Потаённое
| Вид материала | Документы |
- -, 3389.02kb.
- Число выступает основной «динамической характеристикой», отражающей как порядок возникновения,, 627.75kb.
ПОТАЁННОЕ
Сборник под редакцией
О. ГУСЕВА, Р. ПЕРИНА
ВЫПУСК 1
Санкт-Петербург
2004
СОДЕРЖАНИЕ
И. Тёрох. Предание (отрывок из сочинения «Сварог»)
И. Сикорский. Русский гений
В. Авдеев. Тайна мумии
Ш. Шампетье. В СССР планировали создание сверх-человека
Оккультная история III Рейха
Ш. Бирман. Еврейские солдаты Гитлера
Г. Гюнтер. Выбор супружеской пары
Г. Гюнтер. Раса и язык
Л. Вольтман. Политическая антропология
Е. Шабельская. Сатанисты xx века
В. Истархов. Масонство
В. Искаков. О Ветхом и Новом завете
Иоанн ТЁРОХ
ПРЕДАНИЕ
Отрывок из сочинения «СВАРОГ»
Так как славяне считали храмом Божиим весь мир, то богослужение их совершалось под открытым небом, в так наз. боголесьях (святых гаях) – в избранных красивых рощах со свободным местом для молитв, собраний и игр, с большими тенистыми деревьями (предпочтительно дубами как деревьями Перуна или липами как деревьями Лады) для защиты от солнечных лучей и дождей во время богослужений (что практикуется и ныне в случае богослужения под открытым небом) и близко от воды (рек, озер, источников) для выгоды участников, так как некоторые праздничные обряды продолжались целые дни и ночи. И молитвы–богослужения, и обряды были овеяны поэзией и музыкой, т.е. стихами с пением, которым нет сравнения в целом мире. Славяне поэты и музыканты по природе, и вся их дохристианская обыденная жизнь, весь быт и все их верования и воззрения на природу были поэтические (А. Афанасьев).
Богослужения проходили, судя по тому, как они происходили в деревнях и ныне в случае богослужения под открытым небом, следующим образом.
У самого дуба или липы, или у ключа–источника (если таковых не было, то для порядка, для границы, для центра ставили просто столб или клали камень) стоял патриарх рода или самый старший в селении. Он руководил богослужением. Все участники разделялись на четыре части, которые составляли четырехконечную звезду. Центром этой звезды было дерево (источник, камень, столб).
В первой, мужской, части стояли в первых рядах старики по возрасту годами вниз, за ними шли по возрасту младшие, также в рядах, вплоть до самых младших хозяев, семейных с мальчиками–отроками.
Во второй, женской, части, на противоположной от мужчин стороне дерева, стояли женщины, начиная от старух, по возрасту годами вниз до самых младших замужних, с грудными детьми и девочками.
В третьей части, мужской, стояли в первых рядах у дерева подростки–юноши, за ними старшие, по возрасту годами вверх – вплоть до зрелых парней.
В четвертой части, женской, на противоположной от мужской молодежи стороне дерева, стояли девушки, за ними шли старшие по возрасту годами вверх – до зрелых девиц. Выстроившись в таком порядке у дерева, сначала молились – всякий особо, складывая молитвенно ладонь к ладони. Молились просто и чистосердечно как дети и молились Богу не как рабы господину, а как дети родному отцу, которого бесконечно любили, которому бесконечно верили и которого, как бесконечно доброго, не боялись. Имелись многие молитвы, которые передавались из уст в уста, из рода в род. В этих молитвах постоянно упоминалось слово «Бог», часто в ласкательной форме «Боженька», с прилагательными «милый», «добрый», «милосердный» и т.д. Молитвы были: просительные, благодарственные и хвалебные. Затем шли общие молитвы, которые начинал патриарх рода, а после их окончангия начинались песнопения. Вот образец древней, дохристианской молитвы–песни, сохранившейся у сербо–харватов:
Молимся, Ладо!
Молимся Всевышнему Богу,
Ой, Ладо, ой!
Чтоб подул тихий ветерок,
Ой, Ладо, ой!
Чтоб ударил тёплый дождик, Ой, Ладо, ой!
И т.д.
В Галичине сохранилось много дохристианских молитв – песен (особенно колядок). На Лемковщине поют:
Подуй,Господи, подуй
Духом святым по земле!
Роди, боже, жито, пшеницю
И всякую пашницю!
В поле ядро,
В доме добро!
Пели дружным хором, с подголосками, все присутствующие от мала до велика, под запев назначаемых родовым старшиной запевал, наподобие греческих канонархов. Всякий праздник имел свои песни.
Обычай всенародного молитвенного пения перешел на Руси в христианскую церковь под именем «самои’лки». В Галичине и на Карпатской Руси он сохранился повсеместно до сих пор: вся Обедня и некоторые песнопения из Заутрени и Вечерни поются всем народом, всеми присутствующими также, как в дохристианское время языческие песнопения пелись в святых гаях (боголесьях). Для искоренения языческих праздничных молитвенных песен после введения христианства были на их месте созданы, на каждый праздник особо, христианские церковно–народные песни, собранные впоследствии в книге, называемой «Богогласник», с музыкой к каждой песне. Некоторые мелодии очень древние и возможно, что они пелись ещё в святых гаях с языческим текстом. Эти церковно–народные песни, особые на каждый праздник, пелись в Галичине ещё в прошлое столетие. В настоящее время поются они на Рождество Христово («коляды» христианские наравне с языческими «колядками»), на Великдень («Иерусалиме, свети над звезды»), на Зеленые святки («Вси тя хоры»), и общая, наиболее распространенная и к каждой песне. Некоторые мелодии очень древние и возможно, что они пелись еще в святых гаях с языческим текстом. Эти церковно–народные песни, особые на каждый праздник, пелись в Галичине еще в прошлое столетие. В настоящее время поются они на Рождество Христово («коляды» христианские наравне с языческими «колядками»), на Великдень («Иерусалиме, свети над звезды»), на Зеленые святки («Вси тя хоры»), и общая, наиболее распространенная и любимая: «Пречистая Дево Мати Русского краю, О, Всепетая Мати» и др.
