Наскальные изображения Казахстана как исторический источник 07. 00. 06 археология
| Вид материала | Автореферат |
СодержаниеАнализ стиля» Вопросы выделения изобразительного ряда петроглифических комплексов» Наскальные изображения каменного века Солярные мотивы» |
- Для человека, как есть и пить, 679.01kb.
- Археология знания, 3058.06kb.
- Башкирские шежере как исторический источник, 192.74kb.
- Тема Место, 97.81kb.
- С. В. Мельникова, 118.67kb.
- Большевистская власть на юге Казахстана в 1917-1928-е годы (исторический аспект) 07., 737.03kb.
- Алтай Экскурсия к петроглифам в долине реки Кучерла, 58.18kb.
- Вопросы к вступительному экзамену в аспирантуру, 89.29kb.
- Судебные и политические речи как исторический источник, 148.74kb.
- Автореферат разослан, 361.81kb.
В подразделе 1.6 «Вопросы сохранения и музеефикации памятников наскального искусства» исследуются некоторые практические вопросы музеефикации и использования местонахождений петроглифов в познавательных и туристических целях.
В подразделе 1.7 «Некоторые дискуссионные вопросы развития современного петроглифоведения» обсуждаются проблемы, поднимаемые в ходе научной дискуссии, начатой в 2004 г. по инициативе Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, и подвергаются критике взгляды некоторых ученых о возможности искусствоведческого и иных подходов при интерпретации содержания наскального изобразительного искусства и об использовании их как полноценного исторического источника.
Второй раздел диссертации «Проблемы хронологической атрибуции петроглифов» посвящен ключевому вопросу петроглифоведения, без которого невозможно использовать этот вид памятников как исторический источник и интерпретировать их смысловое содержание.
В подразделе 2.1 «Методика хронологической атрибуции памятников изобразительного искусства» отмечено, что при датировке учитываются все современные приемы определения абсолютного и относительного возраста петроглифов. Актуальной является проблема вычленения наскальных изображений допалеометаллических эпох.
Исследователи подчеркивают, что палеолитическое искусство, обнаруживаемое сейчас на всех континентах, характерно для всей популяции Homo sapiens, но сохранилось в силу природно-климатических условий не везде и многие открытия, видимо, ждут своих исследователей.
В подразделе 2.2 « Анализ стиля» отмечается, что это понятие остается одним из базовых, используемых в петроглифоведении при осуществлении типологии и классификации памятников наскального изобразительного искусства для последующей их хронологической и этнокультурной атрибуции в пределах функционирования той или иной археологической культуры или общности [23, с. 127-143].
В петроглифоведении понятие «наскальное изобразительное искусство» несет несколько иное значение - акцент ставится на выяснение динамики изменения приемов и техники исполнения; на выявление устойчивых, многократно повторяющихся в изображениях какой-то этносоциокультурной среды и конкретной исторической эпохи выразительных элементов; на специфический набор способов передачи особенностей зооморфных образов независимо от так называемых «содержательных» единиц.
Анализируются взгляды Я.А. Шера, И.В. Ковтуна, Е.Е. Кузьминой, А.К. Филиппова, А.-П. Франкфора, Э. Якобсон и других исследователей относительно понятия «стиль». Если аналитическая работа проводится на уровне семиотики или теории информации, не вполне приемлемо деление изображения на содержательные и выразительные элементы, поскольку это в некоторой степени ограничивает информативную ценность изображений, и поэтому плодотворным является подход с точки зрения вторичной моделирующей системы. Если наскальные изображения используются как исторический источник, то круг понятий, связанных с содержанием термина «стиль», может быть сужен до полного минимума. Ряд авторов показал, что иногда можно обойтись и без данного термина [24, с. 151-156].
В подразделе 2.3 « Вопросы выделения изобразительного ряда петроглифических комплексов» отмечается некоторая дискуссионность существующих взглядов относительно выделения «изобразительного ряда» в петроглифах урочища Тамгалы и подчеркивается, что необходимым условием этого является доказательство абсолютной синхронности рисунков.
В подразделе 2.4 «Вопросы синхронизации данных петроглифических, погребальных и поселенческих комплексов» рассматриваются некоторые методико-методологические аспекты разработки этой проблемы. Археологический контекст петроглифических комплексов, особенно крупных и разновременных, часто бывает обширным, поэтому раскопки погребально-поминальных объектов рядом с ними необходимы не только для их синхронизации, но и для выяснения полной картины этносоциокультурных, хозяйственных и этнополитических явлений на региональном и глобальном уровнях. Такая необходимость осознается всеми специалистами, занимающимися изучением памятников наскального изобразительного искусства, но при этом существуют разные подходы к этой проблеме.
