В. Л. Янин    Книга

Вид материала

Книга

Содержание Остатки западного участка частокола усадьбы А Изделия из дерева

Подобный материал:

• Е. П. Янин ртутные лампы как источник загрязнения окружающей среды москва – 2005, 435.23kb.
• «Адвокатура», 275.26kb.
• «Уголовно-процессуальное право», 1980.27kb.
• Методика инспектирования дистанций соревнований по спортивному ориентированию. Разработчики, 236.87kb.
• Учебно-методический комплекс дисциплины Уголовный процесс Разработчик: ст преподавтель, 3363.71kb.
• Реферат на тему, 149.58kb.
• Реконструкция всеобщей истории, 237.96kb.
• Исследовательская деятельность, 243.02kb.
• Книга Иова, Книга Экклесиаста, Книга Ионы, 38.38kb.
• Армянская Патриархия Иерусалима, Монастырь Святых Иаковых редактор: Виталий Кабаков, 2449.03kb.

УСАДЬБА НОВГОРОДСКОГО ХУДОЖНИКА 12 ВЕКА 

Б.А. КОЛЧИН, А.С. ХОРОШЕВ, В.Л. ЯНИН

 

Книга посвящена открытой в ходе археологических раскопок в Новгороде усадьбе Олисея Гречина - художника, жившего в XII в. Установить имя хозяина усадьбы, род его занятий помогло исследование обнаруженных на усадьбе материалов, в том числе берестяных грамот.

Содержание:   Введение   Топография Троицкого раскопа   Хронология Троицкого раскопа   Принадлежность усадьбы А во второй половине 12 — начале 13 веков   Застройка, хозяйство и быт усадьбы А во второй половине XII — начале XIII в.   Художественные мастерские усадьбы А   Живописец Олисей Петрович Гречин   Фрески Олисея Гречина?

Опыт объемной реконструкции усадьбы Олисея Гречина. Автор архитектор Г.В. Борисевич




Введение

 

 

Вниманию читателей предлагается публикация открытом и Новгороде в 1973—1977 гг. археологического комплекса второй, половины XII—начала XIII в., связанного с деятельностью художника-иконописца. Материалы, характеризующие художественную деятельность средневековых горожан, до сих пор были представлены в раскопках русских городов многочисленными образцами бытовых вещей, украшенных сообразно развивающимся нормам эстетического •вкуса. По ним стало возможным изучать целые области истории прикладного искусства, прежде недоступные исследователю. Однако только обнаружение иконописной мастерской привело археолога на усадьбу самого мастера, позволило познакомиться с его инструментами и технологическими приемами. До этого открытия некоторое представление о процессе труда древнерусских художников можно было почерпнуть только в поздних изображений иконописцев за работой на миниатюрах XVI—XVII вв., условность которых очевидна. В 1938 г. в Киеве раскопками М. К. Каргера была обнаружена мастерская, разрушенная во время монголо-татарского разгрома 1240 г. Работавший в ней мастер был ювелиром, который пользовался и красками, о чем свидетельствуют 14 обнаруженных в этой землянке небольших глиняных горшочков с остатками красок. Однако остается совершенно неясным, применялись ли эти краски для иконописных работ или использовались в иных целях. Впрочем, на занятия, киевского мастера иконописью как будто указывают и обильные находки в его землянке небольших кусочков янтаря, необходимом для приготовления олифы. Как бы то ни было, плохая сохранности дерева в условиях киевского культурного слоя привела к гибели подавляющего большинства бытовых остатков этого комплекса, и археология в этом случае только соприкоснулась с деятельностью средневекового художника, не имея возможности ознакомиться с ней ближе. В Новгороде все предметы, в древности оказавшиеся в земле, сохраняются прекрасно, что позволяет реконструировать любой жилой, хозяйственный или производственный комплекс в деталях. Совокупное изучение новгородского художнического комплекса, включающего разнообразные предметы, — в первую очередь берестяные записи, — открыло и имя мастера, известное летописцу. Этот факт весьма значителен: летопись невероятно скупа на имена, когда речь идет о шедеврах искусства, в подавляющем большинстве своем остающихся для нас анонимными. Идеальная сохранность дерева, особенно остатков деревянных построек и мостовых, позволила положить в основу датировок метод дендрохронологии, устанавливающий точные до года даты формирования и видоизменения этих сооружений. А это дало возможность вписать деятельность художественной мастерской в четко обозначенные хронологические рамки и сопоставить ее с историческими обстоятельствами, известными по летописному рассказу и другим письменным источникам. Разумеется, когда мы знакомимся не с произведениями художника, а с материальными остатками его труда, мы вынуждены ограничиваться той стороной его деятельности, которая характеризует не столько творчество, сколько ремесло иконописца. Но как раз эта часть работы древнерусского художника менее всего известна из-за отсутствия необходимых источников. Установленная сопоставлением берестяных грамот и летописных материалов принадлежность руководителя открытой при раскопках художественной мастерской к высшему слою новгородского духовенства предопределила и попытку выяснить круг его работ. В публикации предложена гипотеза о тождестве этого художника с главным мастером фресковой росписи Спас-Нередицкого храма конца XII в. — самого выдающегося живописного ансамбля древней Руси домонгольского времени. Эта гипотеза основывается на признанных наблюдениях историков средневекового искусства, согласно которым над росписью Спас-Нередицы работало не менее восьми мастеров, — иными словами, выполнение нередицкой живописи объединило большинство новгородских художников, владевших техникой фрески. Между тем, согласно летописным сведениям, открытый раскопками художник писал не только иконы, но и фрески. Если это так, то археология демонстрирует новую возможность — персонифицировать процесс развития древнего искусства, возвращать имена мастеров шедеврам, анонимность которых до сих пор представлялась непреодолимой.

Топография Троицкого раскопа 

 

