Geum.ru

Александр Митта

Вид материалаДокументы

Содержание


Центры добра и зла
Центры Добра и Зла определены, можно рассказывать историю.
Центр Добра этого фильма – семья. Центр Зла – те, кто хотят семью разрушить.
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   37

ЦЕНТРЫ ДОБРА И ЗЛА



Старые мастера Голливуда решали проблему центров Добра и Зла с блеском. Они знали: фильм будет показан во всем мире. В Китае, Уганде или России могут ничего не знать о ситуации в Чикаго 1929 года. Центры Добра и Зла установят ценности этого мира. И вот начинается фильм «В джазе только девушки». Какие то люди везут гроб в катафалке. Их преследует полиция. Катафалк набирает скорость. Полиция не отстает. Тогда из машины покойника стреляют. Полиция стреляет в ответ. Из дырок в гробу хлещет спиртное. Любой зритель поймет: в Чикаго 29 го года полиция преследовала незаконных торговцев спиртным. Мы сразу понимаем, где зло этого мира. Затем эти преступники сводят кровавые счеты со своими врагами из конкурирующей банды. И попутно хотят убить двух музыкантов, веселых, приятных ребят. Они убегают, ищут возможности спастись. Естественно, мы им сочувствуем, мы с ними, они – наш центр Добра. Как только это установлено, появляется ос 

лепительная Мэрилин Монро, и фильм набирает обороты. Центры Добра и Зла определены, можно рассказывать историю. Зритель уже в наших руках.

Иногда для установления центров Добра и Зла приходится тратить много сил. Но это всегда себя оправдывает. В индустрии на это не скупятся.

Легендарный, неумирающий, любимый во всем мире фильм ''Касабланка» показывает персонажей, действующих в неведомом мире, далеком от всех, тем более от Америки, в какой то захудалой Касабланке. Она заявлена как точка, из которой можно попасть в рай – Америку. Она лежит на пути из ада – оккупированных фашистами стран.

Тридцать минут и три подсюжета, полных выдумки, остроумия и увлекательных событий, потрачены на то, чтобы мы с абсолютной ясностью поняли расстановку сил между раем и адом фильма. Но все это – полная выдумка сценаристов. Не было никакой Касабланки. не было единственной нитки из Европы в Америку. От фашистов бежали во все стороны на 360°. Касабланка. виза, которую нельзя отменить, – это все условные элементы языка драмы. Когда мы их усвоили, появилась божественная Ингрид Бергман, и начался главный сюжет – ее и Хемфри Богарта.

В «Крестном отце» показана империя преступников. В этом фильме все до одного – преступники. Как в футболе – все до одного играют ногами. Глава семьи дон Корлеоне – главный преступник, его дети – преступники, адвокат – преступник, друзья – преступники, полицейские – преступники, артист – слуга преступников. Между тем этот фильм искренне любим сотнями миллионов зрителей во всех уголках Земли. Неужели мы все так любим преступников?

Ничего подобного. Это фильм не про преступников, а про большую идеальную семью, где дети любят отца и друг друга. Где каждый готов помочь другому и сделать все для спасения другого. Это фильм о семье, в которой мечтал бы оказаться каждый. Он о ценностях семьи – основы общества. Преступность – это метафора, язык искусства.

Центр Добра этого фильма – семья. Центр Зла – те, кто хотят семью разрушить.

Когда это установлено, начинается история борьбы и превращения Майкла Корлеоне из ангела в дьявола. Но пока это устанавливается, нас увлекают три подсюжета.

1. Семейный праздник.

2. Вводная новелла о контракте артиста в Голливуде.

3. Начало войны семей из за наркотиков. Они доводят нас до вспышки интереса. Примеры того, как работает вспышка интереса после определения центров Добра и Зла. мы еже 

дневно видим в нашей жизни, когда толпы болельщиков беснуются на стадионах или шествуют по городу, размахивая флагами, сопровождаемые напряженной полицией. Болельщики на эмоциональном взводе. Их центр Добра воспален враждебностью к центру Зла.

Начинается футбол, и с первой секунды ясно, кто с кем воюет. Вот эти в белых трусиках и красных майках – ангелы, это моя команда хороших парней. Я за них болею. А эти в черных трусиках и желтых майках – враги моей команды. Я их ненавижу.

Кино – искусство не менее условное, чем футбол.

Начался фильм, на поле вышли: один – в тоге, другой – в шубе, третья – голая, но в шляпе, четвертый – в пожарной каске. Какие странные, экзотические люди! Кто они такие, что представляют? Где там у

них добро, где зло? К середине фильма я с трудом разбираюсь, кто мне друг, кто враг. И только когда пойму это, начинается мой кайф. Но полфильма ушло мимо.

Наш российский мир очень долго, три поколения, был советским микрокосмом, отделенным ото всех. И мы не приучены определять с общечеловеческой ясностью в своих фильмах мир Добра и мир Зла. Нам про нас и так все ясно.

В качестве российской альтернативы можно привести «Балладу о солдате» Чухрая. Центр Зла обозначен сразу ярко, визуально, эмоционально и предельно ясно общечеловечески. Это бесчеловечная война и ее образ – груда взбесившегося металла – танк, одинаково враждебный любому живому человеку. А центр Добра – двое молодых ребят, нежно и целомудренно влюбленных друг в друга. Постепенно этот центр расширяется, включает в себя и молоденького офицера, и одноногого инвалида, и его жену… Короче, всех. кто попадает в зону, освещенную добротой фильма. Круг Добра расширяется, пока не охватывает всю землю до горизонта. Просто? Но эта простота покорила весь мир.

Когда зрители смотрят на экран, их подсознание постоянно ищет и сортирует персонажей на самом простом уровне. Кто тут хороший парень? А кто плохой? Они делают это потому, что им надо приткнуться к хорошему парню, идти дальше вместе с ним. болеть за него. Это естественная человеческая потребность самоидентификации.Любой человек идентифицирует себя с Добром. И ищет любой знак, помогающий ему сперва ощутить центр Добра, а затеминстинктивно противостоять центру Зла.