Этнокультурная атрибуция петроглифических комплексов теоретически возможна при условии выделения хронологических пластов наскальных рисунков по стилю, технике нанесения и другим параметрам и полного совпадения их с материалами, полученными из синхронных погребальных памятников, составляющих в совокупности с ними единый культурно-исторический ландшафт.
В третьем разделе «Петроглифы каменного и бронзового веков» впервые на материалах ряда местонахождений наскальных изображений на основе синхронизации с данными поселенческих комплексов и изучения техники и стиля обосновывается допалеометаллический возраст некоторых образов и сюжетов. Кроме того, дается типология и классификация новых и ранее выявленных образов и сюжетов петроглифов бронзового века.
В подразделе 3.1 « Наскальные изображения каменного века» впервые анализируются рисунки, органически вписанные в структуру поселения Коскудык I на Манкыстау, которое возникло, вероятно, на рубеже 5-4 тыс. до н.э. Это фигуры змей, выполненные в виде глубоких желобков. На поселении Коскудык II, расположенном рядом, среди желобков хорошо просматриваются изображения двух змей, ползущих в одном направлении.
Датировка этих изображений устанавливается стратиграфическим методом. Слой позднего этапа существования поселения, совпадающий с началом эпохи энеолита, перекрывает скальный уступ с изображениями, служивший стенкой жилища. Поэтому весь комплекс археологического памятника Коскудык I датируется поздним неолитом. Это одна из наиболее редких возможностей, когда удается использовать для датировки петроглифов данные археологических раскопок. Другой памятник наскального изобразительного искусства, датируемый периодом не позже эпохи неолита, - грот Толеубулак в Мугоджарах с изображениями символических знаков и многочисленными ямками-лунками. Особенностью этого памятника является полное отсутствие каких-либо зооморфных и антропоморфных персонажей, а также изображений предметов, кроме символических знаков и резных линий. Между лунками, знаками и резными линиями по времени создания нет разрыва. Среди азиатских археологических комплексов редки памятники эпохи бронзы, состоящие только из символических знаков в таком большом количестве. Чашечные углубления в открытом пространстве, которые известны в других местах, обычно относимые к эпохе бронзы, имеют совершенно иную природу и другую семантическую направленность и связаны с окружающим природно-ландшафтным комплексом и другими изобразительными блоками. В Толеубулаке ситуация несколько иная. Грот как изначально организованное пространство могли использовать в качестве святилища задолго до эпохи бронзы. Предварительно рисунки Толеубулака можно датировать временем не позже неолита, допуская при этом возможность и более ранней даты их появления.
Сопка, где расположен грот, сложена из породы, служившей сырьем для изготовления орудий труда еще в древнекаменном веке. Непосредственно вокруг грота зафиксировано несколько палеолитических стоянок, мастерские и огромное количество каменных орудий труда, которые косвенно указывают на возможность древнего происхождения рисунков. Этот комплекс на сегодняшний день рассматривается как самый древний в Казахстане.
Третий памятник, имеющий, вероятно, допалеометаллический облик - Оленты. Он, возможно, открывает новый район распространения древнейших памятников наскального изобразительного искусства на территории Казахстана. На плоскостях палеогенового песчаника вырезаны рисунки первобытного быка-тура, оленя и несколько антропоморфных фигур.
Интерес представляет изображение быка, напоминающего силуэт бизона благодаря мощной груди и высокому горбу. Бык изображен агрессивно-напряженным, в позе нападения или защиты. Среди известных в Казахстане наскальных рисунков быков эпохи бронзы близких олентинскому нет. Особо архаично выглядит фигура другого олентинского быка, которая по стилю и иконографическим особенностям также не имеет прямых соответствий среди казахстанских петроглифов бронзового века. Во всей совокупности изображений Оленты насчитывается не меньше десяти экземпляров быков, каждый из которых индивидуален. Достаточно архаично выглядят и фигуры оленей. У изображений животных отмечены отсутствие детализации и незавершенность проработки конечностей, что характерно для древнейших рисунков. Стилистически близкие параллели нашим рисункам можно увидеть среди наскальных рисунков плато Укок, Монгольского Алтая, на юге – среди писаниц грота Шахты и Зараут-камара, Куртеке, которые первые исследователи датируют мезолитом или неолитом [25, с. 70-81; 26, с. 61], а на западе - Гобустана. Датировать олентинские изображения палеолитическим временем или мезолитом на основе указанных аналогий нет пока веских аргументов, однако то, что они гораздо древнее петроглифов эпохи бронзы Алтая, Восточного Казахстана и Жетысу, тоже очевидно. Эти рисунки предположительно могут быть отнесены ко времени от неолита и глубже.
