Geum.ru

Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270 29 52

Вид материалаОбзор

Содержание


Мировая экономика переживает сейчас непростые времена, фондовые рынки штормит. Как вы оцениваете ситуацию?
А не планируете покупать другие компании, чтобы дополнительные руки появились?
Так есть ли грибы? И что это за технологии, которые вам потенциально интересны для приобретения?
Говорят, что у вас с Касперской серьезный конфликт и что ее буквально выдавили из компании…
Расскажите о ваших планах, какие страны сейчас вам интересны с точки зрения роста продаж?
Все традиционно указывают на Китай как на самый растущий рынок. Как у вас там дела? Когда продадите каждому китайцу по антивирус
Какие страны для вас точки роста?
А как выглядит Россия на фоне остальных рынков?
Вы сказали, что с точки зрения географии вам развиваться почти некуда. А с точки зрения продуктов?
Основная работа «Лаборатории Касперского» — создавать антивирусы. А можете оценить, сколько зарабатывают вирусописатели?
А как Россия выглядит на этом фоне? Есть ли мифическая российская киберпреступность?
Адрес инноваций: Не надо подталкивать нас к администрированию
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   33

Евгений Касперский, генеральный директор «Лаборатории Касперского», рассказал об особенностях работы на разных рынках, национальной индустрии кибербезопасности и причинах, по которым компания не будет проводить IPO


— Мировая экономика переживает сейчас непростые времена, фондовые рынки штормит. Как вы оцениваете ситуацию?

— Мне сложно дать экспертную оценку текущей экономической ситуации, поскольку я не экономист и не финансовый аналитик. Но как специалист в области информационной безопасности могу с полной уверенностью сказать, что эффективные киберполицейские мероприятия влияют на киберпреступность, ее активность и ситуацию с IT-секьюрити значительно сильнее, чем фондовые рынки и мировая экономическая ситуация.

— «Лаборатория Касперского» несколько лет назад планировала IPO. Но ходили слухи, что лично вы против размещения. Почему? Есть ли такие планы сейчас?

— Нет, мы не планировали выход. И в ближайших планах размещения на бирже тоже не стоит. IPO — это же не синоним успеха. В мире есть как очень успешные частные компании, так и неуспешные публичные. Меня волнует, что с компанией будет через 10, 20, 50 лет, поэтому наша стратегия предполагает инвестиции в проекты, которые сыграют не сегодня, а завтра и даже послезавтра. Этого требует развитие самой индустрии. А статус публичной корпорации предполагает контроль краткосрочных результатов. Поэтому нам выгодно оставаться частной компанией, в этом наше преимущество. Да и экономическая ситуация сейчас не способствует IPO. У нас скорее обратная проблема, мы бы сами вложились, например, в стартапы — у нас огромный опыт по выходу на зарубежные рынки. Рук на все не хватает.

— А не планируете покупать другие компании, чтобы дополнительные руки появились?

— Мне кажется, что стратегия активных слияний и поглощений — это не наше. Одна из важных составляющих успеха «Лаборатории» — это ее внутренний дух, команда, коллектив, «банда», у которой есть цель и которая движется вперед. Если бы у Колумба на корабле не было морального духа и хорошей дисциплины, он никогда не открыл бы Америку. Слияния и поглощения — это приход других людей, других технологий, которые нужно адаптировать. Этот процесс может занять очень много времени. У нас уже был опыт покупки «Спамтеста» для нашего проекта «Антиспам» (был куплен у компании «Ашманов и партнеры» в 2005 г. — «Ведомости»). Прошло 3-4 года, пока эти технологии были полностью интегрированы в наши продукты, а люди за это время стали «нашими людьми». Сейчас мне кажется, что проще было найти новых сотрудников, выделить бюджет и сделать все с нуля. В итоге мы получили бы аналогичный продукт. Так что мы не придерживаемся активной стратегии поглощения, но если вдруг увидим компанию с близкими нам технологиями и близкими по духу людьми, то будем рассматривать возможноcть покупки. Мы идем по лесу, грибов не ищем, но если увидим хороший гриб, то мы его обязательно возьмем.

— Так есть ли грибы? И что это за технологии, которые вам потенциально интересны для приобретения?

— Грибы иногда случаются. Несколько раз переговоры доходили до серьезных этапов, но пока ничего не произошло. Что касается технологий, то это точно не технологии на замену существующим. То есть прямых конкурентов мы покупать не собираемся — у нас свои технологии сильные. И нам пока не нужно покупать какой-то рынок, везде сами органически хорошо развиваемся. Если мы и будем кого-то покупать, то это будут новые технологии, комплиментарные к нашим, в той или иной степени связанные с защитой информационных систем. Например, технологии защиты мобильных систем, возможно, криптографические технологии, какие-то новые идеи, которых еще нет на рынке, — допустим, системы специальной защиты системы клиент — сервер. Причем это может быть банковский клиент, online-banking, защита транзакций в компьютерных играх. Так что, возможно, будут новости о том, что мы кого-то приобрели. Но не обещаю. Но могу обещать, что не будет новостей о том, что приобрели нас.

