Григорий Галь Пелопоннес Комедия в двух действиях

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

Григорий Галь

Пелопоннес

Комедия в двух действиях

2008

Действующие Лица

Роман

Магдалена

Чернышевский

Мендельсон

Санча

Ван Гог

Шестерка

Человек в костюме

Жан (на сцене не появляется)

Действие происходит в Санкт-Петербурге в наши дни.

Действие Первое

Луч прожектора освещает в центре сцены Романа. На нем джинсы, рубашка и куртка. Он медленно тянет за собой тележку - странную покрытую куском материи конструкцию на колесиках. Роман приближается к авансцене и у нас появляется возможность его хорошо разглядеть. Ему около тридцати пяти, высокий худощавый, с нервным располагающим к себе лицом. Он быстр в движениях, оценках, его прямодушная открытость не может не вызывать симпатии даже у людей осторожных. В данную минуту он находится в состоянии необычного возбуждения, его слегка трясет, как будто после большой попойки, но это не так, он трезв.

РОМАН. Знобит. Жара, а знобит, как в морозильнике…

На левом краю авансцены в луче света возникает Ван Гог. На нем деловой костюм, галстук. Ему где-то за сорок. Его внешность и манеры с трудом поддаются описанию: он кажется то мягким интеллигентом, то циничным делягой, а иногда возникает ощущение - такой может убить. В руке у него рация. Разговоры по рации с гулом разносятся по всему зрительному залу.

ВАН ГОГ (по рации). Где прибор?

ГОЛОС ПО РАЦИИ. Прибор с ним... Направляется к машине.

Роман останавливается.

Остановился.

Роман нервно оглядывается, достает бутылку.

Достал бутылку.

РОМАН (задумывается). Никак не вышибить из головы: астероид Апофис приближается к земле. Через двадцать пять лет будет здесь. Точка падения – Атлантический океан. И начнется. Гигантский цунами затопит Европу. (Трясет головой.) К черту! Не думать. Забудь! Тачка. Надо поймать тачку. (Смотрит на бутылку.) Рома, так не пойдет. Хочешь пройти в дамки? Не смей бухать, безмозглая изнеженная сука! (Сует бутылку в карман куртки.) Сконцентрируйся! Твой лимит на ошибки исчерпан, пошел последний заезд...

ГОЛОС ПО РАЦИИ. Что-то бормочет. Пить передумал.

Роман вынимает из кармана телефон.

Достал мобильник.

РОМАН (в трубку). Николай Гаврилович, это Рома… Подтверждаю заказ... Да, комната с видом на Неву… Ну да, ваша комната мне подходит! (Выдавливает из себя смех.) Только на эту ночь. До скорого. (Прячет трубку и медленно уходит, волоча за собой тележку.)

ВАН ГОГ. Куда он звонил?

ГОЛОС ПО РАЦИИ. Квартира икс дома номер игрек по набережной зэт.

ВАН ГОГ. Все сходится! (Достает мобильник.) Шестерка!

На противоположном конце авансцены с луче света возникает Шестерка, на нем кожаная куртка и очки (возможно, темные), которые он постоянно протирает. Ему около двадцати пяти, у него простое добродушное лицо и грубые, порой хамские, манеры – свидетельство скорее не дурной натуры, а пробелов в воспитании.

ШЕСТЕРКА (в трубку). Я - Шестерка.

ВАН ГОГ. Ты где?

ШЕСТЕРКА. Здесь… у дома номер игрек на набережной зэт.

ВАН ГОГ (понижает голос). Абсолютно секретно. Атака на Ослепительный начнется сегодня ночью, понял?

ШЕСТЕРКА. Так точно, товарищ Пендюркин!

ВАН ГОГ. Дурак! Какой я тебе Пендюркин! Я тебе так впендюрю…

ШЕСТЕРКА. Извините, товарищ Ван Гог.

ВАН ГОГ. Работаем инкогнито. Никаких фамилий, званий, реалий.

ШЕСТЕРКА. Так точно, товарищ Ван Гог.

ГОЛОС ПО РАЦИИ. Коперник садится в машину.

ВАН ГОГ (в трубку). Внимание! Коперник садится в машину!

Свет гаснет. Сцена освещается.

Комната Магдалены в коммунальной квартире. Стол, стулья. Слева в глубине находится “уголок Магдалены” - кровать, зеркало, шкаф, и рядом, на полу - надувной матрас ее сына Санчи. “Уголок” отделен от остальной комнаты ширмой. По правой стороне комнаты вдоль стены стоят кровати (возможно, раскладушки) ее соседей - Мендельсона и Чернышевского, временно проживающих у Магдалены. Между кроватями этажерка. В центре комнаты – громадное окно. В окне видна синева реки Невы и ослепительный фасад Эрмитажа с тоненькой полоской плаката: “Рембрант – загадка гения”. Справа – дверь в невидимую часть квартиры, где расположена комната Мендельсона.

У правой кулисы – дверь в квартиру и лестничная площадка. У левой кулисы - дверь в комнату Чернышевского. Коридор, соединяющий комнаты Чернышевского и Магдалены, идет по авансцене.

Конец июня. Белые ночи. Вечер.

Чернышевский сидит на раскладушке. Он что-то пишет в большой красной тетради, проговаривая вслух написанное. До нас время от времени доносятся отдельные слова: “… коррупция… налоги… нефтяная игла… ”. Рядом с ним на стене – приколот вырезанный из старого журнала портрет его знаменитого однофамильца. Вид у Чернышевского затрапезный, помятые спортивные штаны, фланелевая рубашка. Ему около шестидесяти, но несмотря на возраст он сохранил энергию и мужскую силу. Жизненные передряги, следствие бескомпромисной натуры, оставили на его лице печать разочарований, что по ошибке можно принять за цинизм.

Мендельсон стоит в центре комнаты перед пюпитром, что-то про себя напевает, и записывает на нотной бумаге. Ему нет и сорока. На нем фрачные брюки, майка и бабочка. Маленький комичный рыжий Мендельсон – экзальтированный клубок самомнения, гордыни, показной агрессивности и полной внутренней беззащитности. Он легко впадает в отчание и также легко отходит и радуется любому пустяку.