Отметим еще один важный момент. Традиционно считается, что древнейшие изображения выполнены редкоточечной техникой, а поскольку для этого используются каменные орудия, то остаются рваные края выбоин. Однако наблюдения над техникой исполнения некоторых закрытых комплексов, петроглифы которых датируются различными периодами каменного века, позволяют говорить об использовании в эту эпоху нескольких технических приемов нанесения на каменную поверхность рисунков: выбивка, прошлифовка и резьба острым лезвием.
Ценность рассматриваемых рисунков заключается в том, что они в какой-то мере позволяют преодолеть психологический барьер в попытке отодвинуть нижнюю границу петроглифов Казахстана в условиях, когда мы все еще не можем выйти за пределы привычных стереотипных представлений и выработанных методических принципов хронологической атрибуции петроглифов бронзового века.
Еще несколько изображений быков из Восточного Казахстана и Жетысу могут иметь даты древнее бронзового века.
В подразделе 3.2 «Образы и сюжеты наскальных изображений бронзового века» констатируется, что на этот период приходится пик развития наскального изобразительного искусства у племен и народов, населявших степные и горно-долинные зоны Евразии. Это было связано с усложнением общественных отношений, становлением новых социальных институтов и комплексных хозяйственно-культурных типов, усилением глобальных и локальных миграционных процессов; культурными диффузиями; распадом этноязыковых общностей, дальнейшим развитием и накоплением рациональных знаний об окружающем мире; формированием новых мировоззренческих ориентиров, сложением соответствующих им мифоритуальных комплексов и с другими факторами.
Начальный период эпохи раннего металла – энеолит в пределах современного Казахстана представлен несколькими культурами, или общностями, которые исследователи называют по-разному. Среди энеолитических культур особенно интересна ботайская/терсекская, привлекающая яркостью и многоплановостью хозяйственной деятельности с доминантой коневодства. Для нашего исследования важно то, что изобразительная деятельность населения данной эпохи достаточно четко проявляется в изображениях различных символических знаков, наносившихся на поверхность фаланг лошадей, каменных «утюжков», дисков, керамических изделий. Эти изображения находят параллели среди знаков писаниц грота Акбаур в Восточном Казахстане, что подчеркивает, по мнению В.Ф. Зайберта, их мифологический смысл и единство мировоззрения народов обширного Урало-Иртышского междуречья [27].
Доминирующие мотивы наскального изобразительного искусства эпохи бронзы обусловлены стремлением отобразить объективную действительность, воспроизвести своего рода архетипические образы «картины мира» в юнгиановском понимании. Это солярные знаки и различные символы, орудия труда, средства передвижения, культовые предметы и оружие, люди и животные, полиморфные зооантропоморфные и орнитоморфные существа, изображенные в одиночку или связанные с конкретными сюжетными линиями, нередко образующими сложные многофигурные композиции.
Наряду с традиционными охотничьими сюжетами в это время появляются: батальные сцены с использованием палиц, боевых топоров, щитов и других видов оружия ближнего и дистанционного боя, а также боевых колесниц; парные и групповые танцы с участием «ряженых», «солнцеголовых» персонажей; эротические сцены, связанные с культом плодородия; ритуалы жертвоприношения. Расшифровка их внутреннего содержания является чрезвычайно сложной исследовательской задачей.
В ряде случаев на основе анализа технико-стилистических признаков, микротопографии, мотивов, сюжетов в рамках одной исторической эпохи удается вычленить более ранние, средние, поздние или промежуточные пласты.
Многочисленные изображения диких быков-туров, повозок или колесниц, фигуры ряженых антропоморфных персонажей, в том числе «солнцеликих божеств», охватывающие главным образом периферийные участки западно-тянь-шаньской горной цепи и имеющие локальные стилистические и сюжетные особенности, датируются, на мой взгляд, первой половиной – серединой II тыс. до н.э. Однако, как уже было отмечено, некоторые исследователи склонны датировать их серединой – второй половиной II тыс. до н.э.