В прошлом столетии ещё строго соблюдалось в Галичине разобщение мужчин и женщин в храмах. Женщины стояли в так наз. «бабинцах» (притворах) позади мужчин, которые занимали среднюю часть церкви между притвором и солеёй. Тогда придерживались также и порядка старшинства по возрасту: старики стояли впереди, младшие позади.
После молитв и песнопений в боголесье семьи соединялись и располагались вокруг неугасаемого Перунового костра, у которого приносились жертвы Богу. Сначала жертвовал от себя всякий отдельно, как это происходит ныне с жертвованием свечей, лампадок и других даров. Так как наши предки не знали ни икон, ни изваяний, то вместо свечей или лампадок, вешали на деревьях, бросали в воду или огонь жертву Богу: кто мерочку зерна, кто яичко, кто моток пряжи, кусок красивого вышитого полотна, кто фрукты, кто благоухающие травы, цветы и т.п. Кражи и воров тогда на Руси (и вообще у всех славян) не существовало, и повешенные на ветвях в святом гаю вещи висели, пока их не снимали сами жертвовавшие. Более ценные вещи брались домой как освящённые, а другие, после снятия с дерева, бросались в костер или в воду. Это были индивидуальные жертвы.
Гадания были обязательной обрядовой частью праздников. Гадания в праздники были вещие и, по народному верованию, они сбывались, были более верные, чем внепраздничные гадания. Большинство этих гаданий называемых теперь суевериями–забобонами) сохранились до сих пор. И ныне гадают почти во все праздники: на Рождество Христово (бывший праздник Коляды), на Новый год (б. пр. Велеса), на Иордан (б. пр. Лады), на Великдень (праздник Дажь–Бога), на св. Юрия (праздник Ярилы), на Троицын день – Зелёные Святки (праздник Русалий), на св. Иоанна Крестителя (праздник Купалы) и т.д. в особенности от кануна св. Андрея по день св. Николая (13–19 н. ст. декабря – праздники Перуна), когда, между прочим, льют на воду воск или свинец.
После жертвоприношений, пира и гаданий следовали забавы и игры мужской и женской молодежи. Старики и вообще пожилые располагались поудобнее в гаю и со вниманием и наслаждением следили за играми, которые по тогдашним временам представляли чрезвычайно интересное зрелище, совмещающее в себе: театр, музыку, балет, цирк, спорт (борьба всякого рода и состязания) и т.д. Общих игр парней с девицами не было. Они строго запрещались. Девицы и парни играли на противоположных концах святого гая (боголесья). Девушки пели песни, водили хороводы, танцевали и устраивали другие затейливые девичьи игры, тогда как парни занимались разного рода спортом – состязаниями, борьбой, ходили «гусаком» (гусем), строили «живые вежи» (башни), вели «войны» и т.д., выказывая свою ловкость, удаль и силу. Так как некоторые девичьи песни своим содержанием высмеивали и обижали парней, эти последние, «мстя» за обиду, устраивали нарочно одну из своих «бродячих» игр и, бродя по гаю гурьбой, например, «гусаком», хвостом его разбивали девичьи хороводы или другие их игры, но сейчас же распылялись и убегали, боясь наказания со стороны старших.
Эти игры мужской и женской молодежи сохранились до сих пор во многих местностях в русской части Галичины у потомков тиверцев и их можно наблюдать во все три дня Пасхи (Великдень–Вос–кресение, Обливанный Понедельник и Вторник).
В некоторые, особенно в зимние праздники, когда гаи заносило снегом, богослужения проходили по домам, где ими руководили главы семейств, а игры в святых гаях заменялись забавами и играми в селениях. На Коляду мужская молодежь ходила по селу в личинах – масках с «туром» (козою) и т.п. от двора до двора и «колядовала». На Щедрый Вечер женская молодежь также обходила дворы и «щедровала».
В праздники Ярилы девушки пели «веснянки», одевались в костюмы из берёзовых листьев и бегали по полям и лугам с песнями, водя хороводы. Накануне Купала собирались у воды (реки, озера, пруда), жгли костры, пели купальные песни и вокруг костра устраивали игры. С некоторыми праздниками было соединено и поминовение душ усопших предков (Красная Горка – Радуница, Семик и др.) и тогда игры устраивались на «могилицах» у могил. Такие игры называли «тризнами» (игрищами, борьбами–состязаниями, поединками).
Множество обрядов и обрядовых песен глубоких по содержанию и глубоко художественных, хотя язычество на Руси после посвящения её Светом Христовым процветало полностью в некоторых местностях вплоть до XVI в безвозвратно пропало, так как христианское духовенство, искореняя с фанатизмом старую веру, доносами своими к епископам, а тех – к князьям, вызывало княжеские указы, содержавшие строгие наказания за исполнение старославянских обрядов. Таким образом исчезли жемчужины творчества народного духа, которые, судя по оставшимся, чужие ученые и музыканты называют несравненными и столь высокохудожественными, что– кажутся как бы составленными не народом, а учеными поэтами и композиторами. Некоторые обряды (например, свадьба–веселье) похожи на пьесы, содержащие несколько действий, каждое действие с явлениями–сценами.
Несмотря на все запрещения и наказания, кое-что из дохристианских обрядов сохранилось и на Великой, и на Малой Руси, в особенности на русской Буковине, бывшей одно время под Турцией, не вмешивавшейся в верования русского народа, и в русской части Галичины, где польские паны, мало интересуясь духовной стороной жизни своих крепостных, не препятствовали им петь веснянки, играть гаилки и проч., а также и у других славян. До сих пор по всей Руси и у всех славян все почти христианские праздники с христианскими обрядами в церкви сопровождаются древними славянскими обрядами вне её. И бытовая обыденная жизнь (рождение, свадьба, похороны, обжинки, обмолот, орка, выгон скота :и т.д.) также полны старых дохристианских обычаев. И совершенно верно утверждают ученые славянские мифологи, что и на Руси,и во всем славянстве поныне существуют двоеверие. Эти древние славянские обряды ныне также называют суевериями, но многие из этих суеверий до того поэтические, привлекательные и милые, что с ними не хочет расставаться даже интеллигент.