Магдалена в простеньком халате укладывает белье в шкаф и одновременно командует своим сыном Санчей. Стройная и изящная, тонкие черты ее красивого лица заострились – результат несложившейся жизни, мягкая женственность облика не вяжется с жесткими манерами и саркастическим тоном, который меняется на просительный и нежный лишь в общении с сыном.

Санча, худой долговязый мальчик, стоит по другую сторону ширмы. Ему пятнадцать лет. Он не говорит от рождения и как все немые объясняется жестами, на указания матери обычно реагирует нехотя, со сдвигом, что создает впечатление затороможенности, даже - умственной лени, хотя это не так, Санча – смышленый мальчик.

МАГДАЛЕНА. Приготовился!

Санча принимает классическую балетную стойку.

Деми плие!

Санча уныло взмахивает руками и приседает.

Гранд плие!

Санча садится.

Исходная позиция!

Телефонный звонок.

МЕНДЕЛЬСОН (вынимает трубку). Да, Соня, это я… Я пытаюсь найти главную тему. У меня не получается... (Кричит.) Да, я сочинил три сонаты и две оратории! И еще сто мазурок, вальсов, ноктюрнов, менуэтов! Это ничего не значит!

Все замирают.

Симфония не существует без главной темы! Я ищу главную тему! Ищу-у! Что ты еще от меня хочешь? (Бросает трубку на кровать и выходит из комнаты.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (поднимает голову и смотрит ему вслед). Не квартира, а дурдом.

МЕНДЕЛЬСОН (в коридоре). Я никогда не найду тему. Никогда. Я не выдержу! Я что-то с собой сделаю…

МАГДАЛЕНА. Санчик, не обращай внимания. Давай еще раз. Исходная позиция. Деми плие...

Санча уныло повторяет упражнение. Мендельсон возвращается в комнату, поднимает телефон, прячет его в карман и снова становится перед пюпитром.

(Мендельсону.) Гриша, вы можете работать у себя в комнате. Поляки уже уехали. Я только слегка уберу.

МЕНДЕЛЬСОН. Спасибо.

Дверь в комнату Чернышевского приоткрывается.

ЖАН (за дверью, у него слегка дребезжащий старческий голос с легким иностранным акцентом). Магдалена!

МАГДАЛЕНА (кричит). Иду-у! (Санче.) Продолжай без меня. (Поправляет прическу перед зеркалом.)

Санча заходит за ширму, ложится на свой матрас, достает альбом и начинает рисовать. На лестничной площадке появляется Роман с тележкой и входит в квартиру.

Санчик, ну пожалуйста! Ну тебя!

РОМАН (входит с тележкой в комнату). Добрый вечер, господа!

Мендельсон машет Роману рукой, продолжая что-то напевать. Чернышевский не замечает и продолжает писать. Санча вскакивает, подбегает к Роману и показывает ему альбом.

(Рассматривает рисунок.) Очень даже прилично, Александр Романович! Леонардо Да Винчи!

Счастливый Санча убегает к себе за ширму.

МАГДАЛЕНА. Как ты вошел? Григорий Наумович, опять забыли входную дверь закрыть?

МЕНДЕЛЬСОН. Почему всегда я?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (поднимает голову). А кто же?

МАГДАЛЕНА. Сигнализация внизу не работает. По лестнице бомжи ходят.

МЕНДЕЛЬСОН. Режьте меня на куски! Режьте!

РОМАН. Друзья, поберегите нервы. Я дверь запер. Ваша безопасность гарантирована. Как поживаешь, Магда?

МАГДАЛЕНА. Чего явился? Опять деньги клянчить? Уходи.

РОМАН. Вот и не угадала. Я здесь ночую. Николай Гаврилович, подтвердите.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (Магдалене). Он комнату заказал.

МАГДАЛЕНА. Это что-то новенькое. (Чернышевскому.) А на какие шиши, вы у него поинтересовались?

РОМАН. Никакой благотворительности. Видите – плачу-у. (Дает деньги Чернышевскому).

Чернышевский берет деньги.

МАГДАЛЕНА (удивленно). Очередная авантюра.

РОМАН. Никаких авантюр.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. А зачем тебе комната понадобилась?

РОМАН. Фотографировать. У меня приятель в рекламном бюро заказал фоторепортаж: “Петербург белых ночей”.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (смотрит на тележку). Это что у тебя - фотоаппарат на колесах?

РОМАН (нервно). Современная техника. Функций до черта.

МЕНДЕЛЬСОН. Рома, поздравляю!

РОМАН (снисходительно). Крутимся. Можно заселяться?

МАГДАЛЕНА. Нельзя, Жан еще здесь.

РОМАН. Чего он тянет?

МАГДАЛЕНА. Такси придет через час.

ЖАН (за дверью). Магдалена! Где вы?

МАГДАЛЕНА. Иду-у. Надоело все – хоть вешайся! (Уходит к Жану.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (пишет). Корупционеры, взяточники, бюрократы, подобно злобным стервятникам гложут неокрепший финансовый скелет нашего гордого отечества.

РОМАН (подходит к окну, про себя). По прямой – четыреста метров

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Чего?

РОМАН (пугается). Нет, ничего. Как трактат поживает?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (подозрительно). А тебе-то что?

РОМАН (совсем не хочет конфликта). Просто так спросил. Из вежливости.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (успокаивается). Завершаю. Осталось название придумать.

РОМАН. Элементарно. В чем главная идея?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Какая идея?

РОМАН. Ваша идея?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ну-у, будем и дальше так воровать – накроется Россия медным тазом.

РОМАН (без всякой иронии). Мысль оригинальная.

МЕНДЕЛЬСОН (не выдерживает и прыскает от смеха). Хи-хи-хи!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (обижается). Я за оригинальностью не гонюсь!

Магдалена выходит от Жана и заходит в комнату.

МАГДАЛЕНА. Жан остается.

Пауза.

РОМАН (в шоке). Как – остается?

МАГДАЛЕНА. Жан плохо себя чувствует.

РОМАН. Я… я этого старого хрена – вышвырну к чертовой матери! (Делает шаг в сторону двери.)