Особый пласт петроглифов эпохи развитой бронзы (середина – вторая половина II тыс. до н.э.) составляют изображения лошадей, выполненные в так называемом «сейминско-турбинском» стиле. Очень близки им скульптурные навершия ножей и кинжалов, а также элементы украшений височных колец. Многие исследователи не без основания связывают этот пласт рисунков с жизнедеятельностью этнокультурного массива алтайско-центрально-казахстанской металлургической провинции [28]. Подтверждением этой связи может служить тот факт, что наиболее яркие петроглифы, выполненные в таком стиле, происходят в основном из Сарыарки и Восточного Казахстана.
В эпоху поздней бронзы, и особенно в период, переходный к железному веку, в репертуаре петроглифов Казахстана появляются изображения оленей со своеобразной трактовкой морды - в виде птичьего клюва, что в некоторой степени является неоспоримым свидетельством миграции носителей этой изобразительной традиции из глубин центральноазиатских степей в западном направлении. Такие рисунки зафиксированы в горах юго-западного Алтая, в Жетысу и на юге Казахстана.
В пункте 3.2.1 «Знаки и символы» анализируются материалы грота Акбаур, которые считаются древнейшими писаницами в Казахстане. Одной из хронологических «привязок» может служить рисунок – символ повозки, показанной сверху, на двух дисковидных колесах.
Дата повозки из Акбаура определяется не только общим сходством основных конструктивных элементов с передневосточными, среднеазиатскими, кавказскими и ямно-катакомбными повозками и их моделями, но и на основании анализа символических знаков, сосредоточенных вокруг нее и имеющих близкие соответствия в изображениях на керамике, на терракотовых статуэтках и других материалах вышеназванных регионов. Исходя из этих данных для акбаурской повозки может быть предложена дата – конец ІІІ-начало ІІ тыс. до н.э., хотя не исключается ее корреляция.
Писаницы грота Акбаур представляют начальную стадию развития наскального искусства эпохи палеометалла. Ближе к ним - серия писаниц в верховьях Иртыша – Бухтарминская, Манат, Сартымбет, у озера Жасыбай, грота Драверта и скалы Тесиктас в Центральном Казахстане, у входа в грот Караунгур в Южном Казахстане.
Замечено, что создатели писаниц отдавали предпочтение гротам, нишам и, непременно, светлым гранитным массивам с навесами. Основная масса росписей допалеометаллического времени сосредоточена в пещерах и нанесена на поверхность светлых камней – здесь налицо цветопредпочтение, которому способствовали природные факторы.
С большей долей вероятности можно предположить, что целый пласт изображений, выполненных красной охрой, связан с проникновением элементов традиций ямно-катакомбной общности, носители которой продвинулись на восток. В результате нескольких миграционных волн с запада, а также непосредственного контакта с носителями соседнего окуневско-афанасьевского круга культур население значительной части современной территории Казахстана в рассматриваемый исторический период находилось в орбите глобальных этнокультурных явлений, вызванных взаимопроникновением пришлых и автохтонных элементов. На востоке Казахстана эти культуры представлены памятниками типа Усть-Нарым и материалами могильника раннебронзового века Канай [29, с. 7].
В указанных культурах особое место занимала охра; ее широко использовали в погребально-поминальной обрядности. Интерес в этом плане представляет погребение женщины раннеэнеолитического времени (конец ІV – начало ІІІ тыс. до н.э.) близ г. Усть-Каменогорска [30, с. 111-115]. Следует отметить, что примерно на равном расстоянии от этого комплекса находятся два грота - Акбаур и Сартымбет с писаницами, выполненными красной охрой.
Из отдаленных параллелей укажем на находки из донецкого Приазовья и Северного Донца, где с конца ІІІ тыс. до н.э. до ХVIII в. до н.э. жили племена катакомбной культурно-исторической общности, практиковавшие обычай на дне катакомб рисовать красной охрой стопы человека, спиралевидные узоры, зигзаги, другие знаки и фигуры [31, с. 97-107]. На обрывках погребальных саванов также сохранились полоски охры. По мнению исследователей, красная охра олицетворяла кровь и жизнь, очистительную силу огня, представление о смерти как о продолжении жизни. В то же время некоторые памятники Средней Азии могут указывать на другой путь проникновения этой традиции, т.е. использования красной охры, в религиозно-культовой практике начального периода эпохи палеометалла.
