Geum.ru

С. Я. Цикушева / Науч ред. Э. А. Шеуджен. Майкоп: «Аякс», 2008. 152 с

Дата22.03.2012
Размер314.62 Kb.
ТипДокументы
Подобный материал:
Цикушева, С.Я. Становление адыгской историографии (первая половина XIX в.): Ш. Ногмов и Хан-Гирей / С.Я. Цикушева / Науч. ред. Э.А. Шеуджен. – Майкоп: «Аякс», 2008. - 152 с.


Глава 1. Культурно-историческая среда и ее влияние на развитие исторической мысли у адыгов


Если бы в древних песнях черкесских…

означались эпохи происшествий, в них воспетых,

то они могли бы во многом заменить историю

предков настоящего поколения.

Хан-Гирей.


1.1. Условия создания первых исторических произведений адыгов


Историографический анализ предполагает изучение пространственно-временного поля, в рамках которого происходит зарождение и развитие исторической науки. Без учета специфики эпохи, уровня развития общества, обстоятельств, сопровождавших деятельность историка, невозможно определить ценность конкретного исторического сочинения, его место в ряду других произведений. Историческая наука теоретична по своей природе, каждая система культуры, обладая своей мировоззренческой сутью, задает теоретические и логические предпосылки каждого конкретного типа историописания, «от которых, попросту говоря, зависит, что и как историк увидит в истории»1.

В контексте исследуемой проблемы важно ответить на вопрос была ли в адыгском обществе первой половины XIX в. потребность в историческом знании, чем было обусловлено его зарождение, на какие национальные традиции могла опираться адыгская историография. При такой постановке вопроса особый смысл имеет обращение к характеристике культурной жизни адыгов, как фактора, непосредственно обусловившего появление первых обобщающих трудов по истории адыгов. При этом важно сосредоточить внимание на компоненте общественной жизни, отвечающем за фиксацию и сохранение исторических сведений, в данном случае, речь идет о фольклоре.

Адыги являлись обладателями богатейшего фольклорного наследия. Для народа, не имеющего письменности, фольклор становится единственной возможностью сохранить память о прошедшем, это своеобразный «мост» между прошлым и настоящим, играющий огромную роль в общественном сознании. Можно спорить о научной достоверности фольклора, его исторической значимости, но бесспорным является тот факт, что он отражает представления народа об историческом прошлом, формирует образы прошлого и, что самое главное, вырабатывает отношение к ним. Именно через фольклор передается социальный опыт народа, его ценностные установки и ориентации.

Хранителями фольклора в адыгской среде, в первую очередь, были джегуако2. «Они были поэтами, сочинителями песен, импровизаторами, сказителями, знатоками истории, нравов и обычаев народов»3. В контексте изучаемой проблемы особый интерес вызывает функция джегуако как знатока, исполнителя и сочинителя исторических песен и преданий. Некоторые исследователи именно с этим связывают то особое положение, в котором находились народные поэты4. Джегуако были свидетелями всех значительных событий в жизни адыгов. Так, перед битвой они вдохновляли воинов речью или песней. Не принимая участия в сражении, они внимательно наблюдали, чтобы потом в песне отразить ход событий5.

Кроме сочинения песен, заслугой джегуако также является сохранение песен, по разным причинам не угодных высшим слоям адыгского общества и запрещенных для исполнения в кунацких. Будучи лицами неприкосновенными, странствующие джегуако не подчинялись приказам князей и исполняли запрещенные песни6. Это лишний раз подчеркивает ту роль, которую в жизни адыгов играло народное творчество, его высокий статус в глазах людей, так как не было необходимости запрещать то, что не влияет на общественное мнение. С распространением ислама на Северо-Западном Кавказе институт джегуако постепенно стал умирать7. Имея значительное влияние, они представляли угрозу авторитету священнослужителей.

Помимо джегуако, для которых знание исторических песен и преданий было профессией, среди адыгов большим уважением пользовались просто знатоки прошлого своего народа, владеющие ораторским искусством, но не зарабатывающие себе этим на жизнь. Такие люди были желанными гостями в кунацких, их специально приглашали, когда в доме были важные гости. Нередко они вступали с джегуако в соревнование по красноречию, остроумию и знанию народных преданий.

В жанровом отношении адыгский фольклор весьма разнообразен. Он представлен историческими преданиями, легендами, песнями, сказками. Каждый из этих видов несет информацию для историков и этнографов, позволяющую реконструировать те или иные стороны жизни этноса. Древнейшей частью словесного фольклорного наследия являются мифы8. На определенном этапе развития человечества мифотворчество выступает как единственная возможность выразить свое мироощущение. Какими бы наивными не казались нам сегодня представления древних людей и способы их передачи, это первая ступень познания окружающего мира и своего места в нем, ступень, без которой не было бы всех последующих достижений.

В мифах наши предки пытались найти ответы на наиболее насущные проблемы. Можно сказать, что с самого раннего этапа своего развития человечество мыслило исторично. Это выражалось в том, что оно обращалось к истокам, задавалось вопросом сотворения мира и своего происхождения, пыталось дать объяснения явлениям природы. Кроме этого, в мифах поднимаются и другие проблемы истории человечества: открытие огня и полезных ископаемых, появление ремесел, первые морские путешествия и т.п.9 В данном случае важно не то, в какие исторические формы облекался ответ на эти вопросы, а появление интереса к этим проблемам, историческая постановка вопроса10.