Карпаторусское белое духовенство, получавшее высшее образование в гимназиях и университетах, относилось с полной терпимостью к древним славянским обычаям и дохристианским религиозным обрядам в их приходах по деревням. Многие священники даже записывали их и манускрипты отсылали в учёные общества.
Не то было в местностях, где распоряжались малограмотные монахи ордена Базилиан (бывшего православного чина Василиан), набиравшиеся большей частью из недоучек и из сбившихся с пути неокончивших гимназистов. Как в старину их собраться, они запрещали опекаемым ими прихожанам самые невинные народные игры и песни.
Судя по оставшимся обрядам и песням, славяне очень любили свои божества и их именем называли селения, поля, леса, верхи гор, деревья, цветы, травы и т.д., целые племена и самих себя.
Как упоминалось выше, – славяне были мирным народом и предпочитали откупаться, чем воевать, отличаясь кротостью и спокойствием нравов. Если воевали, то только по необходимости для защиты. По свидетельству арабского писателя Масуди (X в.), нравственность славян служила образцом для чужих. Жены были верны своим мужьям и шли за ними даже в могилу. Для руководства играми и хороводами избиралась всегда чистая в нравах девушка. Поэтому к рассказам о «Ярилиных ночах» и о других негодящихся в печать действиях среди русских славян, сохранившимся в письменных памятниках, авторами которых были фанатики, нужно относиться по крайней мере с осторожностью, так как не исключена возможность, что ими многое преувеличивалось, искажалось и просто выдумывалось, чтобы только заставить епископов и князей принять крутые меры против «сходбищ на бесовские песни, на плясание и сказание» в то время, когда «церкви пустуют».
Славяне, как народ с искрой Божией, одарённые и талантливые во всём, от природы забавные, веселые и радостные очень любили и любят поныне музыку и танцы. Ни у одного народа в мире нет таких безмерно радостных и живых, или бесконечно унылых и грустных народных песен, и таких бойких и «бешеных» народных танцев, как у славян, особенно у русских. Народные песни у них насчитываются не сотнями и тысячами, как у других народов, а десятками тысяч. Одних песен – коломыек в Галичине – тысячи и тысячи, несметное, неисчислимое количество, т.к. они появляются всё новые и новые всякий день. Хороводы с песнями (сеяние проса, мака и др.) и мимическими, программными танцами – это настоящие балеты с хитрыми «сплетениями и расплетениями», с множеством затейливейших танцевальных фигур – с «воротами», «мостами», «плетнями», «кошиками» (корзинами–ковшами), «колами» (кругами), «звездами», «голубцами» и т.д. выводятся многочисленными группами в совершенстве без всяких репетиций.
...В русской литературе, за исключением Слова о полку Игореве (не упоминая о почти тождественной с ним Задонщине), нет эпоса (поэмы) наподобие греческого или латинского, который бы выпукло отражал родную славяно–русскую мифологию, неподражаемое русское поэтическое баесловие. А оно так богато (мифологических имен вдвое больше, чем упомянуто в Предании) и в нём столько красоты и прелести, что им, подобно автору СЛОВА, мог бы пользоваться с громадным успехом каждый русский поэт в любом своем лирическом и эпическом сочинении, как пользовались своими мифологиями Гомер и Вергилий.
Русская мифология ждёт своих будущих великанов – боянов – внуков Велеса и, дай Бог, чтобы они скоро появились.
Некоторые мифологи, ссылаясь на древние письменные памятники, утверждают, что славяне поклонялись огню... Но эти мифологи не обратили внимание на то, что эти памятники писались извращавшими факты фанатиками и на то, что кормление огня, вешание на деревьях платков или бросание явствий и цветов в воду были только символическим обрядом почитания божества и благодарности ему, а не поклонением предметам. Нельзя, например, утверждать, что христиане, освящая воду трикратным погружением в нее креста и зажжением свеч, поклоняются воде, или что, вешая ожерелье на икону, или, ставя свечу перед иконой, поклоняются иконе, или молясь в храме, поклоняются храму. Так и нельзя утверждать, чтр славяне, вешая дары на ветках деревьев и бросая цветы в воду, или, молясь под деревом, или у воды, поклонялись дереву и воде.
Русские галичане, буковинцы и карпатороссы являются потомками древних русских племен – хорватов, тиверцев и улучей, населявших нынешнюю Галичину от рек Попрада и Дунайцев до реки Сяна, и, далее на восток, земли вдоль рек Днестра,Серета и Прута вплоть до их устьев, т.е. до Чёрного моря. Древние немцы называли эти племена – антами, т.е. великанами, а древние греки называли тиверцев – Великая Скуфь («сидящие по Днестру до моря»). Великая Скуфь значит то же, что анты, т.е. великане. Хорваты населяли западные Карпаты и западное Подкарпатье, тиверцы и, дальше на восток, улучи, занимали средние и восточные Карпаты и восточное Подкарпатье по обоим сторонам Днестра и верхнего Буга.
«Хорваты» или «горваты» – слово славянское (с корнем «грв» или «грб» – горб), оно анапогично словам «лужичане, поморяне, поляне, подоляне» и т.п., и тождественно со словом «горбаты», т.е. горцы или жители горбов, гор. Такое же значение имеет слово «карпаты», т.е. горбы, горы. Жителей гор кликовали хорватами, а жителей долов – серпанами (от слова «серп»), т.е. возделывавшими землю жнецами–хлебопашцами в противоположность горцам–хорватам, занимавшимся скотоводством.
В V в. по Р.Х часть галичан (и хорватов, и серпан, т.е. горцев и подолян) перебрались на Балканы... Серпане (нынешние сербы) разместились, более или менее, на балканских равнинах, а хорваты (нынешние хорваты) заняли и здесь гористые стороны.