— Почему?

— А зачем? Что я буду тогда делать? Сидеть на острове под пальмой и кокосами в акул кидаться? Мне это не интересно.

— В январе «Лаборатория Касперского» продала часть акций фонду General Atlantic. Говорят, основным продавцом стала Наталья Касперская. А недавно она покинула и совет директоров. С чем это связано?

— Люди часто уходят из компаний, в этом нет ничего необычного. Комментировать сделку я бы не хотел, но все знают, что у Натальи сейчас совершенно другие бизнесы, в которые она активно инвестирует. «Лаборатория Касперского» продала совсем небольшой пакет, с нашей стороны это была своего рода одобрительная, поддерживающая сделку транзакция. Компания получила символическую сумму. На данный момент мне принадлежит контрольный пакет акций компании, и в ближайшее время я продавать свои акции не собираюсь.

— Говорят, что у вас с Касперской серьезный конфликт и что ее буквально выдавили из компании…

— Говорить могут все, что угодно. Я не хочу комментировать слухи. Решение о смене председателя совета директоров принято собранием акционеров. Владельцы компаний меняют, назначают и увольняют директоров. И это их абсолютное, самое первое и главное право.

— Расскажите о ваших планах, какие страны сейчас вам интересны с точки зрения роста продаж?

— Географически нам развиваться практически некуда, у нас везде есть либо офисы, либо партнерская сеть. Покрыто все — от Буэнос-Айреса до Мельбурна. Как-то наш управляющий директор, который занимается европейским и африканским рынком, хотел составить список стран Африки, где у нас нет партнера. Так вот, он не смог — мы есть везде. Главный рынок для нас сейчас — Западная Европа. Здесь нас уже хорошо знают, и это главный источник нашего дохода. Затем — США. Когда мы начинали в Америке, наш директор сказал мне, что вход на рынок делится на три категории. Первая — это когда ты стоишь на выставке с бейджем, к тебе подходят, читают и спрашивают: «Касперский? А это что такое?» Следующий этап — это когда подходят и говорят: «А, я вас знаю!» А третий этап — это когда говорят: «Мы вами пользуемся». Так вот, сейчас в Европе мы между второй и третьей стадией, в США — ближе ко второй. А вот будущее в смысле развития рынка и продаж, безусловно, за Азией.

— Все традиционно указывают на Китай как на самый растущий рынок. Как у вас там дела? Когда продадите каждому китайцу по антивирусу?

— Они не купят! Китай — очень богатая страна, это величайшая экономика. Но если поделить все на население, то получается, что они зарабатывают, как в Албании. Обычные китайцы очень бедны. Также они экономят на всем, поэтому там высокий уровень пиратства. Китайский рынок очень сложный для производителей антивирусов. Все ведущие игроки недавно вышли в Китай с бесплатными предложениями, чем буквально разрушили местный рынок, а также свое будущее на нем. Потому что если ты выходишь на рынок с бесплатным продуктом, то как ты его потом будешь продавать за деньги? Поэтому сейчас китайский антивирусный рынок резко обрушился: исчезают небольшие местные производители, коммерческие продукты Rising и Kingsoft остались только в корпоративном сегменте. Говорят, что единственный консюмерский продукт, который еще покупается в Китае, — это мы (смеется). Два других азиатских рынка, где у нас пока не складывается бизнес, — это Южная Корея и Япония. Южная Корея — очень сложный рынок, потому что очень патриотичный. Корейцы покупают только корейское. Например, увидеть европейский или японский автомобиль на улицах Сеула можно, но будет сразу бросаться в глаза. В Корее есть два местных антивируса. Они, конечно, очень слабенькие, но зато свои. И занимают не менее 80% рынка. Корейцы до сих пор пользуются Microsoft только потому, что корейской операционной системы нет. Так что мы, конечно, присутствуем в Южной Корее, но очень слабо, я недоволен. С Японией другая проблема. Это очень консервативный рынок, там хорошие позиции у крупных американских компаний, пришедших раньше нас.

— Какие страны для вас точки роста?