МАГДАЛЕНА. Только сунься! (Чернышевскому.) Он уже билет переделал на послезавтра. Вот деньги.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (берет деньги). Второй раз продлевает.

МЕНДЕЛЬСОН. Ничего удивительного. Его родители жили в этом доме на третьем этаже. Бежали от революции, оказались в Бельгии, все детство Жан слышал рассказы своей мамы о Петербурге. Жан мне сам признался: “Я счастлив жить в вашем доме, смотреть в окно...”

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (выписывает квитанцию). ... и в туалете свинячить.

МАГДАЛЕНА. Николай Гаврилович, как вам не стыдно!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Да мне какое дело, лишь бы платил.

РОМАН (в отчаянии). А как же я!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Неувязка получилась - кто-ж знал?

МЕНДЕЛЬСОН. Моя комната свободна.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Верно, поляки уже уехали.

РОМАН (в отчаянии). Что мне там делать, двор фотографировать? Я погиб!

Пауза.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Да какие проблемы, ты у него располагайся, а сюда приходи, и хоть всю ночь фотографируй. Я когда усну - меня пушкой не разбудишь.

РОМАН (вздрагивает). Исключено! Я должен быть абсолютно один, у меня аппаратура… Я хочу снять эту комнату.

МАГДАЛЕНА. Что?

РОМАН. На одну ночь! Даю тысячу долларов. Завтра принесу.

Пауза.

МАГДАЛЕНА (не верит). Тысячу?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ну-у, даже как-то неловко…

РОМАН. Не беспокойтесь, мне за снимки больше заплатят.

МАГДАЛЕНА. Интересно, а мы куда?

РОМАН. Мужчины у Гриши, а ты с Санчей – у меня.

МАГДАЛЕНА. Очень мило. (Подчеркнуто безразлично.) Мы с Санчей тебе не помешаем?

РОМАН. Да не здесь, на Дегтярном.

МАГДАЛЕНА (оскорбленно). В твоей конуре?

РОМАН. А что такого?

МАГДАЛЕНА (уходит за ширму, без эмоций). У твоих баб страсть к дешевым духам, а у меня к ним аллергия.

РОМАН. Какие бабы! Магда, ну что ты комедию ломаешь!

МАГДАЛЕНА. Жан плохо себя чувствует. Я никуда не поеду.

Роман смотрит на Чернышевского. Тот разводит руками.

РОМАН. Хорошо, ты с Санчей – у Гриши. Устраивает?

МАГДАЛЕНА. А они – где? (Указывает на Чернышевского и Мендельсона.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Обо мне прошу не беспокоится. Я на кухне расположусь. Гриня, давай вместе! Посидим, примем по сто пятьдесят… (Достает из-под кровати бутылку водки.)

МЕНДЕЛЬСОН. Я не пью.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Брезгуешь моим обществом?

РОМАН. Николай Гаврилович, я с вами - с удовольствием! (Достает бутылку из куртки и ставит ее на стол.) Одну секундочку. (Тащит Мендельсона в сторону. Шепотом.) На карте – моя судьба! Испарись до часу ночи!

МЕНДЕЛЬСОН. Мне некуда идти

РОМАН. Что у тебя с Соней?

МЕНДЕЛЬСОН. Мы поссорились. Она на меня давит.

РОМАН. Сегодня все будет иначе. (Мендельсон хочет что-то сказать.) Гарантирую! (Оборачивается.) Все пристроены!

МАГДАЛЕНА. Очень рада. Санча, вставай. Сегодня мы ночуем у Григория Наумовича.

Свет гаснет. И снова загорается. Эрмитаж кажется гораздо ярче и ближе чем днем. В комнате один Роман. Перед окном стоит пушка. Ее грозный вид должен вызывать уважение зрителя, смутно напоминая ему о том как выглядит современное переносное артиллерийское орудие или ручная ракетная установка типа “стингер”.

На левом конце авансцены в луче прожектора появляется Ван Гог.

ГОЛОС ПО РАЦИИ. ... в квартире проживает жена и сын Коперника. Разошлись два года назад. Имя - Магдалена. Она с соседями сдает комнаты для приезжих.

ВАН ГОГ (по рации). Понял.

Рядом с Ван Гогом возникает Шестерка с чемоданом.

ШЕСТЕРКА. Товарищ Ван Гог, без пяти двенадцать.

ВАН ГОГ. Наживка готова?

ШЕСТЕРКА. Упаковано в лучшем виде.

ВАН ГОГ (по рации). Внимание! Через пять минут начинаем!

Луч прожектора гаснет.

Сцена освещается. Роман нацеливает пушку на Эрмитаж. Слева в коридоре появляется Чернышевский со своей тетрадью. Он пьян.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (говорит сам собой). … выезжаю на Крюков канал, проверяю - очистка не произведена. Я говорю: “Акт сдачи не подпишу.” Они мне взятку суют. Сто тысяч рублей. Я им: “Ребята, дешево цените.” Они: “У нас такой тариф. ” А я им, подлецам: “Не беру из принципа.” Они закудахтали: “Выпендриваешься! Все берут.”

На лестничной площадке появляется Ван Гог и Шестерка с чемоданом.

ШЕСТЕРКА (трогает дверь, шепотом). Закрыто.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Что значит “все берут”? Вот сейчас выйду на Дворцовую и крикну, чтобы все человечество слышало… (Открывает входную дверь и выходит на площадку).

Ван Гог и Шестерка прячутся.

(Кричит.) Я русский человек, и я не вор!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (справа за сценой). Прекратите хулиганство! Сейчас милицию вызову!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (пугается). Прошу прощения, мадам. (Соображает, что находится на лестнице и возвращается в квартиру.)

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (справа за сценой). И ночью покоя нет, алкаши проклятые!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (говорит сам с собой). Я к Сундукову, докладываю: “Очистка канала не произведена. Хотели дать взятку.” Ну, думаю, похвалит, повышение даст, а он меня – уволил! Вышвырнул на улицу, как вонючего пса!

РОМАН (смотрит в прицел). Готово!

Чернышевский открывает дверь в комнату.

РОМАН (вскрикивает от испуга). А! Черт!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (идет к своей кровати). Здесь ручка лежала… шариковая.

