Российская академия наук уральское отделение институт философии и права
| Вид материала | Монография |
СодержаниеГрафик 1. Трехполюсная модель конкуренции повесток дня Dominick J.R. Федякин И.А. Janowitz M., Shils E. Johnson J., Lyman S., Warren C. |
- Российская академия наук Уральское отделение Институт минералогии Институт геологии, 42.82kb.
- Российская академия наук уральское отделение институт истории и археологии, 95.97kb.
- Ш. Н. Хазиев (Институт государства и права ран) Российская академия наук и судебная, 297.05kb.
- Российская академия наук отделение общественных наук ран, 74.85kb.
- Российская Академия Наук Уральское Отделение Институт экологии растений и животных, 102.2kb.
- Е. А. Фролова История средневековой арабо-исламской философии Российская Академия Наук, 2559.8kb.
- Российская Академия наук Институт философии Эпистемология, 449.48kb.
- Основание Петербургской академии наук, 49.85kb.
- Российская Академия Наук, Сибирское Отделение Кафедра философии реферат, 354.96kb.
- Российская Академия Наук Институт философии КорневиЩе оа книга, 4053.04kb.
График 1. Трехполюсная модель конкуренции повесток дня
Политическая повестка
Медиа-повестка
Корпоративная повестка
В этом смысле можно говорить о том, что тезис о минимальном воздействии средств массовой информации на аудиторию, являющийся конструктивным принципом плюралистической модели, сохраняется в теории установления повестки дня в полной неприкосновенности. Не говоря уже о том, что медиа-повестка далеко не является доминирующей при воздействии на общественное мнение, эффективность установления повестки дня всегда корректируется личным опытом членов общества (еще раз напомним, что средства массовой информации не в силах исключить из публичной повестки «навязчивые», т.е. жизненно важные для людей проблемы).
В целом проведенные исследования убедительно продемонстрировали, что установление повестки дня никогда не является сознательным волевым актом. Повестка возникает на пересечении усилий различных СМИ, ряда социальных институтов и групп влияния и при этом подвержена влиянию неконтролируемых событий и внезапных кризисов. Комплексное описание данного процесса требует соединенных усилий множества исследователей, и далеко еще не завершено. В частности, отсутствует полностью ясность по таким проблемам, как формирование локальных повесток дня (исследования в основном проводятся на общенациональном уровне), характер конкуренции между темами внутри одной и той же повестки дня и между повестками различных типов, характер конкуренции между повесткообразующими фигурами и институтами и т.п.
Однако уже сейчас можно сделать вывод о том, что с позиций теории установления повестки дня реальный процесс формирования общественного мнения как нельзя более далек от линейной схемы «властные структуры/элита СМИ аудитория», отстаиваемой сторонниками модели доминирования. Он носит нелинейный и вероятностный характер, как и всякий конкурентный процесс, в котором участвуют агенты с несовпадающими системами приоритетов и организационными технологиями. Иными словами, там, где сторонники модели доминирования видят только отношения господства – подчинения, сторонники плюралистической модели видят множество конкурирующих стратегий. К сожалению, в рамках этой модели не всегда в полной мере осознается, что ряд этих стратегий является «стратегиями слабых», когда те, кто их применяет, находятся в невыгодной и неравноправной позиции по отношению к другим участникам конкуренции (в частности, именно такую позицию занимают сообщества функционеров). Однако, как показывают новейшие исследование взаимодействия масс и элит, «стратегии слабых» тем не менее являются вполне полноценными стратегиями, обеспечивающими тем, кто их применяет, решение их оперативных задач.
Таким образом, в рамках теории установления повестки дня произошло осуществление теоретического синтеза двух основных подходов, существующих в рамках плюралистической модели: позитивистского подхода к изучению воздействия средств массовой информации на аудитории и конструкционистского подхода к изучению СМИ как особого социального института, по определенным правилам взаимодействующего с другими социальными и политическими институтами. Данный синтез еще далеко не завершен, однако основные его направления уже наметились с достаточной четкостью. Очевидно, что в рамках плюралистической модели создается теоретическое направление, обладающее значительной эвристической ценностью и имеющее вполне конкретные практические приложения.
