Тертуллиан о молитве

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

О молитве

Библиотека Отцов и Учителей Церкви Западных. Киев: Киевская Духовная Академия, 1915. Том 31. С. 1-31.
Перевод: еп. Василия (Богдашевского)

Глава I.
О том, что молитва Господня соответствует сущности христианства и характеру его Основателя.

Господь наш Иисус Христос, как Дух Божий и Слово Божие, и Ум (ratio) Божий, и Слово ума и Ум слова, и то и другое – Господь наш Иисус Христос преподал нам, ученикам нового Завета, новую форму молитвы. Ибо надлежало и в сем случае новое вино влить в новые меха и приставить новое приставление к новой одежде . Что было раньше, то вообще или отменено, как обрезание, или восполнено, как прочий закон, или исполнено, как пророчества, или усовершено, как самая вера. Новая благодать Божия преобразила все чувственное в духовное, когда дано было Евангелие, истребившее всю прежнюю ветхость, в котором (т. е. Евангелии) Господь наш Иисус Христос явлен был как Дух Божий, и Слово Божие, и Ум Божий, — как Дух, Которым Он был силен, как Слово, коим Он учил, — как Ум, Который Он явил в своем пришествии. Поэтому и молитва, установленная Господом, состоит из троякого: из слова, поскольку она изрекается; из духа, поскольку она имеет столько действенности; из мысли, поскольку она научает. Научил и Иоанн учеников своих молиться, но все служение Иоанна было подготовлением ко Христу, пока, с Его возрастанием, — как тот же Иоанн предрекал: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3, 30), — все дело Предтечи, с Самим Духом, перешло к Господу. Потому и не сохранилось, в каких словах Иоанн научил молиться, ибо земное должно уступить место небесному. «Сущий от земли» – говорит – «земное глаголет, и приходящий с небес, что видел, то и говорит»» (Ин. 3, 31). И что не есть небесное из того, что исходит от Господа Христа, – как небесно также и учение о молитве?

Приникнем же, достохвальные (benedicti), в Его небесную мудрость, – прежде всего в Его заповедь – молиться тайно, которою Он требует от человека веры в то, что очи и уши всемогущего Бога соприсутствуют и в скрытом и потаенном, и в тоже время желает скромности веры, – принести свое поклонение (religionem) Тому Единому, в Кого христианин верует, как все слышащего и все видящего. Равным образом веры и скромности веры касается и следующее наставление мудрости, – если мы думаем, что не во многоглаголании словес необходимо приступать к Господу, Который, как мы уверены, наперед печется о своих. И самая эта краткость (молитвы Господней) – что составляет третью ступень мудрости – утверждается на многообилии великих и блаженных (Господних) изъяснений: насколько кратка словом, настолько многообъемлюща по смыслу. Ибо она включает не только свойственное молитве , каково поклонение Богу и прощение со стороны человека, но содержит почти все слово Господа, напоминание всего нравственного учения, так что по истине в молитве Господней заключается сокращенно как бы все Евангелие.

Глава II.
Смысл обращения в молитве Господней.

Когда мы говорим: Отче, наш сущий на небесах, мы начинаем со свидетельства о Боге и о заслугах веры. Ибо и Бога просим, и исповедуем ту веру, заслугу которой составляет такое обращение к Богу. Написано: «те м, которые уверовали в Него, дал им власть называться сынами Божиими» (Ин. 1, 12). И Сам Господь весьма часто именовал нашим Отцом Бога; и даже дал заповедь, чтобы мы не называли кого-нибудь отцом на земле , кроме Отца, Которого имеем на небесах (Мф. 23, 9). Следовательно, молясь так, мы исполняем заповедь. Блаженны, которые познают Отца! Израиль обличается, – Дух свидетельствует небом и землею, говоря: «родил сынов, и они Меня не познали» (Ис. 1, 1). Говоря: «Отче», мы в тоже время исповедуем и Божество. Это наименование служит обозначением и отеческой нежности, и в тоже время силы. В Отце призывается и Сын. «Я – говорит – и Отец – одно» (Ин. 10, 30). И мать – Церковь не проходится молчанием. В сыне и отце познается мать, в которой имеет свою основу наименование отца и сына. Так, во едином роде , или во едином имени мы и Троичного Бога чтим, и о заповеди вспоминаем (Мф. 23, 9), и порицаем тех, кои забывают об Отце (Ис. 1, 1).

