Пропала собака, колли, окрас рыжий, сука, …падла, б-дь, Боже! Как мне оста-дела эта жизнь! …
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЧасть 1 Начало 2008г.25 января. Москва (ближнее подмосковье) |
- Австралийская пастушья собака, 2869.95kb.
- Макс Фрай «жалобная книга», 4191.48kb.
- Майкл Ньютон Предназначение Души Жизнь между жизнями, 5645.58kb.
- День, который перевернул всю мою жизнь, 1624.86kb.
- День, который перевернул всю мою жизнь, 1620.62kb.
- Брюс фогл «О чём думает собака», 1198.33kb.
- Мне не пришлось менять профессии в поисках дела, которое оказалось бы больше по душе., 5220.19kb.
- Мне не пришлось менять профессии в поисках дела, которое оказывалось бы больше по душе., 4922.55kb.
- Около полутора лет назад я получила по почте от одного совершенно незнакомого мне ранее, 836.91kb.
- На которых хочется равняться, потому что они постигли жизнь, много трудились, пережили, 57.46kb.
Объявление на столбе:
«Пропала собака, колли, окрас рыжий,
сука, …падла, б-дь, Боже! Как мне
оста-дела эта жизнь! …!»
Пролог.
Сентябрь 2004 г. Антрацит.
Жара несусветная. За окном пыльный ветер щедро разбрасывал между домами бумаги, а в мусорных баках, мирно соседствуя, рылись бомжи и стая собак. Привычная картина уже не задевала так, как годы назад. Ни обшарпанные стены домов, ни серые деревья, нищета, бьющая в глаза, не поднимали в душе глухой злобы. “Равнодушие”. Нет, скорее осознание своего безсилия, да и нежелания других что-либо изменить.
Выбросив сигарету в окно, Юрий прошел в комнату и сел в кресло перед журнальным столиком. Шесть конвертов лежали на столе перед ним, шесть писем в редакции мелких газет. А в них плоды долгих размышлений, и рецептов еще пятнадцатилетней давности, следуя которым, страна занимала бы одно из ведущих мест в Европе, а может быть … Неизвестно, нужно ли это кому-нибудь теперь, но и молчать уже не было сил.
Вдруг вспомнилось событие годичной давности, оставившее еще одну зарубку на сердце, и несмотря на привычную дикость теперешней жизни, потрясшее и его. Не глядя, он опустил руку вниз, нащупал бутылку, затем стакан, и щедро плеснул половину. Отрешенно выпил водку, как обычную воду, аккуратно поставил стакан и потянул из пачки сигарету. Седьмую за утро.
Год назад у Вовки из седьмой лавы, с которым они вместе работали на шахте, положили в больницу жену. Необходима была операция на желудке, и триста баксов, чтобы ее сделали. Деньги у него были, и намного больше, только шахта их не выплачивала. Тогда он пошел к директору, просить, чтобы ему выплатили деньги хотя бы на операцию. А товарищ Суриков ему популярно объяснил, что денег на шахте нет, а если и есть , только на похороны. тихий Вовчик пришел домой, выпил с соседом, а на следующее утро повесился. Похоронили его соседи. Через полторы недели в больнице умерла жена, и поскольку родни у них не было, двоих детишек сдали в приют.
Мудак! – Решили все кто его знал. И правильно решили. Потому что если бы утром он вместо веревки взял обрез, и зайдя к директору, разнес ему башку, то поднялись бы все шахты города, которых не мало. Его даже не вздумали бы держать под стражей, и каждый шахтер нашел пятерку-десятку, хватило бы и на операцию жене, и на адвоката. И вряд ли приговор был бы суров, побоялись бы общественного мнения. Но для того, чтобы так поступить, нужна была гордость, или злость. А ни того ни другого у людей уже не было.
Ни водка, ни сигареты не могли раскрутить тугую пружину, сжавшуюся внутри, но тем ни менее он все равно потянулся за бутылкой и влил в себя остатки.
И полегче немного стало, как будто подтянули регион за последнее время, но на долго ли? Что же все-таки делать? Промолчать сейчас, значит молчать уже до конца жизни, все чаще поглядывая в стакан, или попытаться хоть что-то изменить?
Ну а если молчать, -не останется самого главного – уважения к себе. Протянув руку, он взял конверты, с трудом затолкал их в наручный карман рубашки, и направился к выходу.
Через две недели в газете “Шанс”, выходящей раз в неделю в одном из городишек Донецкой области, появилась статья, под названием: «Кто приедет голосовать – быдло, или украинцы? ».
Часть 1
Начало.
«И пусть всего мне дней осталось мало,
И выпал снег, и кровь не горяча,
Я в сотый раз опять начну сначала,
Пока не меркнет свет, пока горит свеча…»
27 декабря 2007г.Москва.
Вежливо кинув на прощание молоденькой вахтерше, Юра аккуратно закрыл за собой дверь тамбура, и вышел на улицу. Среда, последние дни 2007 года. Дом напротив ярко светился огнями, Бутово рано поднималось на работу.