В заключение еще раз отметим, что в сравнении с теоретическими построениями Бирмингемской школы теория установления повестки дня сильно сужает пространство исследования. Это сужение является следствием позитивистской операционализации проблемы взаимодействия массовой коммуникации и власти с целью обеспечения ее эмпирической верификации. В результате сужения в поле исследовательского интереса попадает только сравнительно небольшой набор социальных институтов, ответственных за установление повестки дня. Члены аудитории описываются как индивиды (или, в лучшем случае, как представители микрогруппы), которые активно взаимодействуют со средствами массовой информации, а не как представители массы, вынужденные при всех обстоятельствах вести семантическую герилью против доминантного культурного порядка.
В связи с этим особый интерес приобретает вопрос о том, насколько теория установления повестки дня, сформулированная на основе анализа англо-американских СМИ, может быть применима к изучению отечественных СМИ. Хотя в рамках теории установления повестки дня вопрос о том, насколько строительство повестки дня в других странах отличается от ее строительства в США, и был поставлен, полученные результаты не позволяют сделать однозначного вывода. С одной стороны, серия компаративных исследований, проведенных в Германии, Японии и скандинавских странах, не продемонстрировала радикальных различий на уровне механизмов установления повестки дня. С другой – очевидно, что социокультурная специфика отечественных СМИ и, в частности, специфика их взаимодействия с государством как привилегированным субъектом влияния, не может не воздействовать на механизмы установления повестки дня и реакцию аудитории на предлагаемую ей повестку.
Очевидно, что отечественные средства массовой информации в их взаимодействии с государством были изначально обречены на применение «стратегии слабых». «Стратегию слабых» активно применяла и аудитория. Данная стратегия выражалась прежде всего в широком применении «эзопова языка», как журналистами, так и их читателями, слушателями и зрителями. В результате тотального применения этой стратегии «читатели изо всех сил пытались найти скрытый подтекст даже там, где не было никакого намерения дать понять что-то между строк»111. Исследователи современной российской телеаудитории отмечают, что российские зрители продолжают активно применять данную стратегию и в новых условиях, когда средства массовой информации заняли по отношению к государству гораздо более независимую позицию. В частности, E. Мицкевич, занимавшаяся изучением реакции московских зрителей на информационные программы, не без удивления отметила, что у них в полной мере сохранились советская стратегия толкования текстов, которая предполагает подозрительное отношение к любому политическому посланию, повышенное внимание к порядку сюжетов в программе, отслеживание всех внутренних нестыковок и противоречий, и поиск того, в чьих интересах сообщается та или иная информация. Иными словами, зрители по-прежнему с успехом находят за явной повесткой дня скрытую112.
Впрочем, вопрос о том, как реализовалась журналистские и читательские/зрительские «стратегии слабых» на разных этапах развития отечественных СМИ, изучен далеко не в полной мере113. К сожалению, применение к отечественным СМИ техники “case studies” пока остается делом будущего, несмотря на то, что данное направление исследований является весьма перспективным. Хотелось бы надеяться, что использование плюралистической модели взаимодействия массовой коммуникации и власти постепенно станет более популярным в отечественном обществознании.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В современной коммуникавистике при решении проблемы «массовая коммуникация и власть» конкурируют между собой две основные теоретические модели: модель доминирования и плюралистическая модель.
С позиций модели доминирования средства массовой коммуникации полностью подконтрольны властным структурам и элите общества, являются инструментом внедрения в массы господствующей идеологии и совершенно подчиняют свою влиянию пассивную аудиторию. Данная модель была создана на основе марксистской теории идеологии и приобрела классические формы в работах теоретиков франкфуртской школы. Однако впоследствии сторонникам модели доминирования пришлось признать, что аудитория является не пассивным объектом, а активным субъектом коммуникативного процесса и тем самым пожертвовать жесткостью исходной конструкции ради сохранения ее эмпирической валидности. В настоящее время модель доминирования активно развивается в рамках Британской школы культурных исследований, выдвинувшей идею «семантической герильи», которую ведет активная аудитория против «властного блока».
