Geum.ru

А. В. Ремнев (Омский госуниверситет)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3
31. Хотя за Петропавловским портом он видел большое будущее в торговле и снабжении товарами всего северо-востока России, считая, что со временем морское снабжение края заменит дорогостоящую доставку сухопутным путем через Сибирь. Поэтому И.Ф. Крузенштерн ратовал за организацию кругосветных морских экспедиций, заявляя еще в 1802 г. Н.С. Мордвинову, что только торговля "служит основанием истинного могущества морской державы и непоколебимого ее величия", о чем свидетельствует опыт европейских стран.

К началу XIX в. система управления Охотско-Камчатским краем оставалась довольно простой, что объяснялось незначительностью здесь русского населения и простотой правительственных задач, которые, в основном, сводились к сбору ясака с коренных народов. Отдаленность, труднодоступность, неблагоприятные климатические условия объективно сдерживали освоение края. Русское население в это время насчитывало всего около 5 тысяч. Города Охотско-Камчатского края (Охотск, Гижигинск, Петропавловск, Верхнекамчатск) представляли собой небольшие селения в несколько сот человек. В самом крупном из них - Охотске - проживало 1300 человек32. Коренные жители: ительмены (камчадалы), коряки, эвенки, эвены, якуты, эскимосы и другие - также были немногочисленны. Их общая численность едва достигала 15 тысяч человек, разбросанных на громадном пространстве почти в 1 млн. кв. км. И это без Чукотского полуострова и его жителей.

Одной из важнейших проблем оставалось снабжения провиантом, размещенных на побережье Тихого океана воинского гарнизона и чиновников, а также продовольственная помощь в голодные годы коренным жителям края. Не случайно в инструкциях графу Ю.А. Головкину прямо говорилось о возможности в будущем использовать Амур для снабжения продовольствием Охотско-Камчатского края и Русской Америки и в случае неуступчивости китайцев, ему было рекомендовано, помимо прочего, пугать усилением флота "на Восточном океане, укрепившись в Америке, Камчатке и Охотске", или наоборот тронуть их сердца чувством сострадания к жителям Камчатки и всего Северо-Востока Азии, "для снабжения которых съестными припасами и нужно России плавание по Амуру33. Эту же цель преследовал и проект П. Добелла, предусматривавший снабжение Охотска и Камчатки с Филиппин, Гавайских островов или Макао. Планировал П. Добелл и развитие китобойного промысла у берегов российских владений на Дальнем Востоке34.

По указу 2 марта 1783 г. было образована Охотская область из четырех уездов: Охотского, Гижигинского, Акланского и Нижнекамчатского. Воинский контингент составляли небольшие городовые казачьи команды, разбросанные на значительном пространстве. Состояние их было в большинстве случаев неудовлетворительное: какого-либо специального обмундирования и снаряжения они не имели, оружие зачастую было устаревшее и неисправное35. Но и это оказалось непосильным бременем для местных жителей. Край оставался в восприятии жителей России и Европы "царством холода и голода". "Даже самое имя Камчатка, - свидетельствовал И.Ф. Крузенштерн, - выговаривается со страхом и ужасом". Хотя, добавлял тот же И.Ф. Крузенштерн, ни отдаленность края, ни его климатические условия не оставляют безнадежным дело его освоения, и на Камчатке "можно бы жить столько же хорошо или еще лучше, нежели во многих других провинциях России"36.

В 1799 г. для усиления обороноспособности в Охотско-Камчатский край был перемещен полк под командованием полковника Сомова. Из столицы была дополнительно направлена команда моряков и строителей во главе с капитан-лейтенантом Н.И. Бухариным, который и был назначен в 1801 г. управлять морской частью в Охотске. Устройством нового порта на Тихом океане в заливе Алдома (впрочем, выбранного неудачно) занялся контр-адмирал И.К. Фомин, ставший вскоре главным командиром Охотского порта37. Увеличение воинского контингента в Охотско-Камчатском крае обострило проблему снабжения продовольствием. Для ее решения надо было ускорить хозяйственное освоение края, для чего необходимо было создать или собственную продовольственную базу, что потребовало бы выяснить возможности края для заведения здесь хлебопашества, или улучшить систему коммуникаций за счет устройства трактов и портов. Все это требовало значительного притока населения, которое не понятно как было туда доставить и чем снабжать в первое время. Таким образом, в освоении края правительство оказалось как бы в замкнутом круге, не зная с чего начать. Главным было определено усиление обороноспособности края и поиски надежных и удобных транспортных путей снабжения продовольствием. Пока же, как предлагал в 1801 г. иркутский губернатор Б.Б. Леццано, следует найти возможности для самообеспечения войск, переведя камчатский батальон на положение военных поселян, по примеру ладмилицейских полков38. Однако эта мера не была осуществлена, как и закончились неудачей все попытки завести хлебопашество в крае.

