Geum.ru

Теоретико-методологические проблемы развития судебной власти в системе государства: историко-правовой аспект

Вид материалаАвтореферат диссертации

Содержание


Раздел III. Судебный прецедент в системе источников права.
Во второй главе
В третьей главе
Подобный материал:
1   2   3

Акт, заложивший основы советской судебной системы, – это Декрет СНК от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. № 1 «О суде». Вместо мировых судей учреждались местные народные суды в составе одного постоянного судьи и двух заседателей, которые должны были избираться непосредственно населением, но на протяжении 20 лет выборы осуществлялись соответствующими Советами. Также данный декрет учредил революционные трибуналы. Далее последовал Декрет ВЦИК и СНК от 15 февраля 1918 г. № 2 «О суде». Для рассмотрения по первой инстанции дел, превышавших подсудность местных судов, учреждались окружные народные суды, которые избирались городскими и уездными Советами. Декрет СНК от 13 июля 1918 г. № 3 «О суде» разрешил местным судам рассматривать гражданские дела по искам до 10 тысяч рублей и уголовные дела, по которым допускалось максимальное наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет.


Положение о народном суде РСФСР было утверждено 30 ноября 1918 г. Устранив прежнюю судебную систему, оно учредило единый районный суд. К его подсудности были отнесены все гражданские и уголовные дела, за исключением дел о контрреволюционных и иных наиболее опасных для советской власти преступлениях. При рассмотрении дел районный народный суд должен был применять только декреты Советской власти, а в случае их отсутствия руководствоваться социалистическим правосознанием. Кроме того, осенью 1918 г. были учреждены революционные военные трибуналы в РККА. В соответствии с Положением, утвержденным ВЦИК 20 ноября 1919 г., реввоентрибуналы создавались при соответствующих Реввоенсоветах для рассмотрения дел о преступлениях, совершенных военнослужащими.

Новое Положение о народном суде ВЦИК утвердил 21 октября 1920 г. Судьи, избранные уездными и городскими Советами, утверждались в должности вышестоящими исполкомами. Коллегиальный порядок ведения следствия упразднялся. Народные следователи учреждались при городских и уездных Советах народных судей, а по важнейшим делам – при губернских советах юстиции и Наркомюсте.

Началом судебной реформы 1922 г. является издание 26 мая Положения об адвокатуре и 28 мая 1922 г. Положения о прокуратуре. Органы прокуратуры строились строго централизованно, по территориальному принципу, во главе с Прокурором Республики, которым по должности являлся Нарком юстиции. При Прокуроре Республики находились его помощники, руководившие отдельными отраслями деятельности прокуратуры. В непосредственном подчинении у Прокурора Республики состояли прокуроры областные (губернские), также имевшие своих помощников.

Согласно Положению об адвокатуре, коллегии защитников должны были создаваться при областных (губернских) отделах юстиции на добровольных началах. Оплата труда защитников производилась клиентами.

В октябре 1922 г. ВЦИК утвердил положение о судоустройстве РСФСР, согласно которому вместо действовавших общих судов и революционных трибуналов учреждалась единая трехзвенная система, состоявшая из районного, областного (губернского) и Верховного судов РСФСР.

Вместе с тем «временно» допускалось наличие специальных судов, где должны были рассматриваться дела, требовавшие от судов специальных знаний и навыков или касавшиеся преступлений особой опасности, угрожавших оборонной мощи государства. К специальным судам Положение относило военные и военно-транспортные трибуналы, земельные и арбитражные комиссии, особые трудовые сессии народных судов.

Основным звеном судебной системы стал районный народный суд, действовавший, как правило, в составе постоянного судьи и двух народных заседателей. Областной (губернский) суд стал первой инстанцией по наиболее важным уголовным и гражданским делам и второй (кассационной) инстанцией – для районных народных судов. Верховный суд РСФСР стал первой инстанцией для дел особой государственной важности; кассационной инстанцией – для областных (губернских) судов. Кроме того, Верховный суд РСФСР осуществлял судебный контроль над всеми судами республик. С этой целью он мог, в порядке надзора, рассматривать дела решенные любым судом РСФСР, давать разъяснения нижестоящим судам по вопросам судебной практики.