Плюралистическая модель изначально была сформулирована в рамках классической позитивистской коммуникавистики. Основное внимание в этой модели уделялось эмпирическому доказательству тезиса о минимальной и опосредованном воздействии средств массовой коммуникации на аудиторию. В настоящее время этот тезис является общепризнанным. Исследования того, каким образом средства массовой информации как социальный институт взаимодействуют с другими социальными и политическими институтами начались в рамках социальной феноменологии и были продолжены в рамках теории конструирования социальных проблем. В настоящее время исследование институциональной структуры СМИ являются одним из наиболее интенсивно развивающихся направлений современной коммуникавистики. Свое наиболее полное развитие плюралистическая модель получила в теории установления повестки дня.
Плюралистическая модель оказывается особенно перспективной при анализе культурного контекста, в котором существуют отечественные СМИ и тех стратегий, которые применяют СМИ во взаимодействии с государством.
1 Dominick J.R. The Dynamics of Mass Communication. 3rd ed. N.Y., 1990. P. 15–16. Книга Дж. Доминика - популярный американский учебник по коммуникативистике для колледжей, и все определения в нем являются стандартными.
2 Rogers E. The Empirical & Critical Schools of Communication Research // The Media Revolution in America & in Western Europe. Norwood, 1987. P. 224.
3 Любопытно, что такого же подхода придерживался Г. Ласуэлл, разработавший саму методику контент-анализа средств массовой информации. Правда, он давал полученным результатам фрейдистскую интерпретацию. Характерно, что в дальнейшем позитивистская американская коммуникативистика просто отторгла данную сторону ласуэлловского метода.
4 Glasgo University Media Group. More Bad News. L., 1980. P. 122.
5 Dorfman A., Mattelar A. How to Read Donald Duck. N.Y., 1971. P. 32.
6 Wheeler M. Politics & the Mass Media. Oxford, 1997. P. 187.
7 См.: McGuire W. The Myth of Massive Media Impact: Savaging & Salvaging. // Public Communication & Behaviour. V. 1. L., 1986. P. 187.
8 McQuail D. Mass Communication Theory. L., 1994. P. 70.
9 Ср.: «Как кажется, постоянно растет поддержка той ветви коммуникативных исследований, которая утверждает, что просмотр телепередач является активным социальным процессом» (Э. Кац и Т. Либес, позитивисты и сторонники плюралистической модели) и «Просмотр телепередач, те предпочтения, которые его определяют, и те многочисленные социальные потребности, которые он удовлетворяет, с современной точки зрения однозначно оказывается активным социальным процессом» (С. Холл, основоположник Британской школы культурных исследований и сторонник модели доминирования). Цит. по: Media & Cultural Studies. KeyWorks. Malden, Mass., 2001. P. 193.
10 Curran J. The New Revisionism in Mass Communication Research: a Reappraisal //European Journal Of communication. 1990. V. 5. № 3. P. 157-158.
11 Chaffee S.H., Hochheimer J.L. The Beginning of Political Cоmmunication Research in the United States: Origins of the «Limited Effects» Model // The Media Revolution in America & in Western Europe. Norwood, 1987. P. 290.
12 Ibid. P. 281.
13 Curran J., Seaton J. Power without Responsibility: the Press & Broadcasting in Britain. L., 1988. P. 222.
14 Stallabras J. Empowering Technology: the Exploration of Cyberspace // New Left Review. 1995. № 211. P. 30.
15 См. : Innis H.A. The Bias of Communication. Toronto, 1951. P.
16 Тенденция к отождествлению американских средств массовой информации, отнюдь не стерильных в культурном отношении, со средствами массовой информации как таковыми вообще характерна для медиа-исследований с момента их зарождения. Подобную позицию разделяют как сторонники модели доминирования, так и сторонники плюралистической модели, хотя это отождествление и влечет за собой принципиально разные выводы.
17 Неприязненное отношение к М. Маклюэну в научном сообществе было связано еще и со свойственным этому автору пренебрежением к «визуальному мышлению». Он не утруждал себя линейным и иерархическим обоснованием своих утверждений, а предпочитал эффектные образы и метафоры, адресованные интуиции читателя (самый известный пример – знаменитое поэтическое определение «media is the message»). Такой стиль не мог не импонировать массовому читателю, но, безусловно, отталкивал и раздражал академических исследователей.