Эпос «Нарты» - наиболее древнее произведение адыгского фольклора. Его определяют как совокупность трех жанров: пщинатлей, героических сказаний и мифологических преданий, связанных между собой общностью темы11. Исследователи все многообразие эпосов сводят к двум основным типам: героико-мифологическому, более древнему, и героико-историческому12. Нартский эпос относится к героико-мифологическому типу, в структуре которого миф играет значительную роль13. Несмотря на то, что в адыгском фольклоре отсутствуют конкретные мифы, посвященные актам творения земли, неба и других составляющих Вселенной, ученым удалось выявить космогонические мотивы, разбросанные в различных жанрах фольклора и реконструировать представления наших предков об этих событиях14. Некоторые из них связаны с именами нартских героев15.

Мифологические божества, пройдя сложный путь развития в народном сознании, стали героями нартских сказаний16. Исследователи нартского эпоса отмечают его мифологическую составляющую, особенно в самом архаическом его пласте – цикле о Сосруко. Архаический нартский эпос вобрал в себя адыгскую мифологию как основу и как арсенал. Но этот факт не должен принижать интереса к исторической составляющей данного эпоса. Именно в народном эпосе нашли первоначальное отражение все основополагающие понятия, оформившие своеобразное мировидение адыгов и «красной нитью» прошедшие через последующие произведения устного народного творчества17. Более того, влияние эпоса на представления адыгов было столь велико, что даже в XIX в. в Черкесии существовало мнение, что один из княжеских родов ведет свое начало от нарта по имени Дяндеко-Севай18.

Свидетельством зарождения исторического сознания можно считать складывание представлений о территории обитания народов19. Понятие «родины», «родной земли» как основополагающее понятие существует в культуре всех народов. Родина – это, в первую очередь, отцовский дом, родное селение или, в общем смысле, пространство, освоенное единоплеменниками. В эпосе появляются понятия «нартская земля», «край нартов», «наш край»20, т.е., формируется понимание своей земли, территории, населенной своим племенем, своим родом. У этой земли есть границы, о чем также упоминается в эпосе21. Эпос не указывает географических ориентиров границы, но тот факт, что различается «своя» и «чужая» земля, говорит об осмыслении единства населения именно этой территории и противопоставлении его народу другой территории.

Интересно отметить, что в некоторых циклах нартского эпоса можно встретить упоминания о разных областях нартской земли. Так в эпосе фигурируют эпические топонимы Чирт и Нарт, находящиеся в неделе пути друг от друга22. В некоторых сказаниях нарт Шабатнуко, прибывший из Чирта воспринимается остальными нартами как чужеземец23, однако он именуется «нартом» и сражается против внешних врагов нартов – чинтов и великанов. Это свидетельствует, во-первых, о значительной протяженности земли нартов, во-вторых, о наличии под общим именем «нарты» более мелких племенных образований.

Помимо мифических в эпосе фигурируют и реальные географические названия, что подчеркивает связь носителей эпоса с конкретной территорией, которую они считают своей родиной24. Путь из эпического Чирта в Нарт проходит по Тену (Дон) и пересекает Пшизу (Кубань)25. Так же упоминаются реки Лаба, Белая, Арык, Инджидж (Зеленчук), Индыль (Волга), Черное и Азовское моря, Туапсе, Тамань. Тамань чаще обозначается термином «междуморье». Эти топонимические наименования составляют географию и радиус действия героев адыгского фольклорного памятника26. Как и в других героических эпосах, пространственно-географическое восприятие охватывает лишь ту часть ойкумены, в которой развертывается героическое действие, определенное сюжетом27.

Мифические представления о времени опираются на смену времен года, формируя представление о цикличности времени. В нартском эпосе намечается переход от цикличности к линейному осознанию времени. Это связано с началом поиска генеалогической линии богов и героев28, что предполагает наличие начала и конца.

В нартском эпосе выделяется три группы конфликтов: борьба нартов с великанами, за огонь, скот; борьба против иноплеменных захватчиков; внутриродовая борьба29. Защита родины - одна из центральных тем фольклорных произведений. В эпосе «Нарты» прослеживается постоянная готовность к отражению нападения неприятеля. На фоне этого формируется образ нарта-богатыря, которому присущи стойкость и бесстрашие, готовность отдать жизнь за родину и прийти на помощь слабому, справедливость и честность30. Именно эти черты определяли в представлении народа идеальный образ героя.

Неотъемлемой частью адыгского фольклора вообще и нартского эпоса, в частности, являются горы. По мнению некоторых исследователей, символика гор в адыгском фольклоре имеет глубокую основу. Для адыгов-язычников гора Ошхамахо (Гора Счастья) или Эльбрус является обиталищем языческих богов, вершиной мироздания, недоступной человеку31. С другой стороны горы в истории адыгов часто выступали как защита, убежище от врагов, что так же могло придавать им некий священный ореол. Интересно, что в русском героическом эпосе, в отличие от адыгского, горы несут на себе отрицательную нагрузку, там живет Змей Горыныч, от которого исходит постоянная угроза32.

Вследствие постоянной внешней угрозы, внутренних междоусобиц культура адыгов, в первую очередь, была культурой воинов33, поэтому неотъемлемую часть жизни общества составляли воинские элементы. Мужчина, за редким исключением, всегда был при оружии, главным украшением кунацкой и предметом гордости также было оружие. Но еще больше вооружения ценилась лошадь, поэтому не удивительно, что в сознании адыгов закрепился «образ» коня, как обязательного атрибута воина, утвердившийся затем в качестве одного из основных «культов»34. Конь в понимании адыгов – это друг, верный союзник, выручающий в трудную минуту, и отношение к нему соответствующее. Часто он действует в фольклоре наравне со своим хозяином, народная фантазия наделяет его человеческим умом и хитростью.

Данные элементы не только присутствуют в адыгском фольклоре от самых древних его пластов до более поздних, но и плавно перешли в адыгскую литературу и раннюю историографию. Образ черкеса, борца за свободу родины, красота гор и надежность горской лошади не раз воспевались как в фольклоре, так и в литературе.