Юрий подбил выше ремень сумки, которую нес на плече и неспешно отправился к остановке двести сорок девятой маршрутки. Вот и закончилась трехмесячная московская эпопея. Шеф расплатился честно и вовремя, вышло порядка четырех штук. Деньги уже шли через банк домой пора и себе перебираться к родным местам. Думать было лень, жить и двигаться тоже. Пролетело еще три месяца, и ничего не случилось.
Пройдя между домами и увидев, что народа на остановке много, он прибавил шаг. Значит скоро автобус, а чтобы уехать коммерческим рейсом, надо успеть к вокзалу пораньше. Добежав к подошедшему автобусу, успел подтолкнуть какую-то школьницу и подтянувшись за поручни, позволил дверям за спиной закрыться. Девочка все время дергалась, пытаясь устроится поудобнее, и ее волосы, обильно обработанные каким-то дезодорантом, по запаху напоминающем кошачью мочу, постоянно лезли ему в лицо. Слава богу, на станции все это закончилось. Большинство пассажиров вышли, и он даже занял место у окошка, справа по ходу движения.
Так спокойно было смотреть через чуть замерзшее стекло на утреннюю Москву. Вообще все города, вся эта масса городов, которые он узнал за тридцать лет, просто проезжая, или работая в них, своей утренней невинностью всегда успокаивали его.
Но все хорошее заканчивается, и легко перепрыгнув через ступеньки, он вышел на Южной. Направляясь ко входу в метро, он сунул руку в карман за сигаретами, и тут почувствовал слева от себя чье-то тяжелое, ощутимое присутствие. Остановившись, Юрий достал сигареты и зажигалку, и прикуривая повернулся влево. В легком полупальто, брюки кат, стильные ботинки с резиновой подошвой, чуть пониже его, рядом с сигаретой в руке, стоял незнакомый мужчина.
- Позвольте прикурить, - сделал он просительный жест рукой, сопровождая свою просьбу.
- Пожалуйста.
Взяв протянутую зажигалку, полуобернулся, прикрывая Юрия от толпы, спешащей в метро. Несколько раз безуспешно пытался высечь пламя. Наконец это ему удалось, и сделав несколько глубоких затяжек, протянул зажигалку Юрию. Принимая ее, он ощутил заметное сопротивление. Задержав зажигалку в своей руке, мужчина, сделав полшага в его сторону, негромко произнес:
- Юрий Петрович у нас мало времени. Просто поверьте мне на слово. Сейчас я пойду вперед, вы за мной. Подойдем к метро, рядом на проезжей части остановиться машина. Дверца откроется, садитесь сзади. С Вами очень хочет поговорить один человек. Это важно. Вы верите мне? Сердце ударило гулко и три раза. Три раза в минуту. Ну вот оно, оно настало. Спокойно опустив руку, ничем не выдавая своего волнения, он молча кивнул головой.
Пока они шли эти тридцать метров мимо входа метро к проезжей части, время для него растянулось необычайно. Две девчонки в дубленках – стройные ножки в лосинах и уродливых сапожках с платформой на ногах, - глядевшие на него с интересом; торговка пирожками, медленно поворачивающая голову; милиционер, начавший целенаправленное движение от ларька к нему. Все они двигались медленно и нездешне, их движения намертво фиксировались боковым зрением, а центром мироздания сейчас для него была спина незнакомца, шагающего в двух шагах впереди. И только когда они подошли к бордюру, мир снова вошел в него.
В легкие ударило морозным воздухом, в ушах пульсировала автострада. Проскочив чуть мимо них, с визгом затормозил мерс с проблесковыми огнями. Дверцы тут же распахнулись, приглашая их в салон, и не успели захлопнуться, а машина уже двигалась.
Ни скорость, ни шум двигателя не ощущались, и только пристроив сумку между ног, Юрий огляделся. Слева от него сидел парень в длинном, кашемировом пальто, ладони подчеркнуто на коленях. Он доброжелательно улыбнулся Юрию. Седовласый мужчина с твердыми чертами лица уверенно вел машину. Икс с переднего сиденья, обернувшись к нему, негромко произнес:
- Юрий Петрович, поймите нас правильно. Мы ни в коем случае не хотим причинить Вам неприятностей. Повторюсь, но есть человек, который хочет срочно поговорить с вами. Это и в Ваших интересах. Кстати, меня зовут Геннадий, можно Гена. Вы согласны сотрудничать с нами?
- Безусловно.
Геннадий несколько удивленно посмотрел на него, молча кивнул, и обернулся к водителю.
- Коля, ну как?
- красный рено, курские номера, - не поворачивая головы ответил тот.
- Сделаешь их?
- Без проблем. Ближе к Дому или сейчас?
- Лучше сразу.
- Хорошо, начинаю, - кивнув, ответил водитель.