Конституция СССР 1936 г. и Закон о судоустройстве СССР 1938 г. определили следующие основы судебной системы: судебная система состояла из судов СССР (Верховный суд, военные трибуналы, линейные суды железнодорожного и водного транспорта) и судов союзных республик (верховные суды союзных республик, областные и равные им суды, народные и равные им суды). Судьи народного суда стали избираться на три года. Судьи остальных судов по-прежнему избирались Советами на пять лет.

Система военных трибуналов, согласно Закону о судоустройстве, состояла из: 1) военных трибуналов армий, корпусов, иных воинских соединений и военизированных учреждений, рассматривавших дела только в качестве судов первой инстанции; 2) военных трибуналов округов, фронтов и флотов, которые действовали как суды первой, кассационной и надзорной инстанции. К компетенции военных трибуналов относились дела о воинских преступлениях, а также об иных преступлениях, отнесенных законом к их ведению. С 1940 года военные трибуналы стали рассматривать все уголовные дела о преступлениях военнослужащих.

Верховный суд СССР определялся как высший судебный орган страны и действовал в составе: а) Судебной коллегии по уголовным делам; б) Судебной коллегии по гражданским делам; в) Военной коллегии; г) Железнодорожной коллегии; д) Воднотранспортной коллегии.

Закон о судоустройстве 1938 г. освободил судебные органы от функций судебного управления, передав их Наркомату юстиции СССР, образованному в июле 1936 г.

С началом Великой Отечественной войны организация и деятельность судебных органов была перестроена. Указ Президиума верховного Совета СССР «О военном положении» от 22 июня 1941 г. установил, что в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, должны передаваться на рассмотрение военных трибуналов. Военным трибуналам предоставлялось право рассматривать дела через 24 часа после вручения обвиняемому копии обвинительного заключения, без участия народных заседателей и адвоката. Приговоры приводились в исполнение немедленно, кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора. Президиум Верховного Совета СССР 26 декабря 1941 г. отнес к подсудности военных трибуналов дела о самовольном уходе рабочих и служащих с предприятий военной промышленности. В связи с введением военного положения на транспорте дела обо всех преступлениях, совершенных на транспорте, стали также рассматриваться специальными военными трибуналами.

В 1953 г. были упразднены военные трибуналы и прокуратуры в войсках МВД СССР, органы внесудебной репрессии; отменен упрощенный порядок рассмотрения дел о государственных преступлениях; началась реабилитация невинно осужденных граждан, обвиненных в политических преступлениях и объявленных врагами народа. 12 февраля 1957 г. были упразднены транспортные суды и транспортные прокуратуры. В феврале 1957 г. было принято новое положение о Верховном суде СССР.

Новый Закон СССР «О Верховном суде СССР» был принят 30 ноября 1979 г. Закон устанавливал, что Верховный суд СССР выступает в качестве суда первой инстанции, рассматривает дела в кассационном порядке, в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам. Он разрешал в пределах своих полномочий вопросы, вытекающие из международных договоров СССР. Верховный суд СССР избирался Верховным Советом СССР сроком на пять лет в составе председателя, его заместителей, членов и народных заседателей. Кроме того, в его состав входили председатели Верховных судов союзных республик. Верховный суд СССР действовал в составе Пленума, трех коллегий – по гражданским, по уголовным делам и военной.

Народный суд являлся низовым и основным звеном советской судебной системы. При народных судах состояли судебные исполнители, назначаемые председателем народного суда. Они исполняли решения и приговоры суда.

Раздел III. Судебный прецедент в системе источников права.

Первая глава – «Судебный прецедент: природа, сущность, содержание, формы проявления» − посвящена исследованию понятия, признаков и функций судебного прецедента, а также раскрытию его видов и классификации.

