«Уральская государственная юридическая академия»
| Вид материала | Диссертация |
- Уральская Государственная Юридическая Академия Институт Права и Предпринимательства, 318.23kb.
- «Уральская государственная юридическая академия», 698.56kb.
- В российской федерации, 511.33kb.
- Уральская Государственная Юридическая Академия курсовая, 222.93kb.
- Уральская Государственная Юридическая Академия курсовая, 237.22kb.
- Концепция охранительного гражданского правоотношения, 653.89kb.
- Принцип публичности уголовного судопроизводства: понятие, содержание и пределы действия, 787.82kb.
- Ергашев евгений рашидович принципы прокурорского надзорно-охранительного права и его, 655.73kb.
- Уральская Государственная Юридическая Академия реферат, 284.36kb.
- Дефекты трудового права и способы их преодоления 12. 00. 05 трудовое право; право социального, 645.02kb.
В X веке появляются вечевые государства: волости, земли – во главе со старейшими городами, которые выступали как центры объединенных общин. Земля, город-государство представляют собой организацию общинного типа – союз соподчиненных общин различного типа: земледельческих, ремесленных, торговых, военных. Старший город является государственным, политическим и религиозным центром земли. Верховным органом власти в русских землях в XI–XIII веках является народное собрание старшего города – вече, в котором принимали участие все свободные люди16.
Народ («люди») Древней Руси являлся решающей политической силой. Он выработал вековые традиции общинно-вечевой политической культуры, проявившиеся в таких ее институтах, как народное ополчение, община, вече, общинно-вечевые суды и органы управления, их должностные лица: посадники, старейшины, тысяцкие, сотские, десятские. Поголовная вооруженность свободных общинников в XI – XIII веках, наличие ополчений земель, превосходящих военную силу князей, способствовали тому, что в древнерусской структуре государственной власти (вече, князь, совет старейшин, «лепших» людей) перевес оставался за вечевым собранием. Первенство, сила «людей» территории (земли) нашла свое выражение во многих древнерусских терминах: «земля-территория, земля-народ, ополчение земли, власть земли, решение земли, земля русская, правда русской земли, от рода русского, от всех людей русской земли, мы – русские» и т. д.17.
Вече – это основной центр государственной власти и основополагающий институт государственного управления. Общее административное управление землей, особенно в военной части, возлагалось на князей, бояр и дружинников. Внутриобщинные дела и поддержание общинно-правового уклада, общественно-политического традиционного порядка было в ведении низовых общин. Общественно-политическое и государственное устройство древнерусского общества до монгольского нашествия можно отразить схемой: народ (вече) – выборные лица (лучшие люди, старцы градские, посадники, тысяцкие и сотские) – князь – знать – дружинники. Они действовали на основе обычного права: «Устава, Закона Русского» от «всех людей Русской земли», «от рода русского», «от людей русских». Договорное начало, подчеркивал Н.П. Загоскин, составляло коренную основу всей древнерусской жизни не только в государственных отношениях, но и в отношениях общественных и социальных18.
Общинно-вечевые демократические институты русской политической культуры формировали традиции социально-общинного (гражданского) общества и общинно-вечевого парламентаризма, городовых республик, где преобладало обычное право. Они появились на несколько столетий раньше, чем в Европе. Эти традиции имеют свою общественную специфику, которая не вписывается в европейское элитарное понимание гражданского общества и демократии. Общинно-вечевые государственно-правовые традиции, ценности и институты, видоизменяясь и модифицируясь на протяжении тысячелетия российской государственности, являлись основной константой ее сохранения и развития.
«Русская Правда» описывает древнерусское территориальное общество. Оно более развито, чем родоплеменное общество скандинавских и германских племен. На это обращали внимание не только русские правоведы и историки, но и современные зарубежные авторы. Отсюда правомерно делать вывод о достаточно высоком уровне развития государственно-правовых форм, которые выражали государственно-правовые ценности древнерусского общества. В нем достаточно автономно существовал порядок княжеских отношений и общинно-вечевой порядок, который имел собственные основы. Если рассматривать общинно-вечевое государственное управление, то можно говорить об общинно-вечевом парламентаризме. В нем четко выделяется верховная законодательная власть вече. Вече подконтрольны и подотчетны все иные формы государственной исполнительно-административной и судебной власти: князь, посадники, тысяцкие, сотские, старцы градские, судные мужи. На вече рассматриваются и разрешаются споры между главными выборными лицами, между различными сословиями, различными частями города, земли. Решения вече обязательны как для всего населения, всех выборных лиц, так и для князя.