Троицкий раскоп был заложен на углу современных улиц Пролетарской и Мерецкова и получил свое название от находящейся в 83 м к югу от него церкви Троицы. Выбор места раскопок был обусловлен сооружением на соседнем участке памятника Победы, что требует нового благоустройства окружающей территории и в дальнейшем надолго исключает возможность здесь археологических работ. Между тем, в Людином (Гончарском) конце Софийской стороны раскопки никогда прежде не предпринимались, и этот древний район Новгорода на карте экспедиционных исследований оставался по существу белым пятном. Территория раскопа до Великой Отечественной войны была занята стоявшими на восточной стороне Пролетарской улицы каменными двухэтажными зданиями, одно из которых уцелело до 1976 г. Над фундаментом другого и на примыкавших к нему участках перед началом раскопок находились приусадебные огороды. Массивные фундаменты зданий разрушили верхние горизонты культурного слоя до глубины 1,5 м. В настоящее время это — действующий раскоп, общая исследованная площадь которого составляет 1140 кв. м. Работы начались в 1973 г. на площади 320 кв. м. Этот раскоп (Троицкий I) был доведен тогда до уровня пласта 18 включительно. Поскольку, как выяснилось, вся восточная половина раскопа оказалась занятой мощным, на всю глубину культурного слоя, перекопом,? в 1974 г. раскопки продолжались только на западной половине начатого участка, где культурные напластования были пройдены на всю глубину. Одновременно в том же полевом сезоне к исследуемой площади был с запада прирезан участок в 144 кв. м (раскоп Троицкий II). В 1974 г. работы на нем велись до отметки 180 см (пласт 9). Исследование Троицкого II раскопа продолжалось в 1975 г., когда и этот участок был доведен до материка. В том же году проводились раскопки на участке в 216 кв. м (раскоп Троицкий III) в 8 м к востоку от Троицкого I раскопа, подтвердившие наблюдения 1973 г. о значительной перекопанности слоя на прибрежном участке. Верхние горизонты культурного слоя здесь были некогда целиком выбраны и произведена подсыпка гравия вперемежку с крупным песком. Мощность этой подсыпки увеличивается к востоку, т. е. к берегу Волхова, достигая на раскопе Троицком III толщины 2—2,5'м. Аналогичный слой был отмечен при шурфовке участка, наиболее приближенного к реке, на расстоянии 20 м от береговой линии, где мощность галечно-песчаной подсыпки превышает 3,6 м (шурф не мог быть доведен до материка из-за угрозы обвала). Происхождение галечно-песчаной подсыпки к берегу Волхова и далее на запад, в сторону раскопанного участка, очевидно, следует связывать с возведением в непосредственной близости от этого места оборонительных сооружений: Спасского Новинского бастиона — в 70 м к северу от раскопа — ж береговой стены Окольного города — в 60 м к востоку от раскопа. Поскольку при возведении береговой стены в конце XVI в. вал под нее не насыпали х, выборка верхних горизонтов культурного слоя тогда, по-видимому, была произведена для засыпки Тарасов крепостной стены. Что касается самой галечной подсыпки, она скорее всего связана с мероприятиями 1632 г., когда по распоряжению «городового смышленника» шведа Юста Матсона землю при углублении и расширении рва Земляного города вопреки элементарным правилам фортификации не употребили для усиления мощности его валов и бастионов, а разнесли по огородам С освобождением в 1976 г. от современной застройки участков к северу от завершенных к тому времени раскопов был заложен новый раскоп (Троицкий IV) площадью 320 кв. м, исследование которого производилось в течение полевых сезонов 1976 и 1977 гг. С обнаружением здесь настилов мостовых древней улицы, имевшей направление с запада на восток, получена возможность уточнения средневековой топографии этого района Новгорода и создания абсолютной дендрохронологической шкалы. В доведенных до материка раскопах I—IV самые ранние слои датируются 20—30-ми годами X в. В ходе археологических исследований 1973—1977 гг. вскрыта частично территория трех усадеб (А, Б и В). Граница между первыми двумя определяется постоянной линией частокола, проходящей вблизи и вдоль восточной границы раскопа IV и почти пополам пересекающей площадь раскопа I. Аналогичная линия частоколов, проходящая  вдоль южной границы раскопов I, II и III, отделяет территорию усадеб А и Б от их южных соседей. Границей между усадьбами А и В была древняя улица. Наиболее полно исследована раскопками усадьба А. Ее территория вскрыта (в западной половине раскопа I, целиком на раскопе II и на большей части раскопа IV) на площади более 450 кв. м. В меньшей степени раскопана усадьба Б. Ее слои исследовались (в восточной половине раскопа I, целиком на раскопе III и частично на раскопах IV и 1УД) на площади 520 кв. м, f однако на многих ее участках слой был испорчен перекопами или же частично срыт. Усадьба В раскопками затронута в небольшой степени. Вещественный материал этой усадьбы свидетельствует о хорошей сохранности ее древностей. Но расширение здесь раскопа на север невозможно из-за проходящей рядом современной улицы. К тому же, значительная часть усадьбы В в 1582г. была уничтожена рвом Земляного города, следы которого сохранились в непосредственной близости к раскопу в виде заметного понижения рельефа. * Нулевым репером Троицкого раскопа служил верхний борт каменного цоколя дома 3 по Пролетарской улице, стоящего рядом с раскопом. В связи с тем, что этот дом в 1974—1976 гг. ремонтировался, точка репера была потеряна. Поэтому при привязке в 1975 г. произошел сдвиг отметки репера. Отметка была занижена на 22 см. Поэтому, например, пласт 10 на раскопе I соответствует пласту 9 на раскопе П. Сдвиг репера произошел и в 1976 г. при закладке раскопа IV. Отметка репера раскопа IV была завышена на 42 см от точки репера раскопа I. Поэтому, например, пласт 12 раскопа I соответствует пласту 14 раскопа IV.       В 1976 г. были предприняты поиски еще одной древней улицы, расположенной параллельно той, что была открыта на Троицком IV раскопе, к югу от нее. Предварительно траншеей, а в дальнейшем шурфовкой на площади 24 кв. м эта улица была обнаружена в 10,5 м к северу от церкви Троицы. В шурфе 1, пройденном до материка, вскрыто 17 ярусов уличных настилов. Продолжение той же улицы в сторону -Волхова зафиксировано в шурфе 2Г в 30 м к востоку от шурфа 1. Определение расстояния между двумя параллельными улицами и установление границ усадьбы А дают возможность предположить, что на этом пространстве размещались три средневековые усадьбы, из которых центральная главным фасадом выходила на Пробойную улицу (примерно соответствующую нынешней Пролетарской), а северная и южная тяготели к перекресткам открытых раскопками улиц. Линия древней Пробойной улицы (как и продолжение на запад улицы, обнаруженной в Троицком IV раскопе и пересекающей Пробойную) была выявлена раскопками на западной стороне Пролетарской улицы (раскоп Троицкий V) в 1978 г. Участок Троицкого V раскопа площадью 306 кв. м в полевом сезоне 1978 г. был вскрыт до уровня пласта 9. Здесь имеется возможность расширения исследуемой территории на запад и на юг (рис. 1) 3. Ныне существующая планировка Людина конца сложилась в сравнительно недавнее время, в осуществление генерального плана 1778 г., основанного на принципах регулярной застройки. Лишь древняя ось Людина конца — начальная часть «Русского пути», ведущего от Спасских ворот детинца на юг к Алексеевской (Белой) башне, — сохранила свое положение на плане конца. В XVI в. она именовалась Троицкой Ямской слободой, в системе регулярной застройки — Троицкой улицей, теперь носит название улицы Пролетарской. Для периода новгородской независимости, по аналогии с подобными магистралями других концов, ее следует условно именовать Пробойной или Великой улицей Людина конца, поскольку ранних документов, фиксирующих древнее название этой улицы, нет. В настоящее время древние настилы Пробойной улицы перекрыты асфальтом Пролетарской улицы и трижды зафиксированы в ходе земляных работ: на углу улиц Пролетарской и Мерецкова (б. улица Труда), в 90 м к северу от Белой башни (здесь они вскрыты траншеей, проходившей по восточной стороне Пролетарской улицы) 4 и в Троицком V раскопе (у западной стороны Пролетарской улицы, в самом ее начале). В системе древней планировки Людина конца Пробойную улицу пересекали идущие с запада на восток, к берегу Волхова, улицы: Добрыня, Волосова, Ярышева, Черницына. Рядитина, Воздвиженская и Лукина, перечисленные здесь по очереди с севера (от детинца) на юг (к Белой башне). Принципиальная схема этой планировки основывается на показаниях писцовой книги Леонтия Аксакова 1582—1584 гг.5 и топографических планов Новгорода, составленных до изменения его градостроительной схемы6. Часть Людина конца, непосредственно примыкавшая к детинцу, была существенно перепланирована в 80-х годах XVI в., когда параллельно стенам детинца возникло полукольцо Земляного города с его валом и глубоким рвом, стершего на большом протяжении прибрежные части Добрыни и Волосовой улиц и северную часть Ярышева заулка, что подробно отражено писцовой книгой Леонтия Аксакова. Однако уже к этому моменту восточные концы Добрыни и Волосовой улиц лишшшсь части застройки при создании во второй половине XVI в. площади у Спасских ворот детинца, упомянутой в летописи впервые под 1572 г.7 Для правильной привязки Троицкого раскопа к древнему плану Людина конца необходимо точно обозначить точки пересечения с Пробойной улицей ближайших к месту раскопок кончанских улиц. Существующая и ныне Троицкая церковь свидетельствами источников связана с древней Рядитиной (или Рядятиной) улицей. В 1365 г. «югорци заложиша церковь каменую святую Троицу на Рядятине улици» 8. «Описание семи новгородских соборов» конца XV в. отмечает: «. . . на Рядядине улице