Сербы и хорваты составляют один и тот же народ в этнографическом, особенно в языковом отношении. Хорваты, как и сербы, крещёные св. Кириллом и Мефодием, были православными и употребляли в письме кириллицу...
Болгары населяли в древности нынешнюю Карпатскую (Угорскую) Русь и переселились на Балканы раньше сербов и хорватов. Соседи галичан – жители Волыни, которая в старину была частью Червоной Руси, являются потомками русских древних племен велинян и дулебов, а нынешние жители земель по обеим сторонам среднего и нижнего течений Днепра – потомками русского племени полян, или руссов, или (как их называли греки) россов. Тиверцы и улучи были на своих землях автохтонами, а поляне пришли на Днепр позже с Дуная.
...По свидетельству беспристрастных немецких историков, уничтоженные немцами балтийские славяне (вагры, лютичи, радары, оботриты, мильчане, лужицкие сербы или сербы–лужичане, бод–ричи, стодоряне, гипревяне; последние жили на славянской земле, где ныне стоит Берлин, и др.) были не только высококультурными, но и глубоко нравственным народом, хотя и не исповедовали христианской религии. Они по своему религиозному воззрению не допускали КЛЯТВЫ Богом, разве только в исключительных случаях (на Божьем Суде). У них совсем не было ЛЖИ. По этому же религиозному воззрению они относились к ближнему с истинно христианской любовью, почему у них совсем не было нищих – «ни в Померании, ни во всей Славии», как говорил Гелмолд. Грязного и ободранного немецкого монаха, пришедшего к ним проповедовать, прогнали со словами: «Плохой твой Бог, коли даже не дал тебе новой рясы!». Пленных считали наравне с домочадцами и после некоторого времени обязательно отпускали их на свободу. Женщины ими уважались и считались равными мужчинам. У них не существовало ни КРАЖИ, ни ОБМАНА, а гостеприимство (Гость в дом, Бог в дом! Рады гостям!) славилось но всей Европе. В помещение мое войти всякий нуждающийся и находил на столе блюда даже тогда, когда никого не было дома.
Вот что пишет об этом немец Анонимус (безымянный жизнеописатель св. Оттона): «В Балтийской Славии каждый отец семейства имеет ОТДЕЛЬНЫЙ дом, опрятный и чистый, посвящённый только ГОСТЕПРИИМСТВУ. Здесь стоит всегда наполненный яствиями и напитками стол. Если что снято, ставится немедленно что–нибудь другое. Когда кому угодно угоститься – милости просим! Севши за стол найдешь всего вдоволь!».
Кому нечем было угостить гостя, мог взять у соседа без просьбы и тайком. Что пошло на гостей, то не украдено – был закон у славян,– пишет Гелмолд.– Угощать приказывала славянская религия. Отказавшему в гостеприимстве мстило все население разорением двора, т.к. нерадение в гостеприимстве одного, лишало милости богов всю страну».
Жилища этих славян не имели засовов (замков) и никогда не запирались. Анонимус пишет об этом: «Между жителями Померании такая честность и общность, что они, незнакомые с воровством и обманом, не знают ни сундуков, ни ключей. Свою одежду, деньги и драгоценности хранят в ящиках и кадках под простою крышкою, не боясь злых людей».
Когда приехал к ним немецкий епископ Отто Бамберсский с кучей чемоданов и сундуков, запертых на замки, они удивились и спросили: «Почему ты их запираешь?». Отто им ответил: «Как почему? От воров!». Славяне, слыша такие слова из уст епископа–святителя, ещё более удивились и сказали: «Наш Бог лучше, он не разрешает красть!».
А немецкий историк Гердер, пишет о славянах (сообщаем по А.С. Фаминцыну) следующее:
«Славяне с любовью возделывали землю, занимались и разными домашними искусствами и ремеслами и повсеместно открывали полезную торговлю произведениями своей страны, плодами своего трудолюбия. Они построили на берегах Балтийского моря, начиная с Любека, города. Между ними Винета на острове Руян была славянским Амстердамом. На Днепре они воздвигали Киев, на Волхове Новгород, вскоре сделавшиеся цветущими торговыми городами. Они соединили Чёрное море с Балтийским и снабжали всю западную Европу произведениями востока. В нынешней Германии (бывшей Славии) они разрабатывали рудники, умели плавить и лить металлы, приготовляли соль, ткали полотно, варили медь, разводили плодовые деревья и вели по своему вкусу веселую музыкальную жизнь. Они были щедры, гостеприимны до расточительности, любили сельскую свободу, но вместе с тем были покорны и послушны, враги разбоя и грабежа. Всё это не избавило их от притеснений со стороны соседей, напротив, способствовало тому. Так как они не стремились к владычеству над миром, не имели жаждущих войн наследственных государей и охотно делались данниками, если только тем можно было купить спокойствие своей страны, то народы, в особенности принадлежащие к германскому племени, сильно погрешили против них. Уже при Карле Великом начались жестокие войны, которые, очевидно, имели целью приобретение торговых выгод и велись под предлогом распространения христианства. Храбрые франки, конечно, находили более удобным, обратив в рабство прилежный земледельческий и торговый народ, пользоваться его трудами, чем самим изучать земледелие и торговлю, самим трудиться. То, что начали франки, довершили саксы. В целых областях славяне были истребляемы или обращаемы в крепостных, а земли их разделялись между немецкими христианскими епископами и дворянами. Их торговлю на Балтийском море уничтожали северные германцы. Город Винета был разрушен датчанами, а остатки славян в Германии походят на то, что испанцы сделали из природных жителей Перу».
У
помянув затем о тяжёлых ударах, нанесённых славянству монголами, Гердер, писавший эти строки 150 лет тому назад, как бы в пророческом видении обращается к славянам:«Настанет время, когда и вы, некогда прилежные и счастливые народы, освобожденные от цепей рабства, пробудитесь наконец от вашего долгого, глубокого сна и опять вступите во владение прекрасными странами, расстилающимися от Адриатики до Карпат, от Дона до Мульды и будет вновь торжествовать в них ваш древний Праздник Мирного Труда» (Herder, Geschichte, IV, 37–42).