РОМАН. Вот. (Дает Чернышевскому ручку.) Давайте… (Толкает его к выходу.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (замечает пушку). А это что… фотоаппарат?

РОМАН (пытается заслонить собой пушку). Да!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Длиннофокусный! (Садится на кровать.) На пушку смахивает. Мне бы такую... (Валится.) Я бы их всех одним залпом… коррупционеры поганые. (Громко храпит.)

РОМАН (в отчаянии). Николай Гаврилович!.. Блин!

Роман набрасывает на Чернышевского одеяло и возвращается к пушке. На лестничной площадке снова появляются Ван Гог и Шестерка.

ШЕСТЕРКА. Дверь открыта.

Шестерка и Ван Гог входят в квартиру.

(Шепотом). Там (указывает налево) – кухня. Тут и тут (указывает на двери в комнаты Чернышевского и Магдалены) – комнаты. Все три - окна на Неву. Там (указывает направо) – еще одна комната. Окна во двор.

РОМАН (про себя). Прицел сбит. Опять настраивать.

ВАН ГОГ. Открывай! (Указывает на комнату Чернышевского.)

ШЕСТЕРКА (вынимает пистолет и резко распахивает дверь). Ни с места! (Ван Гогу.) Старик. Лежит. Коперника нет, прибор не просматривается.

ЖАН (из-за двери, испуганно). Ву зэт ки? Кес ке ву вуле?

ШЕСТЕРКА. Иностранец!

ЖАН (из-за двери). Что вам угодно?

ШЕСТЕРКА (удивленно). По-русски шпрэхает.

ВАН ГОГ. Русский.

ШЕСТЕРКА. Новый русский?

ВАН ГОГ. Старый. Из бывших.

ШЕСТЕРКА. Из бывших новых? Или из бывших старых?

ВАН ГОГ. Из бывших... (Запутался.) Дурак!

ШЕСТЕРКА. Прошу прощения, товарищ Ван-Гог.

ЖАН (из-за двери). Закройте дверь!

ВАН ГОГ. Косит?

ШЕСТЕРКА (задумывается). Лежит натурально, в пижаме...

ЖАН (из-за двери). Сала! Хам!

ШЕСТЕРКА. Ну чего орешь? С тобой по-интеллигентному. (Захлопывает дверь.)

ВАН ГОГ. Кто-то идет!

Ван Гог и Шестерка убегают влево. Справа появляется Магдалена в декольтированной блузке и мини юбке, в руках - пакет белья.

МАГДАЛЕНА. Рома!.. Рома!.. (В шутку.) Я дверь сломаю.

РОМАН (сдергивает со стола скатерть, набрасывает на пушку, и выскакивает в коридор). Что надо?

МАГДАЛЕНА (с легким кокетством). Я забыла белье застелить.

РОМАН (близок к истерике). Какое, к черту, белье!

МАГДАЛЕНА. Всю ночь - так и не приляжешь?

РОМАН. Нет, не прилягу!

МАГДАЛЕНА. У нас для проживающих бесплатный завтрак. Кофе сварить?

РОМАН. Спасибо, не надо.

Появляется Санча, на нем майка и трусы.

МАГДАЛЕНА. Санча! Уже двенадцать! (Роману.) Он хочет посмотреть, как ты фотографируешь.

РОМАН (кричит). С ума посходили! Нельзя! У меня через пять минут сьемки!

ЖАН (за дверью). Сэнэ па посибле! Это невозможно!

МАГДАЛЕНА (шепотом). Тише! Жан проснулся! (Заходит к Жану.) Ну, как мы себя чувствуем? (Закрывает за собой дверь.)

Роман и Санча остаются в коридоре. Санча оживленно жестикулирует.

РОМАН (Санче). Какие еще сказки? Марш спать! Ты взрослый мужик, а не маленькая слюнявая девчонка.

Санча весь сникает, поворачивается и медленно уходит направо.

(Роман секунду колеблется.) Дьявол! Рассказываю, только быстро…

Санча останавливается.

Слепящий пламень Эгейского моря катил ленивые барашки волн в голубые лагуны Пелопоннеса. Трехтысячный отряд спартанцев вышел на берег. Они чувствовали дыхание погони…

Санча и Роман уходят направо. Магдалена выходит от Жана, входит в свою комнату, садится на стул, закидывает ногу на ногу, затем меняет позу, пытаясь выглядеть наиболее эффектно. Слева появляются Ван Гог и Шестерка.

ВАН ГОГ. На кухне чисто. Здесь (машет в сторону комнаты Чернышевского) чисто. Значит – здесь.

Ван Гог и Шестерка медленно подкрадываются к комнате Магдалены.

МАГДАЛЕНА (репетирует). Рома, нам надо поговорить. Жан сделал мне предложение уехать с ним. У него большой дом в пригороде Брюсселя, и он очень хорошо ко мне относится. И я отказалась. Ты спросишь – почему? Я это сделала, чтобы не травмировать Санчу. Ты знаешь – как он тебя любит. И если ты всерьез изменился и решил работать, и перестать гоняться за химерами…

ШЕСТЕРКА (резко открывает дверь). Ни с места!

Шестерка и Ван Гог врываются в комнату.

МАГДАЛЕНА (шепотом). Ой! Я сейчас закричу.

ВАН ГОГ. Тише Маша, я Дубровский.

МАГДАЛЕНА. Я не Маша, я Магдалена.

ВАН ГОГ. А я не Дубровский.

ШЕСТЕРКА (заглядывает под скатерть). Прибор здесь.

ВАН ГОГ. Вот и славно, подождем Коперника.

В квартиру входит Мендельсон. Он чем-то очень огорчен, погружен в себя.

ВАН ГОГ (видит, что Магдалена хочет что-то произнести). Тихо!

МЕНДЕЛЬСОН (подходит к двери, находится в состоянии близком к нервному срыву). Рома, это я. Мы опять поссорились. Я чувствовал - этим кончится. Мы поиграли в четыре руки Шумана и тут она завелась. “Я не выйду за тебя замуж, пока ты не напишешь симфонию. Тебе нужен настоящий оркестр, посмотри на Гергиева.” Я не желаю быть Гергиевым! Потом, прямо за роялем она стала раздеваться. (Оглядывается.) Мне в коридоре неудобно, можно я войду?