Глава III.
Изъяснение первого прошения молитвы Господней.

Наименование Бога «Отцом» никому не было открыто. Даже вопрошающий об этом Самого бога Моисей услышал иное имя (Исх. 3, 14). Нам оно открыто в Сыне , ибо «Сын» являет новое имя Отца. «Я пришел» – говорит – «во имя Отца» (Ин. 5, 43). И опять: «Отче, прослави имя Твое» (Ин. 11, 18). И яснее: «имя Твое явил человекам» (Ин. 17, 6). Это, следовательно, имя, – просим, мы, – да святится. Не в том смысле , чтобы людям прилично было желать Богу какого либо добра, как будто существует кто либо другой, от которого может исходить Ему благожелание, или как будто Он терпел бы недостаток, если бы мы не выражали (Ему) благожелания. Конечно, подобает, чтобы на всяком месте и во всякое время каждым человеком был восхваляем Господь, при достодолжном всегдашнем памятовании о Его благодеяниях. Но это есть собственно желание хваления (Бога). И когда имя Божие не было само по себе свято и не святилось, если оно само освящает других? Кому предстоящие ангельские силы непрестанно глаголют: «Святый, Святый, Святый» (Ис. 6, 3; Отк. 4, 8)? Посему и мы – будущие сообщники ангелов, если помним об этом – да научимся уже здесь этому небесному гласу к Богу и своей обязанности, связанной с будущим прославлением. Это относится к славе Божией. А что касается нашего прошения, то говоря: да святится имя Твое, мы молим, чтобы оно святилось в нас, которые Ему принадлежим, а вместе с тем святилось и в других, которых еще ожидает благодать Божия, – так что мы в тоже время повинуемся и заповеди: «нужно молиться за всех, даже за врагов наших» (Мф. 5, 44), Не говоря – при отсутствии слова – «да святится в нас», мы (тем самым) говорим: «да святится во всех».

Глава IV.
Изъяснение второго (третьего) прошения молитвы Господней.

Следуя этой же форме (молитвы), присоединяем: – да будет воля Твоя и на земле. Как на небе, не в том смысле , чтобы кто-нибудь препятствовал осуществлению воли Божией и мы желали бы Ему исполнения Его воли, а мы просим, чтобы Его воля осуществлялась во всех. Сообразно переносному пониманию «плоти» и «духа», мы – и небо, и земля. Но если и буквально понимать (данное выражение), то смысл прошения остается однако тот же: чтобы в нас осуществлялась воля Божия на земле для того, чтобы, разумеется, она могла исполняться (в нас) и на небе . Но чего Бог желает, как не того, чтобы мы поступали сообразно Его учению (disciplinam)? Следовательно, мы просим, чтобы Бог приблизил к нам и сущность, и силу Своей воли, да будем мы живы и на небе, и на земле, ибо завершением Его воли является спасение тех, кого Он усыновил. Есть и та воля Божия, которую Господь осуществил в Своей проповеди, деятельности и страдании. Ибо и Сам Он изрек, что Он творит «не Свою, но волю Отца» (Ин. 6, 39). Без сомнения, что Он творил, то была воля Отца, к чему теперь и мы, по (Его) примеру, призываемся, – чтобы проповедовали, и действовали, и терпели, даже до смерти. Для исполнения этого потребна воля Божия. Кроме того, говоря: да будет воля Твоя, мы этим желаем себе добра, ибо в воле Божией не т ничего злого, даже, когда, сообразно заслугам каждого, определяется (ею) и нечто противоположное. Следовательно, уже этим выражением мы склоняем самих себя к терпеливому перенесению страданий. И Господь, в виду приближения (Своей) страсти, желая показать немощность плоти уже в Своей плоти, говорит: «мимонеси чашу сию». И (затем как бы) вспомнивши (продолжает); «не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22, 42). Сам Он был волею и силою Отца, однако же для доказательства необходимости терпения предал Себя воле Отца.