ЧЕТЫРЕ МИРА–СВЕТА В РЕЛИГИОЗНО–ПОЭТИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ СЛАВЯН
В религиозно–поэтическом представлении дохристианских славян имелись четыре мира–света, два из них над землей и два под ней:
1.БЕЛЫЙ СВЕТ, наш свет с твердью–землей, солнцем (Дажь–Богом), Перуном (Чёрной Тучей–Хмарой), луной–месяцем (Мокошью) и звездами–зорями. На земле, покрытой растительностью, жили дедьки, люди и другие земные твари. Над этим светом царил Творец его – Бог богов Дед Сварог с прибогами Сварожичами. Наши отдалённые предки представляли себе свой Белый Свет в виде исполинского купола, верх которого составляла небесная твердь (небосвод), обрамлявшая низами небосклона нашу землю.
«Свет» здесь употребляется в значении «белой ясности», белого сияния или «луча», которым проявлял себя Сварог в кромешном хаосе до создания миров. Со временем слово «свет–сияние» приняло значение слова «мир». В галицком наречии «свет» значит только «мир», а вместо слова «свет» в значении «ясности» употребляется слово «светло» (имя существительное ср.рода с ударением на первом слоге). Но галичане до сих пор употребляют слова «до–света», «до–светки».
2.Над Белым Светом возвышался духовный и невидимый НЕБЕСНО–ГОЛУБОЙ, ЛАЗУРНЫЙ СВЕТ, который славяне представляли себе также в виде купола над куполом Белого Света. Верх и склоны купола Белого Света составляли для Лазурного Света его твердь–рай, заменявший в нём нашу твердь–землю. Отсюда в древнеславянском языке небосвод (фирмамент) именуется «твердь». Лазурный Свет имел свои тихие, ласкающие лазурные солнца–светила, среди которых сиял больше всех сам Сварог–Светозар, имел лазурные звезды и НЕБО – престол Божий под самым верхом купола. В этом Свете жил царь небесный Сварог и другие небожители, а также блаженные людские души. Твердь и небо, вместе взятые, назывались НЕБЕСАМИ.
3.Под Белым Светом и землей за непроходимыми дебрями–лесами, за Воздушным Морем и Великим Потоком висел также духовный и невидимый СЕРЫЙ МРАЧНЫЙ – ТОТ СВЕТ или ЯМЫ куполом вниз (опрокинутым куполом) с твердью–могилицами, составлявшими там подобие нашей тверди–земли. Омрачал Тот (Серый) Свет Морок или Мрак так же, как Дажь–Бог обелял белым светом Белый, а Светозар олазуривал светом Лазурный Свет. В сером Свете владычествовал бог Морило или Морок, царь загробного мира, и его жена – царица Могила или Мгла. Их детьми были: сын Мор, дух пошестей–болезней, и дочки – а) Морена или Мара (с ударением на последнем слоге), дух смертного сна, и б)Мора (с ударением на первом слоге), дух жизненного сна. После грехопадения дедьков и людей, когда люди сделались смертными, Морило стал посылать на землю Мора, который морил их разными болезнями–хворотами, и дочь Морену–Мару, которая 1)усыпляла их вечным смертным сном, 2)перерезывала ржавой косой соединяющий душу с телом «рубец житья», сшиваемый в сердце человека сестрами Перуна – Месилкой, Светилкой и Гасилкой при его рождении, 3)вынимала душу из тела, которое тут же жалила гнилой тлей и 4)передавала эту душу загробному духу – Водце, провожавшему её до Великого Потока к другому духу загробного мира – Пловце–Перевозце, который брал её на паром и перевозил через Поток на Тот – Серый Свет. Если «душенька» сбегала от Мары или Водцы, её ловил Ловця. В наказание за побег он запирал такую душу в курган (горб) Могилёв, где подвергал её тяжким работам, после чего отдавал ее обратно Водце для следования в Серый Свет. На том берегу принимал её Приемця, который, сняв с души запрос: кто ты, душенька, как жила, что чинила–делала на Белом свете – отправлял её на суд к Морилу. Морена–Мара была в представлении народа двуединой: спереди румяная красавица (смертная горячка), сзади – разлагающийся зловонный труп.
В Том Свете жили временно в ямах на могилицах души усопших людей – навии или навье. После суда у Морила, оставив свои оболочки (мары–призраки, т.е. приведения, тени, астральные тела) в Сером Свете, добрые души шли в Лазурный Свет, в рай, а злые – в Чёрный Свет, в пекло.
За свою доброту Мора как богиня сна была взята Сварогом в небо, откуда после грехопадения Перун посылал её на землю, где она своим животворным сном вылечивала наводимые её братом Мором болезни и вместе с Живой, богиней жизни и здоровья, вела у одра больного беспощадную борьбу со своей гнилой сестрой Мореной–Марой.
4. Под куполом Серого света, отделенного от него Смоляными Горами и Чёрным (дегтярным) Потоком, висел, также опрокинутым куполом и также духовный и невидимый ЧЕРНЫЙ СВЕТ или ПЕК, а также ПЕКЛО с твердью–срубами с Черной Потьмой вместо солнца, вечно затмевавшей Чёрный Свет непроглядною тьмою («темрявою»), и с ПЕКОМ или ПЕКЛОМ в самом низу (верху) купола, где горел вечной пекольный огонь, в котором плавились ниспадавшие со Срубных Смоляных Гор скалы. Срубы – здесь в понимании срубленного леса, пустыни с гниющими пнями и ядовитыми зловонными грибами–душеморами, с такими же змеями и всякой другой растительной и звериной нечистью.