ВАН ГОГ (зажимает нос платком). Входи.

МЕНДЕЛЬСОН (открывает дверь и входит). Поздравь меня, я – импотент!

Пауза.

ВАН ГОГ. Ваша фамилия?

МЕНДЕЛЬСОН (в шоке). Мендельсон.

ШЕСТЕРКА. Это не Коперник.

ВАН ГОГ. Вижу.

МЕНДЕЛЬСОН. Я, кажется, не вовремя. (Хочет уйти, но Шестерка преграждает ему выход.)

ВАН ГОГ. Спешить не будем.

Пауза.

МЕНДЕЛЬСОН. В чем, собственно, дело?

ВАН ГОГ. Тихо!

В комнату входит Роман и при виде Ван Гога и Шестерки застывает.

ВАН ГОГ (дружелюбно). Судя по всему, Роман? Наконец-то! Мы вас ждем.

МАГДАЛЕНА (у нее, наконец, прорывается долго копившийся внутри крик). Что вам надо-о?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (из под одеяла). Э-ээ…

Все замирают.

Во внешней политике главное - Китай. Профукаем Китай – история нам не простит. (Садится и бесмысленно оглядывается.)

ВАН ГОГ. Роман, я полагал, вы работаете один, а у вас тут целая бригада.

РОМАН. Они здесь не причем!

МАГДАЛЕНА. Что значит – не причем! Мы тут живем! Кто вы такие и на каком основании вы вломились в наш дом?

ШЕСТЕРКА. Дверь нараспашку, а вы сразу – “вломились”.

МАГДАЛЕНА (Мендельсону). Григорий Наумович, сколько можно просить: закрывайте дверь!

ШЕСТЕРКА (указывает на Чернышевского). Это он – открыл и не закрыл.

МАГДАЛЕНА (Чернышевскому). Опять наклюкались!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ничего не знаю, он последний выходил. (Указывает на Мендельсона.)

МЕНДЕЛЬСОН. Режьте меня на куски! Режьте!

ВАН ГОГ (дружелюбно). Господа, ну хватит базарить, давайте к делу.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (еще не пришел в себя и поэтому слегка растягивает слова). Я - Николай Гаврилович Чернышевский. А вы, собственно, кто? Попрошу представиться официально.

ВАН ГОГ. Частное предприятие по охране памятников культуры.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Охрана памятников культуры?

ВАН ГОГ. Охрана памятников. Наш девиз: профессионализм, дисциплина, духовность.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. А фамилию можно?

ВАН ГОГ. Ван Гог.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ван Гог?

ВАН ГОГ. В интересах дела все фамилии засекречены. Его кличка – Шестерка. А вот Роман проходит у нас под псевдонимом Коперник. (Роману.) Вы в университете на астрономическом учились?

РОМАН. Учился.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Интересно, а какой у меня псевдоним?

ВАН ГОГ (весело). Ваша фамилия, господин Чернышевский, уже смотрится как псевдоним.

МЕНДЕЛЬСОН (не может сдержаться). Хи-хи-хи!

ВАН ГОГ. Это и к вам относится, господин Мендельсон.

РОМАН. Они здесь не причем!

ВАН ГОГ (слегка раздраженно). И что они здесь делают?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Вам же сказали – мы здесь живем. Это моя кровать. А его… (машет в сторону Мендельсона) вот эта.

МАГДАЛЕНА (гневно). А там – моя. А он (указывает на Романа) фотографирует белые ночи.

ВАН ГОГ (думает, что над ним издеваются). Вы спите, а он фотографирует?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. А что, нельзя?

ВАН ГОГ. Юмористы! Разумеется, можно. (Ехидно.) А где фотоаппарат? У фотографа должен быть фотоаппарат. Шестерка!

Шестерка сдергивает с пушки скатерть.

Вот оно, орудие производства... (Подходит к пушке, наклоняется и читает.) Made in Гонконг. Гаубица с лазерным наведением типа “стингер”. Находится на вооружении американской армии. Осталось выяснить, куда нацелен сей прибор?

ШЕСТЕРКА (смотрит в оптический глазок). На Ослепительный.

ВАН ГОГ. Надеюсь, все понимают, кто такой Ослепительный?

Пауза.

ШЕСТЕРКА. Четыреста метров прямой наводкой. (Вынимает из ствола синий шар.) Снаряд зажигательный.

ВАН ГОГ (смотрит в окно, без иронии). Место выбрано грамотно…

МЕНДЕЛЬСОН (про себя). Это немыслимо!

МАГДАЛЕНА (в ужасе). Рома, что это?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (пытается без успеха подняться). Колись, Иуда! Кто твой заказчик? Бин Ладен? Цэ-эр-у? Моссад?

РОМАН (заводится). Чего орете? Там интурист спит!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Признаться боишься? Гад ползучий!

РОМАН (разозлен). Вам заказчика? Начальник строительного треста номер семьдесят восемь дробь шесть…

ВАН ГОГ (резко). Стоп! Мы же договорились - без имен. (Мягко.) Зовите его Растрелли. (Роману.) От своих чего скрывать? (Чернышевскому.) Растрелли ведет ремонт Ослепительного. Денег, как всегда, не хватило. Коперник предложил Растрелли организовать легкое возгорание фасада…

РОМАН. Растрелли предложил. Его идея.

ВАН ГОГ. Извините, неточная информация. Растрелли предложил Копернику организовать легкое возгорание фасада, учитывая ваши профессиональные навыки. (Роману.) Вы, если не ошибаюсь, после университета срочную в артиллерийских войсках проходили?

РОМАН. Проходил.

ВАН ГОГ (смотрит в окно.) Задумано грамотно: повесили плакат, пульнули зажигательным, плакат загорелся, фасад подпорчен. Все чисто. Случайность. Игра стихий.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (с трудом поднимается). Я его своими руками… задушу.