Глава V.
Изъяснение третьего (второго) прошения молитвы Господней.

Да придет также царствие Твое, – относится к тому же, что и: да будет воля Твоя, т. е. (да придет) в нас. Ибо когда же Бог не был Царем, «в руке Коего сердце всех царей» (Пр. 21, 1)? Но чего бы мы себе ни пожелали, к Нему обращается наше предчувствие и Ему приписываем то, чего от Него ожидаем. И если осуществление царствия Господня стоит в связи с волею Божию и нашим (нынешним) неопределенным состоянием (nostram suspensionem), то, как же иные желают продления века сего, когда царствие Божие, о пришествии коего мы молимся, направляется именно к исполнению века? Мы желаем поскорее царствовать, а не подольше служить. И если бы даже в молитве не было заповедано просить о пришествии царствия, мы сами собою издали бы этот глас, поспешая к совершению нашего упования (Евр. 4, 1О – 11) Души мучеников у престола нетерпеливо вопиют ко Господу: «доколе , Господи, не мстишь за нашу кровь живущим на земле» (Отк. 6, 10). Ибо отмщение за них стоит в связи с кончиною века. Нет, скорее да придет, Господи, царствие Твое! Оно – вожделенное желание христиан, оно – посрамление язычников, радость ангелов; о нем мы подвизаемся, или, нет, лучше: о нем молимся.

Глава VI.
Изъяснение четвертого прошения молитвы Господней.

И как искусно божественная мудрость установила порядок (прошений) молитвы! После небесного, то есть, после имени Божия, воли Божией и царствия Божия, она дает место прошению и о земных нуждах. Ибо и Господь изрек: «ищите прежде царствия и тогда вам и это приложится» (Мф. 6, 33). Хотя слова: хлеб наш насущный (quotidianum) даждь нам днесь мы (впрочем) более склонны понимать духовно. Ибо Христос есть наш хлеб, так как жизнь – Христос, и жизнь – хлеб. «Я» – говорит – «хлеб жизни» (Ин. 6, 35). И несколько выше: «хлеб есть Слово Бога живого, Которое сходит с небес». И Тело Его подается (censetur) в хлебе . «Сие есть Тело Мое» (Лк. 22, 19). Итак, молясь о хлебе насущном, просим постоянной пребываемости во Христе и неотделимости от Его Тела. Но поскольку рассматриваемое выражение допускает и чувственное токование, последнее не может быть (принимаемо) без сохранения уважения и к духовному учению. Ибо заповедует просить о хлебе , который именно необходим верующим, «прочего же язычники ищут» (Мф. 6, 32). Это же внушает примерами и разъясняет притчами, когда говорит: «неужели отец возьмет хлеб у детей и дает псам» (Мф. 16, 26)? Также: «неужели сыну, просящему хлеба, даст камень» (Мф. 7, 9)? Показывает, следовательно, чего от отца ожидают чада. Да и этот в полночь толкущий в двери просит хлеба (Лк. 11, 5)! Справедливо присоединяет: даждь нам днесь, так как предпослал: «не заботьтесь о завтрашнем, что вы будете есть» (Мф. 6. 34). Об этом и притчу предложил о человеке , который, при обилии собранных плодов земли, помышлял о расширении житниц и о долгом благополучии, но в туже ночь он умирает.

Глава VII.
Изъяснение пятого прошения молитвы Господней.