Каждый из жанров фольклора выполнял свою функцию и нес определенный объем информации о создателе. Наиболее информативными являются историко-героические песни и сопровождающие их историко-героические сказания, прославляющие знаменитых воинов, сражавшихся за свою землю. Именно в них получили отражение факты политической и социальной истории. Превалирование героической тематики закономерно для общества, в котором главным достоинством мужчины считалась воинская доблесть.

Историко-героические песни и сказания характеризуются установкой на достоверность. Исторической песне в ряду фольклорных жанров больше всего подходит определение «исторической памяти» народа35. Хотя наиболее ранние из них еще обладают мифологическими чертами, но в них уже действуют реальные исторические лица, в реальных обстоятельствах. Главными функциями историко-героических песен и сказаний являются фиксация, хранение и трансляция информации. При этом надо учитывать, что фиксация событий происходит выборочно, т.е. не каждое событие остается запечатленным в фольклоре. Информация, содержащаяся в песне или сказании, может быть как локального, так и всеобщего характера; произведения фольклора имеют разный жизненный срок: одни закрепляются в памяти народа, другие быстро забываются36.

В историко-героической поэзии сложились три тематические группы: песни героико-патриотического содержания о борьбе с внешними врагами; песни о социальных отношениях внутри адыгского общества; песни о междоусобных конфликтах феодалов37. Песни повествуют как об отдельных исторических событиях, в центре которых может быть один герой или много воинов, так и о многочисленных подвигах конкретного героя, в честь которых созданы целые циклы песен и преданий.

Идея «родины» и ее защиты получает дальнейшее развитие и является центральной темой в историко-героических песнях38. Вместо мифических чинтов в песнях и сказаниях фигурируют реальные враги: готы, гунны, авары, крымские татары, тургуты, позже русские. Действие происходит в реальных географических координатах: как правило, указываются названия реки, ущелья или долины, где происходят события.

В песне, как поэтическом произведении, нет хронологии. В этом смысле более информативны сказания, призванные объяснить сюжет песни, но и они не обладают четкой хронологией. Исследователям удалось выявить несколько способов локализации во времени, во многом зависевших от таланта сказителя, его памяти и знаний39. Наиболее простые из них - это ссылка на далекое прошлое («в далеком прошлом», «когда адыги язычниками были» и т.д.) или соотнесение с периодами жизни рассказчика («когда я еще не родился», «когда я женился» и т.д.). Эти способы носят ограниченный характер, более ясной временная локализация может быть только, если событие, о котором идет речь, произошло при жизни сказителя, тогда при таких формулировках, как «когда, я женился», «когда, я был маленьким» современникам должно было быть понятно, о каком времени идет речь.

Два других принципа временной локализации связаны с именами конкретных исторических лиц. В первом случае, это князья («во время Инала Кривого», «во время Беслана Тучного» и т.д.) – генеалогический принцип, во втором – знаменитые люди («во времена Андемиркана», «в эпоху Жабаги Казанокова» и т.д.) – принцип эпохи знаменитых людей. Выбор того или иного принципа зависел от сказителя: князь и знаменитый герой могли жить в одно и тоже время, и фигурировать в одних и тех же событиях, как, например, уже упомянутые, Беслан Тучный и Андемиркан.

Последний принцип – событийный, в котором события соотносятся с известными историческими происшествиями (во время нашествия крымского хана, во время большого голода, до эпидемии и т.д.) Следует отметить, что этот принцип наиболее популярен в быту народов, не обладающих календарным летоисчислением. Народ запоминает то, что имело наибольшее влияние на его жизнь и отталкивается от этого события, как от знакового. До сих пор можно встретить пожилых людей, пользующихся именно этим принципом.

Следовательно, адыгский фольклор еще не знает единиц исчисления времени. Линейное время как в нартском эпосе, так и в более поздних фольклорных произведениях применяется ограниченно, чаще всего для исчисления возраста героя. Так, Сосруко родился через девять месяцев и девять дней, через шесть месяцев начал ходить, в семь лет стал ходить в кузницу к Тлепшу, в шестнадцать стал с нартами выезжать40. Числа в фольклоре, особенно на ранних стадиях развития, часто носят магический смысл и не всегда выражают действительное количество41.

В обществе, в котором главным достоинством мужчины являлась воинская доблесть, самой большой наградой становилась песня в честь героя. «Во многих случаях черкес брался за оружие, не знал отдыха, презирал опасности во время хищничества и боя для того только, чтобы стать героем песни, предметом былин и длинного рассказа у очага бедной сакли»42. Не меньшую гордость вызывали песни, сложенные в честь предков, отличившихся в свое время. На них воспитывалось новое поколение воинов43.

Запечатленной в песни могла быть не только храбрость, но и трусость. Этого любой адыг боялся больше всего. В этом случае он становился посмешищем для общества, фактически изгоем. Учитывая, что джегуако постоянно странствовали по Черкесии, и даже за ее пределами, вести как о храбрецах, так и о трусах достигали всех уголков страны. Можно сказать, что одной из движущих сил воинской доблести адыгов была мысль прославиться среди современников и остаться в памяти потомков.

Память о прошлом, о предках играла значительную роль в жизнь общества. Сохранению этой памяти придавалось большое значение. К историко-героической песне могли прибегать для доказательства знатности происхождения, заслуг предков перед родиной44. Свидетельством значительного влияния джегуако на представления адыгов и безмерного доверия общества к песенной форме служит наличие так называемой очистительной песни45. Человек, репутация которого в обществе была незаслуженно скомпрометирована, мог сложить песню для защиты свой чести или заказать ее джегуако и этого было достаточно для его оправдания.