В 1803 г. по указанию Александра I был образован специальный комитет, в состав которого вошли морской и военный министры, министр коммерции и сибирский генерал-губернатор И.О. Селифонтов. Поводом для создания комитета стали донесения о царящих в крае беспорядках. Результатом деятельности комитета стал указ 11 августа 1803 г. "Об устройстве областного правления в Камчатке и предварительного управления в Охотске"39. Таким образом, управление Охотском и Камчаткой было разделено, с повышением в статусе камчатского начальства. Новое административное образование не смотря на высокий статус выглядело весьма эфемерно. Всего военных и гражданских чиновников на Камчатке насчитывалось не более 20 человек, тогда как все население Камчатской области составляло около 3700 душ, из которых русских было только 154 человека, а остальные, как отмечалось в официальном документе, "ясашные, судящиеся по собственным своим обыкновениям"40. Непосредственное управление коренным населением продолжали осуществлять родовые начальники. Но и это число чиновников оказалось слишком большим для бедного населения Камчатки. Тот же В.М. Головнин отмечал: "Когда учредили в Камчатке областное правление и ввели туда батальон, то целая толпа поселилась там чиновников и офицеров. Батальон разместили по разным частям полуострова. Сие размещение подало разным чинам благовидную причину разъезжать по Камчатке, под предлогом смотров и пр., а в самом деле для того, чтоб иметь случай выменивать у камчадалов соболей и лисиц на вино"41. Подобные объезды совершали и гражданские чиновники, собирая, помимо того, дань с купцов, за разрешение посещать стойбища камчадалов.

Подводя печальный итог русской колонизации Камчатки, В.М. Головнин заключал: " Прежние казаки и промышленники все или умерли, или состарились, солдаты же нынешние охотнее выменивают у пьяных камчадалов их промыслы на водку, нежели сами ими занимаются"42. Не получили развития у них ни животноводство, ни огородничество. Русское население Камчатки оказалось неспособным организовать рыболовный и охотничий промыслы. Для заготовки рыбы в крае не хватало соли, которая стоила здесь в 100 - 150 раз дороже, чем в Иркутске. И хотя у некоторых солдат есть свои дома, они занимаются перевозкой грузов, охотятся, имея доход от 300 до 500 руб. в год и их положение не лучше. Причиной тому неумение разумно потратить полученные деньги, пьянство, невозможность завести семью. После бунта и бегства с Камчатки ссыльных во главе с М. Беньовским ссылка сюда фактически прекратилась. Посетивший в начале XIX в. Камчатку В.М. Головнин, пораженный убогостью камчатских поселений, писал: "Трудно, я думаю, найти страну на земном шаре уединеннее, скучнее и, можно даже прибавить, так сказать, голоднее Камчатки…"43.

Прибытие новых начальственных лиц в край не улучшило управление, а привело лишь к затяжным конфликтам между ними. Причины властных столкновений крылись не только в неясностях их компетенций, ведомственных столкновений, личной неприязни или недостатке контроля из Иркутска, где размещалось главное сибирское начальство в лице генерал-губернатора. Главное заключалось в нежелании делиться доходами с подвластного населения и поборами с купцов и промышленников. В.М. Головнин свидетельствовал, что существовал "тайный тариф", которым облагалось местное купечество. Разорительными для жителей становились разъезды разного рода начальственных лиц, перемещение воинских подразделений. Морское министерство, силой политических и экономических обстоятельств призванное играть ведущую роль в Тихоокеанском регионе, не сумело согласовать свои действия с высшей администрацией в Иркутске. Морская часть продолжала напрямую зависеть от Морского министерства и сибирский генерал-губернатор обязан был согласовывать с ним свои действия. Кругосветные морские экспедиции лишь обострили управленческие коллизии. Прибывавшие в край морские офицеры с неясной субординацией в отношении охотско-камчатского начальства вмешивались в местные порядки. Сложилась новая ситуация, при которой, как заметил М.М. Сперанский, Камчатка оказывалась ближе к Петербургу, нежели к Иркутску44. Морское сообщение с Камчаткой из Кронштадта, хотя и было более удобным, но оставалось также долгим и нерегулярным. Удаленность края от Петербурга заставляла местную сибирскую администрацию часто действовать самостоятельно не только во внутренних вопросах, но и делах, связанных с внешнеполитической деятельностью. Это относилось не только сибирскому генерал-губернатору или иркутскому губернатору, но и к более мелким чиновникам, в руках которых находилось непосредственное управление в Охотске и на Камчатке. Именно последнее обстоятельство заставляло правительство увеличивать властные полномочия охотского и камчатского начальников. Ведомственные противоречия, отсутствие действенного контроля привели к тому, что край в значительной степени потерял управляемость, чем с успехом пользовалась РАК, которой такая ситуация была выгодна.