МЕНДЕЛЬСОН. Товарищ Ван Гог, я должен сделать заявление. Не знаю как другие, но я лично не знал, что в нашей квартире готовится неслыханный акт вандализма…

ВАН ГОГ (Роману). Ну, у тебя и команда – сразу продали. (Всем.) Дамы и господа, здесь все свои! Эту пушечку по просьбе Растрелли наша фирма заказала, проплатила и доставила.

РОМАН (в изумлении). Вы?

Пауза.

ВАН ГОГ. Абсолютно верно. Мы с вами – компаньоны. Прошу извинить, что раньше не предупредили. (Указывает на пушку.) Идею поддерживаем в целом, но без пожаров. Пожар – это безобразие, поскольку событие неуправляемое. Так что зарядик придется заменить. Шестерка!

Шестерка достает из кармана красного цвета снаряд и вручает его Роману.

Выстрел переносится на завтра. Тут, как раз, салют начнется по случаю дня города. Шум, тарарам, лучшей маскировки не придумать.

РОМАН (берет в руки снаряд, читает). Дистракшен. (С тревогой.) Это не зажигательный снаряд. Это разрушительный заряд. Тротиловый эквивалент пять килотон.

ВАН ГОГ. Все точно. Если фасад обгорит, квалификация – “маленький пожар”, бросят сто миллионов рублей из местного бюджета - максимум. А просверлим дырочку с стене - совсем другая песня. (Торжественно.) У нас абсолютно достоверная информация оттуда. (Показывает наверх.) В случае реальных повреждений Ослепительный получит из Москвы сто миллионов долларов - минимум.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Сто миллионов?

ВАН ГОГ (гордо). Сто миллионов. Кстати, основная часть - музею отвалится. У них расходы – офанареешь: ремонты, реставрации, модернизации…

МАГДАЛЕНА (в ужасе) Вы сошли с ума!

ВАН ГОГ (доволен произведенным эффектом). Прошу не забывать, перед нами (указывает на окно) натурально “наше все”. Национальное достояние! Как тут еще финансовые проблемы решать? Не устраивать же каждый год пожар! Это же абсурд!

Пауза.

МЕНДЕЛЬСОН. А нельзя ли без выстрелов. Дать деньги – и все.

ВАН ГОГ. Как это дать?

МЕНДЕЛЬСОН. Сто миллионов. Дать и все.

ВАН ГОГ (Мендельсону). Где вы видели, чтобы кто-то кому-то просто так давал деньги?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (Ван Гогу). Он хором руководит в музыкальной школе.

МЕНДЕЛЬСОН (огрызается). Хором и оркестром.

ВАН ГОГ. История цивилизации подобных фактов не знает. (Вдохновенно). В идеале – фасад обвалить. Вот тогда бы - закрыли вопрос. Юнеско! ООН! Благотворительные фонды! Частные пожертвования. Миллиарды поплывут…

Мендельсон падает.

МАГДАЛЕНА (бросается к Мендельсону.) Григорий Наумович! Что с вами?

Мендельсон приходит в себя.

ВАН ГОГ (ласково). Григорий Наумович, у меня ощущение - вы не любите Ослепительный.

МЕНДЕЛЬСОН (слабым голосом). Люблю, но не настолько. (Поднимается.)

ВАН ГОГ. А я не просто люблю - боготворю! У меня это с детства. Маман в типографии работала, а по вечерам с открыток обнаженную женскую натуру рисовала. Придет со службы, поставит перед собой открытку. Потолки в квартире высокие. Я мальчонкой в кроватке лежу, а надо мной по всем стенам мамашины красотки - одна над другой, одна над другой. У нас в организации все сотрудники - внештатные искусствоведы. Вот, товарищ Шестерка по итальянскому ренесансу очень прилично натаскался. Дученто, треченто, квадроченто…

ШЕСТЕРКА (улыбается). Мне Тинторенто нравится. Классный мужик. Я за Тинторенто любому черепок проломлю.

ВАН ГОГ. Комиссионные с Растрелли согласованы: два процента – наши, тут без вариантов. Ну а дальше - все по честному: один процент – нам, один – вам.

МЕНДЕЛЬСОН. Я уже заявил: лично я никакого отношения к этой затее не имею.

ВАН ГОГ. Стоп! Все вопросы к нему. (Указывает на Романа.) Как вы тут делитесь – нас не касается.

Пауза.

Мы, кажется, чем-то недовольны. Что вас не устраивает?

РОМАН. Все.

ВАН ГОГ. Схема опробована на двух городских обьектах второстепенного значения. Бизнес-план прост как веник. Делаем дырку, оттуда (указывает наверх) компенсируют, Ослепительный отгоняет Растрелли, Растрелли ремонтирует и откатывает Ослепительному, итог оцифровываем (делает вздох), ну и дальше, как положено: баланс, отчет, распил.

РОМАН. И где я во всех этих транзакциях?

МАГДАЛЕНА. В тюрьме!

ВАН ГОГ (смеется). Какая тюрьма! Господа, мы - один коллектив. В одной, так-сказать, лодке...

РОМАН (зло). Про лодку не надо! Я один греб, а вы тут ввалились в последнюю минуту…

ВАН ГОГ. Еще раз прошу прощения за причиненные волнения. Отвечу искренне: до последней минуты сомневались… в вас. (Указывает на обитателей квартиры.)

РОМАН. А теперь не сомневаетесь?

ВАН ГОГ. Теперь – нет.

РОМАН. Я на пожар подряжался, случайное возгорание - виновных нет, а здесь – криминал по полной программе.

ВАН ГОГ. Очень понимаю ваши волнения. Они беспочвенны!

РОМАН. Но ведь кого-то придется посадить!

ВАН ГОГ (строго). Никого сажать не будут. У нас крыша. Вопрос согласован. (Понижает голос.) Повесим на ассирийца.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. На сирийца?

ВАН ГОГ. Не сирийца, а а-сирийца. Ассириец Омар Шариф. Имя разглашать не имею право.

РОМАН. А почему на него?

ВАН ГОГ. Очень подходящая кандидатура. Пять лет назад на Дворцовой площади нужду справил. Его конечно задержали, а он справку представил – болезнь мочевого пузыря. Его отпустили, он в Париж уехал и там заявил, что мочился в знак протеста. Отмороженный. Разьезжает по Европе и чуть что, сразу - фьють… Последний раз замечен в Венеции на площади Святого Марка. Там голубей много, он среди них затесался, пока его обнаружили, он уже целую лужу напустил. Ха-ха-ха!