18 Цит. по : Федякин И.А. Общественное сознание и массовая коммуникация в буржуазном обществе. М., 1988. С. 165. В данной работе дан подробный разбор взглядов М. Маклюэна с марксистских позиций.
19 «Мedia is the massage» - еще один пример любви М. Маклюэна к эффектным метафорам и игре слов.
20 On Postmodernism and Articulation. In interview with Stuart Hall. Ed. by L. Grossberg // Critical Dialogues in Cultural Studies. L.: N.Y., 1996. P. 132.
21 См.: Meyrowitch J. No sense of place: the impact of electronic media on social behaviour. N.Y., 1985. Тезис о делении социального пространства на «сцену» и «кулисы» основан на теории ролей Э. Гоффмана.
22 Mander J. Four Arguments for the Elimination of Television. N.Y., 1978.
23 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. М., 2000. С. 343.
24 Там же. С. 327.
25 Там же. С. 325.
26 Там же. С. 341.
27 Fidler R. Mediamorphosis: Understanding New Media. Thousand Oaks, Cal., 1997. P. 99.
28 Lazersfeld P. et al. The People’s Choice. How the Voter Makes Up his Mind in a Presidential Campaign. N.Y., 1948. P. 87.
29 Баразгова Е.С. Американская социология (традиции и современность). Екатеринбург, 1997. С. 130.
30 Цит. по: Czitrom D. Media & the American Mind: from Morse to McLuhan. Chapel Hill, 1982. P. 129.
31 DeFleur M., Dennis E. Understanding Mass Communication. Boston, MA, 1981. P. 294.
32 Laswell H.D. Propaganda Technique in the World War. L., 1927. P. 9.
33 Lasarsfeld P. et al. The People’s Choice. P. 152.
34 Мангейм Дж.Б., Рич Р.К. Политология: методы исследования. М., 1997. С. 29.
35 Campbell A. et al. The American Voter. N.Y., 1964. P. 94.
36 Campbell A. et al. Op. cit. P. 107.
37 Campbell A. et al. Op. cit. P. 115.
38 По мнению Чаффи и Хоркхаймера, последователи А. Кэмпбелла делали это «неумышленно». Было ли игнорирование роли средств массовой информации умышленным или нет, факт остается фактом – в своих исследованиях сторонники Мичиганской школы исходили именно из плюралистической модели.
39 Janowitz M., Shils E. Cohesion & Disintegration in the Wermacht in World War II // Public Opinion & Communication. N.Y., 1950. P. 403.
40 Сознательная деятельность, направленная на дезинтеграцию первичных микрогрупп, объясняла, по мнению американских исследователей, высокую эффективность северокорейской коммунистической пропаганды среди американских военнопленных (где случаев «обращения» в коммунистическую идеологию было гораздо больше, чем следовало бы ожидать, учитывая особенности мышления и воспитания военнопленных).
41 Kershaw I. The «Hitler Myth». Image and Reality in the Third Reich. Oxford, 1987. P. 208.
42 Kershaw I. Op. cit.
43 Зубкова Е. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953. М., 2000. С. 14.
44 Журавлев С. В. «Маленькие люди» и «большая история»: иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920-1930-х гг. М., 2000. С. 5.
45 Davies S. Popular Opinion in Stalin’s Russia. Terror, Propaganda and Dissent, 1934 – 1941. P. 183.
46 Klapper J. The Effects of Mass Communication. N.Y., 1961. P. 8.
47 Katz E., Gurevitch M., Hadassah H. On the Use of Mass-Media for Important Things // American Sociological Review, 1973. V. 38. № 2. P. 176.
48 Было опрошено 1500 человек. Методика разрабатывалась под руководством Э.Каца и целиком находится в рамках американской традиции.
49 Katz E., Gurevitch M., Hadassah H. Op. cit. P. 180.
50 B. Berelson Communication and Public Opinion // Communications in Modern Society. Urbana, Ill. 1951. P. 122.
51 Lazersfeld P. et al. Op. cit., p. 44.
52 DeFleur M.L. & Ball-Rokeach S.J. Theories of mass communication. N.Y., 1989. P. 265.
53 Впервые данная гипотеза была опубликована в работе: McCombs M., Shaw D. The agenda-setting function of mass-media // Public opinion quarterly. 1972. V. 36, № 3. P. 176 - 187. Данная работа, как и следовало ожидать, имеет чрезвычайно высокий индекс цитируемости. В отечественной литературе теория установления повестки дня была впервые подробно рассмотрена в кн.: Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. «… И все подумали хором»: средства массовой информации и проблема установления повестки дня. Екатеринбург, 1999.
