Geum.ru

Всоветской литературе, посвященной Великой Отечественной войне, за Бе­лоруссией прочно закрепилось название «партизанской республики»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   37

Белорусские десантники изучали подрывное и саперное дело, топографию, тактику ведения партизанской войны, все типы огнестрельного оружия и учились прыгать с парашютом. Кроме того, небольшая группа девушек (в основном, из числа членов СБМ) готовилась в качестве радисток и медсестер. Весь курс подготовки был рассчитан на 4-6 месяцев, однако, в связи с быстрым продвижением Красной Армии, его были вынуждены сократить. Известно, что 28 августа 1944 г. батальон посетил президент БЦР Островский, который произнес перед курсантами речь и поздравил их с успехами в учебе. В начале ноября «Дальвиц» был передислоцирован в местечко Вальбуш под Быдгощем (Польша), где продолжил свою подготовку. Позднее его перевели в район Берлина[539].

Еще находясь в Восточной Пруссии, личный состав батальона «Дальвиц» принял участие в нескольких диверсионных операциях в тылу у Красной Армии. Для их осуществления с немецких самолетов на территорию Белоруссии было сброшено несколько специальных групп, в задачу которых входило совершение диверсий в советском тылу, сбор и передача разведывательных данных, а также организация национального партизанского движения. Среди этих групп, прежде всего, следует назвать:

• Группу Г. Богдановича, которая в составе 28 человек 17 ноября 1944 г. была десантирована в районе Вильнюса (Литва). Эта группа успешно действовала до июня 1945 г., после чего передислоцировалась в Польшу, где долгое время сражалась с коммунистами вместе с отрядами АК.

• Группу Я. Гинько, выброшенную 17 ноября 1944 г. в районе Лиды (Белоруссия). Однако уже в декабре этот отряд был разгромлен частями НКВД.

• Группу Е. Жихаря, которая в декабре 1944 г. была десантирована в районе местечка Постов (Полоцкая область, Белоруссия). К середине 1945 г. на базе группы удалось организовать партизанский отряд, который за все время своей деятельности ликвидировал более 30 сотрудников НКВД и сторонников советской власти. В 1955 г. отряд был уничтожен[540].

Однако наибольшую известность приобрела группа видного члена БНП М. Витушки, которая 17 ноября 1944 г. высадилась на парашютах в районе Вильнюса (Литва). Со временем, в 1945-1946 гг., Витушке на основе своей группы удалось создать мощную партизанскую организацию, которая в исторической литературе получила название «Черный кот» или Белорусская освободительная армия (БВА)[541].

Организационно БВА состояла из регулярных партизанских отрядов и членов вооруженного подполья («ударников»), которые вполне легально работали в колхозах, своих хозяйствах, на предприятиях и в учреждениях, однако время от времени принимали участие в боевых операциях. Во главе БВА стоял Главный штаб, которым командовал генерал-майор Витушка и его заместители – Ахрем и М. Шукайлович. В составе БВА были не только белорусские отряды, но и литовские, латышские, немецкие и украинские, которые, в основном, действовали в западной, северной и центральной Белоруссии, а также в Прибалтике[542]26.

Отряды БВА проводили операции на железной дороге, взрывая или захватывая поезда, нападали на склады или гарнизоны Красной Армии, на деревни, местечки и города, освобождали заключенных из тюрем и концлагерей. Делали нападения на банки с целью добывания средств, необходимых для обеспечения подпольной и партизанской борьбы. Боевики БВА организовывали террористические акты против представителей советской власти, членов компартии, сотрудников милиции и НКВД. По неподтвержденным данным, в октябре 1948 г. была предпринята попытка организации покушения на Сталина. Руководство БВА проводило большую пропагандистскую работу. Центральным печатным органом ее штаба была газета «Душы бальшавіцкую гадзіну!», главным редактором которой являлся М. Шукайлович. Кроме того, штабом и отдельными отрядами БВА издавались десятки газет, журналов, плакатов и извещений, которые распространялись не только среди партизан, но и среди местного населения. В эмигрантских источниках есть известия, что БВА продолжало активно действовать до 1950 г. Но и в последующие годы от имени этой организации проводились операции, направленные против советских властей. Однако это была уже, скорее, деятельность вооруженного подполья, а не партизанского движения[543].