Троица, а на полатех Знаменье пречистые» 9. В 1554 г. «на Рядятине улици в Троици святей в церкви выгорила половина икон» 10. На Рядитиной улице локализует церковные земли Троицы и писцовая книга Леонтия Аксакова и. «Роспись Софийской стороны» 1632 г. утверждает: «Да от земляного ж от Меньшого валу от Новинских ворот Ямскою слободою по улице через Черницыну улицу до Рядетины улицы до каменого храму Троицы живоначальные 72 сажени» 12. Церковь Троицы в летописи впервые упомянута под 1165 г.13, а Рядитина улица — под 1211 г. в связи с начавшимся на ней пожаром 14. Специальная археологическая шурфовка'в двух местах в 10,5 м к северу от церкви Троицы, несомненно, обнаружила|именно Рядитину улицу. Шурф 1 примыкал непосредственно к восточному тротуару Пролетарской улицы, т. е. находился у древнего перекрестка Рядитиной и Пробойной улиц, хотя последняя в шурфе и не выявлена. Взаимоотношение Рядитиной улицы и Троицкой церкви отражено писцовой книгой Леонтия Аксакова: место церкви показано в ней на левой стороне Рядитиной улицы, если идти по ней от Волхова 15. Планы XVIII в. также локализуют]прибрежный участок Рядитиной улицы севернее Троицкой церкви. Как уже отмечено, в Троицком раскопе были открыты многоярусные мостовые еще'одной улицы, пересекающей Пробойную и имеющей направление с запада на восток. Этот перекресток отстоит от перекрестка Рядитиной и Пробойной улиц на 94 м к северу, что соответствует 44 трехаршинным саженям, употреблявшимся Леонтием Аксаковым. Между тем, согласно писцовой книге Леонтия Аксакова, длинники дворов на северной стороне Рядитиной улицы у ее перекрестка с Пробойной в сторону Черницыной достигали 17—19 саженей 16, а длинники дворов южной стороны Черницыной улицы у перекрестка с Пробойной равнялись 19 саженям 17. Сложение этих длинников и составляет большую часть расстояния между указанными перекрестками — 36—38 саженей; остающиеся 12—16 м приходятся на Дворцовую площадь, о которой подробнее будет сказано ниже. Идентификацияоткрытой в Троицком раскопе мостовой с Черницыной улицей заставляет с особым вниманием отнестись к имеющимся сведениям об этой улице. Она получила свое название от Варварина девичья монастыря, который упоминается с 1138 г., когда новгородцы стерегли жену князя Святослава Ольговича «у святое Варвары в манастыри» 18. В 1160 г. княгиню Ростислава Святославича «въпустиша в манастырь святыя Варвары» В 1168 г. на место умершей игуменьи этого монастыря Анны была поставлена Маремьяна, а в 1195 г. на место умершей игуменьи Христины — Варвара 20. В 1218 г. «заложи архиепископ Антонии церковь камяну святыя Варвары» а1. В 1221 г. здесь постриглась жена посадника Твердислава, а в 1359 г. варваринский поп Иван был кандидатом в архиепископы 22. В 1402 г. «цернжцинци церков камену святую Варвару поставиша», «а старую разобрали» 23. В 1418 г. в числе сооруженных тогда каменных храмов называется «Вси святыи на Черници улици» 24. «Описание семи новгородских соборов» XV в. разъясняет, что церковь Всех Святых находилась в монастыре: «. . .на Чер-ницини улице Варвара святая манастырь черници, а на!попатех Улияния святая. Да в том же манастыре другаа церковь Все святые» 25. Те же церкви обозначены и в Описи 1615 г.: «Монастырь девичь Варварин, а в нем храмы Варвара да Все Святые, каменны» 26. «Роспись Софийской стороны» 1632 г., пользующаяся 40-вершковой саженью, дает следующие промеры: «А от церкви Власия епископа до Варварского девича монастыря 19 сажен [36 м]; а у Варвары великомученицы пенье есть. Да у того ж монастыря келья. А от Власия епископа и от Варварского монастыря до Десятинского монастыря Волосовою улицею 124 сажени [234 м]» 27. В этом документе ничего не говорится о церкви Всех Святых. Возможно, что она после шведского разорения уже не существовала. И хотя на планах XVIII в. в Варварином монастыре обозначаются две церкви, вторая церковь — не Всехсвятская: в 1712 г. «освятшпа церковь древяную архаггела Михаила в Варваринском девиче монастыре марта в 23 день, в неделю 4-ю Великого поста» 28. В 1786 г. Варварин монастырь был упразднен и приписан к Десятинному 29. Остатки соборного храма Варвары были обнаружены М. К. Каргером в 1972 г. при раскопках у восточной красной линии улицы Чернышевского на расстоянии 50 м от улицы Телегина 30. Этот пункт действительно отстоит на 36 м от Власьевской церкви, существующей до сегодняшнего дня. Писцовая книга Леонтия Аксакова обозначает «монастырь девичь, а в нем церковь камена великая христова мученица Варвара, а другая церковь приходная Все Святые» на левой (если двигаться от Волхова к Окольному городу), т. е. южной, стороне Черницыной улицы. По той же южной стороне этой улицы, между ее началом и Варваринским монастырем, расположены 13 дворов общей протяженностью 92,5 сажени (200 м),1а за монастырем на запад от него 11 дворов протяженностью 112 саженей с локтем (242 м). Общая длина дворовЪо северной "стороне Черницыной улицы равна 230,5 саженей с локтем (498'м) S1, что на 56 м больше, чем на южной стороне. Очевидно, эти 56 м приходятся-на собственно Варварин монастырь. Важным для нас оказывается расстояние от Варварина монастыря до восточного конца улицы, равное, как только что отмечено, 200 м. Именно такое расстояние отделяет Варварин монастырь не от берега Волхова (до которого от него около 360 м), а от Пробойной улицы. А это значит, что в 80-х годах XVI в. Черницына улица не шла на восток дальше Пробойной, упираясь в уже упомянутую площадь против Спасских ворот. Впрочем, южный край площади находился здесь же, между Черницыной и Рядитиной улицами, поскольку книга Леонтия Аксакова далее описывает дворы «от Черницыне улицы к площади направо, к Рядитины». Всего здесь 12 дворов общей протяженностью 64,5 сажени без локтя (139 м) 32. Эти дворы не могли все располагаться по Пробойной улице, так как расстояние от Черницыной улицы до Рядитиной всего лишь 94 м. Значит, часть этих дворов образовывала южную красную линию Дворцовой площади. Так эта площадь названа в «Записи о ружных церквах» 1583 г.: «. . .что на Дворцовой площади против Спасских ворот» 33. К востоку от площади древняя Черницына улица продолжалась на волховском берегу, как и отсеченные Дворцовой площадью-восточные отрезки улиц, располагавшихся севернее Черницыной, но в писцовой книге Леонтия Аксакова весь этот прибрежный квартал называется Новинкой Мы подробно коснулись топографических деталей организации сравнительно поздней площади, поскольку в Троицком раскопе Черницына улица продолжается к Волхову и от пересечения с Пробойной. Вместе с тем на этом участке совершенно отсутствуют какие-либо напластования более поздние, нежели первой четверти XV в., что нуждается в объяснении. Надо полагать, что по крайней мере часть этих напластований была снивелирована еще при организации Дворцовой площади. Мостовые Черницыной улицы зафиксированы также в котловане на восточной стороне улицы Чернышевского, в 70 м к югу от улицы Мерецкова 35. Этот пункт находится в 10 м к северу от остатков Варваринской церкви, что делает несомненной идентификацию упомянутых мостовых с Черницыной улицей, а не с Ярышевой, как полагал без какой-либо аргументации С. Н. Орлов. Следующая интересующая нас улица — Ярышева — располагалась севернее Черницыной. Она в летописи упоминается впервые под 1194 г.: «Зажьжеся пожар в Новегороде в неделю на Всех святых, в говение, в заутрении год: загореся Савкине дворе на Ярышеве улици, и бяше пожар зол, сгореша 3 церкви: святыи Василии, святаа Троица и святое Въздвижение, и много домов добрых, и уяша у Лукине улице» 36. Источники числят на Ярышеве улице две церкви: Василия Парийского и Василия Кесарийского. Только первую из них с приделом Покрова на полатях называет «Описание семи новгородских соборов» XV в.37 В «Записи о ружных церквах» 1583 г. кроме нее упоминается также церковь Василия Кесарийского, стоящая «по конец Ярышовки улици» 38. Поскольку летописи всякий раз говорят просто о церкви Василия, а были две расположенные по соседству Васильевские церкви, требуется выяснить, к какой из них относятся|эти сообщения. Церковь Василия упоминается впервые под 1151 г., когда она была?«создана» 39. В 1194 г. она, как мы уже знаем, сгорела, а в 1195 г. была срублена вновь 40. В 1261 г. церковь Василия опять горела и на следующий год поставлена заново чернецом Василием, по-видимому, на средства некоего Бориса Гавшинича н. В 1369 г. церковь Василия на Ярышеве улице была заложена в камне, а на следующий год «свершена» 42. В 1463 г. «на Волосове улици, возле церкви святого Василья загореся двор Васильев Козин от поварне, и иныя пожже, и двор посадничь Федора Яковлича, и двор сына его Лукин тысячного на Добрыни улици, и иныя пожже» Хотя в Описи 1615 г. церковь Василия Парижского названа деревянной, а церковь Василия Кесарийского каменной 44, все приведенные выше свидетельства можно связывать только с церковью Василия Парийского. Опись 4615 г., несомненно, ошибается, поскольку «Роспись Софийской стороны» 1632 утверждает: «У земляного ж у Меньшого валу к Новинским воротам храм каменой Василий Парийский пуст» 45. Невозможно даже предположить, чтобы между 1615 и 1632 гг., в пору шведской интервенции и последовавшей за ней полосы затяжного запустения, особенно сказавшегося на Софийской стороне, деревянный храм был бы заменен каменным, да еще сразу бы стал пустым. На плане 1746 г. церковь Василия Парийского как каменная обозначена стоящей в начале Новинской Троицкой Ямской улицы, на ее западной стороне (это соответствует углу современных улиц Пролетарской и Мерецкова) 46. Крестик, обозначающий эту церковь, имеется на не сохранившем экспликацию плане 1756 г.47, но на всех позднейших чертежах ее |уже нет. Здание церкви Василия Парийского идентифицируется с {непоименованной каменной церковью