Столичные центры социальной адаптации готовы спасать бездомных. По данным Всероссийской переписи населения, бездомных в Москве около 6 тысяч

Вид материала

Документы

Содержание На выход без вещей Ася Шаповалова, «Русский репортер» (Москва), № 5, 09.02.2012

Подобный материал:

• Лохо, не проводится массовая стерилизация, не строятся приюты, делается слишком мало, 50.41kb.
• Сто дней до переписи населения в г. Бузулуке продолжаются подготовительные мероприятия, 24.06kb.
• Комиссию Правительства Российской Федерации по проведению Всероссийской переписи населения, 142.71kb.
• Организация и проведение уроков о переписи, 126.51kb.
• В оу северного учебного округа по тематике, 1041.39kb.
• Окончательные итоги Всероссийской переписи населения 2010 года, 254.54kb.
• Задачи: Информирование детей о целях, задачах и важности осуществления переписи населения., 85.44kb.
• Окончательные итоги Всероссийской переписи населения 2010 года, 28.99kb.
• Об итогах Всероссийской переписи населения 2010 года в Курской области, 761.58kb.
• Мировой опыт помощи бездомным в холодное время, 68.86kb.

НА ВЫХОД БЕЗ ВЕЩЕЙ

Власти подмосковного Реутова решили срочно, в середине учебного года, ликвидировать малокомплектный детдом с домашней атмосферой, расселив сирот по нескольким крупным воспитательным «монстрам», — кампания по улучшению статистики за счет формального сокращения числа детдомов продолжается. Пока благодаря вмешательству волонтеров и правозащитников переезд детей удалось отсрочить на несколько месяцев: за это время сотрудники детского дома надеются хоть кого-то из них пристроить в семьи.

Ася Шаповалова,

«Русский репортер» (Москва), № 5, 09.02.2012

Власти подмосковного Реутова решили срочно, в середине учебного года, ликвидировать малокомплектный детдом с домашней атмосферой, расселив сирот по нескольким крупным воспитательным «монстрам», — кампания по улучшению статистики за счет формального сокращения числа детдомов продолжается. Пока благодаря вмешательству волонтеров и правозащитников переезд детей удалось отсрочить на несколько месяцев: за это время сотрудники детского дома надеются хоть кого-то из них пристроить в семьи

Реутов, улица Гагарина, 8. Серое двухэтажное здание теряется среди больших домов. Это бывший добротный советский детский садик, а ныне единственный в городе детдом. Цветные ворота и калитка заперты. В заборе на уровне роста ребенка отогнуты прутья.

Изнутри к калитке направляются три женщины лет сорока, негромко переговариваясь между собой:

— Может, пустим? Посмотри, она замерзла. Она же с нами будет!

— Не положено, нам же потом выговор сделают…

Посторонний человек может войти в детский дом только с разрешения областного министерства образования, а оперативно получить его невозможно. Но я надеюсь, что меня пустят хотя бы в холл: на улице минус двадцать. Полицейско-карательная воспитательная система приучила бюджетников ходить по струнке, и обращение к прессе — отчаянный шаг. Но по инерции они все же оберегают эту систему:

— Понимаете, вдруг дети вас увидят. Они же ничего не знают про свое выселение, — извиняющимся тоном объясняет младший воспитатель Елена Ильина, крупная женщина с медными волосами, инициатор «бунта».

— Как, их собираются увезти без их ведома?!

— Мы не можем им рассказать. Если узнают, будут побеги.

Их три Елены — два воспитателя и завскладом. Помимо них девятнадцать детей обслуживают тридцать пять человек. Затратно, конечно, но это воплотившаяся мечта российского благотворительного сообщества. Накануне нашей встречи женщины отправили отчаянное письмо в благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам», которое тут же распространилось в блогосфере. Приказ о расформировании детского дома воспитатели получили в пятницу 27 января — и уже в понедельник должны были освободить помещение. То, что за такое время физически невозможно собрать вещи и психологически подготовить детей, областное министерство образования как-то не учло.

— Дети чувствуют: что-то не так. Нам сейчас тяжело смотреть им в глаза, потому что в них: что случилось? Они же в город выходят, слухи воспринимают, — почти шепчет Елена Меркулова.

Мы идем греться в здание с гигантской красной надписью «Сгорая сам, свети другим». Оказывается, это городская поликлиника. Педагоги опасаются, что их и оттуда выгонят. Они оглядываются, затравленно забираются все дальше и дальше по коридорам. В итоге садятся на лавочки среди пациентов — только здесь они чувствуют себя в достаточной безопасности, чтобы рассказать журналисту про свой детдом.

Он существует с 1994 года. Дети сложные, как везде, с искореженными судьбами, «бегунки». Здание рассчитано на проживание 35 воспитанников, но летом ушли 8 выпускников, а в сентябре новых детей не поступило. Закралось первое подозрение.

— Слухи о нашем закрытии стали появляться с осени. Жители города регулярно слышат от главы Реутова, что здесь будет детский сад, и удивляются, что мы все еще ходим на работу, — жалуется Елена Меркулова. — Но никакой официальной информации до нас не доходило. Если бы мы точно знали дату, могли бы подготовить детей заранее. А сейчас их отрывают в середине учебного года!