Когда указано на щедродательность Божию, совершенно последовательно, чтобы мы просили о Его милосердии, ибо что пользы в пище , если мы также определяемся ею, как вол, (откармливаемый) на заклание? Господь не дал, что только Он един без греха. А потому научает нас просить: прости нам долги наши. Прошение о милости есть уже исповедание вины, ибо кто просит о милосердии, тот сознает грех. Так показывается, что покаяние угодно Богу, ибо Он лучше желает его, нежели смерти грешника (Иез. 23, 11). В Священном Писании «долг» есть образное выражение для обозначения греха, который точно также подлежит суду и от него взыскивается, и не избежит правды требования, пока не воздастся требование, как тому рабу Господь оставил долг (Мф. 18, 27). Сюда именно относится пример, приводимый в притче . Ибо то, что этот раб, отпущенный господином, не щадит таким же образом своего должника, почему, приведенный к господину, предается мучению, нока он воздаст последний кодрант, то есть, воздаст до последней вины (Мф. 18, 23 – 34), – это показывает, что и мы должны исповедывать прощение грехов своим должникам. Так и в других местах, подобно молитве (Господней): «отпустите» – говорит – «и отпустится вам» (Лк. 6, 37). И когда Петр вопрошал, до семи ли раз нужно отпускать брату, говорит ему: «до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18, 21-22), чтобы, таким образом, усовершить закон, по которому – согласно книге Бытия – «за Каина отмстится семь раз, за Ламеха же семьдесят раз семьдесят» (Быт. 4, 24).

Глава VIII.
Изъяснение шестого и седьмого прошения молитвы Господней.

Для полноты столь простой молитвы Он присоединил, чтобы мы молились не о прощении только грехов, но и о совершенном их отвращении: не введи нас во искушение, то есть, не допусти, чтобы мы страдали, – от того, кто искушает. Да будет далека мысль, что Господь, по-видимому, искушает, – как будто Он не знает веры каждого или радуется падению; и неверность, и злоба принадлежат диаволу. Ибо и Аврааму повелел привести сына в жертву не для искушения, а для укрепления веры, чтобы в нем явить пример Своей заповеди, которую имел впоследствии дать, именно, что и детей нельзя любить больше, нежели Бога (Мф. 10, 37). И Сам, искушаемый от диавола, показал, что последний есть главный виновник и орудие искушения. Это подтвердил и впоследствии, говоря: «молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Лк. 12, 46). А находились в искушении оставить Господа те , которые более прилежали сему, нежели молитве . Этому соответствует и заключение, разъясняющее, что означает: не введи нас во искушение. Именно означает: но избави нас от лукавого.

Глава IX.
Заключение к изъяснению молитвы Господней.

К этим кратким, немногим словам сколь много примыкает изречений пророков, евангелистов, апостолов, равно – беседы Господа, притчи, примеры, заповеди! Сколько вместе с тем содержится обязанностей! В Отце – почитание Бога; в имени – засвидетельствование веры; в воле – принесение послушания; в призывании царствия – выражение надежды; в прошении о хлебе – прошение жизни; в молении о прощении – исповедание грехов; в прошении о помощи – беспокойство в виду искушений. Что удивительного? Только Бог один мог научить, как Он желает, чтобы Ему молились. Следовательно, Самим Им установлено служение молитвы (religio orationis), и одушевленная Его Духом уже тогда, когда она исходила из божественных уст, она, по Его милости, восходит на небо, поведая Отцу, чему научил Сын.

Глава X.
О том, что существуют разные роды молитвы.

Поскольку, однако, Господь предвидит человеческие нужды, то, после сообщения учения о молитве, Он, как бы особливо, говорит: просите и получите (Лк. 11, 9). И так как существуют прошения, соответствующие обстоятельствам каждого, то, предпославши установленную и обычную молитву, как бы основание, мы имеем право на выражение вторичных (accidentium)желаний, – право как бы перейти за пределы прошений, но, однако, памятуя о заповедях, чтобы мы не удалились сколько от заповедей, столько же от слышания (нас) Богом.

Глава XI.
При молитве не должно гневаться на брата.