на планах 20-х годов XVIII в., на которых она показана стоящей в ближайшем к детинцу конце Троицкой Ямской улицы, на западной ее стороне (рис. 2) 48. Поскольку этащерковь каменная, только с ней возможно отождествить Васильевский храм, построенный в камне в 1369—1370гг., хотя в «Описании семи новгородских соборов» последний обозначен с Покровским, а не с Пред-теченским приделом, показанным в «Записи о ружных церквах» 1583 г. Согласно этой записи, церковь Василия Парийского с приделом Усекновения главы Иоанна Предтечи располагала штатом из двух попов, дьякона, дьячка, пономаря и проскурницы и получала руги 19 руб. 26 алтын 4 денги 49. Добавим к этому, что в 'ризнице Десятинного монастыря в прошлом столетии хранилось медное блюдо XVII в. с надписью «Блюдо церковное святаго Василия Парийскаго с Черницыны улици» 50. Это особенно важно потому, что локализует церковь ]Василия Парийского не только на Ярышевой, но и на Черницыной улице, иными словами — между ними. В 1978 г. северо-западным углом Троицкого V раскопа было задето кладбище XVIII?B., что свидетельствует о находящейся поблизости церкви, а коль скоро упомянутые выше планы XVIII в. именно здесь локализуют храм Василия Парийского, очевидно, что и кладбище связано с этой постройкой. В месте, соответствующем показаниям планов XVIII в., С. Н. Орлов зафиксировал следы каменных построек из розового ракушечника по обе стороны Пролетарской улицы, но почему-то идентифицировал их с церквами Василия Кесарийского и "Образа, даже не упоминая о храме Василия Парийского 51. Если относительно 'церкви 'Василия Кесарийского С. Н. Орлов мог быть введен в заблуждение ошибочным указанием Описи 1615 г., то локализация здесь тцеркви Образа вообще необъяснима. Церковь Нерукотворенного 'Образа находилась на Добрыне улице 52, а между Ярышевой и Добрыней имелась еще и Волосова улица: «. . . на Дворцовой площади против Спасских ворот» 53. После сооружения в 80-х годах XVI в. Земляного города она оказалась отрезанной *от Людина конца его фортификациями: «Церковь камена Образ нерукотворенный, а ныне та церковь стоит в Земляном городе». На плане начала 60-х годов XVIII в. «опустелая церковь Спаса» обозначена внутри Новинского быка Земляного города 55. На других чертежах она не поименована, но церковное здание на этом месте указывается всеми планами вплоть до 1762 г. Промерами по чертежам место церкви Образа определяется в 80—90 м к востоку от Спасских ворот детинца, а никак не там, где ее локализовал С. Н. Орлов. Что касается церкви Василия Кесарийского, обозначенной в Описи 1615 г. как каменная, то она ни разу не упоминается в летописи, нет ее ни в «Описании семи новгородских соборов» XV в., ни в «Росписи Софийской стороны» 1632 г., ни на планах XVIII в. Однако в «Записи о ружных церквах» 1583 г. она имеется и располагает штатом из попа, дьячка и пономаря с ежегодной ругой в 3 руб. 29 алтын б6. Мизерная руга говорит о том, что это была весьма незначительная церковь. Можно догадываться, что храм Василия Кесарийского был деревянным, построенным только в XVI в.57 Наиболее подробные сведения о Ярышевой улице сообщает писцовая книга Леонтия Аксакова. Согласно этому описанию, Ярышев «заулок», в отличие от других улиц Л година конца, имел направление не от Волхова к Деревянному (Окольному) городу, а «от Каменного города к Деревянному городу» 58. В его ближайшем к детинцу конце стояла церковь Василия Кесарийского, рядом с которой «по обе стороны огород царя и великого князя, что был Навгародцкого дворецкого; длина 36 саж. [77 м], поперег 10 саж. [21 м]». Отсюда очевидно, что Ярышев «заулок» отходил от Волосовой улицы, сад дворецкого. На левой его стороне кроме того описано восемь дворовых участков общей протяженностью 48 саженей без локтя (103 м), которые все «подошли под городовую меру к Земляному городу». Четыре из них принадлежат Васильевскому причту. Описания правой стороны в книге нет, и это вполне естественно, коль скоро речь идет о «заулке»: на эту сторону выходили зады усадеб, расположенных на соседней, Черницы-ной, улице. Лишь два двора имеют здесь отношение к Ярышеву «заулку», занимая вместе 10 саженей (21 м): «. . . из Ярышевы улици на площадь к Черницине улице на правой стороне» 60. Оба двора также принадлежат Васильевскому причту, но, как это очевидно, на этот раз — церкви Василия Парижского. Это описание позволяет реконструировать в промерах расстояние от Черницыной улицы до Ярышевой по Пробойной. Поскольку крайним на северной стороне Черницыной улицы, примыкающим к Дворцовой площади, было «место пусто тяглое Логинковское площадного подьячего: длина восмь саж., поперег тож [17x17 м]» 61, а между этим местом и выходящими на Дворцовую площадь дворами, описанными по Ярышевой улице, находилась еще и церковь Василия Парийского, расстояние от Черницыной улицы до Ярышевой, не зная протяженности церковного участка, можно реконструировать по длинникам следующих от него к западу участков: эти длинники равны 24 саженям (52 м). Следовательно, от перекрестка Черницыной и Пробойной улиц до участка храма Василия Парийского было 17 м, а от перекрестка Ярышевой и Пробойной улиц до того же участка — 21 м. На долю церковного участка приходится 14 м. Длина Ярышева «заулка» от Пробойной до Волосовой улицы складывается из его застройки восемью дворовыми участками протяженностью 103 м и ширины сада дворецкого в начале «заулка», равной 21 м. Надо полагать, что до организации Дворцовой площади Ярышева улица продолжалась и на восток от нее, доходя до берега Волхова. Однако никакими материалами, подтверждающими это мнение, мы пока не располагаем; такие материалы могут быть получены лишь в будущем в ходе археологических работ. Приведенные сведения позволяют локализовать Ярышеву улицу 80-х годов XVI в. только одним способом. Она коротким коленом отходила от Волосовой улицы на юг в западной части сада дворецкого, затем резко поворачивала на восток и заканчивалась у Дворцовой площади, у западной красной линии которой стояло и каменное здание церкви Василия Парийского. В правильности такого предположения убеждает план 20-х годов XVIII в.: на нем фасадная линия застройки, образовавшаяся после сооружения Земляного города, на участке между церквами Власия и Василия Парийского имеет характерный излом, который мог возникнуть только после сноса северной стороны Ярыпгева «заулка», если действительно «заулок» имел колено (рис. 2). Мостовые Ярышевой улицы были зафиксированы при строительных работах в траншеях на улице Мерецкова в 18 и 30 м к западу от Пролетарской, а также в котловане на южной стороне улицы Мерецкова в 65 м от Пролетарской; здесь мостовая была прослежена на протяжении 40 м, ее западный конец, следовательно, отстоит от Пролетарской улицы на 105 м. В этом месте в культурном слое мощностью выше 5 м было насчитано не менее 15 ярусов уличных настилов, древнейший из которых лежал на материке, а верхний — на глубине 1 м 62. С. Н. Орлов, правильно идентифицировавший эту мостовую с Ярышевой улицей, неправомерно продлевает ее на запад, приняв за продолжение Ярышевой мостовые, открытые в котловане на улице Чернышевского, которые в действительности, как это показано выше, относятся к Черницыной улице. Ярышева как раз за котлованом на улице Мерецкова поворачивала на север. Таким образом, Троицкий раскоп на схеме древней планировки Людина конца локализуется следующим образом (рис. 3). Юго-восточный угол перекрестка Черницыной и Пробойной улиц занимает усадьба А. Ее западная половина остается не исследованной, находясь под проезжей частью Пролетарской улицы и ее тротуарами. Однако точная привязка ограничивающих ее с запада и севера улиц позволяет установить абсолютные размеры этой усадьбы: 27x27 м, т. е. около 730 кв. м. От перекрестка с Рядитиной улицей усадьбу А отделяют 55 м, составляющие фасадную часть соседней с ней и выходящей на перекресток Рядитиной и Пробойной улиц усадьбы, раскопкам не подвергавшейся. К востоку от усадьбы А частично раскрыта выходящая на Черницыну улицу усадьба Б, размеры которой не определены. Напротив усадьбы А, на северной стороне Черницыной улицы, частично затронута раскопками усадьба В, расположенная на северо-восточном углу перекрестка с Пробойной. Наконец, против нее, занимая северо-западный угол того же перекрестка, находилась усадьба Г, частично затронутая раскопками. На севере она граничила с участком церкви Василия Парийского, кладбище которой распространилось на часть усадьбы Г, по-видимому, в первой половине XVIII в. Для выяснения социальной топографии раскопанных на перекрестке Черницыной и Пробойной улиц усадеб полезны могли бы быть происходящие из этого комплекса берестяные грамоты XIV — XV вв., сопоставимые с другими письменными источниками в большей степени, нежели грамоты предшествующего времени, от которого других сведений сохранилось меньше. К сожалению, в верхних слоях Троицкого раскопа берестяных грамот обнаружено сравнительно мало. Из 10 документов XIV в. (501, 514, 528—530, 533, 567 — 570), большинство которых обнаружено в обрывках, только два сохранили имена адресатов: 501 — «от Некефа ко Маруку» — и 528 — «к Олоскандру». Здесь нет ни отчеств, ни титулов, что исключает сколько-нибудь оправданные сопоставления (рис. 4). Существует все же косвенная возможность обсудить эту проблему. В 1978 г. на усадьбе Г в слое XIV в. была найдена значительная в этой связи берестяная грамота 568. Грамота 568 Найдена в квадрате 337 на глубине 0,24 м. Это практически целый документ, который, однако, в древности был обрезан по левому и правому краям,. в результате чего в начале и в концеТкаждой строки оказалось утрачено по две-три буквы На слова грамота может быть разделена следующим образом: «. . .