Чтобы как-то разрядить ситуацию в отношениях между иркутскими и камчатскими властями решили в очередной раз пересмотреть систему управления краем. Для подготовки нового положения об управлении краем был создан в 1811 г. новый комитет во главе с И.Б. Пестелем. Комитет признал "весьма полезным уменьшение войск и расформирование батальона, находящегося без всякой нужды и с великими издержками для казны". Осуждая необдуманную посылку батальона при Павле I, утверждалось, что войска ни тогда, ни сегодня там не нужны, "ибо никакой неприятель никогда не покусится на весьма трудное завладение бесплодною и столь отдаленною страною, где находится малое число одних только бедных жителей, едва имеющих для себя пропитание и рассеянных по великому пространству земли весьма малыми селениями"45.

В намечаемом преобразовании крылась новая ориентация в развитии края. Так, предлагая перенести административный центр Камчатки в Петропавловск, акцент делался на военно-морской и торговый характер будущего развития. Через Петропавловск планировалось снабжать камчатские поселения, а, главное, организовать торговлю с Китаем и Калифорнией. Отсюда высшая сибирская администрация намеревалась организовать надзор за деятельностью РАК. Для этих целей намечалось иметь военное судно для плавания на Курильские и Алеутские острова. Это судно могло бы вести и географические исследования, в надежде на открытие новых островов, богатых бобровыми и котиковыми промыслами. Комитет надеялся, что РАК со временем займется китовым промыслом и Петропавловск приобретет и в этом случае ведущее положение.

С некоторой идиллией составители нового положения об управлении краем вспоминали прежние времена, когда после усмирения в 1733 г. "бунта в Камчатке посылаемы были туда начальники из чиновников, которые управляли спокойно 50 лет Камчаткою и жители были довольны". В этот "золотой век" и призывали вернуться теперь, заявляя, что новое положение должно быть сообразно именно камчатскому управлению, установленному еще в 1730-х гг., а не закону 1783 г., включившему Камчатку на правах уезда в состав Охотской области. Теперь предлагалось подчинить камчаткого начальника, придав ему необходимый высокий статус, напрямую Иркутску46.

Эти довольно архаичные соображения и были положены в основу нового положения об управлении Камчаткой, утвержденные царем 9 апреля 1812 г.47. Положение не ограничивалось только изменением в составе управления и официально именовалось весьма широко: "О преобразовании в Камчатке воинской и гражданской части, также об улучшении состояния тамошних жителей и вообще тамошнего края". Прежде всего предусматривалось сокращение числа войск. Камчатское областное правление упразднялось, "яко слишком для края того обширное и многосложное", а вместо него поручалось камчатскому начальнику управлять единолично, придав ему в помощь небольшой штат чиновников. Специально в новом положении указывалось, что начальник Камчатки должен назначаться из морских офицеров, ему же поручалось командование флотской ротой. Местопребыванием его была определена Петропавловская гавань. Но закон так и не решил вопрос о подчиненности начальника Камчатки гражданскому или морскому ведомствам. А так как камчатский начальник назначался исключительно из морских офицеров, то приоритет морского управления закреплялся уже этим, что создавало основу для некоторой независимости от иркутского начальства, и сохраняло почву для управленческих конфликтов и в будущем. В дополнение к новому положению об управлении Камчаткой И.Б. Пестель и Н.И. Трескин подготовили подробную инструкцию для будущего камчатского начальника. В ней особо подчеркивалось, что начальник Камчатской области состоит под главным управлением сибирского генерал-губернатора. Хотя Государственный совет отказался придать инструкции характер закона, но, как заметил А. Сгибнев, эта инструкция стала главным руководством для деятельности камчатских начальников вплоть до переноса Петропавловского порта в Николаевск в 1855 г.48.