Важнейшее место среди источников права ряда правовых систем мира занимает судебный прецедент. Его наличие свидетельствует о том, что правотворческой деятельностью в таких государствах занимаются не только законодательные, но и судебные органы. Под судебным прецедентом автором понимается решение по конкретному делу, являющееся обязательным для той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел.

Судебный прецедент является одним из основных источников права в правовых системах Канады, США, Великобритании и многих других стран. Сегодня почти треть мира живет по принципам, сформулированным в английском праве. Судебный прецедент имеет большое значение в создании единого Европейского права, в формировании которого значительную роль играет Люксембургский Суд Европейского Сообщества.

В разных странах даже одной правовой системы судебный прецедент применяется по-разному. В Англии существует строгое правило прецедента, которое обозначается термином stare decisis. В США правило прецедента не такое жесткое в силу особенностей федеративного устройства этой страны.

Следует, однако, отметить: что при использовании судебного решения как источника права, обязательным для судов является не все решение или приговор, а только правовая позиция судьи, на основе которой выносится решение.

Каждое судебное решение содержит следующие составные части:

− установление существенных фактов дела, прямых и производных;

− изложение правовых принципов, применяемых к правовым вопросам, возникающим из конкретных обстоятельств;

− вывод судьи, основанный на двух первых частях.

Для самих сторон и заинтересованных лиц третья часть является основной, так как окончательно устанавливает их права и обязанности в отношении оснований дела. Однако с точки зрения доктрины прецедента наиболее существенным элементом в решении является часть вторая. Это и есть суть дела, или, как называют специалисты по англосаксонской правовой системе, «ratio decidendi». Остальная часть решения есть «obiter dictum» (попутно сказанное), и она не является обязательной для судей. Было бы ошибочным считать, что obiter dicta вообще не имеет силы прецедента. Оно является не обязательным, а только убеждающим прецедентом. Когда правовая аргументация исходит от суда более высокого ранга и представляет собой хорошо продуманную формулировку правовой нормы, а не случайно высказанное мнение, тогда «попутно сказанному», как правило, следуют, если конечно нет обязательного прецедента противоположного характера.

Другим видом убеждающих прецедентов являются решения судов, стоящих по иерархии ниже того суда, которому предлагается последовать этим решениям.

По отношению к закону прецедент находится в "подчиненном" положении. Это проявляется, в частности, в том, что законом может быть отменено действие судебного решения, и в том, что любой законодательный акт, принятый уполномоченным на то органом и в соответствии с установленной процедурой, должен в обязательном порядке признаваться и применяться судами. Сам суд, создавая прецедент, должен действовать в строгом соответствии с законом.

Природа прецедентного права такова, что в нем в полной мере не могут развернуться некоторые свойства права, например, системность. Однако прецедентное право имеет ряд позитивных черт − высокий уровень определенности и нормативности, а также динамичность.

В российской государственности отношение к прецеденту всегда было неоднозначным. В дореволюционной России одни теоретики права и практики признавали его в качестве источника права, хотя и с оговорками о том, что это некая вспомогательная, дополнительная по отношению к закону форма права. Другие же авторы полностью отрицали прецедент в качестве самостоятельного источника права.

В послереволюционный период отечественная юридическая наука продолжала традиции непризнания прецедента в качестве формы права. Такое отношение Р.З.Лившиц связывает с нормативистским подходом к пониманию права в советской юридической науке.

Начиная с 1985 г. правовая система России претерпела значительные изменения, которые, естественно, коснулись и источников права. Отход от нормативизма дал теоретическую возможность признать судебную практику источником права. Многие российские ученые правоведы рассматривают реальную возможность введения судебного прецедента как источника права.