Скорость сразу возросла. «Седой», как про себя окрестил его Юрий, резко перестроился в крайний левый ряд, подрезав какой-то джип. Внедорожник только обиженно мяукнул сигналом. Впереди перекресток, на светофоре красный. Николай не притормаживал, полоса была свободна, и в тот момент, когда красный моргнул первый раз, а машины только начали движение, их машина ворвалась на перекресток. От резкого разворота машину повело на мокром асфальте, но они все же вывернули на встречную полосу. Минут десять Юрию вообще некогда было следить за дорогой, все время с того момента, как они въехали в первый переулок, а потом на широкую четырехрядку, все его усилия уходили на то, чтобы просто усидеть на месте.
И вообще поездка запомнилась ему довольно смутно, он плохо представлял где они находятся, эта часть Москвы была ему незнакома. И когда через время они притормозили перед массивными воротами, распахнувшимися перед ними, единственное, что Юрий мог предположить, что они в центре Москвы.
Машина остановилась перед входом в трехэтажный особняк. Геннадий вышел первым, и распахнул дверцу перед ним.
- Прошу Вас, Юрий Петрович, - и подождав его, направился к крыльцу.
За несомненно бронированной оказался довольно просторный холл с ковровым покрытием и широкой лестницей.
Охранник за столиком, справа от двери, лишь слегка кивнул его сопровождающему. По всей видимости их здесь ждали. Они поднялись на второй этаж, и пройдя небольшим коридором вошли в небольшую комнату, по интерьеру не уступающую самой роскошной гостиной. Вот только девушка за небольшим столиком с компьютером и несколькими телефонами чем-то не вписывалась в эту обстановку. Мало в ней было от стильной секретарши.
- Оксана, - у себя?
- Да, Геннадий Викторович, - ответила девушка приподнимаясь.
- Скажи, что мы уже здесь.
Она бесшумно скользнула в дверь, которую Юрий сразу даже не заметил.
- Да вы раздевайтесь, - предложил Геннадий, сбрасывая пальто на небольшой диван, - и сумку пока можете оставить здесь.
- Если не возражаете, пусть пока она побудет со мной.
- Да ради бога.
Дверь открылась, и их пригласили войти. В длинном зале (по другому нельзя было назвать эту комнату) основное место занимал массивный стол с рядом тяжелых стульев, в другом конце ярко пылал огонь в камине, возле которого стояло несколько кресел. Когда они подошли поближе, в одном из них Юрий увидел мужчину лет шестидесяти пяти, может семидесяти. Трудно было определить его возраст по волевому лицу и копне черных волос, изредка разбавленных сединой.
- Ну здравствуй, Юра, - надеюсь мой возраст позволяет мне Вас так называть? Присаживайтесь, - указал он на кресло напротив.
Дождавшись, пока Юрий устроится в кресле, он обернулся к его спутнику.
- Были проблемы, Гена?
- Да в общем то нет. Его пасли, но вяло, одной машиной, сбросили их довольно быстро.
- Есть предположения кто?
- Не местные, это точно. Или СБ, или мощная частная служба, но раскрутить их сейчас нет возможности. Мне уйти?
- Нет. Побудь здесь.
Геннадий бесшумно устроился в кресле рядом с ними, а хозяин кабинета обратился к Юрию:
- Вы закуривайте, не стесняйтесь. Сам я не курю уже давно, но люблю, когда рядом курят. Наверное, Вы удивлены таким странным приглашением?
- Да в общем-то нет, - доставая сигареты, ответил Юрий.
- Интересно. Ну что ж, тогда позвольте представиться и объясниться. Просто чтобы вы поняли мой интерес к Вам.
Меня зовут Иван Семенович. Это не настоящее мое имя. Свое настоящее я потерял в пять лет, когда немцы заняли Киев. И вся моя семья: бабушка, мать, родные дядя и тетя, два старших брата и сестра ушли. Ушли туда, откуда не вернется никто. А меня, с небольшим узелком еды, спрятала мама. Я был самым маленьким, больше бы никто не поместился в тот тайник под полом, в котором мне пришлось пролежать трое суток, пока меня не подобрали соседи. Я пробыл с ними всю окупацию, но и когда Киев освободили, они не отдали меня в детдом. Дали мне свою фамилию, воспитали и вырастили меня. Но моя вторая мама никогда не давала мне забыть свои корни, каждый год мы поминали моих близких.
Потом техникум, работа. Моим способностям было тесно на инженерсной зарплате. Я женился, и у меня подрастало двое детей, хотелось обеспечить их будущее, и я открыл цех. Мы шили очень хорошую одежду. Приходилось платить за спокойную жизнь, но оставалось тоже немало. В восьмидесятых у меня было уже три цеха и фабрика по производству обуви. Вы спросите, как? Будь щедр, и на многое закроют глаза.