Особо в законе прописывались предложения, намечавшие перспективы в управлении Камчаткой. Прежде всего, предусматривались меры по укреплению обороноспособности полуострова, для чего Авачинский залив должен быть защищен артиллерией, построены 3 канонерские лодки или баркасы, намечалось направлять раз в 2 года из Кронштадта транспортное судно в сопровождении малого военного фрегата. Начальник Камчатки должен был посылать военное судно на Курильские и Алеутские острова, а также в Америку "для обозрения живущих там, подвластных России народов и донесения Правительству о состоянии сих народов и всех вообще Американских заселений". Особо предписывалось совершенствовать морские карты и открывать новые острова. Стремление реализовать эту часть Положения получило отражение в инструкции адмиралтейского департамента командиру шлюпа "Камчатка" В.М. Головнину 13 (25) августа 1817 г.

В.М. Головнин, внимательно следивший за дальневосточными делами, считал, что новое положение об управлении Камчаткой изменило ситуацию к лучшему. Главные усовершенствования он сводил к следующим: "По новому образованию Камчатской области гарнизонный батальон из нее выведен, а вместо его составлена экипажная рота из матросов, артиллерийская команда и несколько казаков. Областное правление уничтожено, вместо коего положен один начальник из морских штаб-офицеров (он же и начальник экипажной роты) и в помощь ему несколько необходимо нужных чиновников. Главным местом области вместо Нижнекамчатска назначена Петропавловская гавань". Правда, эти преобразования, как он полагал, остались незавершенными.

Дальнейшие события показали, что Положение 1812 г. не только не усилило значение Камчатки, а, напротив, его ослабило и было продиктовано не планами экспансии в Тихоокеанском бассейне, а куда более прозаическими желаниями сократить расходы на дефицитную окраину. Все это явно противоречит утверждению С.Б. Окуня о желании комитета сконцентрировать управление полуостровом как средоточием "торговли с Китаем, Японией, Калифорнией и Сандвичевыми островами, с одной стороны, а с другой - как центром вооруженной экспансии на эти же страны". С.Б. Окунь, кроме того, излишне преувеличил степень совпадения планов РАК и правительства. РАК же не смогла даже выполнить задачи снабжения Охотско-Камчатского края продовольствием и другими припасами, и, как отметил сам же С.Б. Окунь, уже в 1828 г. правительство вынуждено было разрешить иностранцам беспошлинно торговать на Камчатке, охраняя свою монополию лишь на торговлю спиртными напитками. Однако и последнее не увенчалось успехом49.

Исполнявший обязанности камчатского начальника Рудаков так и не получил нужных средств и должен строить новые суда силами флотской роты, не имея даже возможности платить им за это. Сменивший его в 1817 г. П.И. Рикорд вынужден был просить увеличить морскую команду, так как людей явно не хватало для сооружения Петропавловского порта50. От строительства канонерок скоро отказались, прийдя к весьма примечательному заключению, что они будут на Камчатки излишними. "Но кроме того, можно сказать утвердительно, - решили в Петербурге, - что ни одна европейская держава не вздумает, конечно, обойти полсвета для завоевания страны, в которой с трудом содержится небольшое число собственных своих жителей и которая кроме собольих мехов ничего не производит…"51. В 1817 г. в Охотском порту вообще упраздняется морская рота, вместо которой остается только мастеровая команда52. Оборона края возлагалась на корабли РАК и собственные незначительные силы, находившиеся в распоряжении местного начальства.

Новые изменения в управлении Охотско-Камчатским краем последовали в 1822 г. в связи с ревизией и реформами М.М. Сперанского. Камчатская область была упразднена, а вместо нее созданы Охотское и Камчатское приморские управления, фактически с уездным статусом, хотя и несколько повышенным.