Варяжские княжества являются вторичной славянско-скандинавской политической формой становления древнерусской государственности. Они несли государственные и правовые обычаи, основанные на скандинавской родоплеменной культуре19. Эти обычаи заложили государственную традицию автономности правящего сословия от общества в целом. Указанные корпоративные государственные обычаи прослеживаются в дворянском сословии Российской империи и в измененном, но традиционно-корпоративном виде – в советский и постсоветский периоды. В силу этой автономности они стремятся видоизменить народную среду под свои потребности, вводя в ее жизнедеятельность чуждые ей институты и противодействуя развитию ее собственных, что создает антагонизм между социокультурными и государственно-правовыми формами. Проявление этого антагонизма неоднократно имело место в становлении российской государственности.
На взгляд автора, правомерно делать вывод о том, что скандинавский тип элитарной (европейской) государственности, максимально выраженный на землях Киевского княжества, не состоялся, поскольку не имел социокультурных и экономических предпосылок в древнерусском обществе. Сословно-корпоративная политическая культура, ее политико-правовые обычаи варяжских князей, их государственные институты: князь, княжеский род, боярская дума, местничество – еще вплоть до конца XVII века существовали на Руси, но они последовательно перемещались на периферию русской государственности. Аналогичные последствия испытала дворянская сословно-корпоративная политическая культура и ее государственно-правовые формы.
Монгольское нашествие стало не столько фактором разрушения государственности Киевской Руси, сколько фактором, ускорившим и катализирующим деструктивные процессы в период неравновесности древнерусского общества, когда в нем формировались условия и предпосылки плюралистической модели государственности на широкой социальной базе общинно-вечевого самоуправления и враставшего в него византийского христианства и княжеско-боярской корпоративности.
Традиции и обычаи древнерусской государственности отражают самые глубокие архаичные горизонты древнерусской жизнедеятельности. Самоуправление и самодеятельность народа на всех его уровнях присущи российской цивилизации на всех ее этапах развития. Обычное право и государственные и политические обычаи вплоть до середины XVII века были основными в деятельности Московского государства. А в народной среде они оставались такими и в XIX веке. Общинно-вечевой способ государственного управления в городах (землях) Древней Руси – это не имеющие аналогов на Западе государственно-правовые формы русской цивилизации. Они сохраняются в самых неблагоприятных условиях на всех территориях древнерусских земель: в Литовской Руси, на Северо-Западе и Северо-Востоке. На последних в силу внешних и внутренних факторов в течение столетий накапливаются видоизменения в политической культуре, что приводит к видоизменениям в государственно-правовых институтах. По мнению В.О. Ключевского, Древняя Русь выработала очень обильный государственный материал, которому московские государи придавали различные формы: царь Иван III – одну, Иван IV – другую, Алексей Романов – третью. «Но во всех руках древнерусская государственная власть пользовалась почти одинаковыми средствами действия на волю подданных… призыв к участию в государственных делах, подготовка к политической самодеятельности, своего рода политическое воспитание»20. Необходимо отметить, что в древнерусских княжествах формировались предпосылки всех возможных на то время типов государственности: элитарный на землях киевских, черниговских; аристократический на землях галицко-волынских, турово-пинских; народно-демократический в Новгороде, Пскове; самодержавный на землях северо-восточных княжеств. Но адекватным потребностям становления и развития российской цивилизации оказался самодержавный тип государственности
Российская самодержавная политическая культура как неотъемлемая часть российской цивилизации является следующим этапом развития российской политической культуры. Кодекс политических понятий самодержавия сформулировали Иван III и Василий III. Этим кодексом руководствовался Иван IV в борьбе с боярами. Эта «идея государственного объединения всей Русской земли, всеземское значение Московского государя, свыше возложенного на него полномочия блюсти народное благо»21. Им руководствовались московские и российские самодержцы, что подтверждается общей тенденцией становления общественного и государственного порядка более четырех с половиной столетий.