Фольклор адыгов как исторический источник не раз подвергался анализу, в то время как историографическая значимость его целенаправленно ни кем не изучалась. Результаты исследований адыгского фольклора, позволяют говорить о том, что есть необходимость анализа фольклорного творчества адыгов как историографического источника. Если понимать под историографическим источником любой источник, дающий представление о процессе развития исторического знания, то фольклор адыгов, отражающий представления наших предков о сотворении мира, происхождении человека, формировании основных черт ментальности народа и других явлениях, с некоторыми оговорками можно причислить к подобным источникам.

Фольклор, без преувеличения, являлся для адыгов исторической памятью. Следует подчеркнуть, что, как и всем кавказским народам, адыгам присуща глубокая историческая память. Это объясняется особенностями общественной жизни: наличие разветвленных родственных связей до 7-го и даже до 12-го колена, уважение к старшим при сохранении совместного или соседского проживания младших и старших, знание важных моментов из жизни предков, кроме этого наличие феномена долгожительства46.

Историческая память является составляющим элементом исторического самосознания. «…историческое самосознание есть рефлексия социального опыта народа, востребованная в сложные периоды развития и помогающая ему осмыслить стоящие перед ним проблемы и пути их решения»47. В частности, перед адыгами стояли жизненно важные проблемы, как внутренние (снижение социальной напряженности и преодоление разобщенности), так и внешние (противостояние экспансии мировых держав). От их решения зависела судьба всего народа. В стабильные периоды развития этноса в историческом самосознании функционируют устоявшиеся представления об исторических событиях48. В переломные моменты, в моменты кризиса происходит переосмысление, ломка традиционных трактовок, стереотипов. Этот процесс сопровождается активизацией исторической памяти, как компонента исторического самосознания и явления, способного помочь сохранить самобытность народа.

Кроме национальной основы духовное развитие адыгского общества в первой половине XIX в. имело также два других источника, действующих параллельно и даже соревновательно. Имеются в виду так называемый восточный культурный канал и европейский или, скорее, российский49. В контексте рассматриваемой проблемы интерес представляет влияние этих каналов на формирование образованной прослойки в адыгской среде. Естественно, мировые державы имели целью распространение своего влияния в регионе. Каждая из сторон, т.е. Турция и Россия пытались создать группы-трансляторы культуры, которые должны были стать проводниками их политики. Можно выделить три основные сферы формирования групп-трансляторов: образование, государственная служба, деловые и личные контакты. «Побочным эффектом» этой политики стала интенсификация духовной жизни группы адыгов, использовавших свои знания не только для политической деятельности в пользу одной из держав, но и для осмысления духовных потребностей своего народа.

Главной сферой формирования групп-трансляторов культуры стала сфера образования. Турция, одним из главных доводов которой в распространении своего влияния была общность религии, поддерживала конфессиональные школы, призванные приобщать адыгов к исламу, но вместе с религией горцы узнали «и восточные сказки, и предания, и цинические анекдоты... по-турецки остроумного шута-ходжа, который с тех пор и между горцами сделался любимым героем рассказов»50. Путешественники, побывавшие в Черкесии в XVIII – XIX вв., указывают на распространенность татарского и турецкого языков51. Показательным является и тот факт, что многие выдающие политические и культурные деятели Черкесии и Кабарды знали по несколько восточных языков.

Практически в каждом ауле существовала примечетская школа низшего типа – мектебе. В ней обучали арабской грамоте, правилам богослужения и чтению молитв52. Медресе, являлись следующей ступенью мусульманского образования, их было намного меньше, в основном в крупных селениях. Они давали элементарные знания по истории, географии, фольклору, арабскому, персидскому языкам, основам адыгэ хабзэ53. По некоторым сведениям начальное образование получали и многие девочки совместно с мальчиками54. Первая такая школа была открыта в конце XVIII в. Магометом Хаджи в селении Богундыре55.

В то же время, Россия конфессиональной мусульманской школе пытается противопоставить светскую. В 1803 г. в Екатеринодаре стала действовать школа, преобразованная затем в уездное училище56. Позже были открыты Екатеринодарская и Ставропольская гимназии. В этих учебных заведениях обучались и дети горцев57. Кроме этого адыгские мальчики отправлялись в кадетские корпуса, которые в тот период считались престижными учебными заведениями.

Особо следует выделить, так называемые, аманатские школы58. В аманаты брали в первую очередь детей из тех семей, которые пользовались влиянием в своей среде. Они получали образование, естественно, подвергались влиянию инородной среды, а, возвращаясь домой, могли стать проводниками российской политики59. Подобная практика имела давнюю традицию60. В 1778 г. в Екатеринодаре было открыто училище для аманатов и горских детей, просуществовавшее до начала 90-х гг. В учебный план училища входили такие предметы, как: чтение, письмо, арифметика, катехизис, священная история, начала русской грамматики, чистописание, рисование61. В 1820 г. такая школа была открыта в крепости Нальчик62.

Влиянию, в первую очередь, подвергалась верхушка адыгского общества. Но нужно отметить, что восточный культурный канал в большей степени, чем российский, охватывал основную массу населения вне зависимости от социального статуса. Это было возможно благодаря деятельности мусульманских школ63. Духовенство и большинство горцев, прошедших обучение в мектебе, читали по-арабски и были знакомы, с религиозной мусульманской литературой. Русской грамотой, в силу указанных уже причин, в основном, владела дворянская часть населения. Образование не было обязательным элементом жизненного уклада горцев, но усложнение внутреннего и внешнего развития общества выдвигало свои требования и приводило к мысли о необходимости владения хотя бы элементарными знаниями.