В целом же, деятельность БВА до сих пор покрыта тайной, так как основная информация о ней содержится в закрытых архивах бывшего КГБ. Из сказанного выше видно, что известна только общая характеристика этой организации и общие направления ее деятельности. Однако до сих пор не ясно, сколько и какие отряды входили в БВА. Исключение составляет только один из самых активных – Борисовский партизанский отряд БВА. Это формирование действовало в районе Борисова (Белоруссия) и в соседних районах во второй половине 1940-х гг. В 1948 г., во время карательной операции против отряда войска НКВД использовали отравляющие газы. Через год об этом стало известно на Западе благодаря одному из партизан, который смог пробраться туда через Западный Берлин. В целом же, дальнейшая судьба этого отряда неизвестна[544].

К числу малоизвестных операций батальона «Дальвиц» относится также спасение рижского архива белорусской эмиграции, инициатором которой был генерал-майор К. Езовитов. Как известно, он отплыл из Риги в Германию в августе 1944 г., где вскоре был назначен «военным министром» БЦР. Получив такие полномочия, Езовитов решил попробовать спасти свой архив и библиотеку. Эта акция была вполне реальной, так как латышская столица еще находилась под контролем немецких войск. Осуществить ее поручили двум молодым десантникам «Дальвица» – Н. Рулинскому и Ф. Давидчику. Через Шауляй и Лиепаю они благополучно добрались до Риги, откуда и вывезли в Берлин три ящика с документами, книгами и личными вещами генерала[545]. Следует сказать, что спасение документов, «изобличающих его контрреволюционную деятельность» не сильно помогло Езовитову: в конце войны он был арестован советскими спецслужбами и в 1946 г. казнен[546].

Судьба же той части батальона «Дальвиц», которая осталась в Германии, сложилась следующим образом. 20 марта 1945 г. в Берлине состоялось совещание, на котором с белорусской стороны присутствовали Р. Островский, И. Гелда и, ставший к тому времени командиром батальона, майор Радько. Немецкую сторону представлял начальник всех диверсионных отрядов СС СС-оберштурмбаннфюрер О. Скорцени. На этом совещании было достигнуто соглашение о проведении операции под кодовым названием «Валошка» («Василек»), план которой заключался в следующем. Батальон разбивался на группы по 25-30 человек каждая, которые, выброшенные в тылу наступающих советских войск, должны были самостоятельно проводить операции диверсионного характера – взрывать мосты, уничтожать транспортные средства, воинские склады и т.п. Кроме того, на группы возлагалась обязанность по разведке мест дислокации Красной Армии. Каждая группа должна была налаживать связь с местным населением для последующей организации вооруженной борьбы. Посредством установления радиосвязи между группами планировалось объединить все антисоветские партизанские формирования в крупные по численности отряды и развернуть по всей Белоруссии массовое движение Сопротивления. Этот, последний пункт соглашения был наиболее важным, так как в БЦР полагали, что группы, выброшенные в октябре-декабре 1944 г., были уничтожены раньше, чем смогли организовать такое движение, а о деятельности группы Витушки руководство белорусских националистов и вовсе долгое время не подозревало. По замыслам Скорцени, каждый десантник вооружался автоматом со 100 патронами к нему, револьвером с 50 патронами и 1,5 кг взрывчатки. Общий вес груза у одного человека не должен был превышать 25 кг. Каждая группа парашютистов должна была иметь портативный печатный станок. На 25-30 человек предполагалось иметь один ручной пулемет, один портативный миномет, несколько противотанковых гранат и мин. Личный состав обеспечивался полным запасом продовольствия в концентратах и консервах и запасом медикаментов. В состав каждой группы планировалось включить двух радистов. Отсутствие необходимого количества военно-транспортных самолетов вынудило немцев разработать план пешей переброски батальона в Белоруссию. Скорцени предложил подвезти десантников на машинах к линии фронта, откуда они должны были уже самостоятельно пробиваться на Восток, в районы, где еще находились в окружении немецкие подразделения. Этот план вызвал протесты майора Радько, который полагал, что в таком случае батальону угрожало бы преждевременное уничтожение или включение в состав одной из окруженных немецких частей. В любом случае, дальнейшие планы относительно развертывания в Белоруссии движения Сопротивления оказались бы невыполнимыми. В этой ситуации некоторыми членами руководства БЦР было предложено включить «Дальвиц» в состав будущей белорусской дивизии войск СС на правах отдельного подразделения. Однако и на этот шаг командование батальона не пошло, не без оснований опасаясь, что его включение в состав любой воинской части приведет к превращению десантников в обыкновенных пехотинцев. По целому ряду фактов известно, что планы Скорцени в отношении батальона шли намного дальше: он предполагал довести его численность до 700-800 человек и сформировать на его базе специальный разведывательно-диверсионный полк (в него, помимо белорусов, должны были войти украинские формирования)[547].