Самодержавная политическая культура, наряду с сохранением и видоизменением общинно-вечевых форм государственного управления, объективируется в соответствующих ее развитию государственно-правовых институтах: Государь всея Руси, Боярская дума, воеводы, приказы. Они возникли на почве общинно-вечевых и княжеско-боярских государственных институтов Древнерусского государства. Сами общинно-вечевые институты видоизменялись в соответствии с потребностями земского самоуправления: земские соборы, земские и губные избы, излюбленные старосты, земские и общинные суды.
Произошли изменения и в правовых институтах, появляются общегосударственные правовые и судебные законодательные акты: Судебники 1497г., 1550г., Стоглав, Соборное уложение 1649г. и др. Обычное право, дифференцируясь по сословиям, преобладает вплоть до конца XVII века. Менее всего изменений происходит на уровне этнополитической (общинной), политической и правовой культуры, которые сохраняют свои древнерусские параметры на уровне сельских и посадских общин, но оказывают все меньшее влияние на централизованные государственные институты.
Вся социально-экономическая, государственно-правовая и религиозно-духовная деятельность Великорусского общества обращена на создание сильного централизованного государства. Возникновение Московского государства невозможно без сверхусилий наших предков, без государственного начала, освященного православной идеей справедливой государственности. Ее Ф. Нестеров называл «ключом русской загадки», ядром русской ментальности. Это особое отношение русского народа к своему государству и служение ему. Русские «чувствуют себя частицей одной державы, для нее, если требовалось, они оставляли нажитое добро, поджигали свои дома, отдавали ей столько крови, сколько нужно, чтобы вызволить ее из беды. Взамен платы не спрашивали – они не наемники. Таким узлом завязывалась Россия»22. В этих характеристиках основные государственные ценности, суть общерусской политической культуры, которая выражает основополагающие ценности сословных политических субкультур при всей их разноречивости.
Самодержавная власть как институт великорусской политической культуры, основываясь на религиозной и земской политической культуре, стремится установить неограниченную абсолютно-самодержавную монархию, чтобы выстроить авторитарно-централизованное Московское государство как ответ на внешнюю экспансию Литвы, Польши, Швеции на Западе, крымских татар и Османской империи – на Юге. Именно государственные институты неограниченного самодержавия сумели трансформировать великорусское общество для защиты его целостности.
Внешние обстоятельства развития феодальной Европы и удельной Руси обусловили различные способы правовой и государственной жизнедеятельности. В феодальной Европе, защищенной Россией от Азии, политическая жизнь шла сверху вниз. Она естественно трансформировалась, распадалась на феодальные владения. В удельной Руси государственная жизнь концентрировалась и шла снизу вверх, путем сложения частей (княжеств) в целое – Московское государство. Оно стало фактором общеевропейского развития. Веками русский народ не жалел своих сил, противодействуя напору кочевой Азии. Он выстоял против азиатских народов, которые разрушили Римскую и Византийскую империи и могли бы трансформировать европейское развитие. В XVI веке Московское государство «перешло от обороны в наступление на азиатские гнезда, спасая европейскую культуру от турецких и татарских ударов. Так мы очутились в аръергарде Европы, оберегали тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна»23. Государственные требования обороны истощали народные силы Великорусского общества, тормозили его развитие, нарушали взаимодействие сословий, что медленно накапливало потенциал смуты. Смута – это время, в котором зарождаются предпосылки структурных видоизменений государственно-правовых институтов российской политической культуры как потребности следующего этапа развития российской цивилизации.
Соборное уложение стало юридической основой модернизации государственной системы Московского государства в направлении абсолютного самодержавия. В результате этой модернизации, по мнению зарубежных исследователей, «возникло общество, доселе не виданное в мире, история которого связана исключительно с Россией и ее борьбой против Европы»24. Это государственно организованное общество – Российская империя.
