«О счастье и совершенстве человека»

Вид материала

Книга

Содержание Предисловие автора Владислав Татаркевич

Подобный материал:

• Закон действия, 3478.73kb.
• Книга „община”, 1924, 338.32kb.
• Урок в 7 классе. «И думал о счастье…», 60.94kb.
• Все начинается с семьи!, 40.06kb.
• Иснова наши авторы обращаются к вечным вопросам: Что есть добро? Счастье? Свобода?, 442.15kb.
• А. Л. Чижевский "на берегу вселенной", 288.28kb.
• Польза домашних животных, 61.38kb.
• Изучаемые произведения, 10.45kb.
• Конспект урока по развитию речи в 4 классе. Сочинение с элементами рассуждения «Что, 174.76kb.
• Мировоззрение. Живые мысли, 204.96kb.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Первые известные трактаты о счастье восходят к древ­ности: из античной Греции сохранился трактат Аристотеля, включенный в его «Этику к Никомаху», из античного Ри­ма – «De vita beata» Сенеки. Из эпохи раннего христиан­ства следует упомянуть «De vita beata» Августина Блажен­ного, но концепция счастья у него уже иная, чем у Аристо­теля или Сенеки. И в средневековье интерес к проблеме счастья сохраняется. Когда начали возникать Суммы, в них включались и трактаты о счастье: так, в «Сумме теоло­гии» Фомы Аквинского этой проблеме посвящены рубрики 2 – 5 в prima secundae, косвенно о счастье говорится также в рубриках 31 – 39. В новое время литература о счастье воз­росла. Одни трактаты этого периода развивали христиан­скую концепцию, согласно которой счастье достижимо только в загробной жизни. Такими были самые ранние работы о счастье на польском языке, прежде всего сочине­ния Колаковского, написанные еще в XVI в., а затем книги Витвицкого XVII в. и Вишневского XVIII в. В других же работах, особенно из эпохи Просвещения, выражалась прямо противоположная концепция: единственное счастье, на которое можно рассчитывать, есть именно земное. Трак­татов о счастье в XVIII в. было уже столько, что они впол­не могли составить антологию: «Le temple du bonheur, ou recueil des plus excelents traités sur lе bonheur», или «Святыня счастья», как она была названа, вышла вторым изданием в 1770 г. В четырех ее томах светские трактаты Фонтенеля, Ламетри, Мопертюи, Мандевиля и статьи из Большой французской энциклопедии соседствовали с ре­лигиозными сочинениями Бюффье и де Пуйи. В XIX и XX вв. литература о счастье продолжала пополняться:

26

в книгах таких авторов, как Иеремия Бентам или Буйе, анализировалось понятие счастья и отыскивались законы, которые им управляют, в других же, таких, как работы Леббока или Рассела, учили, как достичь его.

Итак, трактатов о счастье много. Но огромное их боль­шинство посвящено не проблеме счастья, а способам его достижения, и чаще всего даже одному какому-то способу, рекомендуемому как самый успешный или единственно надежный. И действительно, в практическом отношении это самый важный аспект, но в теоретическом плане он является лишь одним из многих аспектов проблемы сча­стья. В обширной литературе о счастье, созданной на про­тяжении двух тысячелетий, нет, однако, книги, которая бы охватила проблему счастья в совокупности всех его ас­пектов и давала их решение. Всеобъемлющая книга о сча­стье до сих пор еще не написана, что кажется почти неверо­ятным, если учесть, что существует такое количество книг о проблемах, гораздо менее важных для людей.

Я хотел бы, чтобы такой книгой стала эта: чтобы, по крайней мере кратко, в ней было изложено все то, что объективно можно сказать о счастье; чтобы она не ограни­чивалась одним аспектом проблемы, хотя бы и самым важ­ным, одной концепцией, хотя бы она и представлялась наилучшей со всех точек зрения, одним способом достиже­ния счастья, хотя бы он и казался самым надежным. Я хо­тел бы, чтобы это была Сумма счастья (Summa de beatitudine) , как такую книгу назвали бы в средние века.

Поэтому данная книга охватывает проблемы самого раз­ного рода: теоретические и практические, исторические и систематические, описательные и нормативные, языковые, психологические и социологические наряду с этическими. Структура книги следующая: первые четыре главы посвяще­ны анализу проблем семантического характера, и прежде всего анализу понятия счастья, затем рассмотрены психо­логические проблемы (главы 5–9), проблемы, касающиеся способов достижения счастья (главы 10 – 15), и наконец, проблемы этические, в частности вопрос о том, можно ли, желательно ли и нужно ли стремиться к счастью (главы 16–20)¹.

¹ Перечисленные автором главы составляют первую часть настоя­щей книги, во вторую часть включена глава «Понятие совершенст­ва в этике» из другой работы В. Татаркевича – «О совершенстве». – Прим. ред.

27

Я стремился в этой книге рассмотреть не только специ­альные трактаты о счастье, написанные в течение веков, но и наиболее удачные высказывания о нем. Наряду со взглядами философов и ученых в книге приводятся рассуж­дения о счастье религиозных и светских писателей, мысли, афоризмы, поэтические сравнения, тонкие наблюдения, которыми богата мировая литература, а также мудрость народных пословиц, сказок, легенд. И если кого-то не за­интересуют в этой книге собственно мои рассуждения, тот найдет в ней, во всяком случае, достаточное количество цен­ных мыслей, высказанных другими. Анализируется поня­тие счастья у народов разных стран и эпох, но в границах европейской культуры, ибо, хотя Китай или Индия дали множество мудрых мыслей о счастье, эти темы выходят за сферу компетенции автора – пусть лучше о них напишут специалисты.