Никто не смеется. Пауза.

МАГДАЛЕНА (Ван Гогу). Уйдите! Я устала! Меня от вас тошнит!

РОМАН. Она на деловых людей всегда так реагирует.

ВАН ГОГ (недоуменно). Странная реакция. Не люблю высокий штиль, но мы все, как ни крути, патриоты. Операция “Ослепительный” нужна нашей культуре, городу, Родине. Вы, Магдалена, простите, прямо как не русская женщина реагируете.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. У нее мать болгарка.

МАГДАЛЕНА. Я прошу вас уйти.

ВАН ГОГ. Как угодно. Извините, ради Бога, за доставленное беспокойство. Уж полночь близится, а Германа все нет. Да, главное чуть не забыл! Шестерка!

Шестерка кладет чемодан на стол.

Вот вам - на всю команду…

МАГДАЛЕНА (Роману). Не слушай его! (Ван Гогу.) Сами стреляйте, если приспичило! (Хватает чемодан.) Забирайте ваш подарок или я его сейчас в окно вышвырну!

ВАН ГОГ (резко). Стоп!

Все замирают.

Бросать не рекомендую, там миллион долларов.

ЗАГОВОРЩИКИ. Миллион!

Магдалена роняет чемодан.

ВАН ГОГ. Здесь ваша компенсация. Один процент от ста есть один. Растрелли вам доверяет, и мы вам доверяем.

Ван Гог и Шестерка выходят из квартиры.

ШЕСТЕРКА. Клюнут?

ВАН ГОГ. Заглотят вместе с обшивкой. (Уходят.)

Пауза.

МЕНДЕЛЬСОН. Я не понимаю, как ты мог? Привезти к нам в дом…

РОМАН. Откуда я знал, что за мной следят?

МАГДАЛЕНА (указывает на пушку). А это? Это что? Дрянь!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Втравил, террорист недоделанный!

РОМАН. Я не специально. Ситуация безвыходная.

МАГДАЛЕНА. А пойти работать? Как все люди? Ты мне со своими аферами жизнь погубил! (Про себя.) Сначала масло решил возить, масло на границе протухло, разорился, открыл ларек в аэропорту – пришли бандиты все забрали, потом кабаре придумал, в Германию повез, оказалось, девицы танцевать не умеют, на панель убежали, еще чуть за разврат в тюрьму не сел…

РОМАН (вяло). Не надоело?

МАГДАЛЕНА. Открыл салон по пересадке волос, врач кому-то не туда пересадил – опять суд, еле отвертелся, потом за электронику чуть не убили, потом зоопарк на колесах придумал, мясо тухлое подсунули – крокодил сдох. Пытался продать мясо дохлого крокодила...

РОМАН (тихо). Ты знаешь, зачем я это делал.

МАГДАЛЕНА (горько). Не смей! Не смей спекулировать Санчей!

Роман вздыхает и разводит руками. Пауза.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Что делать?

МЕНДЕЛЬСОН. Я предлагаю пойти в милицию и все рассказать.

МАГДАЛЕНА. Его арестуют. (Кивает на Романа.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Нас тоже загребут.

МЕНДЕЛЬСОН. За что?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Соучастие в преступлении. Ван Гог, гад, специально в последний момент примчался, чтоб не отвертеться.

МАГДАЛЕНА. Рома, ты должен вернуть этому типу “это” (указывает на чемодан) не раскрывая, и это тоже (указывает на пушку). Слышишь?

РОМАН. Слышу (Подходит к чемодану.)

МАГДАЛЕНА. Не трогай!

РОМАН (осматривает чемодан.) Он пустой.

МАГДАЛЕНА. Вот и хорошо. Пусть так и лежит, а завтра утром отдашь.

МЕНДЕЛЬСОН (с надеждой). Это все – глупый розыгрыш, над нами пошутили.

Роман поднимает чемодан и замирает.

МАГДАЛЕНА. Положи немедленно!

РОМАН (опускает чемодан). Там что-то есть.

МАГДАЛЕНА. Мало ли что там есть.

РОМАН (умоляюще). Посмотрим? Ну, интересно же.

МАГДАЛЕНА. Мне не интересно.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Нет в тебе стержня, Ромка. (Открывает тетрадь.)

РОМАН (раздраженно). Не надо про стержень. У вас стержень.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Да у меня стержень. Принципы. Я не разделяю, кто ты –образованный или чухонец. Я смотрю на твое мировозрение. Или ты свой. Или чужой. Я отцу прямо сказал: “Выйди из ка-пэ-эс-эс, покайся, ворошиловский стрелок! Посмотри, сколько вы людей угробили!” Он уперся: “Не выйду.” Ах, не выйдешь? Нет у тебя больше сына! И ушел. Пятнадцать лет не общаемся. Клавдия поехала в огороде помочь, а я принципиально игнорирую.

РОМАН (заводит сам себя). Идите к черту! Почему я не могу открыть? Мне его принесли, я должен знать, что в нем! (Открывает чемодан и застывает.)

Все смотрят на Романа. Пауза.

МЕНДЕЛЬСОН. Что там?

РОМАН. Ничего интересного. Миллион баксов.

МАГДАЛЕНА. Закрой немедленно!

Роман закрывает чемодан.

Забудь! Слышишь! Забудь! Мне их деньги не нужны! (Уходит за ширму и надевает домашний халат.)

МЕНДЕЛЬСОН. И мне не нужны. Нам зарплату платят стабильно, два раза в месяц. (Хватается за голову). Опять сон сорван. (Подходит к пюпитру.) Я вторую неделю не сплю, это ненормально.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Нас специально проверяют. Чемоданчик подбросили. Ты вот чемоданчик открыл, деньги считаешь, а они тут как тут...

Стук в дверь. Все в комнате замирают.

РОМАН. Кто там?

Молчание. Магдалена подходит и открывает дверь. В двери - Санча. На нем трусы и майка. Глаза закрыты, в руках – подушка.

МАГДАЛЕНА. Санча.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Сдурел! Чего стучишься!