Охотско-Камчатский край постепенно уходил на задний план не только в политике центральных властей, но и местных сибирских администраторов и предпринимателей, которых манили богатства американских колоний, где продолжала разворачивать свою деятельность РАК. Так, в 1819 г. из Кронштадта в кругосветное путешествие было отправлено пять кораблей, но все они шли в Ново-Архангельск, и только попутно заходили на Камчатку, но миновали Охотск53. По переписи 1822 г. на Камчатке проживало всего 2457 мужчин и 1941 женщина, не считая чукчей. Камчадалов было - 1428 мужчин и 1330 женщин, остальные коряки и русские. Неудача посольства Ю.А. Головкина и кругосветной экспедиции И.Ф. Крузенштерна , а также миссии Н.П. Резанова в начале XIX в. привели к тому, что в правительстве как бы сознают, что столь грандиозные задачи требуют более значительных средств, которые сейчас Россия не может выделить для этого региона, будучи серьезно отвлечена европейскими делами. "С 1824 г. этот край, - писал А.П. Баласогло, - пребывает в совершенном забвении. Одна только недавняя поездка туда Миддендорфа54, напомнила России о его существовании; но и эта поездка, будучи предпринята собственно одною С.-Петербургскою Академией, для ее отвлеченно-ученых целей, не принесла никакой ощутимой пользы для самого края"55.

В связи с угасанием интереса в Петербурге к Азиатско-Тихоокеанскому региону и возобладанием пассивной охранительной политики, свертыванием международной торговли в Охотско-Камчатском крае, Камчатка все больше теряет свое значение. Новый начальник Камчатки Голенищев в 1827 г. уже предлагает оставить Петропавловскую гавань (так как торговля с иностранными государствами, подчеркивает он, запрещена) и возвратить административный центр полуострова в Верхнекамчатск, "как место удобнейшее для распространения скотоводства, огородных овощей и самого хлебопашества"56. Основной упор в своем проекте Голенищев уже делает не на военно-морском или торговом значении полуострова, а на использовании его внутренних ресурсов. Для Петропавловской гавани, указывал он, было бы достаточно военной команды и небольшого штата чиновников под руководством особого офицера. Таким образом, перенос административного центра отражал и смещение управленческих акцентов.

В Петербурге отказывались видеть перспективы в развитии края и готовы были позаботиться только о том, как бы сделать более дешевым снабжение продовольствием немногочисленное местное население. Квинтэссенцией такого взгляда на Камчатку стала записка лейтенанта флота Кузьмищева, которую он подал в Морской штаб в 1834 г., после службы на Камчатке. Судя по тому, что записка была передана на рассмотрение Сибирского комитета, она не показалась столичным чиновникам абсурдной. Записка носила красноречивое название "Соображения об изменении расходов государства на Камчатку". В русле уже наметившейся тенденции Кузьмищев настаивал на том, что государство слишком много средств тратит на Камчатку, которая, писал он: "смею выразиться сравнением, похожа на чужеядное растение, которое привилось к России и живет и питается на ее счет". По его подсчетам расходы на Камчатку превосходили местные доходы более чем в четыре раза57. Но вместе с тем он понимает: "Отсечь и бросить ее жалко и нельзя". Нельзя же только потому, что ее могут занять другие. Поэтому Кузьмищев предложил отдать Камчатку и Гижигу "на определенных условиях и привилегиях какой-нибудь купеческой компании, подобно тому как отданы Алеутские и Курильские острова, Северо-Восточный берег Сибири и Северо-Западная часть матерого берега Нового света Российско-Американской компании"58. В таком случае отпала бы сама собой необходимость иметь неудобный и дорогостоящий порт в Охотске. Это привело бы и к удешевлению управления Охотско-Камчатским краем.

В качестве наилучшего претендента, которому можно было бы передать весь край он называет РАК, разразившись страстным панегириком в ее адрес: владения компании находятся рядом с Камчаткой, она долго имела на полуострове свои комиссионерства (упраздненные только в 1829 г.), снабжала камчатских жителей продовольствием и прочими товарами, активно занимается исследованием этой части Тихого океана… О возможности такой акции, добавлял Кузьмищев, свидетельствует передача РАК в 1830 г. прав на управление и хозяйствование на Курильских островах. При этом Кузьмищев указал, что его предложение не ново: схожую мысль высказывал в 1828 г. сенатор А.М. Корнилов, бывший сначала иркутским, а затем тобольским губернатором. Корнилов уже тогда доказывал, что эта мера избавит казну от значительных расходов. По его мнению, в Охотско-Камчатском крае, хорошо защищенном самой природой, не нужны регулярные войска и будет достаточно иметь "милицейских ратников" или казаков, "долженствующих быть хранителями внутреннего порядка и повиновения народов Российскому скипетру, и оберегать сии дальние пределы, а с тем вместе способствовать умножению народонаселения"