Ну а когда началась «прихватизация», я был готов. Готов скупать, и самое лучшее. И теперь я БОГАТ. Наверное, один из самых богатых людей на Украине, конечно не считая новой верхушки. Вам не скучно меня слушать? - оторвав взгляд от пламени, он посмотрел на Юрия.
- Нисколько. Что может быть интересней человеческой жизни.
- Ну что ж, тогда ближе к теме. Поймете ли вы меня, молодой человек, я уже достаточно пожил, и прожил всю жизнь на Украине, которая и есть моя единственная Родина, и вот решил уехать.
Жена моя умерла, сыновья и внуки живут в Германии, дочь здесь в Москве. У меня большая, и можно сказать, интернациональная семья. А мне просто больно смотреть на страну, которая слабеет и нищает на глазах, и ни мои деньги, ни власть, не в силах что-либо изменить. Потому что самому государству нет дела до этих «винтиков», простых людей. И неизвестно, во что это выльется. В общем, совсем уж собрался в Испанию, есть у меня там домишко. Персонал у меня надежный, справятся.
Да есть у меня аналитический отдел, полезная, знаете ли штука. Занимается он в том числе и обработкой периодических печатных изданий. Передали мне оттуда с докладной запиской статейку, вышедшую в первых числах октября еще позапрошлого года, в газете «Шанс» какого-то там района, «Кто пойдет голосовать?», Ваша работа Юра?
- Моя, Иван Семенович.
- Хорошая работа. И главное мысли все реальны и выполнимы, правда кое-где не связны, но анализ очень хорош. И тут я каюсь. Эти выборы президентские, многостаночные. Знал ведь, дурак старый, не будет толку с этой показухи, а повелся. А вот как уезжать собрался, так и вспомнил. Попросил я тогда своих ребят Вас найти. Нашли, хоть и не сразу, да и от дома далече. Справочки кое-какие о Вас навели, с друзьями вашими, - не на прямую конечно, - пообщались. Вы извиняюсь, таких товарищей как Гвоздь, Потакьев, помните?
- Ну это вы далеко забрались.
- Так и стоили того. Оказывается, вы ситуацию и в экономике, и в политике, которая сложилась сейчас, с точностью до пятого знака расписали. И «Приватизацию», как она прошла, и провал экономики. Еще больше мне интересно стало, очень встретиться захотелось, побеседовать. Ведь Вы не все, Юра, в статье написали? И есть еще что-то личное?
- Да нет, не все, а уж о многом просто умолчал.
- Может, поделитесь со стариком?
Юрий с недоумением посмотрел на окурок, который сжимал в пальцах, выбросил его в огонь, достал и закурил новую сигарету. Две пары глаз внимательно следили за ним.
- Отчего же не поделиться. Ну для начала такие мелочи, как полная смена органов правления и правительства, поскольку бездарные там люди, вполне демократическим путем. Усиление государства и государственного сектора экономики, разделение капитала и власти, отчуждение недр. Внутренняя и внешняя ценовая политика, централизация исполнительной власти, прямое президентское правление. Есть четкий экономический план правления на перспективу, позволяющий в течении полугода покончить с безработицей, мало того, через год будет ощущаться дефицит рабочей силы. Да все сразу, Иван Семенович, и не расскажешь, потому что надо браться за все, и сразу.
- Так мы и не торопимся. А кстати, письмо в редакцию Вы одно отправили?
- Шесть.
- Ну, одно напечатанное уже результат. А по большому счету, на что Вы надеялись? Не повлиять же на выборы, тем более вы предлагали ни за кого не голосовать!
- Конечно. Расчет был на другое.
Юрий наклонился к сумке, что стояла у его ног, открыл ее, и вытащил кожаную папку. Чуть подержав ее в руках, протянул собеседнику. Иван Семенович взял ее, и открыл на первой странице.
-«Империя силы(2007-2015гг.)» - прочитал он вслух, - Это Ваши предложения?
- Это моя книга. Художественная книга. Вернее, ее часть, и план и выкладки по содержанию. Если Вам не трудно, прочитайте немного сначала, с четвертой страницы.
- Хорошо, - Иван Семенович начал неспешно листать страницы, - Да, простите Юра, может быть хотите чего-нибудь перекусить, или выпить?
- Если можно, немного коньяку.
- Конечно. Гена, будь добр, поухаживай за гостем.
Гена неслышно растворился в полумраке, и буквально через минуту протянул ему широкий бокал с янтарной жидкостью, наполненный на треть. Юрий, благодарно кивнув, немного подержал бокал в ладонях, и сделал глоток. Огненный поток сразу сбил волну адреналина, заставляющую подрагивать тело. Его показное спокойствие давалось ему с большим трудом, и только сейчас, сидя в уютном кресле у камина, и потягивая потихоньку превосходный коньяк, он ясно понял, как чертовски напряженно прожил этот последний год. Геннадий неслышно замер в своем кресле. Тишину нарушали лишь потрескивание поленьев, да иногда шорох переворачиваемых страниц.