Закрепление западного элитарного влияния в государственно-правовой сфере отражено в Соборном уложении. Первые ощутимые результаты этого влияния проявились в выступлении народных низов под предводительством Степана Разина и в церковном расколе в конце XVII века. Парадоксом западного влияния было то, что по мере его проникновения во внутренний строй Российского государства, оно все менее становилось европейским и все более отклонялось в азиатском (восточном) направлении. В.О. Ключевский отмечал: «Чем больше мы сближались с Западной Европой, тем труднее становились у нас проявления народной свободы, усиливалось социальное неравенство, усиливалась эксплуатация народных масс, усиливалось сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе»25. По мнению автора, государственно-правовая идеология «западничества» оформилась в княжеско-боярском сословии в XVI веке. Она была отвергнута Иваном IV и земством во время Смуты, но вновь возрождается и распространяется при Михаиле и особенно Алексее Романовых и реализуется по мере увеличения экономических и бюрократических возможностей дворянства.
Петр Великий не вырабатывал нового типа власти, он переработал старую, расширив ее пределы. Реформы Петра I имели два автономных результата. С одной стороны, Петр I создал государство, которое эффективно противостояло всем внешним угрозам и стало одним из ведущих монархических государств Европы. С другой стороны, реформы завершили и государственно закрепили социокультурный и политический раскол российского общества. В нем совершенно самостоятельно и амбивалентно начали функционировать и развиваться светская и народная, общая и политическая культура и их государственно-правовые институты. Первая, маргинальная, была ориентирована на Запад. Вторая, русско-православная, народная, локализованная на общинном и региональном уровне от государственных и юридических институтов, регрессировала к догосударственному состоянию. Государственность и законы Российской империи были ей чужды. Им противостояли политические и правовые обычаи общинного самоуправления, которое никогда не теряло своих позиций. Восстания под предводительством С. Разина и Е. Пугачева отразили антагонизм в сфере государственно-правовых ценностей традиционной политической культуры народа и правящего сословия, который усиливался до конца XVIII века. Но реформы Петра I имеют общий положительный итог. Петр I создал такое государственно организованное общество, что оно даже в бинарном состоянии способствовало дальнейшему развитию российской цивилизации, в основе которой – общинное обычное право и самоуправление, то есть государственно-правовые ценности крестьянского населения.
Вторая глава «Амбивалентность государственно-правовых институтов российской политической культуры – основной фактор распада Российской империи» посвящена выявлению государственно-правовых причин и условий ослабления и разрушения российской государственности в начале XX века. Весь XIX век правящая династия последовательно проводила структурные государственные и правовые преобразования, хотя и с учетом политической культуры представителей светской культуры, но в русле государственно-правовых ценностей русской православно-народной, традиционно-общинной политической культуры.
Государственная модернизация российского общества последней трети XIX века имела ряд позитивных и негативных моментов. Во-первых, происходит усиление западной ориентации политической культуры всех сословий светской культуры. Это способствует тому, что светская политическая культура становится оппозиционной (дворяне, бюрократия, средняя и крупная буржуазия) и революционной (интеллигенция, разночинцы, мелкопоместное дворянство и служащие). Больше всего русские западники без различия направлений одинаково «в непонимании тех практических задач, которые стояли перед Российским государством, как совершенно особым географическим, экономическим и культурным целым. Все они были убеждены, что для преуспевания России достаточно было взять чужие учреждения со всеми свойственными им, чисто имманентными целями, извне, пересадить их на русскую почву и осуществлять свойственные им цели так, как они применялись в их первоисточнике (например, парламентаризм, как в Англии, социализм, как в Европе, и т. п.)». Российское государствоведение в научном, учебном и практическом плане «являлось ничем другим, как политикой европеизации русского государства»26. Западники были противниками государственной политики царского дома Романовых.
Во-вторых, происходит консолидация крестьянского населения, казачества, мелкой буржуазии, представителей церкви на базе ценностей российской народной политической культуры. Для нее были характерны государственно-правовые ценности соборности. Объединительные идеи живут в народном сознании и народ их самостоятельно вырабатывает. Объединительная народная идея – это государственность как гарантия социальной справедливости, безопасности и как основа народной жизнедеятельности. Идеократичность российской цивилизации максимально проявляется при угрозе разрушения государства, следствием чего может быть распад социокультурной системы на «атомы» отдельных и никому в мире не нужных людей. Сущностная ментальность народной политической культуры нашла свое выражение в триаде: православие, самодержавие, народность («за веру, царя и отечество»). Включение институтов народной политической культуры в сферу государственной системы (волостное, земское самоуправление, волостные и мировые суды, общественно-политическая самодеятельность) способствовало значительной динамике социокультурного, правового и государственного развития Российской империи последней трети XIX – начала XX века.