Небо и пекло по верованиям славян находились, как это видно на приложенном рисунке, на двух противоположных концах вселенной, центр которой составляла наша земля. В этом пекольном огне терпели несказанные муки земные грешники после того, как их души прошли сначала («хождение по мукам») страсти на самих срубах в Вертепе Отплаты (Возмездия) и наигоршие страдания – угрызения совести в срубной Долине Слёз, где всякий грешник смотрел в Зеркало Житья, в котором видел себя и все свои земные дела от своего рождения до последней минуты своей жизни.
В Чёрном Свете царил царь зла и горя Грех–Прагрех Лютич Горесей, к которому во время созидания Сварогом Белого Света сбежала со страху Чёрная Потьма. Он постоянно вторгался с чертями в Белый Свет, чтобы завоевать его. Сеял в нем горе и всякое зло для будущих всходов и расставлял, как паук, повсюду свои греховные сети, чтобы ловить в них дедьчьи и людские души. Когда в Белый Свет явился с неба Сварог с Перуном, Чёрной Тучей, Мочкой и Стрибогом, и наводнением, и градом уничтожил засеянные горем и злом поля, а бурями и вихрями сорвал греховные сети, взбешенный Грех выполз из Чёрного Света и, считая себя крепче и могущественнее Сварога, вызвал его на поединок, на смертный бой. Но после первого удара Сварожьим железом (молнией) Грех вместе со всеми сопутствовавшими ему нечистыми силами бросился стремглав обратно на срубы, откуда продолжал хулить Сварога и угрожать ему. Раздосадованный Перун послал в Чёрный Свет свой гром прямо в пасть Греха и разорвал его в кусочки, а Стрибог бурным ветром рассеял их по болотам и топям срубов. Один из зубов Греха, гонимый Стрибогом, проскочил как–то в соседний Серый Свет, а оттуда в Белый Свет и застрял в Карпатах на верхе Белогоры, на которой жил Белобог – вождь бесплотных Сварожьих сил – дедьков. (Дедьки – бесплотные духи, созданные вместе с людьми для их охраны.) Из этого зуба выползла чёрная змея блудница Удыня («уд» – детородный член, pudendum; не будет ли Удыня то же, что пушкинская «Шамаханская царица»?), которая , приняв вид бесподобной красавицы–женщины, соблазнила Белобога и уговорила его взбунтоваться против небесных Дедов, сбросить их с неба и сесть на нём самому со своими дедьками. Он взбунтовался. В момент, когда полки крылатых дедьков–великанов, выстроившись в боевые ряды под небосводом, пошли приступом на небо с горами и скалами в руках, и, когда Перун, спустив с привязи свирепых громовиков, стал разить бунтовщиков громами и жечь их молниями, и они, обожженные и чёрные, стремглав покатились с Белобогом впереди в преисподнюю прямо в зубы Чёрной Потьме, Удыня, захохотав страшно и зашипев по–змеиному, исчезла.
После уничтожения Греха–Горесея (Горынича) на срубах стала царствовать его наложница страшная крылатая змея Чёрная Потьма. Напложенные ею с Грехом «байструки» (незаконнорожденные дети) – черти мучат на срубах и в пекле грешные людские души и рыщут по земле, искушая людей ко греху.
...А ,боячись Перуна, в срубах всё сидит она – Потьма мерзостна, кромешна, зла владычица всегрешна, и от первых света лет гадит тьмою Чёрный Свет. И страшна она: крылата и зубаста , и рогата. Гнев сидит в её очах, злоба злая на плечах. В лапах держит жезл свой – вилы – знак начальства, власти, силы. Вилами поганый гад в подчиненьи держит ад. Велика она, без спора, без границ–концов для взора: стянет хвост – сто вёрст темнот, а растянет – верст пятьсот. Если б распустила крыла, тьмой вселенную б покрыла на сто тысяч верст на всходе, вдвое столько ж на заходе. Словно сажею густою так кромешной тьмою мажет всё на чёрный вид, так поганит и срамит, что и сиза голубица в тьме ея – ворона–птица с сыча мерзкой головой и глядит на свет совой. С серою и дымом в храпах ходит гад на задних лапах...
Вот что рассказывали себе наши отдаленные предки об аде, смешивая детскую наивность с неподражаемыми поэтическими вымыслами:
В Чёрном Свете все противоположно тому, что имеется в Белом Свете. Ходят там вверх ногами и смотрят вниз на свой пеклосвод. Что у нас бело, там - черно и наоборот - что у нас черно, для чертей бело. Наша темная ночь для чертей - белый день. Черти, как ещё ныне говорят, редко действуют на земле днём, т.к. днём они не видят и на солнце страшно мерзнут. Наша жара для них – трескучий мороз, а наш яркий свет для них – кромешная тьма. Добро в Черном Свете зло, а зло – добро; грех там добродетель, а добродетель – грех; красота гадость, а гадость – красота; сладкость – горькость и наоборот; мука – наслаждение; хвала там хула, а хула – хвала; награждение – наказание, а кара – награждение и т.д. Черти молятся Чёрной Потьме, служат ей службы («читают акафисты») и поют ей песни («Нечистая ...мати чёрнаго краю»), хуля и оскорбляя её всячески. И грешат вовсю, чтобы снискать себе благоволение (читай – гнев и злобу) Черной Потьмы. Страсти и муки, печаль и горе для чертей на срубах – наслаждение и радость. Все они с удовольствием жарятся в пекле, принимают с наслаждением страдания и молятся (т.е. хулят) Потьме, чтобы она ниспослала им побольше мук.
Черти в Чёрном Свете разделяются на разные народы и племена. Сколько народов на земле, столько же чертовских народов на срубах: всякий земной народ имеет соответствующий срубный народ чертей, которые «выдыбая» на землю, действуют только среди этого земного народа. И черти говорят на тех же языках, что и земные народы, только навыворот, т.е. всякое слово выговаривается справо налево буквами в обратном порядке. Потьма у них Амьтоп, черт – треч, грех – херг, ходить – тидох, делать – талед и т.д. Они имеют на срубах свои хозяйства: пашут, сеют и собирают всякую нечисть. Души земных грешников, прежде чем уйти на муки в Вертеп Отплаты, на Долину Слёз и в пекло, служат чертям как рабы и исполняют у них все чёрные и грязные работы на срубах.