В апреле 1945 г. личный состав «Дальвица» получил новый приказ БЦР. В нем говорилось, что батальону необходимо отступать в Чехию, где затем попытаться сдаться наступающим американским войскам. Однако, вместо встречи с американцами, батальон попал в засаду чешских партизан-коммунистов, которые и разоружили его личный состав. На удивление, чехи не стали расстреливать десантников, а отпустили их. После этого майор Радько объявил о расформировании батальона. Его личный состав был поделен на группы, которые стали пробиваться либо на Запад, либо в Белоруссию. Так, например, группам Радько и Гелды удалось перебраться в район Белостока (Польша), где в июне 1945 г. их разгромили части НКВД. Оба же бывших командира «Дальвица» были арестованы[548].

Несмотря на то, что большая часть личного состава батальона не участвовала в боевых действиях, он сыграл исключительную роль в подготовке командного состава белорусского антикоммунистического партизанского движения. Его десантники смогли частично объединить стихийно возникшие партизанские отряды и сформировать из них организованные единицы. Но и индивидуальная деятельность военнослужащих батальона также была довольно значительной. Например, известен такой факт, что в 1956 г. органы госбезопасности БССР разыскивали еще 57 десантников «Дальвица»[549].

Союз белорусской молодежи и вспомогательные подразделения Вермахта

Молодежные националистические организации, действовавшие на территории Белоруссии в годы оккупации, не были, естественно, добровольческими формированиями в прямом смысле этого слова. Однако рассказать о них здесь необходимо по следующим причинам. Во-первых, их военизированный характер не отрицали даже белорусские националисты. Во-вторых, молодежь в этих организациях не только «пела, танцевала и участвовала в спортивных состязаниях», но еще (и не менее активно) занималась военной подготовкой. В-третьих, эти организации должны были готовить два типа кадров: для гражданской администрации и для воинских формирований. И, наконец, в-четвертых, нельзя забывать ту роль, которую сыграли эти организации в ходе вербовочных компаний во вспомогательные части Вермахта и войск СС. Этот факт для нас особенно важен, так как членов молодежных националистических организаций можно было встретить практически во всех белорусских коллаборационистских формированиях. И, как правило, они составляли наиболее сознательную, убежденную и подготовленную часть их личного состава.

Молодежному направлению отводилось значительное место в немецкой оккупационной политике на территории Белоруссии. В советской историографии Второй мировой войны было принято утверждать, что оккупанты не придавали сколько-нибудь серьезного значения этой сфере своей деятельности, а вся их «работа» с молодежью сводилась к вывозу последней для принудительного труда в Германию. Однако факты свидетельствуют об обратном. Как известно, нацисты в свое время приложили немало усилий, чтобы привлечь на свою сторону немецкую молодежь. Они, как никто другой в Германии того времени, понимали, что тот, кто завоюет ее симпатии, во многом обеспечит свою победу. Поэтому неудивительно, что работу с молодежью на оккупированных территориях нацисты считали одним из приоритетных направлений своей политики. Каждая из групп немецкого военно-политического руководства по своему представляла себе эту политику и имела свои взгляды на ее методы и средства (в целом, как и вообще на «восточную» политику). Тем не менее, в одном они были единогласны: молодежь оккупированных советских территорий надо сделать лояльной к «новому порядку», привлечь на свою сторону и использовать по максимуму. В том числе, и в военных целях.

3 июня 1942 г. министр по делам оккупированных восточных областей Розенберг издал декрет, согласно которому при его министерстве был создан специальный отдел молодежи. Руководителем нового отдела был назначен гауптбаннфюрер З. Никкель – один из функционеров немецкой молодежной военизированной организации Гитлерюгенд (Hitlerjugend). Теперь именно этот чиновник и его аппарат отвечали за разработку всех основных направлений молодежной политики на оккупированных территориях. В своем декрете Розенберг также указывал на необходимость создания подобных отделов при генеральных комиссариатах балтийских республик, которые бы руководили деятельностью литовской, латышской и эстонской молодежных организаций, созданных здесь еще в начале 1942 г. Что же касается генерального округа «Белоруссия» и рейхскомиссариата «Украина», то ни создание подобных отделов, ни организаций местной молодежи декрет там не предусматривал[550].