Народная политическая культура была ориентирована на самодержавные основы российского государства, поэтому ей были чужды элитарные либерально-демократические институты. Основу народной политической культуры составляли государственно-правовые обычаи общественного самоуправления. До конца правления Александра III и в первые десять лет правления Николая II государственная модернизация российского общества сохраняла общенародный вектор, что находило отражение в наращивании правовой основы земского и волостного самоуправления, юридического признания обычаев и традиций жизнедеятельности народностей Российской империи. Это вело к дезинтеграции всего центрального государственного аппарата, субстратом которого являлись представители западно ориентированной светской политической культуры. Их оппозиционность и революционность увеличивалась, что проявилось в расстреле участников мирного шествия к царю, вооруженных выступлениях 1905–1906 гг. Свидетель этих событий В.О. Ключевский отмечал: «Русская мысль и русская действительность далеко разошлись друг с другом и идут каждая своей дорогой» 27. Эти события, с одной стороны, отразили нарастающий радикализм светской политической культуры к правящей династии, с другой – показали, что последняя еще пользуется поддержкой и выступает в качестве общенациональной ценности российской народной политической культуры.
Во второе десятилетие правления Николая II качественно изменились ориентиры государственной модернизации российского общества. Она стала радикально прозападной – элитарной. Правительство с помощью государственно-правовых механизмов (Дума) стало либерализировать по западным стандартам (столыпинская реформа) жизнедеятельность крестьянской общины. Государственное вмешательство в жизнедеятельность крестьянской общины – основного института российской цивилизации – разрушало ее основы. Либеральная модернизация самоуправления крестьянского населения, составлявшего к 1914 г. 75% всего населения, радикализировала и революционизировала его28. Оно стало враждебно не только государственно-правовым институтам светской элитарной политической культуры, но и самодержавной монархии. Первая мировая война усилила и ускорила этот процесс. Начав движение в сторону формальной конституализации государства по образцу Европы начала XIX века, российская монархия только усугубила политический и государственный кризис. Государственный порядок все больше фрагментировался и поляризировался. На всех его уровнях боролись друг с другом представители различных субмоделей реформирования Российской империи.
Устранение в 1917 г. из политической жизни правящей монархии Романовых, объединявшей государственно-правовые институты антагонистических политических субкультур – светской и народной, – запустило процесс враждебной локализации внутри как светской, так и народной политических культур (либералы и монархисты; крестьяне и рабочие), а также между ними. В январе и феврале 1917 года все представители светской политической культуры монархического, либерально-демократического и социалистического направлений действовали против правящего дома Романовых совместно. Летом 1917 года народная политическая культура в лице своих обычных самодеятельных, самоуправляющихся общинно-вечевых государственно-правовых органов – Советов реально осуществляла государственное управление в губерниях. Советы – видоизмененная форма традиционного самоуправления: общинно-вечевого, волостного, земского.
Правящая самодержавная монархия была интегративным блоком не только российской государственности, но и российской цивилизации в целом. Она обеспечивала существование и функционирование в рамках российского общества и государства локализованных, бинарных и амбивалентных сословных политических культур. Правящая монархия способствовала созданию государственных основ общероссийской политической культуры. Пока этот процесс имел вектор в направлении российской народной общей и политической культуры, институт самодержавия был ядром народной и светской политической культуры, а следовательно, доминантным интегративным элементом российского государства.
Как только самодержавие изменило в начале XX века вектор государственной модернизации на либерально-западный, она стала не нужна светской и народной политической культуре. Именно это привело к самопадению правящей монархии, распаду государственной системы, разрушению государственности Российской империи. Движущей силой этого распада была светская западно-либеральная элитарная политическая культура, радикально и революционно отвергавшая социокультурные и государственно-правовые ценности православно-народной российской политической культуры. Но распад государственно-правовой системы Российской империи не означал разрушения российской цивилизации. В 1917–1918 гг. модернизируется и восстанавливается общинно-вечевая парадигма государственного управления, поскольку оно было выработано народной политической культурой и являлось ее основополагающей фундаментальной ценностью.