Результатом сближение адыгов с двумя письменными культурами - русской и турецкой - также стали попытки создания собственной письменности64. В 20-х гг. XIX в. Магометом Хаджи была предпринята первая попытка составления алфавита адыгского языка65. Это событие вызвало большую дискуссию в адыгском обществе66, что свидетельствует о злободневности этого вопроса. Мусульманское духовенство, являвшееся наиболее образованной частью населения, выступило против этого нововведения. Инициатива Магомета Хаджи не имела успеха, но она была признаком назревшей потребности в собственной письменности, если не всего общества, то определенной его части, что подтверждается, в частности, предпринятыми позже новыми попытками создания алфавита67.

Достаточно развитая сеть примечетских школ, обучение в которых велось на арабском языке, обусловила то, что первые опыты создания адыгского алфавита осуществлялись на арабской графической основе68. Следует подчеркнуть, что возникновение письменности всегда является толчком к «прорыву» в сфере исторических знаний. Письменность предоставляет огромные возможности для фиксации, хранения, передачи и интерпретации информации.

Еще одной сферой влияния России и Турции с целью привлечения на свою сторону была государственная служба – гражданская и военная. Россия проводила политику инкорпорации мусульманской аристократии в состав российского дворянства69. В результате реализации данной политики к концу XIX в. в России насчитывалось примерно 70 тысяч мусульман — потомственных и личных дворян и классных чиновников (с семьями), что составляло около 5% от общего числа дворян Империи70. Наиболее надежным путем закрепления мусульманской знати в дворянском сословии стала государственная военная и гражданская служба, это предполагало вхождение в русскую культурную среду и восприятие определенных ее компонентов.

Многие представители мусульманской знати, в том числе и кавказской, служили в российской армии, получали военное образование в российских учебных заведениях. В конце XVIII в. за счет горцев происходило пополнение казачьих войск на Северо-Западном Кавказе71. В 30-х — 80-х гг. XIX в. группа воинов — знатных мусульман (горцы Кавказа и крымские татары) постоянно входила в состав самой приближенной к трону части Императорской гвардии — Собственного Его Императорского Величества конвоя. Показательными являются высочайшие распоряжения о комплектовании лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона, предписывавшие присылать молодых людей из знатнейших горских фамилий, преимущественно таких, которые имеют влияние на своих единоплеменников72. Многие видные деятели Кавказа прошли через это военное формирование. В полуэскадроне были организованы занятия по изучению русского языка. Учитывая эти обстоятельства не удивительно, что именно из этой среды вышли первые адыгские историки.

Турция, в свою очередь, для привлечения на свою сторону горской знати использовала родственные связи, раздачу высоких постов при дворе и в различных министерствах73. Показательна в этом отношении ситуация, имевшая место с отцом Хан-Гирея Магмет-Гиреем. Он получил предложение от турецкого султана встать во главе закубанских народов, но предпочел принять от российского командования чин войскового старшины74. В свое время его отец и дед Хан-Гирея Аслан-Гирей посещал Стамбул, был одарен султаном, но затем перешел на сторону России и своим детям завещал служить России75. Подобные переходы от одной стороны к другой позволяют некоторым исследователям делать вывод, что «они принимали присягу на подданство той или иной державе, исходя из своих узкоклассовых, политических интересов» и «…на подданство смотрели, как «на временное перемирие»76. Можно предположить, что если бы дед и отец Хан-Гирея сделали другой выбор в своих политических пристрастиях, мы бы имели не русскоязычного писателя Хан-Гирея, а арабоязычного.

Помимо сферы образования и государственной службы немаловажную роль играли контакты адыгов с представителями конкурирующих держав, обусловленные различными причинами. Но наиболее частыми и необходимыми были торговые связи, приводившие к тому, что адыги вынуждены были осваивать язык торговых партнеров, появлялась необходимость в людях, знающих грамоту, для оформления торговых сделок, да и просто контакты с представителями другой культуры должны были откладывать определенный отпечаток на мировоззрение горцев77.

Можно сказать, что население Северо-Западного Кавказа находилось под влиянием двух культур, каждая из которых претендовала на ведущие позиции в регионе. Преследуя политические цели, обе стороны затрагивали и сферы духовной жизни адыгов. Параллельное влияния двух каналов на культуру адыгского народа не прекратилось и после окончательного завоевания Кавказа Россией. Во второй половине XIX – начале ХХ вв. появляется множество богословских сочинений, написанных арабски образованными адыгами78. Зачастую адыгская творческая интеллигенция сочетала в себе эти два направления, ярким тому подтверждением является Шора Ногмов. Обращение их к тому или другому направлению могло быть связано как с объективно сложившимися обстоятельствами, так и с сознательным выбором79.

Импульсом к пробуждению исторического интереса, сопоставлению и различению пройденных отрезков становится изменение обычного жизненного уклада80. Для Северо-Западного Кавказа таким фактором стала Кавказская война. Любая война оборачивается тяжелейшими последствиями для участвующих в ней народов, а такая затяжная и обладающая специфическими признаками как Кавказская – особенно. Кавказская война – это, в первую очередь, столкновение культур, имеющих кардинальные различия по многим аспектам: образу жизни, системе ценностей, религии, языку. Протяженность этой войны во времени обусловила формирование целых поколений, выросших в условиях нестабильности и постоянной конфронтации с соседними народами. Фактически разрушена была хозяйственная система жизни адыгов, вырабатывавшаяся столетиями и имевшая высокий уровень81. Вынужденные переселения с места на место целых аулов не способствовало заинтересованности населения в стабильном труде, рассчитанном на годы и десятилетия. Все стороны жизни адыгов были затронуты войной и претерпели заметные изменения.