У трех Елен типичные лица отечественных педагогов — суровые до ужаса и ласковые до боли. Те самые женщины, которые «коня на скаку…». До обращения в благотворительный фонд сотрудницы писали уполномоченному по правам ребенка, но их жалобу спустили в областное министерство, оттуда переправили в Реутов, а местные власти сказали: «У вашего детдома есть свой уполномоченный по правам ребенка — вот пусть он и борется за их права».

В доме живут 19 детей от 5 до 17 лет. Живут как в большой семье: ходят в школу, делают уроки, гуляют.

— Я, например, отвечаю за их меню в столовой, но могу пойти сделать с ними уроки. Нет та­кого, чтобы кто-то из сотрудников не принимал участия в судьбе детей, — говорит завскладом Елена Финика.

А Елена-воспитатель добав­ляет:

— Мы поддерживаем связь со всеми их родственниками. Понимаете, все сложно: родст­венники не всегда могут взять ребенка к себе, но они его навещают. У одного мальчика две 70-летних бабушки — им же никто не даст опеку, но они звонят, приезжают.

Оксана Маркеч из благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» подтверждает слова воспитателей:

— У реутовских детей не развиваются иждивенческие отношения, как у других сирот, потому что они участвуют в делах детдома. У них настолько близкие отношения с воспитателями, что они сами просятся помочь с уборкой, готовкой. В комнатах они живут по одному или по двое максимум.

Детские дома, куда хотели тайно отправить детей, в среде волонтеров называют «монстрами»: в Егорьевском — 60 воспитанников, в Салтыковском — 116. В первый должны были переселить 12 реутовских сирот, раз­лучив родных братьев и сестер: пятилетняя Люба, семилетняя Таня и тринадцатилетний Кирилл попали бы в разные детские дома. Чуть было не сломали судьбу и девушке-выпускнице: она заканчивает 9-й класс и планирует поступать в хороший колледж — учиться на юриста.

— У нее здесь школа и друзья, она готовится к тестам, а ее — в другой город.

— У девочки будет такой стресс от этого предательства, что дай бог, чтобы она вообще от него отошла, — хором переживают воспитатели.

Наконец пришла хорошая новость: во вторник 31-го заместитель министра образования Подмосковья Александра Котова официально заявила, что Реутовский детский дом не будет расформирован. «Если только апокалипсис не приключится», — сказала она прессе. А президенту фонда «Волонтеры в помощь детям-сиро­там» Елене Альшанской уточнила: «Только до конца учебного года».

— Отсрочка на несколько месяцев — это не победа, — объясняет «РР» Елена. — Министерство выбрало удобный путь: министр Лидия Антонова сказала, что директору «послышалось», что их собираются вывозить в середине года. Был, мол, только приказ о расформировании детского дома без даты вывоза детей. Хотя в любой день по устному распоряжению их по-прежнему могут увезти.

«РР» обратился в областное министерство образования за разъяснениями, однако комментария добиться не удалось.

— Мы-то работу найдем, — машет рукой «суровая» Елена Ильина. — Нам важно, что будет с детьми. Мы чувствуем себя мамочками. Я двоих воспитанников крестила.

— А почему же вы сами не возьмете детей под опеку?

— Мы с ними на одном положении. Кто ж нам их даст? Ни у кого из нас не решены жилищные проблемы, — вздыхает Елена Меркулова.

— Вы знаете, сколько нам платят? Двенадцать тысяч, — добавляет Ильина. — Совмещаем должности, убираемся — только так и выживаем. Но здесь детей хоть кормят нормально.

Случаи, когда сирот, как вещи, вытряхивают из одного детского дома в другой, происходят, по словам Елены Альшанской, регулярно. За свое детство такой ребенок меняет несколько подобных учреждений, и нигде у него нет личного пространства: подрастает — переводят в другую комнату. Процесс укрупнения и уплотнения детских домов идет в Москве и по всей стране бойко, но незаметно. Статистика улучшается (детдомов стано­вится меньше), хотя именно ее ухудшение — создание большого числа маленьких детдомов семейного типа — принесло бы реальную пользу.

— Сиротские учреждения в том виде, в каком они у нас есть, должны уйти в прошлое. А вместо этого сокращают малокомплектные детдома, и остаются «монстры». Но дети не должны жить в огромных помещениях. Представьте, что вас навсегда поселили в вашей школе и вам там нужно ходить по струнке, это же страшный сон!

За полгода волонтеры и воспитатели мечтают подыскать своим подопечным семьи. Елена Альшанская предлагает создать из воспитателей и детей семейно-воспитательные группы, которые могли бы жить в предоставляемой государст­вом квартире и на государственную зарплату. Такая практика существует — у нас на уровне эксперимента, во всем остальном мире — повсеместно. Но главное, дети должны остаться в Реутове, где у них есть друзья и родственники. В чужом новом месте им не прижиться.