Глава третья «Российское государство и право в контексте советской политической культуры» посвящена анализу специфики становления государственно-правовых институтов Советского государства.
К октябрю 1917 г. в России автономно функционировали два институциональных блока российской политической культуры. Они имели амбивалентные политические, государственные и правовые системы. Светская – политические партии (кадеты, октябристы, демократы), государственные органы, возглавляемые Временным правительством и издаваемые им законы. Народная –политические партии (большевики и эсеры), государственные органы (Советы), обычное общинно-волостное право. Советы – самодержавная организация общинно-вечевой демократии, отражающей государственный и правовой опыт парламентаризма русского народа. Февральская революция предложила западную государственно-либеральную основу развития российской цивилизации. Октябрьская – народную государственную основу. Гражданская война – это столкновение радикальных сторонников различных направлений дальнейшего развития российской государственности. Сторонники «октября» закономерно одержали верх, поскольку их социальная основа была шире, а государственно-правовые корни – глубже.
Красное и белое движение – это государственно-правовое выражение цивилизационного раскола, который отличается от собственно социокультурного тем, что субстрат последнего в различной мере выражает в целом однотипные культурные ценности. Жестокость Гражданской войны, ее кровавые итоги могут быть объяснены тем, что цивилизационный конфликт острее и глубже социокультурного. В нем противостоят институциональные блоки политических субкультур по горизонтали и вертикали. Глубина и острота этого конфликта зависят от количества и качества межкультурного цивилизационного слоя, который с неизбежностью формируется в ходе взаимодействия различных политических субкультур российской цивилизации, а затем как «чуждый» истребляется в гражданской войне.
Глубинные основы советской власти базируются на государственно-правовых ценностях общинно-вечевого, волостного, земского самоуправления, модернизированных к реалиям первой половины XX века. Они способствовали тому, что государственно-правовая инициатива и самодеятельность всех слоев населения были направленны в единое русло общественной, политической и государственной жизни. Общинно-вечевые, волостные и земские институты в качестве государственной основы российской цивилизации специально не внедряли. Они всегда являлись фундаментальными ценностями российской политической культуры. Их максимальное проявление и модернизация обусловили события 30-х гг., когда советское общество концентрировало свои усилия для противостояния военной угрозе, что способствовало максимальной мобилизации всех ресурсов в условиях военного лагеря. Эти ресурсы могли быть взяты только из своего государственного и правового опыта. Подобный исторический опыт на переломных этапах развития русской цивилизации имел место в период монгольского нашествия (военно-служивое государство), Смутного времени (земские соборы, земское самоуправление и народное ополчение), в восстаниях С. Разина и Е. Пугачева, революциях 1905 г. и 1917 г. и Гражданской войне.
НЭП – это время плюралистического демократического выбора, в ходе которого взаимодействовала и влияла на становление государственно-правовых институтов политическая культура различных социальных слоев: крестьян, рабочих, служащих, интеллигенции, а также государственно-политических структур, сложившихся в годы Гражданской войны: партий, советов, общественных и политических организаций. НЭП, как и 1917 г., это время флуктуации политических субкультур. Этот период, по мнению автора, являлся самым трудным и опасным в становлении советской государственности, формирование которой проходило при наличии разноуровневых и антагонистических тенденций: дифференциации населения по социокультурным и экономическим интересам, правовым и государственным ценностям. На этот процесс накладывалась экономическая и международная ситуация. В государственно-правовом плане в этом процессе можно выделить два основных этапа. Первый – до 1929 г., второй – до 1936 г. На этих этапах в связи с изменениями в политической культуре происходит трансформация государственно-правовых институтов. В рамках НЭПа сформировался советский этап развития российской цивилизации и ее государственности.