Отказ от социалистической идеологии выдвигает задачу создания правового механизма, отвечающего объективным закономерностям функционирования социума, обеспечивающего создание саморазвивающейся и саморегулируемой системы гражданского общества. Соответственно и право должно отвечать данным требованиям, «чутко» откликаться на потребности общественной жизни, отторгать дефектные, субъективистские нормы, адекватно обновляться. Образно охарактеризовал эти свойства права Ф.У. Мейтленд, заметивший, что институты права напоминают живые существа. Некоторые из них − мертворожденные, другие − бесплодны от рождения, а остальные доживают до того, чтобы увидеть высокое положение своих детей и детей своих детей. Среди них происходит острая борьба за жизнь, и выживают только самые приспособленные. Представляется, что обеспечить данные качества может именно сочетание в рамках одной правовой системы различных форм права, в том числе и нормативно-правовых документов и актов судебных органов.

Во второй главе – «Историко-правовой экскурс генезиса прецедентного права» − проводится историко-правовой анализ становления, развития и функционирования судебного прецедента в правовых системах континентального и общего права.

По мнению автора, возникновение прецедента (как политико-правового института) связано с зарождением органов государственной власти, которые на ранних этапах своего развития еще не успели создать правовой базы на основе других источников права и поэтому вынуждены были принимать решения, сообразуясь с общественными интересами. Суд верховных правителей древности имел прецедентную природу, хотя деспоты редко утруждали себя необходимостью следовать собственным предыдущим решениям. И вряд ли можно говорить о связанности нового правителя прецедентной базой правового регулирования предыдущего. Известный нам судебник вавилонского царя Хаммурапи представлял собой не что иное, как решения по наиболее часто встречавшимся в практике делам, отнесение которых на более низкие уровни государственного управления позволяло освободить верховную власть от малозначимых проблем. Прецедент прекращает, как правило, действовать после появления закона, регулирующего сферу, которую до того регулировал правовой прецедент.

Прецедент как источник права известен с древнейших времен. В Древнем Риме в качестве прецедентов выступали устные заявления (эдикты) или решения по конкретным делам преторов и других магистратов. Первоначально они имели обязательную силу при рассмотрении аналогичных дел лишь для самих магистратов, их принявших, и лишь в течение определенного срока, однако, постепенно наиболее удачные эдикты приобрели устойчивый характер и постепенно сложились в систему общеобязательных норм под названием преторского права.

С латыни прецедент переводится как «предшествующий». Как уже было сказано выше, судебный прецедент является основой всей англо-саксонской правовой системы. При создании судебного прецедента судья не создаёт новую правовую норму, он обобщает то, что «вытекает из общих начал права, заложенных в человеческой природе». На самом деле, судья имеет право не применять судебный прецедент из-за каких-либо особенностей рассматриваемого дела, также он может вывести новое правило или по-своему усмотрению выбрать прецедент из их огромного количества и по своему его объяснить. Следовательно, судья имеет весьма широкие полномочия. В юридической литературе право государства, которое основывается на судебном прецеденте, называется не иначе, как «право, создаваемое судьями».

Прецедентное право зародилось в Англии. Здесь законы хотя и не регулируют отдельные области общественных отношений, но не соединены в одну систему. Те области, которые не урегулированы законом, толкование и применение законов определены в общем праве.

Фундаментом для становления общего права стали местные обычаи и обобщения практики королевских судов. Даже в настоящее время в общем праве сохранились многие элементы (институты, термины) права, сложившиеся еще в период его формирования. Использование древних форм, особого «юридического языка», умение находить нужный судебный прецедент − исключают возможность работы в судебных органах лиц без специальной юридической подготовки. Ф. Энгельс характеризовал английское общее право так: «Адвокат здесь все: кто достаточно основательно потратил свое время на эту юридическую путаницу, на этот хаос противоречий, тот в английском суде всемогущ. Неопределенность закона привела, естественно, к вере в авторитет решений прежних судей в аналогичных случаях: этим она только усиливается, ибо эти решения точно также, взаимно противоречат друг другу».