ька на Острове коро(б)ья соли. У Домана въ Никулин. . . коробьи соли. У Голеде въ Слав(н)ицахъ коробья соли. У ... на Кшетахъ полторы коробьи соли. У старосте на Кшет(ахъ съ дру)жиною 3 коробьи соли. В Олисея на Кшетахъ полторы (коробь)и соли. У Кузме у Рядятина полкоробь(и) «оли. У Родивана с . . .ъ коробья соли. У Князя в Болъсине селе полторы короб(ьисоли. У. . .)кыта на Сопшахъ съ зятомъ коробья соли. УИва(на). . .» Конъектуры даны по расчету обрезанных букв и общему смыслу текста. После слов «у Родивана с. . .» могло следовать: сыноыъ, зятемъ и т. п. Возможно, низ грамоты утрачен, если только у нее не было продолжения на отдельном листе; для окончания фразы, начатой в последней строке, явно не хватает места. Все населенные пункты, названные в грамоте, отыскиваются на современной карте. В нижнем течении р. Белки, впадающей в Шелонь справа, в 13км выше Порхова, находятся деревни: Кшоты (в 5 км выше устья Белки), Слав-ницы (в 6 км выше того же устья), Остров (в 8 км выше того же устья). «Болъсино село», иначе Болчинский погост, расположено на правом берегу Шелони в 10 км выше устья Белки. Деревня Сопши (Собша) находится вблизи левого берега Шелони, в 5 км к юго-западу от устья Белки. Не удалось обнаружить на карте лишь Микулино, которое, судя по очередности пунктов, должно находиться между Островом иСлавницами. Известны эти пункты и в писцовых книгах Шелонской пятины. Кшоты (в писцовой книге — Шкота), Славницы, Остров и Сопши — в Карачунском погосте, Болчино — центр соседнего с Карачунским Болчинского погоста 63. Никулина нет в писцовых книгах, однако один из документов 1572 г. знает в Карачунском погосте деревню Митутино (0,5 обжи) 64, возможно, идентифицируемую с Микулином. Особо отметим, что выделение в административной системе Новгородской земли Болчинского погоста произошло уже в московское время. Еще в 1498 г. он течением Шелони делился "на две части: восточная (в которой находится Болчино) принадлежала к Порховскому уезду (как и Карачунский погост), а западная — к Вышегородскому уезду. К 1539 г. это деление исчезло 65. Поэтому нужно заключить, что в эпоху новгородской независимости все территории, названные в берестяной грамоте 568, составляли административно цельную единицу, находясь в пределах одного погоста, с центром в Болчине или в Карачуницах. Казалось бы, сумма сведений, содержащихся в грамоте, достаточна для установления владельца всех этих деревень в конце "эпохи ''новгородской, независимости и конкретного определения принадлежности усадьбы Г семье новгородских землевладельцев. Однако дело обстоит не столь просто. В писцовой книге 1498 г., которая сообщает сведения «старого письма», давая указания о владельцах деревень времени самостоятельности, из описания 353,5 обжи, числящихся в Карачунском погосте, сохранились сведения лишь о 56, 6 обжи; материалыдго остальным, в том числе и по всем интересующим нас пунктам, утрачены. Сведения по Болчинскому;погосту]в ;этой книге сохранились: земли собственно погоста, т. е. Болчина села, принадлежали Олферию Ивановичу Офонасову и Остафию Болчинскому В писцовой книге 1539 г. сохранилось описание только 63 обеж Карачун-ского погоста, в том числе интересующие нас сведения по деревне Сопши, которая в момент составления письма принадлежала Семену Ивановичу Картмазову, получившему ее после братьев Олферия и Григория Картмазовых, а в новгородское время она, оказывается, принадлежала Ульяну Плюснину 67. Наибольшее количество сведений по названным в грамоте 568 пунктам имеется в писцовой книге 1576 г. В это время Кшоты (Кшеты) и Славница принадлежали Сумороку Караулову, а Остров — Ушатому Азарьеву . Между тем, перечневая книга, составленная около 1498 г., сохранила по Карачунскому погосту сведения и о старых землевладельцах новгородского времени, и о первых помещиках московской поры, но без указания их конкретных поместий. Среди первых московских помещиков мы без труда обнаружим предков владельцев 1539 и 1576 гг. — Григория и Игната Ивановичей Картмазовых (Каркмазовых), Собину Караулова и Ушака Москотиньева. При этом выясняется, что Картмазовы получили земли сведенных новгородцев Ульяна Плюснина, Семена Бабкина и Тимофея Грузова, Караулов и Ушак Москотиньев — владычные земли. Таким образом, к моменту вывода новгородских землевладельцев пункты, названные в грамоте 568, не составляли единого владельческого массива. Часть этих владений числилась за владыкой, другие части — за Олферием Офонасовым, Тимофеем Грузовым, Остафием Болчинским, Ульяном Плюсниным, Семеном Бабкиным. Из последних только Олферий Офонасов и Тимофей Грузов, хорошо известные по летописным рассказам и писцовым книгам, были боярами и посадниками, связанными своей деятельностью со Славенским концом Новгорода. Ульян Плюснин, участвовавший во встрече Ивана III во время его «мирного похода» на Новгород в 1475 г., назван в летописи представителем житьих. Среди житьих там же названо имя и одного из Бабкиных 70. Сведениями об Остафии Болчинском мы не располагаем. Итог этих наблюдений можно было бы представить таким образом. В XIV в. все перечисленные в рассматриваемом тексте пункты могли находиться в руках одного владельца, который жил на усадьбе Г Черницыной улицы, а затем перейти в руки владыки и ряда новгородских феодалов из числа бояр и житьих, если бы не наличие в этом фонде владычных земель. Б. Д. Греков еще в 1914 г. поддержал обоснованный вывод А. М. Гневушева, согласно которому наряду с собственными владычными землями, пожалованными Софийскому дому или купленными им, существовал обширный фонд государственных земель, порученный Софийскому дому и владыке как организаторам государственной казны; земли этой категории, населенные черносошными крестьянами, и обозначались находящимися «за владыкою» п. И в XIV, и в XV вв. такие земли продолжали находиться в движении, переливаясь в вотчинный фонд новгородских феодалов. Полагаем, что именно с таким случаем мы столкнулись, анализируя берестяную грамоту 568, которая посвящена исчислению государственных доходов с черных волостей. В пользу такого предположения говорит и сам характер этих доходов. Все перечисленные в грамоте крестьяне платят солью, которая отнюдь не добывалась в тех местах на верхней Шелони, где они жили. В ходе археологической разведки по топонимам грамоты 568, предпринятой студентами кафедры археологии Московского университета С. 3. Черновым и П. М. Алешковским, были получены сведения от местных жителей о том, что вплоть до XX в. соль туда доставлялась отхожим промыслом из района псковского Острова. Следовательно, мы сталкиваемся здесь с так называемой копащиной, хорошо известной по новгородским писцовым книгам, исчисляющим налог в пользу великокняжеского наместника, т. е. государства, с «копачей» — крестьян, не сидевших на запашке, а отходивших в центры солеварения '2. Если такое построение правильно, владельцем усадьбы Г в XIV в. мы должны считать боярскую семью, связанную непосредственно со сбором государственных доходов с черных волостей. Наблюдения над берестяными грамотами на других раскопах обнаружили, что некоторые боярские семьи на протяжении нескольких поколений бывали связаны с определенными территориями Новгородской земли, наследуя должности и обязанности «борцов», или «данников», этих территорий. В частности, семья Мишиничей долгое время контролировала Карелию, семья Феликса была в такой же связи с Заволочьем. Подтверждает это предположение берестяная грамота 550, найденная в 1977 г. на усадьбе В в ярусах 14 — 15, датируемых второй половиной XII в., т. е. временем значительно более ранним, нежели то, когда была написана грамота 568. Грамота может быть разделена на слова так: «Покланяние от Петра к Аврамоу Матьеви. Еси молвилъ: толико мне емати скота. Боле же за мьне скота не поусти. А вьжники творятеся въда-воше Собыславоу цетыри гривне. А посьлищеныхо коуно 15 гривно. А Готилъ «ъ мною боудьть. А дороганици ти шли въ городо». Автор письма Петр напоминает адресату Авраму Матвеевичу, что тот распорядился об исключительном праве Петра собирать деньги — «только мне емати скота». Архаичный термин «скот» в значении денег употреблялся еще в конце XII в., он зафиксирован в договорной грамоте Новгорода с немцами указанного времени: «Оже емати скот варягу на русине или русину на варязе. . .» 73. Фразу «боле же за мьне скота не поусти» нужно переводить как «а больше вместо меня (т. е. помимо меня) денег не отсылай». Предлог «за» употреблен здесь в значении «вместо», отмеченном в словаре Срезневского; «пустити» — отослать. Петр собирает где-то «посьлищеные куны». Слово «лоселие» означает поселение, селение, деревню. «Посельником» или «посельским» в более позднее время назывался управитель вотчины, собиравший «посельничий» или «посельнический» доход (поземельный налог) в пользу владельца земли. Скорее всего именно подобные доходы и следует понимать под «посълшце-ными кунами», общая сумма которых, собранная Петром, равна 15 гривнам. Однако это не все деньги, какие было положено собрать: «А вьжники творятеся въдавоше Собыславоу цетыри гривне». «Творитися» — делать вид, являть себя (см. словарь Срезневского). Смысловой перевод фразы: а вежники утверждают, что они якобы уже отдали Сбыславу четыре гривны. Отсюда и недовольное напоминание Петра: «Еси молвил, толико мне емати скота».  «А Готил со мною будет, — сообщает далее Петр, — а дороганичей шли в город». Еще до истолкования слов «вежники» и «дороганици» можно констатировать, что ни Петр, ни Сбыслав, ни Готил — не управители вотчины. Сбор доходов за право жить на земле осуществляется там, откуда пишет Петр, наездами. Если бы этим занимался староста, его действия были бы единоличны и не возникло бы ситуации, при которой «вьжники» имели бы возможность утверждать, что они уплатили следующие с них деньги другому человеку. Следовательно, названные выше сборщики могут быть только посланными из Новгорода государственными чиновниками, имевшими дело не с частной вотчиной, где доходы собирались волостелями, а с черными волостями. Однако наиболее значительный результат получается при осмыслении терминов «вьжники» и «дороганици». Очевидно, что по крайней мере в последнем случае мы имеем дело с наименованием жителей какой-то местности или села. Писцовые книги знают топонимы и гидронимы Дороган, Дорогоня, Дорогани, Дороганица в разных пятинах Новгородской земли, в том числе и деревню Дрогини или Драгани в Карачунском погосте Шелонской пятины, в 2 км к востоку от уже знакомой нам по грамоте 568 Сошли 74. Известная по материалам генерального межевания, эта деревня на современных картах не отмечена. Проследим ее судьбу. В 1576 г. деревня Драгани принадлежала Денисию Еврееву — потомку московского помещика конца XV в. Мити Евреева Меншого. Однако согласно перечневой книге Митя Евреев получил в поместье земли сведенных новгородцев Ивана Горбанова, Федора Жоравкова, Юрки Гаврилова и Семена — зятя Остафия Болчинского 75. Последнее имя уже хорошо известно: Остафий Болчинский был владельцем в Болъсине селе, упомянутом в берестяной грамоте 568. Таким образом, налицо двойная перекличка данных грамот 550 и 568: Драгани расположены рядом с Сопшами, Остафий Болчинский перед новгородским выводом владел Болъсином селом и, вероятно, Драганями, отданными им зятю Семену в приданое за дочерью. Логично думать, что и Болчино, и Драгани были единовременной покупкой Остафия из одного фонда бывших за владыкой черных земель. Более трудным оказывается слово «вьжники». Его можно было бы переводить как «знающие», производя от «ведати» — знать, однако такая форма текстах не встречена. К тому же, это толкование противоречит тексту  своей неконкретностью. В словаре Даля отмечен ряд значений :«вежа», связанных с рыбной ловлей: устройство для рыбной ловли; —для дозора идущей рыбы, либо тоня, ватага с шалашами на берегу; -.кадшалаш над прорубью для ловли рыбы на блесну. Еще 3. Ходаков отметил в новгородском диалекте слово «вежа» в значении артели рыбаков на Ильмене, состоящей из 16 человек 76. Вряд ли здесь подходит и такое толкование. В указанной местности не было крупных водоемов, рыболовство в которых должно быть артельным. Поэтому более перспективным представляется видеть в слове «вьжники» обозначение жителей определенна перевни. Поскольку в писцовых книгах подобной деревни нет, обратимся к созвучным наименованиям. В Болчинском погосте имеется деревня Межники, расположенная на тЕ-чке Смиренке, притоке Шелони 77. В конце новгородской независимости деревня принадлежала Остафию Болчинскому 78. В том же погосте иззгстна деревня Вязье (Везье, Вежье), бывшая перед новгородским выводом .;.- владыкой 7Э. И тот, и другой пункт, как видим, отвечает условиям идентификации. Изложенные наблюдения позволяют сделать несколько существенных выводов. Во-первых, две усадьбы Г и В, расположенные на северной стороне Черницыной улицы и разделенные между собой Пробойной улицей, оказываются взаимосвязанными единством отношения к сбору доходов с черных волостей на верхней Шелони. Взаимосвязь этих усадеб такова, что мы имеем право догадаться, что они принадлежат к одной боярской патронимии, подобной, например, патронимии Мишиничей, открытой на перекрестке Великой и Козмодемьянской улиц Неревского конца. Во-вторых, эта взаимосвязь не только оказывается территориальной, но и имеет значительную хронологическую глубину, коль скоро грамота 550 относится к XII в., а грамота 568 — к XIV в. Это дает основание говорить о семейной преемственности владельцев усадеб Г и В на протяжении по крайней мере указанного времени. Однако первый из этих выводов может быть распространен и на усадьбу А, где еще в 1976 г. в слое яруса 7 (квадрат 252, глубина 1,62 м), т. е. в напластованиях первой половины XIV в., была найдена берестяная грамота 533 — небольшой обрывок, в котором читаются слова «коробеи соли» (рис. 5) 80. Вряд ли могут возникнуть сомнения в том, 4To*fграмоты 533 и 568 имеют отношение к одному и тому!же процессу учета «копащины» и, следовательно, к тому же кругу фискальных операций. Небезынтересно познакомиться также с берестяными грамотами, найденными в том же комплексе, но в более ранних слоях, поскольку эти документы могут быть привлечены к социальной характеристике жителей исследуемых усадеб. Всего таких грамот шесть. Берестяная грамота 524 (квадрат 113, глубина 2,6 м) происходит из напластований ярусов 15—16 (1128—1169 гг.) у южной границы усадьбы А. Она содержит конец письма (рис. 5): «. . .приели 30 гривне, оля възмоу Кыеве 7 гривне» 81. «Оля» — испорченное «оле» — в противном случае. Если адресат не пришлет 30 гривен, тогда в Киеве он должен отдать еще 7 гривен. Несомненно, документ связан с ростовщической операцией заметного масштаба как по суммам капитала и процентов, так и по территориальному размаху деятельности ее участников, что говорит о бесспорной их состоятельности. Грамота 525 (квадрат 87, глубина 2,6—2,8 м) найдена в ярусах 16—17 (1106—1155 гг.) усадьбы А. Это также обрывок (рис. 6): «От Хрьстила къ Вышькови. Се оу Насила есмь възялъ. . . (г)р(и)вне, 82. Снова перед нами следы ростовщической операции: Христил сообщает Вышьку, что он взял у Насила какое-то количество гривен (возможно, три, а четвертая не получена или же получена у другого человека). Грамоты 526, 527, 562 и 566 происходят из слоев ярусов 19 — 20 (1061 — 1095 гг.). Наименее выразительна из них, хотя это и целое письмо, грамота 566 (квадрат 280, глубина 3,2—3,4 м), найденная на усадьбе Б (рис. 6):  «Боуди въ соуботу къ режи. Или весть въдае». В записке не называющей имена автора и адресата, назначается свидание в субботу у «режи» (ряжа); в противном случае нужно известить автора письма о невозможности этого свидания. Более значительна целая грамота 526 (квадрат 94, глубина 3,28 м), найденная на усадьбе А (рис. 6): «На Бояне въ Роусе гривна, на Житоб(о)уде въ Роусе 13 коуне и гр(и)вна истине. На Лоуге на Негораде 3 коуне и гр(и)вна съ намы. На Добровите съ людьми 13 коуне и гр(и)вна. На Нежьке на Пръжневици полъгр(и)вне. На Сироме без дъвоу ногатоу гр(и)вна. На Шелоне на Добромысле 10 коуно. На Животтъке 2 гр(и)вне кроупемъ. Серегери на Хъмоуне и на Дрозьде 5 гр(и)внъ бес коуне. На Азъгоуте и на Погощахъ 9 коунъ семее гр(и)вне. Доубровьне на Хрипане 19 третьее гр(и)вне» 83. Документ посвящен невероятно широкой по своим территориальным масштабам ростовщической операции. В нем перечислены лица, за которыми числится как отданный в рост капитал («истина»), так и проценты с него-(«намы»). Должники Боян и Житобуд живут в Русе (т. е. в Старой Руссе), Негорад — на Луге, там же, по-видимому, — Добровит с людьми, Добро-мысл — на Шелони, Хомуня и Дрозд — на Селигере, Хрипан — на Дуб-ровне. Азгут как-то связан с «погощами»; не исключено, что он и «погощи»-имеют отношение к территории близ Селигера, которая в дальнейшем в административной системе Новгородской земли XV в. именовалась Погост-ским десятком Моревской волости. Особо следует разобраться в местопребывании Нежька Пръжневица и Сиромы. При публикации этой грамоты было высказано предположение, что они живут на Луге, о которой идет речь в предыдущей позиции реестра должников, а не на Шелони, фигурирующей в следующей позиции. Между тем «Пръжневиц» — не обязательно отчество Нежька; если?это отчество, то оно исключительно в тексте документа, обращающего внимание в первую очередь на территориальную локализацию должников. Не может ли это обозначение быть территориальным, подобным обозначению Русы, Луги, Шелони, Селигера, Погощ и Дубровны?' Если это так, то в новгородских писцовых книгах зарегистрирована только одна деревня Прожнево. Она находилась в Пажеревицком погосте Шелон-ской пятины (в Вышегородском уезде), т. е. на верхнем течении Шелони,. в непосредственном соседстве с Болчином селом и хорошо нам известными землями Карачунского погоста s4. Таким образом, и грамота второй половины XI в. возвращает нас в те* места, с которыми связаны позднейшие документы того же комплекса. Ноне только в них. Отраженная грамотой 526 ростовщическая деятельность охватывает обширную территорию Новгородской земли от Луги и Шелони на западе до Селигера на юге и Дубровны в районе Крестец — Валдая на востоке. Если бы речь в ней шла о явлениях на 100 — 200 лет более поздних, можно было бы предполагать, что на столь большом удалении одна от другой разбросаны вотчины одного боярского рода. Однако в XI в., когда вотчинная система еще не существовала, сам механизм этой ростовщической операции мог опираться только на всепроникающую систему государственного фиска, и лицо, возглавлявшее всю эту операцию, должно иметь прямое-отношение к такой системе. Берестяная грамота 562 (квадрат 241, глубина 3,52 м), найденная наг усадьбе А, сохранила только конец записи (рис. 6): «. . .новъгородьске смьрде, а за ними и задьниця» — новгородские смерды, а за ними и задница. «Задьниця» — наследство. Смерды — крестьяне, платящие налоги не вотчиннику, а государству, в данном атгучае — Новгороду. Снова, как видим, документ связан с фискальными интересами государства. Фрагментарность документа препятствует его однозначному осмыслению, однако, имея прямое отношение к боярскому быту, он говорит о возггжности войны и о намерении автора пойти с Гостятой к князю. Таким образом, и ранние документы Троицкого комплекса не противоречат общему определению его владельцев как представителей боярской тиьп. Эта семья уже в XI в. связана с контролем над государственными гпнансами и занята активной ростовщической деятельностью, вполне характерной для новгородского боярства в XI—XIII вв., что было неоднократно отмечено при анализе берестяных грамот этого периода.