Памятование заповедей открывает молитвам путь к небу, из ваших заповедей главнейшая та, чтобы мы не прежде восходили ко алтарю Божию, как отпустим возникший между нами и братьями какой-нибудь раздор или какую либо обиду (Мф. 5, 25). И как можно приступать к миру Божию – без мира? К прощению грехов – с удержанием (грехов)? Каким образом умилостивит Отца, гневающийся на брата, когда всякий гнев нам исперва воспрещен? Ибо и Иосиф, отпуская братьев для доставления (к нему) отца, говорит: «и не гневайтесь на пути» (Быт. 45, 24); нас, очевидно, увещевал. Ибо и в других местах наше учение (discilina) называется «путем». Поэтому, «стоя на пути молитвы», да не приступаем к Отцу со гневом. И Господь, возвышая закон, ясно приравнивает гнев на брата к убийству, воспрещая отплачивать даже дурным словом (Мф. 5, 21-22); если необходимо иногда гневаться, то не далее захождения солнца, как наставляет Апостол (Еф. 4, 26). Как безумно было бы или день проводить без молитвы, медля воздать брату примирение, или разрушать молитву, упорствуя во гневе .

Глава XII.
О молитвенном настроении вообще.

Не от гнева только, но от всякого вообще смущения духа должно быть свободно молитвенное настроение, проникнутое таким же духом, каков есть Тот Дух, к Которому устремляется молитва. Ибо не может быть познан Святым Духом – дух оскверненный, как не познается печальный – находящимся в радости, стесненный – свободным. Никто не воспринимает противного себе , а всякий допускает только родственное себе .

Глава XIII.
Об омовении при молитве рук.

Далее, какой смысл приступать к молитве с омытыми руками, но с нечистым духом, когда и самим рукам необходимо духовное очищение, чтобы они воздевались, будучи чистыми от лжи, убийства, чародейства (veneficiis), идолослужения и прочих скверн, которые, зачавшись в духе , совершаются делами рук? Вот истинное очищение, а не то, о котором многие суеверно заботятся, приступая к воде при всякой молитве , хотя бы даже после омовения всего тела. Когда я осведомлялся точно и доискивался причины, то узнал, что это есть воспоминание о предании Христа (Мф. 27, 24). Но мы Господа чтим, а не предаем. Кроме того, нам должно поступать обратно примеру предателя, а потому не умывать рук, – разве только умываем, за совесть, ту нечистоту, которая прилепляется в человеческом общежитии.

Глава XIV.
П родолжение речи об омовении рук при молитве.

Впрочем, достаточно чисты руки, которые мы единожды со всем телом измыли во Христе. Пусть Израиль ежедневно омывает все члены, однако никогда он не будет чистым. Без сомнения, его руки всегда нечисты в крови пророков и навеки обагрены кровью Самого Господа. И не осмеливаются они воздевать свои руки к Господу, в сознании наследственной вини отцов, хотя Исаия не перестает вопиять (Ис. 1, 15) и Христос не отвращается. Мы же не только воздеваем их, но и распростираем, подражая страсти Господа и, молясь, исповедуем Христа.

Глава XV.
О снятии при молитве верхних одежд.

Но так как мы коснулись одного из видов пустой обрядности, то да не покажется излишним отметить и прочее, за что, по справедливости, пустота должна быть обличаема, ибо это совершают, не утверждаясь на авторитете какой-нибудь, Господней или Апостольской заповеди. Подобное нужно относить не к религии, а к суеверию; искусственное и вынужденное, и более смешное, нежели связанное с разумным служением, оно тем более должно быть воспрещаемо, что уподобляет нас язычникам. Таков обычай некоторых творить молитву, снявши верхние одежды (expositis paenulis), ибо подобным образом приступают язычники к идолам. Если бы это нужно было совершать, то Апостолы, учившие о способе молитвы, указали бы на это. Разве склонны предполагать, что Павел оставил у Карпа свой плащ именно при совершении молитвы (2 Тим. 4, 13)? Выходит, что Бог не слышит одетых в верхние одежды (paenulatos), а трех святых, молящихся в печи вавилонского царя в широких одеждах (cum sarabaris) и тиарах, Он услышал (Дан. 3, 19 и дал.).