В 30-е гг. была заложена социальная, экономическая, политическая, государственная и правовая системы, которые в своей совокупности позволили советской политической системе эффективно ответить на внешние угрозы, которые могли привести к тотальному уничтожению советского общества. Нацистская Германия планировала уничтожить большинство населения СССР как неполноценную расу, а оставшуюся часть разместить в резервациях как рабочую силу. США уже в 1946 г. планировали атомные бомбардировки всех крупных городов, в которых проживала треть населения СССР. Эти примеры показывают возможную судьбу российской цивилизации во второй трети XX века, если бы не была проведена глубокая качественная модернизация советского государства на основе ценностей российской цивилизации и ее политической культуры. Были ли у Сталина и его поколения более гуманные формы модернизации? Да, были. Одной из таких самых реальных форм была бухаринская, но даже исследователь его биографии С. Коэн утверждал, что ее результаты были бы несравнимо скромнее по отношению к «потрясающим достижениям сталинского курса»29.
Особенности и специфика советской политической культуры начала второй половины XX века следующие. Во-первых, это общенациональная политическая культура и общенациональные государственно-правовые институты. В ней нет четко выраженных политических субкультур основных социальных групп (классов): рабочих, крестьян, служащих и интеллигенции. Они в подавляющем большинстве поддерживали фундаментальные государственные и правовые ценности российской политической культуры: государственность, общественную коллективность, вечевой демократический централизм, соборность, патриотизм. Во-вторых, все слои населения были объединены многочисленными, разнообразными, но по механизму однотипными (общинно-вечевыми) общественно-политическими и государственными органами и организациями в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс, а КПСС являлась руководящим ядром «всех организаций трудящихся как общественных, так и государственных» (ст. 126 Конституции СССР 1936 г.). Политическая система СССР в начале 50-х гг. в максимальной степени, по сравнению с политическими системами других стран, была целостной, мобильной, эффективно реагирующей на внутренние изменения и особенно внешнеполитические угрозы.
Советские государственно-правовые институты не имели мировых аналогов и обладали только им присущими качественными особенностями. Во-первых, на всех уровнях они контролировались и взаимодействовали с общественно-политическими организациями: КПСС, комсомолом, профсоюзами. Во-вторых, во всех без исключения государственно-правовых органах существовали и функционировали партийные, комсомольские и профсоюзные организации, которые препятствовали бюрократизации государственных органов, усиливали общественно-политические аспекты их деятельности. Парткомы, профкомы и комитеты комсомола активно участвовали в деятельности государственных органов, что усиливало их социокультурную направленность. В-третьих, государственно-правовые органы советской политической культуры имели многомиллионный, добровольный, самодеятельный актив общественных помощников. Соединение и взаимодействие государственно-правовой деятельности с общественно-политической самодеятельностью советских граждан чрезвычайно усиливало эффективность советской государственности. Поэтому советское государство обоснованно называлось общенародным30.
Автор поддерживает точку зрения философа А.А. Зиновьева о том, что «советский период был и, по всей вероятности, останется навсегда вершиной российской истории»31. «Вершиной» советской государственности было начало второй половины XX века как результат эффективной модернизации основных ценностей и государственно-правовых институтов российской цивилизации и российской народной политической культуры. Это очевидный исторический факт, если непредвзято взглянуть на состояние советского общества и государства в 30-х – начале 60-х гг. В мировой истории, по мнению автора, нет примеров подобной государственной динамики развития общества в чрезвычайно трудных условиях при достижении таких впечатляющих результатов, которые имело советское общество и государство.
К началу 80-х гг. советское общество было более социокультурной страной, чем страны Западной Европы. Понятия «советский народ» и «советский человек» отражали наличие общих государственных и социокультурных ценностей, объединяющих все социальные слои и народности. Значительный слой этих ценностей подтверждали исследования в 1990 г. Именно эти ценности отразил референдум 1991 г. о сохранении СССР. В нем приняло участие свыше 80% населения и 75% высказались за сохранение СССР32.
Правовые ценности советского общества 70-х – начала 80-х гг. были также реальностью. За десятилетие, с 1969-го по 1979 г., было принято в три раза больше законодательных актов социального характера, чем за предыдущие 20 лет33. Общественно-политическая активность советских граждан в сфере государственно-правовой деятельности была весомой и значимой. Десятки миллионов граждан добровольно и самодеятельно участвовали в товарищеских судах, постоянно действующих производственных совещаниях, в работе добровольных народных дружин, оперативных комсомольских отрядов, органах народного контроля, были общественными помощниками участковых, следователей, народных депутатов. Добровольный самодеятельный общественный актив только в сфере правоохранительной деятельности и контроле за реализацией права насчитывал свыше 30 миллионов человек (10% населения) на начало 80-х г.34. Это отражало тенденцию гуманизации правовой системы, наряду с которой также возрастала роль договора в гражданско-правовых отношениях.