В то же время появляется потребность самоидентификации этноса, осмысление его насущных проблем. Важно учитывать, что столкновение в экономическом, культурном или военном плане с другим или другими народами приводит к осознанию схожих и различных черт. Почувствовав давление извне, от чуждых народов, адыгские племена более остро ощутили свою близость, сходство между собой и отличие от других. Предпосылки к этому существовали и раньше: общий язык, территория проживания, общность исторической судьбы, фольклор, адыгэ хабзэ82, общий эндоэтноним и т.д., но окончательным скрепляющим элементом стала внешняя угроза, т.е., Кавказская война.

Активная политика мировых держав на Северо-Западном Кавказе привела к консолидации адыгского народа на основе этнической общности. Первым проявлением этой консолидации, можно считать деятельность шейха Мансура, в конце 80-х гг. XVIII в. объединившего силы, «олицетворявшие неприятие чуждого им социально-политического порядка, чужой религии и культуры»83. Самосознание этноса предполагает осознание этнических интересов, выражающих потребность «существования и развития данной этнической общности как целостного образования»84, в стремлении к сохранению самобытной этнокультуры, этноценностей, этноистории и этноязыка.

Историки давно обратили внимание на то, что внешняя угроза зачастую сопровождается небывалым единением населения, подъемом патриотических настроений и национального самосознания, поэтому неудивительно, что особенно ярко консолидация адыгского народа проявилась в период Кавказской войны. Обычно о национальной или этнической принадлежности вспоминают, когда она бывает затронута какими-то внешними факторами. При стабильной обстановке этничность отступает на второй план.

Несмотря на то, что сохраняются отдельные племенные образования, происходит формирование сознания единого адыгского этноса85. В этническом самосознании различают два компонента: этническое самосознание личности и самосознание этнической общности86. В первом случае главным является осознание этнической принадлежности, во втором, этнической идентичности членов общества. Самосознание этнической общности проявляется лишь будучи актуализированным мышлением отдельных людей87. В первую очередь, в таких случаях на рассмотрение выносятся вопросы исторического развития этноса. Они способствуют осознанию единства, общности нации.

Адыги обладали богатым фольклором, в котором получили развитие элементы исторического сознания. Переход от устной фиксации исторических знаний к письменной произошел благодаря появлению образованной прослойки в адыгском обществе, ставшей результатом политики России и Турции по созданию групп-трансляторов культуры. В то же время процесс этнической консолидации адыгов, ускоренный Кавказской войной, сопровождался активизацией исторического самосознания народа и как следствие повышением интереса к собственной истории.





1 Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С. 13-14.



2 Выделяют два типа джегуако: странствующие джегуако и дружинные джегуако, на смену которым пришли придворные джегуако. Оба эти состояния могли легко переходить одно в другое (Налоев З.М. Роль джегуако в национальном и межнациональном общении // Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978. С. 44). Странствующие джегуако обычно составляли коллектив из 5-6 и более человек. Они ходили из аула в аул, их специально приглашали на различные мероприятия. Выделение дружинного джегуако, по мнению исследователей, связано с образованием раннефеодальных государств, когда при каждом князе появляется свой поэт, а превращение его в придворного, в свою очередь, с наступлением феодальной раздробленности. (Налоев З.М. Этюд о придворном джегуако // Налоев З.М. Этюды по истории культуры адыгов. Нальчик, 1985. С. 73, 74).



3 Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп, 1987. С. 241.



4 «Содержание большей части песен составляет историю черкесского народа, его могущество, жизнь и славу его предков и поэтому естественно, что человек, способный передать в поэтической форме все то, что составляет гордость и прошедшую жизнь Черкесии, не мог быть неуважаем. Отсюда уважение к поэтам-импровизаторам и слагателям песен». (Дубровин Н. О народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Нальчик, 2002. С. 171).



5 Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. Сюжет, семантика, мантика. Нальчик, 1991. С. 168.



6 Налоев З.М. Роль джегуако в национальном и межнациональном общении // Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978. С. 53-54.



7 Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1994. С. 72.



8Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора [Электрон. ресурс] – Режим доступа: .



9 Чистякова Н.А., Вулих Н.В. История античной литературы. М., 1971. С. 18.



10 Барг М.А. Указ. соч. С. 10.



11 Хут Щ.Х., Хут З.М. Общность жанров нартского эпоса с другими категориями адыгского фольклора // Нартский эпос и кавказское языкознание. Материалы VI Международного майкопского коллоквиума Европейского Общества кавказологов. Майкоп, 1994. С.99.



12 Шортанов А.Т. Нартский эпос адыгов // Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С.16.



13 Там же.



14 См.: Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1982; Мижаев М.И. Космогонические мифы адыгов // Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002. С. 62-79.



15Адыгская мифология остановилась на ранней стадии своего развития, в отличие от греческой, в ней отсутствует четкая генеалогия божеств и покровителей (Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1982. С. 8, 11).



16 Там же. С. 12.



17 Тхагазитов Ю.М. Эволюция художественного сознания адыгов. Нальчик, 1996. С. 13, 21.



18 Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 212 (примечание 12); Он же. Князь Пшьской Аходягоко // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные произведения. Краснодар, 1986. С. 166. В первом произведении Хан-Гирей пишет, что нарт был вскормлен орлом, во втором – соколом.



19Исследователи характеризуют представления адыгов о мире как трехчленной моделе: нижний, средний и небесный миры. (Мижаев М.И. Указ. соч. С. 67). Выделяется три направления в пространственной организации мира: вертикальное, горизонтальное и диагональное, от сакрального пространства родной земли к вершине Эльбруса. Вселенная, мир (дуней) у нартов имеет 2 части: Земное и Потустороннее. (Тхагазитов Ю.М. Указ. соч. С. 23).



20 Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 224, 229, 240, 242, 250.



21 «Пришло войско чинтов с нартами воевать и остановилось у границы их края». (Там же. С. 240, 241).



22 Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 236, 239.