Во избежание недоразумений между автором и читателями следует сказать, что книга была написана с теоретиче­скими намерениями, а не практическими. В ней речь идет скорее о том, чтобы выяснить, в чем состоит счастье, о ко­тором люди постоянно думают и говорят, чем пытаться научить, как его достичь, ибо сомнительно, можно ли на самом деле научить кого-то быть счастливым. И хотя книга не ставит перед собой такой цели, она подводит к мысли о том, что утверждения о недостижимости счастья являются в значительной мере результатом недоразумения и много­значности его понятия, что от обычного состояния человека до счастья, во всяком случае, не дальше, чем до несчастья. А уже Эпикур отмечал, что люди несчастливы оттого, что не могут представить себя счастливыми.

Для меня было важно, чтобы книга имела научный ха­рактер, чтобы она содержала ясные, четкие, точно сформу­лированные положения. Но о счастье, конечно, нельзя говорить так же определенно, ясно и точно, как о матема­тике или логике. От этого предостерегает и помещенное в начале книги высказывание Аристотеля, что не от всех выводов можно и нужно требовать одинаковой степени точности.

Я стремился прежде всего к тому, чтобы книга была на­учной по содержанию, однако мне хотелось, чтобы она была и литературной по форме. Две такие задачи – это уже

28

немало. Я отдаю себе отчет в том, что для одних эта книга – как научная – будет слишком литературной, для других – как книга о счастье – слишком научной, труд­ной и сухой.

Значительная часть этой книги была написана во время второй мировой войны, в 1939 – 1943 гг. Может показаться странным, что работа о счастье создавалась тогда, когда люди переживали самое большое несчастье. И однако, это понятно: в несчастье больше думается о счастье. И легче переносится суровая действительность тогда, когда от нее мысленно переносятся к лучшей.

Подборка материалов к книге началась значительно раньше. Много лет тому назад, в 1918 г., я делал доклады о счастье в Варшавском философском обществе. Одна из глав будущей книги была уже тогда напечатана в «Фило­софском обозрении» под названием «Понятие счастья и тре­бования правильной терминологии». С тех пор я продолжал собирать материалы для книги о счастье. А осенью 1938 г. начал ее писать. В августе 1939 г. мне казалось, что она уже готова. Но наступил сентябрь и принес новый ма­териал. И вплоть до 1943 г. создавались все новые главы. В эти военные годы объем книги увеличился почти вдвое, однако она не изменилась в своих основных положениях, они выдержали проверку при непредвиденных испытаниях.

Во время Варшавского восстания в августе 1944 г. мне удалось забрать рукопись из горящего дома. По дороге в прушковский концлагерь ее отобрал немецкий офицер, осматривающий мой чемодан. «Научная работа? Это уже не потребуется, – кричал он, – польской культуры уже нет». И выбросил рукопись в сточную канаву. Рискуя жизнью, я поднял ее – таким образом работа была спа­сена. Однако собранные для нее в течение десятилетий мате­риалы сгорели вместе с варшавским домом. И поэтому ком­ментарии к книге неполны. Некоторые тексты и источники я не смог бы сейчас уже ни найти, ни припомнить.

В течение стольких лет занимаясь проблемой, о которой у каждого есть что сказать, беседуя о счастье со многими людьми, невозможно было бы сосчитать, сколько я услы­шал ценных мыслей и рассказов о нем, получил советов» замечаний, рекомендаций библиографического характера.

29

Живые узнают, что взято от них в этой книге, а об участии тех, кого уже нет в живых, следует упомянуть... Их мно­го – одни погибли в первые дни войны, другие – во время Варшавского восстания, иные были замучены в концлаге­рях. Я с благодарностью думаю обо всех, всем им эта книга обязана многими мыслями, наблюдениями, цитатами, исто­рическими данными. А из тех, кто в 1938 – 1939 гг. в Вар­шавском университете и во время войны были первыми слу­шателями этой книги, сегодня не осталось в живых уже никого...

Первоначально эта книга должна была называться «Об относительности счастья». Такое название выражало бы одну из главных ее идей и в то же время подчеркивало бы ее связь с другой моей книгой «О безотносительности добра». Однако подобное название было бы слишком узким: ведь эта книга не об одной какой-то идее, одном аспекте проблемы. Трудно сказать, какой аспект является наиболее сущест­венным: об относительности счастья; или другой – о мно­гозначности понятия «счастье», ведущей ко многим оши­бочным представлениям о нем; или тот, что счастье и удо­вольствие, которые обычно связаны между собой, на самом деле связаны лишь мнимо; или что будущее для счастья важнее, чем настоящее; или что полное несчастье столь же редко бывает уделом человека, как и полное счастье; или что люди меньше заботятся о своем счастье, чем им кажется; или даже то, что они тем скорее обретают его, чем меньше о нем думают.

Владислав Татаркевич

Варшава 1939 – Краков 1947

30