Во второй половине XX века в основном непротиворечивой социокультурной и правовой составляющей советской политической культуры все менее соответствовала ее политическая составляющая. В начале 60-х гг. советский коммунизм снова оказался бухаринско-либеральным по духу. Волюнтаризм Н.С. Хрущева во многом обусловил возврат к бюрократическим способам государственного управления во времена Л.И. Брежнева. Он и его окружение сформировали коллективную государственную олигархию, не связанную правовыми ограничениями и опирающуюся не на народ, а на аппарат. Во времена Л.И. Брежнева нарастали амбивалентные процессы в советской общей и политической культуре правящей номенклатуры. С 1965 по 1985 гг. началось снижение экономических показателей. Число работников аппарата возросло в шесть раз, с 3 до 18 миллионов35. С 1967 г. вводится запрет на проведение любых правоохранительных мероприятий в отношении работников аппарата всех уровней без согласия соответствующих партийных комитетов. Номенклатурные должности стали пожизненными, что остановило государственное развитие. Партийно-государственная номенклатура, как и боярские роды в начале XVII века и дворянско-бюрократическое сословие в начале XX века, стала фактором дезорганизации и разрушения государственной и правовой системы.
После смерти Л.И. Брежнева в ноябре 1982 г. и избрание новым генеральным секретарем Ю.В. Андропова, работавшего до этого 15 лет председателем КГБ СССР, обозначилось стремление части партийного аппарата, стоявшего на позициях советской политической культуры, реформировать советскую политическую систему. Ю.В. Андропов считал, что «мы не знаем общества, в котором живем, поэтому нашу работу необходимо вести, лишь опираясь на неиссякаемые силы, знания, творческую энергию всего советского народа»36. Никакой серьезной реформы он не предложил, а принялся за наведение элементарного советского государственного и правового порядка. За 15 месяцев его руководства СССР экономика имела самые высокие темпы роста, резко повысилась социально-политическая активность всех слоев населения.
В начале 80-х гг. в советском обществе сложилась немногочисленная, но влиятельная группа сторонников прозападных социокультурных, политических и правовых ценностей. Она обладала ключевыми государственными, политическими и информационными рычагами. Идеи М.С. Горбачева о путях перестройки советской политической системы были абстрактны и утопичны, поскольку партийное и советское руководство не понимало советскую действительность, что отмечалось во многих докладах на всесоюзных совещаниях и конференциях философов, юристов, экономистов. Абстрактная утопичность реформаторских идей М.С. Горбачева уже в 1986 г. привела к огромным экономическим потерям. Общественные ожидания и надежды на позитивные перемены к концу 1987 г. не оправдались. В обществе, государственном и партийном аппарате нарастает сопротивление реформам М.С. Горбачева, поскольку все больше советских граждан понимали, что М.С.Горбачев и его ближайшее окружение сознательно разрушали СССР37.
В условиях тотальной критики всего советского демократическая интеллигенция выдвигает на первый план либеральные идеалы объединения через плюрализм, гласность, демократию. Но абстрактные (государственно-правовые) идеалы либерализма XIX века способствовали только разрушению советской реальности38. Уже в 1989 г. в каждой политической и государственной структуре советского общества обнаружился раскол между соборными (советскими) и либеральными (элитарно-индивидуалистическими) ценностями. Поэтому всякие попытки двигаться вперед превращались в движение назад, либо в отсутствие всякого движения, т. е. вели только к нарастанию хаотичной дезорганизации советского государства. Народ и власть разделились, начался процесс их отчуждения. Этот процесс продолжался в 1990 и 1991 гг. СССР разрушила политика перестройки, после которой Россия вступила в полосу экономического, социокультурного и политико-государственного регресса. По мнению зарубежных исследователей, августовская победа либеральных демократов в 1991 г. по своим последствиям равна оккупации СССР с целью превращения его в колониальную демократию, которая обслуживает сложившиеся мировые элиты.