— Точки роста есть и на зрелых рынках, и на развивающихся. Очевидно, что у нас еще много возможностей в Штатах, в Японии. Интересны растущие рынки, например Юго-Восточная Азия. Скоро открываем офис во Вьетнаме. В конце 1960-х, после войны, экономика страны сильно пострадала, но сейчас в стране 80-миллионное население, очень активное с точки зрения использования технологий. Там много хороших инженеров, многие говорят по-русски. При этом стоимость рабочей силы пока очень низкая, и многие сейчас переносят фабрики из Китая во Вьетнам. Вьетнам создает ту же самую модель, что и Китай пару десятилетий назад. Очень перспективны для нас рынки Латинской Америки, Ближнего Востока. Там традиционно к русским продуктам, в том числе и софту, относятся радушно. Стратегия выхода на рынки очень простая — развивать партнерскую сеть и уважать местные традиции. В этих странах надо быть немного локальным. Например, в Китае у нас есть местный партнер — гонконгский китаец, много лет проживший в Австралии. Он понимает и китайский менталитет, и европейский. Первое, что мы с ним сделали, — выбрали для «Лаборатории Касперского» новое название. По-китайски мы называемся «Кабасиджи», что означает «большая сильная машина движется вперед». Это кажется смешным, но в Китае к таким вещам очень серьезно относятся. Например, «Кока-кола» смогла выйти на этот рынок только с третьего раза — после того, как придумала понятное для местных название.

— А как выглядит Россия на фоне остальных рынков?

— В России у нас по-прежнему сильные позиции: компания — абсолютный лидер рынка, занимает примерно половину потребительского и корпоративного сегмента. Мы очень серьезно относимся к нашему присутствию в России, к нашим домашним клиентам: каково бы ни было развитие бизнеса на других территориях, они у нас всегда в приоритете. Кстати, несмотря на высокую долю рынка, мы продолжаем расти и здесь. Российская экономика сейчас на подъеме, у большего количества компаний появилась возможность пользоваться легальным софтом. Этот тренд, безусловно, больше всего касается SMB-рынка, крупные предприятия, как правило, контрафактом не балуются. Потребительский рынок тоже динамично развивается, и тоже во многом за счет роста покупательной способности. Появились возможности, и к российским пользователям пришло понимание того, что софт надо покупать. Раньше доминировало мнение, что не надо. Я, кстати, всегда говорил, что ситуацию с пиратством изменят не бесконечные усилия производителей, а экономическая ситуация в стране.

— Вы сказали, что с точки зрения географии вам развиваться почти некуда. А с точки зрения продуктов?

— Продуктовое развитие как раз ключевой момент нашей стратегии с особенным фокусом на корпоративные решения. Как корпоративный игрок в России мы давно состоялись. Среди наших клиентов много ведущих компаний страны — Сбербанк, «Газпром», РЖД, «Вымпелком», ряд министерств и ведомств — МО, ФНС, Минфин и многие другие. На международном рынке мы начали с продажи «коробок», поэтому сейчас больше известны прежде всего как потребительская компания, продающая антивирусы в розницу. По данным IDC, например, в 2010 г. мы стали третьими в этом сегменте после Symantec и Trend Micro. Хотя корпоративный бизнес тоже развивается. Недавно, например, подписали сделку с BASF, сотрудничаем со многими министерствами разных стран, в том числе с военными ведомствами. Правда, о большинстве клиентов, какими бы «вкусными» ни были сделки, мы говорить, к сожалению, не можем. Корпоративный продукт у нас существует уже 10 лет, и именно в развитие технологий корпоративной защиты мы активно инвестируем последние несколько лет. Результат этих инвестиций клиенты смогут оценить буквально в следующем месяце. В октябре состоится «мировая премьера» нового решения. Однако представлять мы будем не только продукт, но и наше видение развития современных компьютерных угроз. Ситуация в этой области претерпевает значительные изменения, а значит, должен адекватно меняться и подход к организации информационной безопасности. Цикл покупки в корпоративном сегменте гораздо более долгий, чем в потребительском, и не предполагает частых переходов с одного производителя на другого. Именно поэтому заказчикам крайне важно быть уверенным в том, что их партнер знает, какова будет ситуация с информационной безопасностью не только сегодня, но и завтра. Мы знаем и именно с этим знанием разрабатывали новое решение. Нет смысла вдаваться в технические подробности, скажу лишь, что мы очень серьезное внимание уделили не только уровню защиты, но и управляемости решения, а также технологическим ноу-хау, таким, как, например, использование облачных технологий. Так что с выходом нового корпоративного решения мы рассчитываем растить долю во всех сегментах международного рынка — и в корпоративном, и в потребительском. Правда, не знаю, как немцев и французов заставить покупать по две коробки — не хотят! (Смеется.) Но сильное корпоративное решение — не последняя продуктовая волна. Через 3-5 лет мы сконцентрируемся на мобильной безопасности. Кроме того, мы уже закончили прототипирование и скоро начнем внедрять в других странах защиту от ddos-атак. Чем мы не собираемся заниматься. Прежде всего несофтверными бизнесами, точнее, не IT-бизнесами. Я не исключаю, что через некоторое время мы начнем выпускать криптотокены и даже оборудование для защиты корпоративных сетей. Это может быть оборудование с firewall, антиспамом. Я не обещаю, но не исключаю.