Глава XVI.
О сидении после молитвы.

Точно также не вижу основания к тому, что, по совершении молитвы, у некоторых есть обычай сидения. Неужели, если бы Ерма, писание коего надписывается «Пастырь», по окончании молитвы не сидел на ложе, а совершал что либо другое, – неужели мы также требовали бы соблюдения этого? Конечно нет. Ибо в данном случае только по ходу повествования, а не в целях научения сказано: «когда я молился и возлежал на ложе». А иначе выходило бы, что нигде нельзя молиться, как только там, где находилось бы ложе. И тот поступил бы противно писанию, кто сидел бы на кафедре или же на скамейке . Далее, так как подобным образом поступают язычники, – садятся, помолившись своим истуканам (sigillaribus), то уже по тому самому заслуживает среди нас порицания то, что совершается у идолов. К этому присоединяется еще грех непочтительности, который должны бы понимать и язычники, если бы они были разумны. Ибо неуважительно сидеть в виду и на лицо того, кого больше всего чтишь и почитаешь; тем более такое действие является безрелигиознейшим в присутствии Бога живого, когда стоит еще ангел молитвы. Неужели порицаем Бога за то, что молитва нас утомила?

Глава XVII.
О воздеянии рук при молитве и о молитвенном настроении.

Молясь со смирением и уничижением, мы тем лучше изъясним свои прошения Богу, – не воздевая особенно высоко рук, а воздевая их умеренно и благоговейно, и взор ваш не должен быть устремлен с самоуверенностью. Ибо тот мытарь, который не только в молитве , но и в самом внешнем виде , когда возносил молитву, явился смиренным и уничиженным, отошел более праведным, нежели гордый фарисей. Надлежит, чтобы звуки голоса были понижены. А иначе какая гортань потребовалась бы, если бы мы были услышаны за силу звука? Бог же есть слышатель не голоса, а сердца, как и его созерцатель (conspector). Демон Пифийского оракула изрекает: «и немого понимаю, и не говорящего слышу. Уши ли Господни ожидают звуков? Каким образом молитва Ионы из чрева китова, из внутренностей столь великого зверя, из самих глубин, чрез великое протяжение моря, могла тогда взойти на небо? Чего больше достигают громко молящиеся, как не того только, что тревожат (своих) ближних? Или лучше: разглашая свои прошения, что они делают меньше того, как если бы молились на площади? (Мф. 6, 5).

Глава XVIII.
О лобзании мира.

Вторгся уже и другой обычай, именно постящиеся, по окончании молитвы с братьями, воздерживаются от лобзания мира, которое является запечатлением молитвы. Но когда же более должен быть обнаружен мир с братьями, как не в то время, когда молитва сильнее восходит, – так что сами (не постящиеся), делаясь как бы участниками нашего дела, осмеливаются из своего мира перенести мир брату. Какая молитва, при отречении от святого лобзания, может быть чистою? Кому, исполняющему служение Господеви, поставляет какое-либо препятствие мир? Каково жертвоприношение, от которого возвращаются без мира? Каково бы ни было дело (пощения), ничего не может быть лучше соблюдения заповеди, которою мы обязываемся сохранять наше пощение в тайне (Мф. 6, 17-18). А вследствие воздержания от лобзания вас узнают, как постящихся. Но каково бы ни было основание, – чтобы не явиться тебе повинным в нарушении указанной заповеди, ты можешь воздерживаться от лобзания мира среди домашних, где не требуется скрывать своего пощения. Где же, в ином месте, ты можешь сокрыть свое дело (пощения), ты должен помнить о заповеди: так останешься верным и общественной дисциплине (disciplinae foris), и домашнему обычаю. Посему и в день Пасхи, когда пост есть общая и как бы общественная религиозная обязанность, мы по праву воздерживаемся от лобзания мира, нисколько не заботясь скрывать то, что совершаем вместе со всеми.

Глава XIX.

Blog

Тертуллиан о молитве

Содержание

О молитве