Наконец Семенович аккуратно закрыл папку. Положив ее к себе на колени, устало потер виски и взглянул на Юрия.
- А ведь Вы дьявол, Юрий Петрович.( Юра отметил про себя, что он впервые назвал его по имени-отчеству), - Вы своими статьями добивались не резонанса, а рассчитывали на встречу со мной, точнее с человеком моего масштаба, с капиталом.
- Если точнее, мне хотелось найти человека не бедного, которому хотелось бы, чтобы он и его дети жили в действительно демократической стране, в нормальной и стабильной обстановке, а не в состоянии всеобщей стервозности и ненависти, и не опасаясь за свое будущее. Хотя подошла бы и какая-нибудь партия, имеющая вес на политической арене. С такой программой они заняли бы прочные позиции. Хотя в этом варианте я разочаровался. Нет там порядочных людей. Даже социалисты побеждали не благодаря своей программе и убеждениям, а «вопреки всему». Книгу я стал писать недавно, скорей от отчаяния. Есть там дельные вещи.
- Я должен признаться, Вы меня удивили, Юрий Петрович, - он приподнял папку, - Мне хотелось бы прочитать это в спокойной обстановке, и немного подумать. Вы торопитесь домой, не могли бы Вы немного задержаться у меня?
- Конечно. Вы же сами понимаете, мне тоже интересна наша встреча.
- Гена, проводи пожалуйста гостя, и позаботься о нем.
Не определившись, куда поставить стакан, Юрий поставил его на пол, и направился за Геннадием к выходу из комнаты.
Тот же день. Киев.
Николай Павлович всегда обедал в этом ресторане. Обедал один, и терпеть не мог в это время никаких деловых встреч. Зал был почти пуст, за двумя ближайшими столиками расположилась охрана. Увидев стремительно идущего через зал секретаря, он раздраженно отодвинул тарелку с лососиной.
- Простите, что нарушаю установленные Вами правила, но пришло сообщение по линии «Приоритет» из Москвы.
- Из Москвы? Напомните мне.
- Кравец, октябрь позапрошлого, статья в газете. Периодическое наблюдение и выборочная проверка. Последнее время работал в Москве. Сегодня должен был уехать на родину, его провожали, но в городе его снял специально оборудованный «мерс» и ушел. Номера и принадлежность машины установить не удалось, сами понимаете, наши возможности там ограничены.
- Это уже интересно.
Николай Павлович откинулся на стуле. Он сразу вспомнил Кравца и его материал в газете. На него ему указал один из сотрудников СБ, с их стороны дело тогда ограничилось негласной проверкой. Его идеи и выкладки хотели использовать в предвыборной компании, но потом решили драться деньгами. А он подумывал взять его в свою команду, дал распоряжение приглядывать за ним, а потом за текучкой как-то выпустил из вида. И кому он мог понадобиться в Москве?
- Как я понимаю, там мы на него сейчас выйти не можем?
Секретарь отрицательно покачал головой.
Сологуб не любил неопределенности.
- Кто у него дома?
- Только родители, он не женат.
- Подключи наших друзей из СБ. дом под наблюдение, телефон на прослушку. Скоро праздники, не появится сам – позвонит. Только уж, пожалуйста, без осечек.
Развернувшись почти по военному, помощник удалился. Есть уже не хотелось, аппетит пропал. Он сделал знак, чтобы принесли кофе, спеша побыстрей вернуться в офис.
27 декабря. Москва(продолжение).
Геннадий проводил его в небольшую комнату. Аппаратура в стойке, уютный диван, пара кресел у столика, - ничего лишнего. Через некоторое время, постучав, миловидная девушка вкатила в комнату сервированный столик. Спросила, не нужно ли что-нибудь ему еще, получив отрицательный ответ, тут же ушла.
Впервые за последнее время он остался один. И странно, понимая умом, что именно сейчас, сегодня, наверное, самый главный момент в его жизни, он не ощущал особых эмоций. Только спокойствие и, пожалуй, удовлетворение.
Неспешно пообедав, Юрий сбросил туфли и, прихватив стакан с коньяком и сигареты, перебрался на диван. О коньяке, конечно, позаботился Геннадий Викторович, и это внимание было приятно. Оставалось только ждать, а к ожиданию он привык.
Выкурил остатки сигарет из пачки под бездумное бормотание телевизора, достал новую из сумки, и даже несколько часов толи вздремнул, толи отключился в забытье, когда в восемь вечера раздался аккуратный стук в дверь.
На пороге стоял ангел-хранитель, сопровождающий его с утра.
- Юрий Петрович, пройдемте со мной, пожалуйста, Вас ждут.
Наскоро приведя себя в порядок, он последовал за ним. На этот раз это был рабочий кабинет с удобным письменным столом, за которым восседал Иван Семенович. Скупым движением он пригласил их присесть напротив, немного помолчал, словно решаясь на что-то, наконец сказал, глядя прямо на Юрия.