23 Например, в «Сказании о нартах Сосруко, Ерыхшу и Шабатнуко» указывается: «Тот, кого звали Шабатнуко, жил в одном краю, а кого звали нарт Сосруко, - в другом. Места эти были пустынные, а нарты друг друга не знали, никогда не встречались». В этом же сказании относительно Шабатнуко говорят: «Ты – всадник не из нашего края». В сказании «Гибель Шабатнуко», он получает отказ в сватовстве: «Ты живёшь в далёком краю. Для нас он недоступен, это нам не подходит». (Там же. С. 250, 264).



24Аутлев М.Г. Нартский эпос и народ // Нартский эпос и кавказское языкознание. Материалы VI Международного майкопского коллоквиума Европейского Общества кавказологов. Майкоп, 1994. С. 27.



25 Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 236.



26 Гадагатль А.М. Память нации. Генезис эпоса «Нарты». Майкоп, 1997. С. 148.



27 Мельникова Е.А. Образ мира. Географические представления в средневековой Европе. М., 1998. С. 12.



28 Шенкао М.А. Пространство и время в представлении древних адыгов // Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002. С. 102.



29 Шортанов А.Т. Нартский эпос адыгов // Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 17.



30 Гадагатль А.М. Память нации. Генезис эпоса «Нарты». Майкоп, 1997. С. 148.



31 Тхагазитов Ю.М. Указ. соч. С. 16. Можно провести аналогии с древнегреческой мифологией, где гора Олимп также выступала как обиталище богов, как некая вершина, недостижимая для человека. Кроме того, иногда гора совмещается с образом мирового древа, символизирующего структуру мироздания и движение от хаоса к упорядочению мира. (Мижаев М.И. Указ. соч. С. 67).



32 Мирзоев В.Г. Историческое познание в русском героическом эпосе // Из истории и методологии исторических наук. Ростов-на-Дону, 1974. С.73.



33 Чамокова С.Т. Из истории духовной культуры адыгов (XVIII – первая половина XIX века) // Молодые исследователи Адыгеи (труды аспирантов, соискателей, молодых исследователей). В.I. Майкоп, 1993. С. 27.



34 См. о «культе коня»: Шортанов А.Т. Адыгские культы. Нальчик, 1992.



35 Шептаев Л. Русская историческая песня // Исторические песни. Л., 1951. С. 5.



36 Унарокова Р.Б. Песенная культура адыгов (эстетико-информационный аспект). Москва, 2004. С. 4.



37 Хут Ш.Х. Адыгское народное искусство слова. Майкоп, 2003. С. 289-330.



38 См. например: Адыгские песни времен Кавказской войны. Нальчик, 2005.



39 Налоев З.М. Этюд о придворном джегуако // Налоев З.М. Этюды по истории культуры адыгов. Нальчик, 1985. С. 95-97.



40 Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 190-191.



41 Мирзоев В.Г. Указ. соч. С. 81.



42 Дубровин Н. Указ. соч. С. 67.



43 « Как могущественна сила воспоминания даже о том, что лишь слабо сохранилось в темных преданиях народных! Древняя песня о знаменитом изгнаннике, которому предки бжедугов с таким удивительным самоотвержением оказали покровительство, теперь раздавались в устах их потомков, конечно, не достойных героев древних песен, но всё ещё храбрых, отважных, и возбуждала в них чувства народной гордости: теперь… они решились на кровопролитную войну для защиты своих гостей». (Хан-Гирей. Бесльний Абат // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные произведения. Краснодар, 1986. С. 111).



44 Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 113.



45 Налоев З.М. Очистительная песня в адыгском фольклоре // Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978. С. 82-99.



46 Дмитриев В.А. Кавказ как историко-культурный феномен. Вклад горцев Северного Кавказа в мировую культуру // Россия и Кавказ. История. Религия. Культура. СПб, 2003. С. 88.



47 Зарипов А.Я. Некоторые заметки об историческом самосознании // Философия и общество. 2000. № 3. С. 71.



48Историческое самосознание формируется как внутри самой национальной среды, отдельными ее представителями, так и извне, представителями других, в первую очередь, соседских общностей. Оно необходимо этносу для определения своих отношений с другими народами, для понимания своего места и роли в процессе всемирного развития. (Зарипов А.Я. Указ. соч. С. 71). Следует подчеркнуть, что историческое самосознание формируется и проявляется, когда общность выступает как единый социальный организм, способный на совместные усилия по созиданию или разрушению. Функции исторического самосознания разнообразны и могут варьироваться в зависимости от исторической ситуации и потребностей этноса.



49 Еще в 1974 г. З.М. Налоев обращал внимание на неизученность этих двух каналов, особенно «восточного», но с тех пор ситуация практически не изменилась. (Налоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX – начале XX в. Материалы конференции 28-29 марта 1974. Нальчик, 1976. С. 145).



50 Налоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX – начале XX в. Материалы конференции 28-29 марта 1974. Нальчик, 1976. С. 159.



51 См., например: «…отношения, которые они поддерживали с крымскими татарами, принудило их изучать турецкие и татарские языки». (Гербер И-Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекою Кура, народах и землях и об их состоянии в 1728 году // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. Нальчик, 1974. С. 155). «…они в письме пользуются обычно татарским, распространенным по всему Кавказу». (Клапрот Г-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. Нальчик, 1974. С. 265).



52 Пашаев А.Х. Очерки истории начального образования на Кавказе в XIX – начале XX веков. (Опыт сравнительно-исторического изучения проблемы). Баку, 1991. С.12-13.



53 Денисова Н.Н. Проблемы демократизации общеобразовательной школы Адыгеи (исторический опыт и современные тенденции). Майкоп, 1997. С. 35.



54 Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. Нальчик, 1974. С. 524.



55 Схаляхо А.А. Родник народного воспитания (к постановке проблемы) // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Вып. 9. Майкоп, 1995. С. 58-59.