Потьма искренне думает, что она, карая, награждает, потому что кара на срубах – награда. Потьма «карает грешников за грех», а на самом деле, понимая это по–черносветски, «награждает благочестивых за добродетель». Ей кажется, что земным грешникам муки также приятны, горе так же сладко, как и чертям.
Имеется несметное число народных рассказов о жизни чертей и земных грешников всех родов и сортов и их мучениях на срубах. Одни до слез трагические, другие – до слез комические.
В Чёрном Свете действуют срубная смерть и роженица Хора или Хара (ударение на первом слоге). Всякое мгновение грешники в несказанных муках от неё, Хары, умирают и тут из неё опять же нарождаются свежими, резвыми , здоровыми и крепкими для новых мук и смертей. И так – в бесконечность...
Белобог, после бунта – Чернобог, прикован Чёрной Потьмой к пекольной скале, несказанно мучается сам и с остервенением мучает людские души, попавшие в пекло, и вместе с ними ждет спасения от Луча Добра.
Всякое благое человеческое дело на земле излучает из себя белый свет–луч. Все лучи от добрых дел земных людей соединяются в один Луч Добра, который устремляется прямо в Чёрный Свет. Если этот Луч велик и могуч, то он пронизывает срубную тьму и пробирается к самой Чёрной Потьме, жжёт, дырявит её, как солнце снег, и ест её. Она ужасно мучается и, страдая невыносимо, бьётся на все стороны и с ожесточением слизывает Луч Добра стоверстным языком. В это время все муки на срубах и в пекле прекращаются. Срубные вечные оглушительные шумы, гуки, грохоты и трески затихают, смола не клокочет, дёготь не кипит, огни не бушуют, дымы рассеиваются, тьма разреживается и Чёрный Свет слегка белеет. Грешники чувствуют облегчение, змей Чернобог превращается обратно в сияющего златокрылого великана–красавца – дедька Белобога и не хулит, а славит Сварога и ведет ожесточенную борьбу с Чернобогом, т.е. сам с собою (благое начало борется со злым началом), кается горько и всех грешников, которых только что мучил пекольным огнем, окрыляет надеждой на спасение.
Чем больше добра в Белом Свете, тем больше Луч Добра и тем легче грешникам в Чёрном Свете. Но добрых дел на земле мало, и поэтому Луч Добра всегда слаб. Чёрная Потьма быстро слизывает его, а чёрный Луч Зла, который излучается в людских злых делах и устремляется также в Чёрный Свет, помогает Потьме уничтожать Луч Добра и усугубляет – удваивает, утраивает кромешную тьму и муки грешников в Чёрном Свете. Златокрылый Белобог обратно превращается в злого змия Чернобога, который начинает борьбу с Белобогом, опять проклинает и хулит, и опять начинает со злобой мучить грешников пекольным огнем. Срубные оглушительные и душу потрясающие шумы, гуки, грохоты и трески опять всё более и более усиливаются, в пекле смола опять клокочет, дёготь бурливо кипит, огни снова с остервенением бушуют и своими страшными и длинными языками досягают срубов и лижут их и всё, на них находящееся, дымы опять клубятся, тьма сгущается и Чёрный Свет снова облекается в смоляную черноту. И это повторяется, хотя и редко, в течение веков и тысячелетий...
И так долго будут в Чёрном Свете пребывать и мучиться земные грешники, как долго люди в Белом Свете на земле будут злыми и творить злые дела. Спасение душ в пекле зависит полностью от благих дел земных людей.
Так Сварог заявлял людям после грехопадения. От роскошей дедьки и люди начинали брыкаться в раю много раз, постоянно склонялись к Греху и Чёрной Потьме. Под нашептывания нечистых сил им между прочим хотелось и горя. Не зная, что такое горе, и, думая, что оно даст им новые наслаждения, они просили Сварога ниспослать им его. «Хоть добудь из–под земли, Боже, горе нам пошли!» – молились денно и нощно. Конечно, Сварог не дал им горя. Когда же дедьки и люди, призвав на помощь Чёрную Потьму, пошли против небесных Дедов и грехопадение свершилось, Дед Сварог сказал им:
«Единственной моей ошибкой при сотворении мира было создание дедька и человека. В бесконечной доброте моей слишком много щедрот влил я в вас, неблагодарные и злые дети!.. От них у вас ум зашел за разум и вы потеряли способность различать доброе от злого. Вы тяжко согрешили против добра, а призванное вами зло, захватив вас в свои страшные тиски, карает вас беспощадно. Не раз, а сто раз спасал я вас в раю от ваших греховных желаний, обуревавших вас по наущению врагов ваших – тёмных сил из Чёрного Света. Я оставляю вас и ухожу от вас. И пройдут многие мириады лет, пока вы меня опять найдете и увидите. В страданиях в великих и горе чёрном, ниспосылаемых на вас Чёрной Потьмой, будете искать меня и молить меня о спасении... Но я спасать вас больше не буду. Это не поможет: вы опять начнете брыкаться!.. Спасайте себя сами: дружите только с Добрыней, прочь гоните злую Злыню. Сейч ас я вдунул в души ваши мою Сварожью искру Божью, частицу естества моего, с помощью которой вы сможете отличать добро от зла. Эта искра – совесть ваша. Она будет служить вам путеводной звездой во всех ваших начинаниях и действиях. Только ваши благие дела могут теперь спасти вас и всех ваших, попавших в Черный Свет в когти и зубы Чёрной Потьме. Только после страданий и бед от зла вы сумеете ценить добро и будете хранить его как зеницу ока своего. Только добром, благими делами вы меня найдете и тогда я буду опять с вами. Теперь вы останетесь без Бога и напрасны будут просьбы и моления ваши к нему. Спасайтесь сами: чините добро!».
Се сказавши, Сварог оставил Белый Свет и ушёл в бесконечность создавать новые миры.