- Юрий Петрович, я прочитал начало Вашей рукописи. Все это вместе с Вашими аналитическими выводами и довольно смелыми предложениями впечатляет. Правда, если честно, мне не совсем понятны мотивы, которые Вами движут. Признание, жажда власти, честолюбие? Не могли бы Вы немного объясниться?
- Могу, и даже, наверное, очень коротко. Может это прозвучит несколько выспарено, или просто считайте меня идиотом, но я человек с гипертрофированно выраженным чувством справедливости. Хочется вернуть людям такие понятия как честь, долг, справедливость, милосердие и сострадание. В конце концов, неповторимость, уникальность и дух славянской нации. Ведь нищета, развал экономики, нестабильность сейчас не самое страшное. Главное, что из людей делают заокеанских идиотов, жизненное кредо которых определяется двумя словами – выгодно или нет.
- Я понял. Мало того, когда я проникаюсь Вашими мыслями, которые во многом созвучны моим, я чувствую себя бодрей и моложе, я живу. Пора отдавать долги. В сущности, я живу в долг. Я давно уже должен был лежать в том яру. Самое прекрасное, на что еще можно потратить свою жизнь – сделать ее лучше для других. Какое это должно быть прекрасное чувство – изменять мир вокруг.
Я хочу предложить вам дело Юра, в котором мы может быть все сгорим. Как Вы посмотрите на то, если я буду делать из Вас президента? Ведь все Ваши выкладки и расчеты показывают, что изменить что-либо можно только сверху, сконцентрировав власть, и взяв на себя всю полноту ответственности.
Почему бы нам не попробовать, черт возьми.
Тишина, наступившая в комнате после этих слов, ощутимо давила Юрию на глаза и уши. Он видел, как напряженно замер в кресле Геннадий, для него это предложение тоже по всей видимости было неожиданностью. А глаза хозяина, наполненные задорным блеском, неотрывно смотрели на него.
«Это же полный бред, - подумал Юрий, - не может же несколько человек, обладая и решительностью и умом, и даже огромными капиталами, решать судьбу государства». Но слово было сказано, надо было решать. « Слово и дело, слово и дело…» - лейтмотивом вилось в голове.
Наконец картинка сдвинулась, когда он опустил руку в карман за сигаретами.
- Много курите, хотя я тоже чертовски нервничаю, - произнес Иван Семенович, наблюдая, как он прикуривает.
- Что касается лично меня, то я страшно психую, - ответил Юрий и немного помолчав, продолжил.
- Видите ли, я все-таки считаю это задачей максимум. Если я правильно разобрался в тех желаниях и задачах, которые Вы ставите перед собой и хотите осуществить, то высшая цель – это сильное и стабильное государство, с высокой степенью защищенности его граждан?
- В общем, да.
- Тогда то, что Вы предлагаете, Иван Семенович, это лишь средство достижения цели. Мне тоже нравится моя страна, и вместо того, чтобы искать родину поласковей, конечно лучше попробовать изменить свою. В этом я с Вами согласен до конца. Но Вы представляете, как трудно раскачать этот монолит? Ведь на Украине весь государственный аппарат работает не на защиту своих граждан, 70 % которых живет за чертой бедности, а на защиту власти и капитала, что фактически одно и то же.
- К сожалению, об этом мне известно больше, чем Вам. Если Вы думаете - плохо, то на самом деле положение хуже некуда. Поэтому я и предлагаю вам объединить мои капиталы и Ваши наработки. По рукам?
Юрий встал, прошелся по комнате. Остановился у аквариума с подсветкой и вернулся к столу.
- Да, Иван Семенович. В принципе сейчас и ситуация в нашу пользу, и время выбрано правильно. Более того как говорил «дедушка» Ленин, промедление «смерти подобно». Эти деятели с больными головами могут напринимать таких законов. Чего стоит закон о земле. Многим уже не терпится «панами» стать. Президент сам развязал руки и оппозиции, и многим движениям. Курс его политики с самого начала был ясен и прозрачен. Он рвется в Европу, выставляя себя вторым «Горбачевым», абсолютно не представляя менталитета своего народа и не представляя даже близко шагов воздействия на ситуацию.
Да и сильно он задолжал, особенно штатникам, а долги надо отдавать.
- Он Вам так несимпатичен?
- Знаете, по множеству исторических примеров, нормальный человек всегда может сделать правильный выбор. На исторической волне самовосхваления национального достоинства, соборности, независимости и уникальности нации, пытаются вылезти из полного дерьма, не представляя, как это сделать. Я плохо представляю, как можно совмещать» возрождение национального самосознания» и «европеизации». И проклинать «октябрьскую» революцию гордо именуя ею «цветной» фарс.
- Не могу с вами не согласиться.
Юрий ненадолго задумался, сосредоточенно разглядывая ладони. Наконец он поднял глаза.
- Мы можем это сделать. И я знаю с чего начинать. Только на подготовку уйдет месяца три-четыре.