56Туганов Р.У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998. С. 13.



57Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989. С.68.



58 На Кавказе была развита система аманатства, т.е. получение в залог лояльного отношения детей из горских семей.



59 Руководитель первой экспедиции по изучению Каспийского побережья, предпринятой в петровский период, выходец с Кавказа Бекович-Черкасский (настоящее имя – Девлет-Гирей-мурза) по предположению некоторых исследователей был аманатом. «Сочетая хорошее по тем временам образование со знанием Кавказа и местных тюркских языков, он был весьма полезен русскому правительству в дипломатических сношениях с кавказскими горцами». (Штейнберг Е.Л. Первые исследователи Каспия (XVIII – XIX вв.). М., 1949. С. 8-9).



60 В Белградском трактате от 1739 г. сказано: «… однако же, по древнему обыкновению (выделено С.Ц.) браны будут во Всероссийскую Империю от тех кабардинцев, для спокойного их пребывания, аманаты…» (Трактат, между Российским и Турецким двором, заключенный в лагере при Белграде. 18 сентября 1739 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. Х. 1737-1739. № 7900. Артикул 6. С. 901).



61 Пашаев А.Х. Указ. соч. С.12-13.



62 История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.) М., 1988. С. 247.



63 Налоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале ХХ в. Материалы конференции 28-29 марта 1974 г. Нальчик, 1976. С. 146.



64 Жемухов С.Н. Жизнь Шоры Ногма. Нальчик, 2002. С. 33.



65 Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 95.



66 Жемухов С.Н. Жизнь Шоры Ногма. Нальчик, 2002. С. 34.



67 Для подтверждения этой мысли можно привести высказывание Т. де Мариньи, путешествовавшего по Черкесии: «Однако, похоже, что черкесы стали осознавать пользу письменности» (Путешествие по Черкесии / Мариньи Т. де. Путешествие вокруг Кавказа, у черкесов и абхазов, в Колхиде, Грузии, Армении и Крыму / Монпере Ф.Д. де. Нальчик, 2002. С. 49).



68 Второй известный науке опыт в этой области был предпринят Ш. Ногмовым, и первый вариант его алфавита был на арабской графической основе.



69 В религиозной сфере проводилась взвешенная политика. 17 июня 1773 г. Екатериной II был подписан указ о терпимости всех вероисповеданий в России. (О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении Архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам. 17 июня 1773 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XIX. 1770-1774. № 13996. С.775-776). В 1774 г. по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору русское правительство гарантировало неприкосновенность всех религиозных свобод для мусульман. С этого времени вплоть до начала XX века Россия признала за турецкими султанами право на халифат, то есть верховную духовную власть над мусульманами-суннитами, в том числе и подданными России. (Арапов Д.И. Мусульманское дворянство в Российской империи [Электрон. ресурс] – Режим доступа: ).



70 Арапов Д.И. Указ. соч.



71 Бижев А.Х Указ. соч. С.109.



72 Грамота кабардинским владельцам и всему народу. – О подтверждении их прежних прав и преимуществ. 20 января 1812 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XXXII. 1812-1815. № 24959. С. 16; Именный, объявленный Главнокомандующему действующей армиею Военным Министром. – О комплектовании людьми Лейб-Гвардии Кавказко-Горского полуэскадрона. 6 октября 1937 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XII. Отделение первое. 1837. № 10570. С. 766.



73 Чеучева А. Указ. соч. С. 168.



74 Косвен М.О. Адыгейский историк и этнограф Хан-Гирей // Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961. С. 186.



75 Вершигора А.Д. Хан-Гирей: новые документы и источники. Нальчик, 2003. С. 18.



76 Касумов Х.А. Указ. соч. С. 203.



77 Каждая из сторон, доступными ей средствами, привлекала на свою сторону адыгов. Россия пыталась сочетать дальновидную политику в сфере экономики с терпимостью в религиозной сфере. Установление денежных вознаграждений тем, кто переходил на сторону России, пенсии, тем, кто верно ей служил на протяжении нескольких лет, предоставление льгот и привилегии в торговле должны были привлечь горцев. Турция также имела давние традиции торговли с адыгами, особенно прибрежными.



78 Нефляшева Н.А. Традиции и власть (на материале Адыгеи конца XIX – 20-х гг. ХХ в.): дис… канд. ист. н. Майкоп, 1996. С. 92.



79 Судьбу Хан-Гирея определил политический выбор отца в пользу России, а вот Ш. Ногмов, получив духовное образование, вполне мог стать и арабоязычным писателем, но сознательно стал изучать русский язык.



80 Фролов Э.Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. Л., 1981. С. 85.



81 Хотко С.Х. Культура жизнеобеспечения адыгов // Хотко С.Х. Очерки истории черкесов. СПб., 2001. С. 221-225.



82 «В широком смысле адыгэ хабзэ представляло собой целый спектр норм во всех без исключения областях жизненной деятельности, начиная от простейших житейских правил и кончая обязательными принципами правовой регуляции. Это свод неписанных обычноправовых норм, правил поведения, нравственных положений, определяющих необходимые позитивные качества характера личности в адыгейском обществе» (Мафедзев С.Х. К проблеме о национальном самосознании (на примере адыгов) // Черкесия в XIX в. Майкоп, 1991. С. 21).



83 Дегоев В.В. Борьба за господство в Закавказье (вторая половина XVIII в.) // Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. Статьи, очерки, эссе. М., 2001. С. 21.



84 Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983. С. 176.



85 Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция (конец XIX – начало ХХ вв.): дис…. канд. ист. н. Майкоп, 1999. С. 28.



86 Бромлей Ю.В. Указ. соч. С. 176.



87 Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972. С. 126.
n