В пункте 3.2.2 « Солярные мотивы» анализируются различные изображения солярных символов, среди которых особого внимания заслуживают чашечные углубления и изображения лабиринтов, свастики, кругов с вписанными в них крестами, решеток.
В пункте 3.2.3 «Звериные образы» подвергается тщательному анализу триада рогатых животных - бык, олень и козел/горный баран, а также образ коня, составляющих основу звериного образа в искусстве бронзового века (3.2.3.1 - 3.2.3.4). В бестиарий племен эпохи бронзы входят также и другие копытные (травоядные) животные, хищные звери и птицы, которые существенно расширяют репертуар наскального изобразительного искусства этого времени. Причины превалирования того или иного образа следует искать, в первую очередь, в ареале тех или иных популяций животного мира, с которыми была тесно связана жизнедеятельность народов, адаптированных к особенностям конкретной природно-экологической ниши.
В пункте 3.2.4 «Образ человека» обосновывается мнение, что наибольшее количество антропоморфных изображений, как одиноких, так и в составе различных сцен и композиций, в наскальном искусстве Евразии приходится на эпоху бронзы.
Представительную серию изображений составляют так называемые ряженые персонажи в звериных или орнитоморфных масках, в особых головных уборах, в одежде из шкуры животных и с хвостами. Эти персонажи во многих случаях показаны в составе композиций и связаны с сюжетами ритуально-мифологического содержания; часто показаны с различными предметами вооружения – палицей, луком, а также с атрибутами власти или жречества – жезлами. Любые сюжеты и композиции мифологического содержания, охотничьи и батальные сцены не могут быть определены таковыми без присутствия антропоморфного образа.
Наиболее сложными для анализа и интерпретации остаются до сих пор «солнцеголовые» - антропоморфные персонажи, наибольшее количество которых в Казахстане зафиксировано в Тамгалы, единичные экземпляры известны, например, на Байконуре, в петроглифах Ешкиольмеса в Шу-Илийских горах. Морфологически их можно разбить на две основные части – головная часть – неживая материя – «солнечная маска» и человеческое тело с руками и ногами. Основу содержания некоторых из них, скорее всего, составляли не антропоморфные образы, а «шагающее солнце», т.е. определенным образом антропоморфизированный облик самого небесного светила, как в Саймалы-Таше и в Кулжабасы. Оригинальным являлось ныне утраченное изображение человека из Тамгалы, у которого «солнечная маска» дополнительно была снабжена «ушами»; в области пояса у него изображен предмет, напоминающий вислообушный топор. Существует несколько типов вислообушных топоров андроновской общности, имеющих хронологическое выражение: самые ранние – гладковислообушные, по классификации Н.А. Аванесовой, датируются по абсолютной хронологии XVII-XV вв. до н.э.; промежуточный тип, один из вариантов которого имеет на обухе чекановидный отросток, – XІV-ХІІІ вв. до н.э., а поздние, с гребнем, представленные в основном предметами из Жетысу, датируются XII-ІX вв. до н.э. [32, с. 10-16]. По внешним признакам анализируемый рисунок воспроизводит топор промежуточного типа, с отростком на обухе, однако в данном случае не исключается вероятность поздней пририсовки этого предмета к поясу человека с маской. В таком случае можно допустить и более раннюю дату основного изображения - человека в солнечной маске.
Особую категорию составляют парные изображения противостоящих ряженых антропоморфных персонажей, которые часто показаны с согнутыми в коленях ногами и поднятыми параллельно вверх руками, нередко с подчеркнутыми мужскими признаками. Они широко распространены в петроглифах Южного Казахстана и Жетысу и особенно Саймалы-Таша и ярких сценах – в Сармышсае [33; 45]. Они наглядно маркируют миграцию носителей определенной изобразительной традиции из южных регионов, в частности Ферганского хребта, на север. В результате смешения пришлого населения с местным на юге современного Казахстана и юго-западной части Жетысу, по-видимому, сформировалась своеобразная «саймалыташско-тамгалинская изобразительная традиция» эпохи развитой бронзы.
В ряде случаев участники подобных ритуальных действий держат в руках жезлы с загнутыми концами. Сами «жезлы» как сакрально-магические атрибуты и символы составляют предмет самостоятельного исследования.
Серия изображений антропоморфных персонажей связана с темой плодородия. Она иллюстрируется эротичными сюжетами и занимает значительное место в петроглифах бронзового века.
В пункте 3.2.5 «