Хронология Троицкого раскопа

 

В археологии Новгорода вот уже 20 лет хронологическое членение культурного слоя и определение времени вещевых древностей производится на основе абсолютных дендрохронологических дат вскрываемых на раскопе деревянных сооружений. Сохранность дерева в культурном слое Троицкого раскопа достаточно хорошая. До нас дошли в разной степени сохранности (с позиции их пригодности для дендрохронологического анализа) мостовые Черницыной улицы, .дворовые настилы, нижние венцы срубов бревна тынов и несколько вертикальных столбов — печных опор, воротных верей и т. п. На Троицком раскопе в 1973—1977 гг. собрано более 600 образцов древней древесины. Основу стратиграфического членения культурного слоя Троицкого раскопа составили 27 ярусов мостовой Черницыной улицы, с которых взято 352 образца. По этим образцам создана абсолютная дендрохронологическая шкала мостовых Черницыной улицы протяженностью в 557 лет — с 885 до 1442 г. Предварительная хронология строительства всех ярусов Черницыной улицы опубликована г. Мы коснемся хронологии мостовых и сооружений только для периода существования усадьбы А второй половины XII и первой половины XIII в. Изучая колебания годичного прироста деревьев, вскрытых [на Троицком раскопе, следует отметить, что основные угнетения (т. е. падение годичного прироста древесины) полностью повторяют угнетения и микроциклы генеральной новгородской дендрошкалы. Поэтому древесина Троицкого раскопа достаточно быстро и надежно находит свое место на новгородской хронологической шкале, а следовательно, и получает абсолютные даты рубки каждого дерева. Отрезок изучаемой нами дендрошкалы приходится на XI, XII и начало XIII в. (рис. 7). Кривые колебаний годичного прироста характеризуются устойчивым рисунком в основных циклах и микроциклах вековых угнетений. На исходе первого десятилетия XI в. прослеживается группа узких колец, минимальная толщина которых приходится на 1008—1009 гг. Но в ряде случаев имеется еще третье кольцо минимального прироста — 1010 г. Кривые двух последующих десятилетий не демонстрируют каких-либо своеобразных черт и обнаруживают по большей части тенденцию к повышению прироста в середине второго десятилетия. Конец 20-х — начало 30-х годов ознаменован сокращением толщины прироста. Узкие кольца наблюдаются в 1029—1032 гг., причем кольцо 1032 г., как правило, — самое тонкое. Тридцатилетие между 1040-ми и 1060-ми годами имеет кривую, довольно разнообразную по рисунку. Здесь можно отметить лишь микроциклы разной интенсивности, приходящиеся на середину 50-х и 60-е годы. Та же картина характеризует и древесину двух следующих десятилетий. «Отрезок последнего десятилетия XI в. наиболее стабилен. Узкое кольцо приходится на 1094 г., затем повсеместно наблюдается повышение прироста (рис. 8). Если кривые начала первого десятилетия XII в. довольно многообразны по строению, то в последние его годы обнаруживается значительный спад прироста. Иногда первое угнетенное кольцо приходится на 1110 г., но чаще это 1111 или 1112 г. Затем снова наблюдается подъем (благополучные годы), сменяющийся примерно в половине случаев новым падением, которое приходится на конец 10-х—начало 20-х годов. Кривые второй половины 20-х годов отличаются неустойчивостью, однако имеют явную тенденцию к подъему. Зато начало 30-х годов XII в. на всех изученных образцах представлено одной и той же картиной — резким падением кривой, причем толщина кольца, следующего за кольцом 1131 г., в полтора-два раза меньше ширины кольца ИЗО г. Следующий за этим микроциклом подъем кривой в большинстве случаев довольно крутой; максимум его падает на 1139 — 1140 гг., но иногда наблюдается плавное развитие. Отрезок 40-х годов XII в. не обнаруживает постоянства, зато в следующем десятилетии рисунки кривых совершенно стабильны. Падение прироста приходится на середину этого отрезка, а самые узкие кольца — на 1155 — 1156 гг. Конец этого десятилетия отмечен явным подъемом кривой, который в 1162 — 1163 гг. сменяется резким спадом. Это угнетение несколько напоминает микроцикл 1132 — 1133 гг. — два узких кольца, резкое падение прироста; однако различие имеется в последующем развитии колец. Микро-цикл 1162 — 1163 гг. более широк, подъем нарастает постепенно. Период наступившего благополучия нарушается на рубеже 60 — 70-х годов. Древесина 70-х годов не имеет заметных аномалий, хотя во второй половине этого периода часть кривых фиксирует небольшой микроцикл. Следующее десятилетие тоже сравнительно спокойно, однако часть кривых дает падение с максимумом в 1185 или 1186 г. Дерево 90-х годов XII в. характеризуется угнетением, приходящимся на 1191 — 1192 гг. Здесь можно отметить часто повторяющуюся одинаковую толщину угнетенных колец. Дальнейший взлет кривой, иногда продолжающийся до конца 90-х годов, нарушается лишь незначительным спадом прироста у некоторых деревьев, приходящимся на 1196—1197 гг. Кривая первого десятилетия XIII в. не отличается постоянством рисунка, но в последующие годы совершенно очевидна тенденция к понижению прироста. Оно переходит в начале следующего десятилетия во всеобщее угнетение, охватившее группы из трех-четырех колец с 1210 по 1213 г. Положение колец в этой группе угнетения варьируется. За циклом узких колец во всех случаях следует взлет кривой, достигающий максимума в 1216—1217 гг. Потом снова наблюдается резкое падение прироста, фиксируемое абсолютно всеми кривыми вне зависимости от возраста дерева. Угнетение 1219—1220 гг. имеет очень характерный и стабильный рисунок. Падение прироста, начавшееся после 1217 г., достигает максимума в 1219 г. и продолжается в 1220 г. Иногда оба узких кольца бывают равны по толщине. Установить ведущее кольцо этого микроцикла не удается, но им может быть только одно из двух названных только что. Следующий за этим крутым провалом подъем прироста в конце 20-х и начале 30-х годов сменяется новым, не очень сильным падением кривой с максимумом в 1231—1232 гг. Более постоянный характер имеет следующее угнетение — группа узких колец 1237—1239 гг., где наиболее узкие кольца датируются большей частью 1237 г. Рассмотрение дендрошкал Троицкого раскопа мы начнем с хронологии строительства мостовой Черницыной улицы яруса 11. Эта мостовая сохранилась очень хорошо, особенно настил. До нас дошло более 30 плах. Настил выложен из плах длиной 3,5 м, шириной 20—30 см; лаги имели длину 6—8 м и диаметр 14 см. Сохранность древесины хорошая. Взято 32 образца, из них 24 — от плах и 8 — от лаг. Возраст древесины плах — 160—135 лет, лаг — 65—52 года. Датировку получили 24 образца. Даты рубки плах: 1247 г. — 11 образцов, 1246—1243 гг. — пять образцов. Лаги рублены в 1247 (пять образцов) и в 1245 (три образца) гг. Время сооружения мостовой — 1247 г. Мостовая яруса 12 сохранилась относительно хорошо только в западной половине раскопа. До нас дошли 33 плахи уличного настила и лаги. Настил выложен из плах длиной до 3,3 м, шириной 15—20 см; лаги имели длину до 10 м, диаметр 17—18 см. Сохранность древесины средняя. Удалось взять всего 22 образца, из них 12 — от плах мостовой и 10 — от ее лаг. Возраст древесины плах — 123—95 лет, лаг — 45—38 лет. Датировать возможно 16 образцов. Даты рубки плах: 1213г. (шесть образцов), 1212— 1211 гг. (пять образцов). Пять лаг срублено в 1213 г. Время сооружения мостовой — 1213 г. (рис. 9). Мостовая яруса 13 находится в плохом состоянии. Плахи мостовой на всем протяжении улицы фрагментарны, целиком дошло до нас только семь плах. Они узкие, шириной 12 см, длина не превышает 3,2 м. Лучше уцелели лаги длиной до 5,8 м, диаметром 12 см. Сохранность древесины лаг хорошая. Удалось взять всего 13 образцов, из них шесть — от плах и семь — от лаг. Возраст древесины плах — 65—60 лет, лаг — до 40 лет. Все плахи и лаги срублены в 1196 г. (рис. 10). Мостовая яруса 14 дошла до нас в разрушенном состоянии. Основная масса плах обгорела во время сильного пожара 1194 г. и была оставлена в разбросе при сооружении мостовой яруса 13. Многие плахи яруса 14 в это-время были положены вдоль лаг мостовой, некоторые плахи перевернуты и т. п. Длина плах (т. е. ширина мостовой) равна 3,4 м. Лаги сохранились полностью, но некоторые из них также частично обгорели. Всего удалось взять 35 образцов: 16 — от плах, 12 — от лаг и семь — от подкладок под лаги. Древесина в хорошем состоянии. Возраст