54 McCombs M., Eyal Ch., Graber D., Weaver D. Media Agenda-Setting in the Presidential Election. N.Y., 1981. P. 43.
55 Cohen J.E. Presidential Rhetoric & the Public Agenda // American Journal of Political Science. 1995. V. 39, № 1. P. 101.
56 Beville H.M. Audience Rating: Radio, Television and Cable. Hillsdale, New Jersy. 1988. P. 84.
57 См.: Hertog J.K., Finnegan J.R., Kahn E. Media Coverage of AIDs, Cancer and Sexually Transmitted Diseases: A Test of the Public Arenas Model // Journalism Quarterly. 1994. V. 71, № 2. P. 291 – 304.
58 Iyengar Sh., Kinder D.R. News that Matters: Television & American Opinion. Chicago, 1987. P. 123.
59 Dearing J. W., Rogers E.M. Agenda-Setting. Communication Concepts. L., 1996. P. 28.
60 В английском тексте использован термин «salience» - «выступ» («выступающая поверхность»). Вообще, нетрудно заметить, что терминологически в рамках рассматриваемого подхода господствует представление о новостях, как о чем-то выступающем над поверхностью повседневности или врывающемся в поле зрения журналистов. Несмотря на то что теоретики «agenda-setting» вплотную подошли к представлению о массовой коммуникации как процессе конструирования реальности, они остаются позитивистами и продолжают мыслить в рамках этой традиции.
61 McCombs M., Eyal Ch., Graber D., Weaver D. Op. cit. P. 155.
62 McCombs M., Eyal Ch., Graber D., Weaver D. Op. cit. P. 101.
63 См.: Iyengar Sh. Is Anyone Responsible? How Television Frames Political Issues. Chicago, 1991. P. 14.
64 Таблица составлена на основе материалов, представленных в кн.: Iyengar Sh. Op. cit. P. 26–47. Следует учесть, что сюжеты на темы бедности, безработицы и расового неравенства встречались в новостях почти в четыре раза реже, чем сюжеты о преступности и терроризме. Иными словами, все социальные темы были представлены в повестке дня 1981–1986 гг. гораздо слабее, чем темы преступности и терроризма.
65 Напомним, что в 1981 – 1986 еще существовал Советский Союз.
66 Iyengar Sh. Op. cit. P. 68.
67 Iyengar Sh. Op. cit. P. 140.
68 Iyengar Sh. Op. cit. P. 143.
69 Конечно, в ходе экспериментов Ш. Ийенгар стремился создать для участников обстановку, максимально приближенную к домашней: им разрешалось приходить с друзьями и обмениваться с ними замечаниями, по ходу просмотра листать журналы, пить чай и кофе и т.п., что до определенной степени рассеивало их внимание.
70 К сожалению, анонсированная примерно год назад новая работа М. Маккомбса («Setting the Agenda : The News Media and Public Opinion») так до сих пор и не вышла из печати.
71 McCombs M., Eyal Ch., Graber D., Weaver D. Op. cit. P. 56.
72 Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996. С. 345.
73 См. Taylor D. Pluralistic Ignorance & the Spiral of Silence: a Formal Analysis // Public Opinion Quarterly. V. 46, № 3. 1982.
74 McCombs M., Eyal Ch., Graber D., Weaver D. Op. cit. P. 56.
75 Iyengar Sh. & Kinder D.R. More than Meets the Eye: TV News, Priming & Public Evaluations of the President // Public Communication & Behaviour. V. 1. L., 1986. P. 162.
76 Мы полностью оставляем в стороне вопрос о том, какие процессы в российской элите предопределили подобное поведение отечественных средств массовой информации, которые безоговорочно встали на сторону Б.Н. Ельцина.
77 Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Общественное мнение в Екатеринбурге в период выборов Президента России. Екатеринбург, 1996. С. 60.