Следует сказать, что немецкие оккупационные власти на местах неоднозначно относились к самой идее создания молодежных организаций. Генеральные комиссары «Латвии» и «Эстонии» воспринимали ее положительно, и всячески способствовали их появлению. Генеральный комиссар «Литвы» категорически выступал против нее, что вообще затормозило создание литовской молодежной организации. Рейхскомиссар «Украины» Э. Кох просто игнорировал эту проблему. Однако самым горячим энтузиастом создания местных молодежных организаций оказался генеральный комиссар «Белоруссии» Кубе, который видел в этом важный шаг на пути к реализации своей концепции «восточной» политики[551].

По этой причине он вполне лояльно отнесся к созданию молодежной организации в Минске – факт уже сам по себе примечательный, если помнить о том, как немцы относились к затеям подобного рода (и, тем более, с политическим уклоном). По словам белорусского историка Л. Юревича, это была маленькая нелегальная организация, которая возникла осенью 1941 или не позднее зимы 1942 г. Примечательно, что ее основателем и руководителем была женщина – молодой врач-психиатр Н. Абрамова, которая поддерживала тесные связи с БНС, став в середине 1942 г. заведующим ее молодежным отделом. Вскоре подобные организации возникли также в Вилейке, Глубоком и Барановичах. Они могли и дальше существовать под защитой Кубе, не играя сколько-нибудь серьезной роли. Однако целью генерального комиссара было создание официальной всебелорусской молодежной организации. Но для этого требовалось согласие Розенберга. В целом, Кубе потратил почти полгода, чтобы его получить[552].

В январе 1943 г. началась подготовительная работа, так как, несмотря на высокий энтузиазм заинтересованных сторон, будущая организация нуждалась буквально во всем. При этом главный акцент делался на воспитании руководящих кадров. В Берлине этим занимался отдел молодежи Министерства по делам оккупированных восточных областей, благодаря усилиям которого среди военнопленных красноармейцев – белорусов по национальности – были отобраны добровольцы для прохождения подготовки в учебном лагере Вустрау (более подробно об этих курсах и их роли будет сказано ниже). Кроме того, при содействии лидера белорусских национал-социалистов Ф. Акинчица отдел молодежи разработал устав и программу будущей организации[553]37.

Наконец, 22 июня 1943 г., во вторую годовщину нападения Германии на Советский Союз, Кубе подписал указ о создании Союз белорусской молодежи (СБМ). В нем, в частности, говорилось:

1. СБМ основывается для единого воспитания и организации белорусской молодежи;

2. Воспитание белорусской молодежи, кроме родительского дома и школы, с физической, моральной и духовной точки зрения, передается СБМ;

3. Ответственность по воспитанию белорусской молодежи в СБМ передаются Центральному штабу;

4. Для руководства штабом назначается шеф этого штаба, который представляет СБМ и имеет свою резиденцию в Минске; шеф штаба подчиняется непосредственно генеральному комиссару[554].

В тот же день в Минском городском театре произошла торжественная презентация новой организации. После небольшого вступительного слова, обращенного к присутствовавшим на собрании немецким чиновникам и националистам, Кубе объявил, что Розенберг позволил создать эту новую общественно-политическую организацию, чтобы она способствовала «отрыву белорусской молодежи от Востока и приобщение к арийскому Западу»[555]. Это, в принципе, была «генеральная линия» деятельности СБМ. Главные же задачи, которые были поставлены немцами перед этой организацией, заключались в следующих основных моментах: подготовка кадров для местного самоуправления; подготовка пополнения для полицейских и фронтовых добровольческих формирований; выполнение трудовой повинности, как в самой Белоруссии, так и, в случае надобности, в Германии. Со своей стороны, лидеры белорусского национального движения считали, что, помимо обслуживания немецких интересов, СБМ должен стать школой «воспитания белорусской молодежи в духе белорусского патриотизма и любви к своей Родине»[556].

23 июля 1943 г., через месяц после создания организации, был обнародован ее устав, в котором уточнялись ее цели и задачи. Так, целью СБМ провозглашалось «воспитание патриотических строителей Новой Белоруссии, которые бы выросли активными народными деятелями». Главным направлением воспитательной работы СБМ определялось освобождение белорусской молодежи от вредного враждебного влияния, ее духовное возрождение. Основой воспитания провозглашался патриотизм, культивирование которого должно было привести к искоренению «исторически обусловленной подневольной психики», к выработке гражданской ответственности, трудолюбия, искренности, уважения к старшим[557]. «Такое направление воспитания, вспоминал позднее один из членов СБМ, было нацелено на то, чтобы молодежь почувствовала свою ответственность за судьбу и благо Родины, и всегда была готова служить и работать на пользу своего народа»[558].