МАГДАЛЕНА. Тише! Он спит. (Ласково.) Не спится на новом месте. Пойдем, мама тебя уложит. (Поворачивается к жильцам.) Учтите, чтобы он не сочинил (указывает на Романа) - я против!

РОМАН. Да я еще ничего не сказал.

Магдалена уводит Санчу.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (смотрит в окно). Чего улыбаешься, зараза?

Эрмитаж начинает на глазах приближаться.

Ослепить хочешь? Дудки, меня не ослепишь.

Роман заходит за ширму, останавливается и смотрит на Мендельсона.

МЕНДЕЛЬСОН (угрюмо). Не мешай. Я работаю.

РОМАН. Симфонию сочиняешь?

МЕНДЕЛЬСОН. Сочиняю.

РОМАН. Сонечка требует. Сонька - умная баба. Это путь к славе. Григорий Мендельсон дирижирует сочинением Григория Мендельсона! На это клюнут.

МЕНДЕЛЬСОН. Отстань! (Впадает в истерику.) Мне негде работать. Пианино разбито, туристы галдят, я никогда не напишу симфонию, никогда!

РОМАН. Через две недели у тебя будет отдельная квартира и роскошный концертный рояль. “Стенвей” устраивает? Или лучше “Ямаха”?

Пауза.

МЕНДЕЛЬСОН (выбегает из-за ширмы). Николай Гаврилович, заберите его!

РОМАН. Николай Гаврилович…

МЕНДЕЛЬСОН (перебивает). Этот сумашедший стрелять хочет!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Давайте обсудим. (Подходит к этажерке, берет бутылку водки, и три стакана.)

МЕНДЕЛЬСОН. Я не пью.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ладно тебе.

Садятся за стол. В процессе разговора все трое пьют и быстро пьянеют.

МЕНДЕЛЬСОН (Чернышевскому.) Вы разумный человек. Это незаконно, нас ждет тюрьма.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Охрана памятников культуры - дело государственной важности.

РОМАН. Мы с охраной в одной лодке. У них крыша, значит – и у нас крыша. Общая крыша. А у нашей крыши – своя крыша. И поехало: крыша, крыша, крыша! Все государство под крышей!

МЕНДЕЛЬСОН. Получается, мы выстрелим – и нам ничего не будет?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. По нему сто лет назад, в семнадцатом, с крейсера “Аврора” стреляли. Тогда сошло. Главное, чтобы революция не разразилась.

МЕНДЕЛЬСОН. Это беспредел.

РОМАН (поднимает стакан). За беспредел! (Все выпивают.) По нынешним временам, нормальный проект. Идея в воздухе висит. Не мы - другие шарахнут. Да останови любого, скажи: вот тебе лимон, риск нулевой, хочешь помочь любимому музею? Да или нет? (Смотрит в зал.) Все хотят.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. По телевизору про него передачу показывали: немка заказала, итальянец спроектировал, пока строили, да перестраивали – сотни тысяч русских людей в землю положили. Спрашивается - зачем? Интуриста приманивать?

МЕНДЕЛЬСОН. Только не надо, Ослепительный – это бесценное сокровище мировой культуры.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Не знаю. Я там не был, и не пойду. Они с наших людей в пять раз меньше за билет берут, чем с иностранцев. Получается, русский человек по сравнению с иностранцем в пять раз дешевле! Мне в лицо плюют, а я утирайся!

РОМАН. Астероид Апофис приближается к земле. Если упадет на землю – всемирная катастрофа. Облако пыли заслонит солнечный свет на целый год.

МЕНДЕЛЬСОН. Какой астероид?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Какая пыль? Ты это о чем?

РОМАН (смущен). Глупость всякая в голову лезет. Проехали. Нас четверо. Каждому по двести пятьдесят штук.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Ну, и где справедливость?

РОМАН (оскорблен). Что вам не нравится? Всем поровну.

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Простой человек такие деньги и за десять лет не заработает, а мы раз пальнули - и в дамках.

РОМАН. А-а, вы в этом смысле. (Доволен.) Так устроен мир. Бизнесмен рождает идею, идея двигает прогресс, прогресс двигает общество, и общество, в благодарность, отстегивает бизнесмену. А вся масса – они что? (Смотрит в зал.) Они только работать могут.

МЕНДЕЛЬСОН. Справедливость в том, что вы вправе распоряжаться вашими средствами, как вам угодно. Можете нищим раздать, если желаете. (Смеется.)

РОМАН. Николай Гаврилович, признавайтесь, куда бабки вложите?

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Куда надо – туда и вложу. На важное общественное дело.

РОМАН. М-мм, благородно. А ты Гриша?

МЕНДЕЛЬСОН. Ничего не выйдет.

РОМАН. Еще как выйдет. Придешь на Добролюбова, откроешь дверь ногой, “Сонька, собирайся! Уезжаем на Канары.”

МЕНДЕЛЬСОН (грустно). Канары и музыка впрямую не коррелируют.

РОМАН. Ты не прав. На Канарах воздух - мечта любого композитора. Субтропический озон. Ты там не одну, ты там две симфонии напишешь. И еще концерт для виолончели с оркестром. А мы с Санчей летим в Америку, лечим его там, а потом отправляемся на Эгейское море ловить крабов. (Поднимает стакан). Господа, за успех нашего проекта! (Пьет.)

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (машет рукой на окно). Все за него переживают. А вот о Русском музее никто не вспомнил. Вот оно – наше пресмыкательство, где выражается.

МЕНДЕЛЬСОН. Вы что, и Русский музей - тоже?

РОМАН. Ребята, давайте по очереди. Просверлим дырочку в Ослепительном…

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Сочиним симфонию…

РОМАН. Сделаем важное общественное дело…

МЕНДЕЛЬСОН. И рванем на Эгейское море ловить крабов.

РОМАН. Итак, все вместе: три, четыре…

Входит Магдалена.

ЗАГОВОРЩИКИ (хором). Операция “Ослепительный” начинается!

ЖАН (за дверью). Сэкуа сэ бруи? Почему шум?

Занавес.

Blog

Григорий Галь Пелопоннес Комедия в двух действиях

Содержание