В развитии прецедентного права можно выделить несколько этапов. Они определяются качественными изменениями, происходившими в прецедентном праве в процессе его становления. Предлагаемая периодизация в достаточной степени условна. Первый этап – формирование общего права судебными решениями. Его нижняя временная граница достаточно размыта (хотя в некоторых случаях называется точная дата – 1066 г., начало норманнского завоевания). Верхняя временная граница определяется XIV в., когда начался первый крупный «кризис» общего права. Второй этап, связанный с перестройкой общего права, продолжался до середины XIX в. С середины XIX в. по настоящее время прецедентное право находится на третьем этапе развития. Для него характерно изменение положения прецедентов как источников права в результате расцвета статутного права.

В третьей главе – «Судебный прецедент и решения высших органов судебной власти Российской Федерации» − автор проводит сравнительно-правовой анализ решений судебных органов государственной власти современной России, с целью выявления в данных актах свойств правового прецедента.

Общеобязательным (нормативным) характером обладают такие акты органов судебной власти, как решения Конституционного Суда РФ, постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, подлежащие соблюдению всеми субъектами права. Все это подтверждает невозможность абсолютного разделения различных ветвей власти исходя из критерия нормотворчества. Более объективной, на наш взгляд, представляется точка зрения, высказанная Р.З. Лившицем: «Государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат, прежде всего, правовые нормы. Поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия». Необходимо заметить, что в действующем законодательстве отсутствуют нормы, запрещающие судебным органам принимать нормативные акты.

В последние годы многие российские ученые и практики заявляют о необходимости официального признания права судебных органов создавать нормы. Однако в большинстве работ, как правило, рассматриваются либо отдельно взятые аспекты данной проблемы (например, исследование деятельности конкретного судебного органа или значения судебной практики в отдельно взятой отрасли права), либо приводятся только факты нормотворческой деятельности судов без надлежащего теоретического обоснования. Вместе с тем вполне очевидным является то, что данное обстоятельство может быть регламентировано на законодательном уровне лишь в отношении судебной власти в целом, так как это связано с коренным изменением принципов, на которых она строится в Российской Федерации. Поэтому сегодня весьма актуально выявить общие закономерности в нормотворческой деятельности различных судебных органов для формирования новых принципов. Решение этой задачи может основываться только на всестороннем анализе деятельности судебных органов с учетом особенностей функций каждого из них.

Степень устойчивости правопорядка любого государства во многом зависит от соблюдения принципа единообразия судебной практики. Игнорирование судом правил, созданных им самим, ставит под сомнение законность вынесенных решений, в основу которых это правило было положено. С другой стороны, при подтверждении судом высшей инстанции правильности принятого решения либо при использовании нижестоящим судом при рассмотрении аналогичного дела правила, созданного судом высшей инстанции, авторитет этого правила усиливается и оно становится образцом разрешения таких дел в нижестоящих судах. В данном случае мы можем говорить о сложившейся практике разрешения определенной категории дел. В таких обстоятельствах любой судья при вынесении решения обязан руководствоваться правилами, выработанными практикой.

Требование о необходимости единообразия при рассмотрении дел судами нашло отражение в Конституции РФ, согласно которой на Верховный Суд (ст. 126) и Высший Арбитражный Суд (ст. 127) возложены функции осуществления судебного надзора за деятельностью нижестоящих судов и дачи разъяснений по вопросам судебной практики. Такого рода разъяснения обычно оформляются как постановления пленумов. Данные разъяснения носят юридически обязательный характер и суды в своей практике используют их наряду с законом в качестве оснований для принятия решений. Юридическая обязательность данных разъяснений вытекает из положений действующего законодательства.

Сравнительно-правовой анализ судебных актов, проведенный автором в диссертации, дает все основания говорить об их прецедентном характере. При этом одни (например, решения Конституционного Суда РФ, излагающие правовые позиции) по своей природе и по способу формирования очень близки прецеденту, сходство других заключается лишь в способности суда создавать своими действиями нормы права. Во втором случае прецедентный характер акта выражается в обязанности применения судами норм, зафиксированных в таком акте. Сложившаяся ситуация в сфере нормотворческой деятельности российских судов настоятельно требует необходимой законодательной регламентации. Отсутствие таковой в настоящий момент не отвечает потребностям развития общества и препятствует становлению правового государства.