- Минуточку, - Иван Семенович обернулся к Геннадию и указал на бар в углу, - и себе тоже, Геннадий Викторович.
Когда все подняли бокалы, внимательно посмотрел на них.
- Ну что ж, за наше дело!, - и медленно выпил свой.
- А теперь объясните, что Вы предлагаете, и почему столько времени на подготовку?
- Потому что, думаю, начинать надо с низов, и в первое время нам понадобятся не сколько Ваши капиталы, сколько связи. Мне необходимо написать книгу такого же плана, как Вы читали, только с чистого листа, от А до Я. И рассказать в ней четко, со сроками и датами, как можно изменить жизнь в стране если у власти стоят люди, которым это небезразлично. Какой должна быть жизнь в социалистическом государстве, где социализм приобретает свое истинное значение – соблюдение законности, социалистическая защищенность каждого человека, члена общества, старика, ребенка. Стабильная выплата достойных пенсий, зарплат, полная занятость, и скорее дефицит рабочих мест. И главное – осознание того, что можно и нужно хорошо жить сейчас, а не в светлом будущем.
Затем издать эту книгу в Москве, лучше в крупном издательстве, ну скажем «АСТ». Обеспечить ей рекламную компанию. Пусть она станет учебником нормальной жизни. И когда с ней ознакомится большинство, можно начинать второй этап.
Создание партии. Ну, допустим, с рабочим названием « За человека». Устав, программа, регистрация – все как положено. Естественно, программа, согласованная с решением тех задач, которые озвучены в книге.
Создав партию, мы получаем легальный доступ к печати, возможность создавать свою, изменять расстановку сил на политической арене. Как Вам такой вариант?
- Простой, и по-моему, верный ход. И главное реальный. Уточним только практические детали. Домой Вам пока нельзя. К сожалению, мы не знаем, кто вел за Вами наблюдение, но то, что это наши милые соотечественники, наверняка.
Геннадий Викторович – начальник моей службы безопасности. Он позаботится о Вас, и обеспечит всем необходимым.
Геннадий встал, пытаясь что-то сказать, но хозяин перебил его.
- Понимаю Гена, но это сейчас важнее, - и обращаясь к Юрию, - Простите, Юрий Петрович, я думаю, Вы без труда найдете свою комнату. А мы подумаем, как все лучше организовать.
Юрий попрощался, и отправился искать свое временное пристанище.
31 декабря. Москва (Ближнее подмосковье).
Уже три дня они находились на этой даче. Уютный двухэтажный коттедж, окруженный соснами и по периметру высоким трехметровым забором, находился километрах в сорока от Москвы. Еще километра четыре они ехали вглубь леса по узкой асфальтированной дороге от ростовской трассы.
Кроме Юрия с Геннадием к ним прибыло четверо охранников и девушка, Марина. Ее определили помощницей к Юрию, поскольку на машинке он печатал плохо, а работал с компьютером еще хуже. Из постоянной обслуги здесь находились сторож, абсолютно незаметный мужичок под пятьдесят, и домработница Катя, симпатичная шатенка лет сорока, которая убирала и готовила для них.
Первый день Юрий знакомился с дачей. Домик оказался не таким простым, как выглядел снаружи. Если второй этаж был полностью отдан под жилые помещения, то на первом этаже кроме зала с камином, кухни и четырех гостевых спален, размещалась еще и операторская, оборудованная пультом связи со всякими необычными, чуть ли не космическими наворотами, и мониторы с датчиками движения и теплодатчиками – постоянно фиксировали всю территорию и периметр. Отсюда он и сделал звонок домой, который, как объяснил ему дежурный охранник, прошел по линии задержки через Курск. Говорил он, как и договаривались с Иваном Семеновичем. Объяснил, что фирма предложила очень выгодную и денежную работу в Курске, отказываться не стоит, поздравил всех и сообщил, что будет месяца через два. Мама посокрушалась, но поверила.
Кроме двух этажей у коттеджа оказались еще два подземных уровня. Первый занимали сауна с бассейном, биллиардная, и отличный теннисный стол. На втором располагался стрелковый тир и оружейная. Такого арсенала он еще не видел. Геннадий Викторович предупредил, что он может пользоваться всеми помещениями, но если захочет пострелять, пусть предупреждает охранника дежурной смены. Ребята дежурили по двое. Сам Геннадий уезжал несколько раз, и сегодня его не было с утра.
Машин было две, джип и акула, они находились в просторном, отапливаемом гараже рядом с домом.