— Сейчас все компании внедряют облачные решения, продают софт как сервис. «Антивирус Касперского» по-прежнему активно продается в коробках. Как долго коробки еще будут существовать как бизнес?

— Он не только в коробках активно продается. Причем наши продажи в онлайн стремительно растут. Недавно на конференции для наших партнеров-ритейлеров я сказал: мобильные телефоны, которые идут на смену домашним ПК, не подразумевают ритейловых продаж софта. Пользователь будет покупать софт только онлайн или вместе с телефоном. Коробочный бизнес еще существует, потому что компьютерная софтверная индустрия появилась раньше интернета и народ привык покупать коробки. На сегодняшний день для онлайн-продаж мы активно используем не только наш сайт, но различные партнерские порталы, в том числе AppStore, Nokia Ovi и Android Market. Сейчас продажи в ритейле падают везде, и что-то мне подсказывает, что скорость падения коррелирует с демографической ситуацией: молодежь не будет покупать коробки. Они вообще ничего не будут делать офлайн, если это можно сделать онлайн. Они и голосовать не пойдут на избирательные участки. И правительства разных стран будут вынуждены раздать всем интернет-паспорта. И это не «большой брат» — если не будет интернет-паспортов, то не будет и демократии. Через 20-30 лет все будут голосовать только онлайн. И коробочный бизнес закончится естественным образом, уйдет вместе с поколением, которое привыкло покупать софт в обычных магазинах. Книги бумажные тоже когда-то исчезнут. Поэтому ритейлеры уже сейчас должны готовиться к смене бизнес-модели.

— Основная работа «Лаборатории Касперского» — создавать антивирусы. А можете оценить, сколько зарабатывают вирусописатели?

— Дать точную оценку очень сложно, ведь киберпреступники не платят налоги и не отсылают данные в Gartner и IDC. Могу сказать, что зарабатывают они очень много, на порядки больше, чем производители антивирусов. Как-то мы собрали статистику по криминальным бизнесам в сети, связанным только со зловредным ПО. И у нас получилось $100 млрд — это сумма убытков от действий этого ПО в год. В эту сумму не включены убытки от кражи номеров кредитных карт, рассылки спама, продажи порноконтента. Это не доходы вирусописателей, а именно убытки, которые всегда больше. А компания McAfee проинтервьюировала несколько сотен своих клиентов на тему киберпреступности вообще, а затем применила эти данные ко всей мировой экономике. У нее вообще получился триллион долларов ущерба в год. И это неудивительно, киберпреступников — десятки тысяч человек, поймать можно только самых глупых и наглых. Например, одна международная банда в 2005 г. получила с помощью охранника доступ в компьютерную сеть банка Sumitomo и поставила на компьютеры сотрудников банка кейлогеры, передававшие преступникам все, что писали банковские служащие. Однажды в пятницу преступники пришли в банк и попытались совершить несколько транзакций на сумму в 229 млн фунтов стерлингов. Это были хорошие айтишники, сумевшие открыть счета на разных кокосовых островах, выбравшие жертв, у которых на счетах лежали солидные суммы. Но в итоге они не смогли заполнить простой банковский бланк. А когда они пришли в банк на следующий день, их уже ждала охрана.

— А как Россия выглядит на этом фоне? Есть ли мифическая российская киберпреступность?

— К сожалению, на общем фоне Россия выглядит не очень хорошо. Много хакерских атак, большое количество мошеннических сервисов, свободно доступных в сети, — это бывшие организованные преступные сети. Они, конечно, спрятались, но никуда не ушли. Как известно, топ-5 спамеров — это в значительной степени наши соотечественники. Почему это происходит? Уровень преступности в России в целом очень высокий, да еще и программисты здесь хорошие. Так что получается, что и русские хакеры — лучшие в мире (смеется). Но при этом не стоит забывать, что киберпреступность — явление интернациональное и действия злоумышленников не ограничены территорией одной страны. В последние годы своеобразными центрами мировой киберпреступности являются Китай, Россия и страны Латинской Америки. Последнее время активизировались так называемые хактивисты — хакерские группы Anonymus, LulzSec. Это в основном молодые люди, которые проводят хакерские атаки, не преследуя корыстные цели, а таким образом выражая свой протест. Интересно, что хактивисты в основном родом из западных стран. Русские же хакеры — это классические киберпреступники, зарабатывающие себе таким способом деньги.


Адрес инноваций: Не надо подталкивать нас к администрированию

Ведомости, 27.09.2011