78 Klapper J. The Effects of Mass Communication. N.Y., 1961. P. 98.
79 См.: Lichter S., Rothman S., Lichter L. The Media Elite. Bethesda, MD, 1986.
80 Lippman W. Public Opinion. 14th ed. N.Y., 1951. P. 319.
81 Lippman W. Op. cit. P. 352.
82 Lippman W. Op. cit. P. 339.
83 Lippman W. Op. cit. P. 363.
84 Безусловно, с точки зрения Бирмингемской школы электронные масс-медиа также имеют дело исключительно с текстами, но мы в данном случае анализируем не марксистскую, а профессиональную журналистскую традицию и производную от нее традицию исследовательскую.
85 Lippman W. Op. cit. P. 92.
86 Epstein E.J. News from Nowhere: Television & the News. N.Y., 1973. P.248.
87 Epstein E.J. Op. cit. P. 37.
88 Cook T. Governing with the News: the News Media as a Political Institution. Chicago, 1998. P. 71.
89 Altheide D. Creating reality. How TV News Distort Events. Sage Publications, 1974. P. 112.
90 Altheide D. Op. cit. P. 98.
91 Tuchman G. Making News: a Study of the Construction of Reality. N.Y., 1978. P. 212.
92 Molotch H., Lester M. News as Purposive Behaviour: on the Strategic Use of Routine events, Accidents & Scandals // American Sociological Review, 1974. V. 39, № 1. P. 101.
93 Molotch H., Lester M. Op.cit., P. 103.
94 Cook T. Governing with the News: the News Media as a Political Institution. Chicago, 1998. P. 91.
95 Cook T. Op. cit. P. 105.
96 Negrine R. Politics & the Mass Media in Britain. L., 1994. P. 105.
97 Negrine R. Op. cit. P. 151.
98 В данной работе мы не будем затрагивать хорошо исследованную проблему соотношения между феноменологией и символическим интеракционизмом Г. Мида. Как известно, оба направления рассматривают социальную реальность как результат конструирования, хотя по-разному представляют себе механизмы этого конструирования. Отметим только, что на уровне теории среднего уровня, какой является теория массовой коммуникации, различия между феноменологией и интеракционизмом в значительной степени сглаживаются.
99 См.: Johnson J., Lyman S., Warren C. American Social Problems // Introduction to Sociology. N.Y., 1973. P. 474.
100 Гриффин Р.Дж., Мейер Р.Ф., Сконфельд А.К. Конструирование социальной проблемы: пресса и инвайроментализм // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы. Казань, 2000. С. 165.
101 Боск Ч.Л., Хилгартнер С. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы. Казань, 2000. С. 28.
102 Там же. С. 30.
103 Там же. С. 43.
104 Хеншель Р. Определение социальных проблем средствами массовой коммуникации // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы. Казань, 2000. С. 64.
105 См.: Kingdon J.W. Congressmen’s Voting Decisions. N.Y., 1981. Ch. 8.
106 Kingdon J.W. Agendas, Alternatives and Public Policies. Boston, 1984. P. 91.
107 Kingdon J.W. Op. cit. P. 63.
108 Правда, тут с неизбежностью возникает вопрос о том, что определяет предпочтения самого президента, однако, в отличие от других аспектов формирования политической повестки дня, этот вопрос практически не изучен.
109 См.: Dearing J., Rogers E. Agenda-setting, Where Has It Been, Where Is It Going? // Communication Yearbook 11. L.A., 1987.
110 См.: Hill A., Watson J. Dictionary of Media and Communication Studies. 5th ed. L., 2000. P. 270.
111 Фитцпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история советской России в 30-е годы. Город. М., 2001. С. 225.
112 См.: Mickiewich E. Changing Channels: Television and the Struggle for Power in Russia. Durham, 1999. P. 289 – 292.
113 Одним из лучших конкретных исследований данной проблемы является статья: Егоров Б.Ф. Цитирование в литературной критике как прием борьбы с цензурой // Наследие революционных демократов и русская литература. Саратов, 1981. С. 272 – 276. К сожалению, это интереснейшее исследование не получило дальнейшего развития.
Екатеринбург
2002