... Религия славян не была религией отчаяния, ибо они верили, что настанет время, когда все люди на земле сделаются добрыми. Тогда Светлый Луч Добра от их благих дел (Луча Зла тогда не будет вовсе) станет столь великим и мощным, что уничтожит Чёрную Потьму и её нечистый плод – чертей и, прогнав срубную тьму, обелит Чёрный Свет, а с чернотой исчезнет и всякое зло, и повсюду во вселенной водворится святое безгрешное Царствие Божие.
По свидетельству греческого писателя Прокопия (YI в. н.э.) и немецкого хроникера Гелмолда (ХII в.), славяне верили только в одного Бога ТВОРЦА и ВСЕДЕРЖАТЕЛЯ. Это божество они считали двуполым, т.е. андрогином (в физическом отношении), обладавшим двумя необходимыми для творения свойствами – мужским и женским (дуада в монаде: плюс и минус, фаллус и ктеис, род и рожаница). Эти свойства были руководимы Светлым Разумом Благим (триада в монаде в духовном отношении), причём под влиянием в седой древности матриархата, когда женщины были главами семей, препочтение давалось его женскому полу.
Этого единого Бога Творца они называли просто Богом, Старым Богом, Богом богов, Прабогом, Сва–Богом или Сва–Рогом, как и разными другими менами: Великий Дед, Слава, Светозар или Световид, Владимир, Один, Троян–Трояга–Триглав, Род–Рожаница.
В древности слово «рог» было синонимом слова «мощь–сила» («были роги, да пообтерли боги»). «Сва», т.е. «вся», сохранившееся в сербском и других славянских языках, приложено к «рог» в женском роде опять–таки под влиянием матриархата. По этой теории Сва–Рог значит – Всемошь, Всесила.
Теория о происхождении слов «Русь», «Русский» и «Славянин, славянский» от имени божества Сварог–Слава не будет слабее других известных теорий об этом предмете – туманных и всё еще недосказанных. По этой теории все славяне, суть и русские (и чехи, и поляки, и сербы и др.), носят два названия: а)от Славы и б)от Сва–Рога. Все они, повторяем, суть и русские–русы или россы, как их в древности называли чужие писатели, – дети двуполого божества (Сва)Рог–Славы. «Руссы» или «россы» – то же, что «роугсы» или «рогсы» от слова «рог» или «роуг» («оу» произносится как одна буква и выговаривается посредине между О и У). Свистящая буква не терпит в славянских языках буквы гортанной и изменяет её в свистящую или шипящую, например: чех–чехский–чешский.
Поэтому от корня «рог» (или «роуг», «бог–боуг», «вол–воул» и т.д., как это произношение сохранилось еще в польском языке) эта перемена будет: рогс – росс, роугс – роусс или ругс – русс, рог–ский – рос–ский, роуг–ский – роус–ский или руг–ский – рус–ский, т.е. КРЕПКИЙ, МОЩНЫЙ.Как и во всём другом (например, в собственных именах: Святослав, Светлан, Звонимир и т.д.), и здесь не обошлось без поэзии. Народ, поэт по природе, назвал себя МОЩНЫМ и СЛАВНЫМ. Под влиянием матриархата, как указано выше, предпочтение давалось женскому полу, в данном случае – Славе, отсюда и слова «славяне–славянский» являются общим, всеобъемлющим названием племён, произошедших от единого когда–то Рода, носившего это название. Об этом предпочтении свидетельствуют сохранившиеся женские имена двуполых божеств (Жив–Бог и Жива, Купало и Купальница, Род и Рожаница и т.д.) в то время, как мужские затерялись и упоминаются только в песнях.
Доподлинно известно (Слово о полку Игореве и др. памятники), что русские называли себя и считали себя «Дажь–Божьими внуками», т.е. Божьими детьми, потомками Солнца. Это обстоятельство также поддерживает теорию происхождения названия «русский», т.е. мощный, от божества Сва–Ро(у)г, т.к. Дажь–Бог тот же Сва–Рог в его проявлении в природе светом и теплом.
Так как единого Бога считали существом далеким и недоступным, славяне, во всём поэты, чтили его в понятных им проявлениях его в природе (солнце, молнии, ветре и т.д.) и этим проявлениям давали соответственные поэтические имена, которые впоследствии мало–помалу ими олицетворялись и стали именами как бы отдельных божеств – Сварожичей или прибогов. Эти прибоги были только исполнителями воли Прабога и выполняли предназначенные ими работы на Белом Свете вообще и на земле в особенности, творцами они НЕ БЫЛИ.
Итак: в проявлении света и тепла Сварог был у них Дажь–Богом или Хорсом; в проявлении огня и воды – Перуном–Чёрной Тучей; в проявлении воздухов–ветров – Стри–Богом; как подателя материальных благ называли его Волосом или Велесом (например, в кочевом быту волос–скот считался почти единственным источником богатства); как раститель растений, кормилец всех земных тварей и держащий лад в природе – Ладом, Ладой; как весенние животворящие семена солнца – Ярилом, Ярью, Ярилой; как летнее солнце – Купало, Купалом, Купалой, т.е. божеством урожая и зрелых плодов.
В представлении славян этот единый Бог Творец и Вседержатель был единственным начальником–князем, хозяином своего солнечного хозяйства Белого Света и Небес также, как у них старший в роду считался единственным хозяином, начальником–князем всего Рода или задруги и их имущества. Они, славяне, молились только ему – Богу Творцу, и сохранившиеся припевы «Сияй, сияй Боже!», «Слава Богу на небе!», «Благослови, Господь, детей своих!», «Славен еси, наш милый Боже, на небеси!» и другие относились к нему и пелись ему. Но праздники с играми, танцами–хороводами в боголесьях (гаях) были сопряжены с доступными и понятными человеку проявлениями божества в природа, т.е. с прибогами.
(Карпаты и Славяне. Предание. Издание «Ревнители русской старины», Нью–Йорк, 1941 г.)