древесины плах — 100— 78 лет, лаг — 62—45 лет. Почти все образцы были датированы, но даты обнаружили значительный разброс, так как у многих образцов поверхность дерева обгорела. Девять образцов (из них восемь лаг и одна плаха) датируются 1172 г. Семь подкладок под лаги с частично разрушенными внешними кольцами получили даты от 1155 до 1165 г. Четыре плахи с хорошо сохранившимися внешними кольцами датированы 1185 г. Это были плахи, которыми в 1185 г. ремонтировали мостовую Черницыной улицы. Таким образом, девять образцов древесины мостовой, в основном лаги, имеют дату рубки 1172 г. Этот год и принимаем за время сооружения мостовой. От мостовой яруса 15 сохранились только мощные круглые лаги. Их длина варьирует: есть лаги длиной 7,8 м, но имеются и не более 3 м; диаметр достигает 18см. Древесина в хорошем состоянии. Возраст древесины лаг — 78—46 лет. Всего было взято девять образцов — одна плаха и восемь лаг. Все лаги получили очень хорошую привязку и твердые даты рубки: шесть из них были срублены в 1155 г., одна — в 1154 г. Время сооружения мостовой определяем 1155 г. У мостовой яруса 16 настил отсутствует, лаги сохранились хорошо. Их длина достигает 9,8 м, диаметр около 12 см. Древесина лаг в среднем состоянии. Всего удалось взять пять образцов. Возраст древесины — 75— 45 лет. Все пять образцов хорошо датируются. Дата рубки четырех лаг по образцам — 1129 г., одной — 1128 г. Мостовую сооружали в 1129 г. Капитальный ремонт и строительство новых мостовых, когда поднимали уровень улицы, чаще всего проводили после сильных пожаров, сжигавших значительные пространства города. В Людином конце в интересующий нас период летопись отмечает два таких пожара. В 1194 г. «зажьжеся пожар в Новегороде в неделю на Всех святых, в говение, в заутрении год: загореся Савкине дворе на Ярышеве улици, и бяше пожар зол, сгореша 3 церкви: святыи Василии, святаа Троица, и святое Въздвижение, и много домов добрых, и уяша у Лукине улице» 2. В 1209 г. в «Новегороде бысть пожар велик: загореся на Радятине улици и съгоре дворов 4000 и 300, а церквии 15» 3. Но иногда ремонт проводили и после других стихийных бедствий. Строительство новой мостовой яруса 16 было предпринято после большого наводнения, о котором имеется сообщение в летописи: «В се же лето вода бяше велика в Волхове, и хором много сноси» 4. Следует заметить, что 1128 г. оказался для новгородцев очень тяжелым — был сильный голод: «В се же лето люте бяше: осминъка ръжи по гривне бяше; и ядяху люди лист липов, кору березову, инии молиць истълъкше, мятуце с пелъми и с соломою; инии ушь, мъх, конину; и тако другим падъшим от глада, трупие по улицям и по търгу и по путьм и всюду; наяша наймиты возити мьртвьця из города; а смородъм нелга вылести. Туга, беда на всех, отець и мати чадо свое въса-жаше в лодью даромь гостьи, ово их измьроша, а друзии разидошася по чю-жим землям» 5. Несмотря на столь тяжелое положение в городе новые уличные настилы были сооружены уже в следующем году. У мостовой яруса 17, как и в ярусе 16, настил плах отсутствует, уцелели только лаги. Их длина колеблется в пределах 8,5 м, диаметр равен 14—18 см. Древесина лаг в хорошем состоянии. Удалось взять всего 11 образцов, жх возраст — от 115 до 45 лет. Восемь лаг были срублены в 1107 г. Этот год мы и принимаем за время сооружения мостовой. На основе порубочных дат древесины мостовых Черницыной улицы мы принимаем следующую хронологию строительства настилов этой улицы: Мостовая яруса 17 сооружалась в 1107 г.    Мостовая яруса 13 сооружалась в 1196 г. Абсолютные дендрохронологические даты получили и некоторые сооружения, вскрытые в горизонтах ярусов 15—14. Это сруб I—6, дворовая мостовая, которая вела от него на Пробойную улицу, и ряд деревянных конструкций южной стены сруба IV—45. От северной стены сруба I—6 на запад, на Пробойную улицу, шла мостовая шириной 3,1 м. Она была сделана из обычных полукруглых плах шириной 25—30 см. Плахи покоились на двух продольных лагах. Мостовая вскрыта на всем участке от западного профиля раскопа в длину на 8,5 м. Она насчитывала 28 плах. От 16 плах удалось взять образцы (рис. 11).- Сохранность древесины у некоторых плах плохая, датировать было возможно только 12 образцов. Возраст древесины плах — 162—95 лет. Дата рубки семи плах — 1151 г., двух — 1150 г., у одного образца была нарушена заболонь, и по последнему кольцу определена дата 1139 г. Два образца, взятые с самого восточного края вымостки, имели дату 1160 г. Таким образом, время сооружения этой вымостки мы определяем 1151—1152 гг. (рис. 12). Дата двух последних плах говорит о ремонте или дополнительной пристройке настила во время строительных работ на северной части усадьбы. От двух бревен нижнего венца сруба I—6 были взяты образцы. Древесина достаточно хорошей сохранности, чтобы произвести дендрохронологическое исследование (образцы H73-GT-17 и H73-GT-16). Первый образец имел возраст 199 лет, второй — 102 года. Дата рубки по этим образцам — 1151 г. Наибольшую серию образцов мы получили в 1973 и 1977 гг., когда раскапывали сооружения, находившиеся севернее дворовой вымостки. Это южная стена сруба IV—45 и отдельные бревна и плахи от постройки IV—49. Всего удалось взять 12 образцов. Один образец (ТС-15-10) взят от бревна южной стены сруба IV—45, остальные — от столбового сооружения IV—49. Датировать удалось только шесть образцов. Бревно ТС-15-10, довольно хорошей сохранности, имело возраст 215 лет. Дата рубки — 1153 г. Образцы, связанные со срубом IV— 49, обнаружили значительный разброс дат — от 1154 до 1161 г. Дата рубки 1161 г. определяется полукруглой мощной плахой (Н73-СТ-13), лежавшей внутри постройки и представлявшей собой остатки пола в подклети высокого терема. Плаха имела ширину 27 см. Возраст древесины — 149 лет. Рис. 13. Полигоны распределения браслетов в культурном слое раскопов Неревского, Ильинского и Троицкого Таким образом, строительство дома IV—45 началось в 1153 г. Строительные работы продолжались несколько лет и были закончены в 1161 г. Судя по датам других образцов, взятых от сруба IV-45 (H77-TC-15-3 - срублено в 1185 г., Н77-ТС-15-4 — срублено в 1178 г.), мы можем говорить о ремонтных работах, проведенных в этом доме в 80-х годах XII в. От сооружений, воздвигнутых на усадьбе после пожара 1194 г. (срубы IV—37, I—4, II—17), из-за плохой сохранности древесины не удалось взять образцы для дендрохронологического исследования. Говоря о времени начала строительства после пожара 1194 г., необходимо отметить следующее. В слоях яруса 12, которые мы стратиграфически связываем со временем после пожара 1209 г., в развале постройки IV—36 имелись два бревна, от которых были взяты образцы для дендрохронологического анализа (Н77-ТС-12-1 и Н77-ТС-12-2). Даты рубки определены 1196 и 1197 гг. Мы имеем основание предполагать, что эти бревна ранее принадлежали постройке IV—37, сгоревшей в пожаре 1209 г. Время ее строительства, таким образом, связывается с 1196-1197 гг. Для проверки стратиграфической связи ярусов Черницыной улицы с напластованиями культурного слоя на усадьбе мы рассмотрим хронологию такой массовой находки, как стеклянные браслеты. На Троицких I, II и IV раскопах найдено 433 стеклянных браслета. Размещение их в пластах XIII в. приведено в таблице 1.   Таблица 1. Размещение стеклянных браслетов   Раскоп Троицкий IV Раскоп Троицкий I   Раскоп Троицкий II пласт  количество    пласт  количество    пласт  количество 14        3          12        11        11        3 13        33        11        1          10        9 12        44        10        9          9          15 И         42        9          27        8          42 10        36        8          20        7          31 9          21        7          12        6          10 8          9          6          7          5          8 7          5          5          2          4          7 Итого: 193                  79                    125   На основе этой таблицы с учетом абсолютной хронологии ярусов Чер-ницыной улицы мы построили полигон распределения стеклянных браслетов в культурном слое и сопоставили его с полигонами распределения стеклянных браслетов на Неревском и Ильинском раскопах (рис. 13). Закономерности распространения этой категории массовых находок по пластам Неревского, Ильинского и Троицкого раскопов совпали полностью.