос: «Каковы индивидуально-психологические особенности малолетнего правонарушителя?». При этом исследованию подлежат свойства личности, позволяющие судить о закономерности или о случайности содеянного, свойства личности, влияющие на способность к регуляции поведения, а также — свойства личности, значимые для про­гноза опасности рецидива и определения программы коррекционного воз­действия.


Представляется, что если мы признали за малолетним правонаруши­телем процессуальный статус свидетеля, то подобные вопросы будут ле­жать вне задач судебно-психологической экспертизы данного вида и не являться предметом экспертного исследования.


В то же время процессуальный статус свидетеля в таких случаях явно неточен, условно говоря, ущербен. Каким нам видится выход для того, чтобы разрешить все интересующие следствие (суд) вопросы, но при этом остаться в рамках уголовно-процессуального законодательства?


Представляется целесообразным в тех случаях, когда преступление совершено подростком, не достигшим нижнего возрастного предела уголовной ответственности, привлекать психолога, являющегося, прежде всего профессиональным экспертом (государственным экспертом), поскольку речь идет о решении именно экспертных вопросов, но в процессуальном статусе специалиста. Т. е. назначать несудебную экспертизу, проведение исследования специалистом с выдачей иного, нежели зак­лючение эксперта, документа (Справка о результатах исследования, Мне­ние специалиста и т. п.). Это позволит «уйти»: во-первых, от процессуаль­ного статуса несовершеннолетнего, во-вторых, от определенного вида психологической экспертизы (с четко определенными объектом, пред­метом, задачами). В-третьих, это позволит разрешить все возникающие вопросы и, наконец, при этом — провести квалифицированное, по су­ществу, экспертное исследование, не называя его таковым. При этом следователь и суд вправе приобщить данный документ в качестве юриди­чески значимого и в дальнейшем использовать результаты исследования для решения дальнейшей судьбы подростка, вступившего в конфликт с законом.


В качестве вопросов, которые могут быть решены специалистом в рам­ках подобной несудебной экспертизы, можно рекомендовать уже упоминавшийся вопрос о способности понимать внутреннее содержание ситуа­ции и действий ее участников (в том числе и собственных), а также вопрос, предлагаемый B.C. Лепиховой, об индивидуально-психологических особенностях малолетнего правонарушителя. Однако, как мне представляется, этот вопрос требует, с одной стороны, корректировки (не мало­летнего правонарушителя — но несовершеннолетнего N), а с другой — конкретизации. Необходимо, по существу, разбить его на несколько вопросов:


1. «Имеются ли у несовершеннолетнего индивидуально-психологиче­ские особенности, свойства личности, позволяющие судить о законо­мерности или о случайности содеянного им?»


2. «Имеются ли у несовершеннолетнего индивидуально-психологиче­ские особенности, свойства личности, негативно влияющие на способность к регуляции поведения?»


3. «Имеются ли у несовершеннолетнего индивидуально-психологические особенности, свойства личности, значимые для прогноза опасности рецидива и определения программы коррекционного воздействия?».


Кроме того, по мере необходимости возможно решение вопроса о наличии у подростка признаков повышенной внушаемости (при совер­шении преступления в составе группы).


Заключение


1. В процессе установления обстоятельств, изложенных в ст. 421 УПК РФ, целесообразно привлечение школьных психологов, а также психологов ПМПК в качестве специалистов (ст. 58 УПК РФ) для фиксации признаков отставания несовершеннолетнего в психическом развитии (если таковое имеется).


2. В отношении несовершеннолетних правонарушителей, выявляющих признаки отставания в психическом развитии, целесообразно назначение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.


3. Нецелесообразно назначение экспертизы, когда следствием установлено отсутствие признаков отставания в психическом развитии, для решения вопросов о способности к осознанно-волевому поведению в пе­риод совершения инкриминируемого деяния. Исключением могут являться случаи участия подростка в групповых преступлениях для установления факта психологического влияния на него со стороны других членов группы либо с целью выявления постоянных/переменных ролей в группе или установления влияния индивидуальных особенностей (интеллектуальных, типологических, личностных, мотивационных) на его поведение в исследуемый период. Решение этих вопросов входит в компетенцию одно­ родной судебно-психологической экспертизы.


4. Обязательным является проведение комплексной судебной психо­лого-психиатрической экспертизы при расследовании тяжких преступлений несовершеннолетних против личности и половой неприкосновенно­сти (убийств, причинения тяжкого вреда здоровью, изнасилований).


5. При назначении комплексной экспертизы недопустима постановка вопросов, которые могут быть решены отдельно экспертами-психиатрами и экспертами-психологами.


6. Комплексные экспертизы проводятся в государственных эксперт­ных учреждениях Министерства здравоохранения и Министерства юсти­ции.


7. Целесообразно использовать практику проведения комплексных несудебных экспертиз в отношении несовершеннолетних, совершивших тяжкие преступления, но не достигших минимального возраста уголовной ответственности, в государственных экспертных учреждениях.