Как то сам собой выстроился и распорядок его дня. Он поднимался в семь, еще затемно, и одевшись, полчаса гулял по расчищенным дорожкам вокруг дома. Потом завтракал на кухне у Екатерины, где компанию ему иногда составляла Марина. Взяв чашку кофе, отправлялся в зал, где устроившись в большем кресле перед телевизором, смотрел новости и информационные программы по всем каналам. Поднявшись наверх, в кабинете садился за письменный стол перед широким окном, и часов до четырех размышлял, выстраивая сюжетную канву, иногда делая короткие заметки на бумаге. Обед по заказу, сделанному с утра, Катя приносила ему наверх
После четырех к нему заходила Марина. Он сразу предупредил ее, что в ближайшую неделю работы для нее не будет, и она проводила большую часть времени или за компьютером в интернете, или помогала Катерине. Но в четыре они спускались вниз, и несколько часов играли в теннис.
Не менее часа он уделял сауне, как когда-то в Арктике, когда работал на платформах, затем ужинал, и отправлялся к себе.
Сегодня днем все было точно так же. Только с утра сторож, имени которого он так и не узнал, принес и установил в зале пушистую сосенку. Днем Марина с Катей нарядили ее, и сейчас вдвоем занимались замысловатым тортом.
Юра второй раз зашел в парную, и забрался на самую верхнюю полку. Ничто так не расслабляло и не очищало, как горячий сухой пар. Приоткрылась дверь, и через несколько секунд рядом с ним уже сидел Геннадий.
- С Новым годом, Юрий Петрович!
- Спасибо Гена, тебя также, - Юрий смахнул пот с лица, - Ты бы перешел лучше на ты, мы ведь с тобой почти одногодки.
- Я на три года постарше. Хорошо, постараюсь привыкнуть. Иван Семенович передает Вам свои поздравления, он сегодня у дочери, с внуками хочет праздник встретить.
- А почему ты не дома?
- Дома? А у меня нет дома. Квартира есть, жилье, а вот дома…, дома в том смысле, что Вы, то есть ты подразумеваешь, нет после Афгана. Так что я сегодня с вами. Завтра хозяин улетает в Киев, провожу его, и будем вместе.
- А с ним кто, ведь ты…
- Нет там порядок, у меня зам толковый, все обеспечит, система отработанная.
Они еще несколько раз чередовали парную с бассейном, попивая в перерывах прохладное медовое пиво, и расстались около девяти, договорившись встретиться в одиннадцать за столом.
Ровно в одиннадцать, надев просторный белый свитер и джинсы, Юрий спустился вниз. Все, кроме охранника, дежурившего в операторской, уже были за столом. Его посадили рядом с Мариной, которая в коротком, ярко красном платье выглядела великолепно. После нескольких тостов обстановка за столом стала непринужденной, и постепенно и он проникся этой праздничной атмосферой. Геннадий был непревзойденный тамада. Разговор ни о чем перемежался шутками и смехом. В двенадцать открыли шампанское, обращение президента никто не слушал.
В час встретили новый год по киевскому времени. Все по очереди приглашали танцевать Марину и Катю.
Около трех к нему подошел Геннадий с двумя бокалами, и приглашающим жестом указал на кресла у камина. Достав сигареты, Юрий предложил и Геннадию. Поколебавшись, тот взял одну и прикурил от предложенной зажигалки.
- В общем, бросил курить, но сегодня можно. Юрий Петрович, как у Вас продвигаются дела?
- Юра. Просто Юра. Сюжет в целом выстроил, разбил на временные интервалы, и знаешь, должно получиться неплохо. Думаю завтра начать.
- Не спеши, Юра, праздник же. Отдохните, я знаю, последнее время вам досталось. Да и Марина на Вас вон как поглядывает. Может, похлопотать?
Он оглянулся. Марина разговаривала с кем-то из ребят, но ее блестящие глаза неотрывно смотрели на него.
- Здесь, я думаю, справлюсь.
- Хорошо. Знаешь, понимаю, что не вовремя, но хотел задать тебе вопрос. Если ты не против , конечно. Ладно, мы обладаем необходимой информацией, на нас работают сотни людей, и мы давно просчитали и прекрасно знаем «меченного» и его команду. Почему ты не поверил, что они могут что-то изменить, не предложил свои услуги? Или премьеру, или другой группировке?
- Люди, узнавшие вкус власти и денег, не очень стремятся к достижению цели и выполнению взятых обязательств. Когда цель достигнута, они не нужны и о них быстро забывают. А выборы от партии – золотая тропинка для всяких гнид. 96 % кто участвует во всех выборах, преследуют чисто свои интересы. Стандартная схема – побольше урвать, легализировать свой нелегальный бизнес, и выбраться со своих нищих регионов. Премьер – не исключение. Что он может предложить всей Украине, если выбирался он от Донбасса, который благополучно превратили в Большую свалку?
Легче, и гораздо приятнее жить, забыв кое-какие мелочи. Такие как честь, достоинство, гордость, чувство долга. Нам нужны только те, кто не растерял все это. И вернуть все остальным.
Кравец поискал глазами пепельницу, аккуратно притушил окурок, и взял наполненный бокал.
- Да ну его, Гена. Давай лучше выпьем. Ведь ты будешь первый просматривать материалы, и быстро поймешь, в чем разница.