Естественно, что вся деятельность СБМ находилась под полным контролем генерального комиссара Кубе, который лично следил за ней. С этой целью, еще на подготовительном этапе создания организации, он учредил при генеральном комиссариате специальный отдел молодежи во главе которого поставил обербаннфюрера В. Шульца – немецкого чиновника, который, также как и Никкель, являлся функционером Гитлерюгенда. Последний же, в свою очередь, должен был направлять и контролировать деятельность будущего союза[559]43.

Руководящим органом СБМ являлся Центральный штаб во главе с шефомруководителем. Им был назначен питомец Акинчица М. Ганько. Ближайшими помощниками шефа-руководителя были его заместитель – Д. Стельмах и адъютант – В. Гарелик. Центральный штаб состоял из нескольких отделов: организационный, хозяйственный, пропаганды, прессы, культуры, социального обеспечения, охраны здоровья, физического воспитания и школьного образования. Кроме того, в подчинении у Ганько находились шеф женской секции СБМ, уже упоминавшаяся Н. Абрамова и ее заместитель В. Каткович – руководитель минской женской городской организации (их деятельность курировала заместитель Шульца Ю. Гроземанн)[560].

На местах Ганько подчинялись окружные руководители СБМ, кандидатуры которых он утверждал только после согласования с Шульцем. Так, например, на август 1943 г. окружное руководство организации выглядело следующим образом: округ «Минск-город» (Ф. Каплунов), округ «Минск» (С. Бузак), округ «Барановичи» (Шпак), округ «Слоним» (Б. Суровы), округ «Лида» (М. Бобков), округ «Новогрудок» (Н. Коляда, затем И. Жамойтин), округ «Глубокое» (Е. Матюшенок), округ «Ганцевичи» (Б. Дьячковский), округ «Вилейка» (Стенник), округ «Слуцк» (Манько)[561].

Юношеская организация СБМ в каждом округе подразделялась на «дружины», «громады» и «отряды». Девушки, соответственно, создавали «дружины», «гуртки» и «круги». Самая мелкая организационная ячейка «дружина» формировалась из 12-20 человек (в учебном заведении или на производстве) и получала свой порядковый номер внутри «громады» или «гуртка». Три, четыре или пять «дружин» обычно объединялись в «громаду» или «гурток», которые уже не имели номеров, а назывались именем кого-нибудь из выдающихся деятелей белорусской истории или современности. На уровне района все эти «громады» или «гуртки» объединялись в наибольшую организационную единицу СБМ – «отряд» или «круг» молодежи. Если же район был достаточно велик, то районная организация СБМ разделялась на секции, а те уже на «отряды» или «круги» соответствующего возраста[562].

Всего было три возрастные группы: младшие юноши и девушки (10-14 лет), юноши и девушки (15-18 лет) и старшие юноши и девушки (19-20 лет). Назначение руководителей в организационные единицы ниже районного уровня находилось в компетенции окружного руководителя СБМ. А уже районных руководителей мог назначить только Центральный штаб этой организации. Следует подчеркнуть, что, даже будучи белорусской националистической организацией, СБМ являлся чисто оккупационной структурой, и подчинялся только генеральному комиссариату. Позднее, уже на территории Германии, его Центральный штаб был переподчинен БЦР. Хотя, конечно, формальное подчинение было и до этого: где-то с декабря 1943 г. при БЦР был создан молодежный отдел (руководитель – В. Радько), который и был призван курировать все молодежные вопросы[563].

12 ноября 1943 г. в структуре СБМ произошли некоторые изменения. В этот день Ганько, с согласия генерального комиссара фон Готтберга, подписал приказ №21 о создании специальной Рабочей группы СБМ в Германии. На пост ее руководителя и уполномоченного СБМ в Третьем рейхе был назначен близкий друг шефа-руководителя и его бывший наставник по Вустрау Г. Баранович. После своего назначения Баранович стал вторым человеком в организации – Ганько ввел его в Центральный штаб в ранге своего первого заместителя. Одновременно он и члены его группы стали сотрудниками отдела Никкеля. Столь высокое назначение объясняется тем, что возглавляемая Барановичем структура должна была отвечать за вербовку белорусской молодежи на работу в Германию[564]48.