Генезис и легитимизация института княжеской власти в древнерусском обществе VI хii вв

Вид материала

Автореферат

Содержание Основное содержание диссертации Во втором параграфе

Подобный материал:

• Власть: генезис, компоненты, методы функционирования. План, 430.7kb.
• В. А. Глухов генезис правосознания: становление судебной системы в древнерусском государстве, 213.09kb.
• Итоги. Следствие. Значение IX век 882 г. Образование Древнерусского государства Xвек, 400.14kb.
• Удгу дербин Евгений Николаевич Институт княжеской власти на Руси IX начала XIII века, 3408.71kb.
• Программа вступительного экзамена утверждаю, 175.38kb.
• Программа вступительного экзамена по истории русь древняя и средневековая (V рубеж, 495.54kb.
• Программа по истории россии русь древняя и средневековая (V рубеж ХVI-ХVII вв.), 180.51kb.
• Ежегодная студенческая научно-практическая конференция дни науки гуманитарного института, 326.32kb.
• Руководство для судебных приставов, полиции и взыскателей. Спб., 1896., 35.86kb.
• Генезис и эволюция ступы в истории северного буддизма, 1020.63kb.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во Введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, выявляется степень ее изученности и обеспеченность источниковой базой, определяются хронологические рамки, формулируются объект, предмет, цель, задачи и методы исследования, определяется новизна исследования, содержание выносимых на защиту положений. Глава 1. «Историография и источники по социально-политической истории древнерусского общества». В первом параграфе анализируется историография исследуемой проблемы. Литература, созданная в дореволюционный период, отличалась общими подходами к рассмотрению вопроса о формировании властных институтов в древнерусском обществе. Данная проблема изучалась, прежде всего, с внешних позиций, через призму споров норманистов и антинорманистов, однако те и другие соглашались с тем, что уже в IX в. Русь можно считать государством (государственная школа). Научная историография вопроса становления и развития властных структур древнерусского общества в контексте проблемы формирования государства начинается с работ Г.С. Байера1, В.Н.Татищева2 и М.В. Ломоносова3. Работы этих ученых являются начальным этапом исследования проблем, связанных с процессами становления и развития властных структур в древнерусском обществе. Большая работа по анализу целого комплекса источников была проделана в середине XVIII в. В.Н. Татищевым. Он изучил и проанализировал работы таких византийских авторов, как Иаонн Цец, Зонара, Евстафий, Никита Хониат и др., а также польские хроники, труды Вельского, Барония, Готфрида и др., что, безусловно, открыло новые горизонты для исследований в области социально-политических процессов древности. Более детально показывает общественное устройство, обычаи и традиции, сложившиеся в древнерусском обществе на основе обычного права Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского»1. Ссылаясь на летописные известия, историк показал роль княжеской власти в обществе и выявил основные функции князей. По его мнению, первые русские князья обладали не только верховной и судебной но и законодательной властью. От изучения вопроса о происхождении восточных славян и зарождения правящей династии исследователи XIX в. постепенно перешли к изучению экономических и социально-политических процессов. В первой половине XIX в. происходит поворот от субъективных теорий к новым социологическим концепциям. Так, И.Ф. Эверс2 впервые объяснил процесс становления государственности, исходя из объективных факторов. Существенный вклад в изучение проблемы генезиса княжеской власти внес М.А. Дьяконов3, который считал княжескую власть, таким же исконным и столь же повсеместным институтом, как и вече. У отдельных славянских племен «княженья» упоминаются задолго до призвания Рюриковичей. Корни этой власти скрываются в доисторическом, патриархальном быту. Князь – необходимый элемент в составе государственной власти всех русских земель. Развивая обозначенную М.А. Дьяконовым теорию о родовых отношениях, К.Д. Кавелин4 утверждал, что в древнерусском обществе до XII в. господствовали родовые отношения, которые победили в столкновении с дружинным строем (феодальным порядком), привнесенным варягами, что, по его мнению, объясняет отношения между князьями. Эта мысль была развита С.М. Соловьевым (государственная школа). Историк выводил значение княжеской власти «киевского периода» на основании принципа принадлежности власти всему «владетельному дому Рюриковичей». Особое внимание проблеме становления и укрепления княжеской власти на Руси Соловьев уделяет в трудах: «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и «История отношений между князьями Рюрикова дома»5. Данная теория являлась господствующей в отечественной историографии до появления «договорной теории» В.И. Сергеевича. В.О. Ключевский видел в «родовой теории» идеальную схему, которой следовали все князья, но не всем удавалось выдержать ее без изменений6. В дальнейшем, исходя из определяющей роли городов в генезисе развития древнерусского общества, он считал началом государственности развитие городовых областей, на смену которым приходит варяжское княжество, а затем образовывается Киевское государство, во главе которого стоял киевский князь со своей дружиной7. Историк, в отличие от своих предшественников, рассматривал институт княжеской власти в союзе с дружиной и обращал внимание на то, что вечевое устройство ограничивало деятельность княжеской власти. «Родовая теория» впервые получила опровержение в работах В.И. Сергеевича (юридическая школа). Исследуя природу власти в древнерусском обществе, ученый разделил древнюю историю Руси на два периода. Первый – княжеский, когда Русь представляла собой множество независимых одно от другого княжений; второй – царский, когда Русь являлась государством с политическим центром в Москве. Сергеевич не признавал в истории России периода существования Древнерусского государства. Историк противопоставлял «родовой теории» теорию «договорного права». Суть ее заключалась в том, что князья в вопросе престолонаследия руководствовались только личными договорными обязательствами1. Большой вклад в историографию вопроса становления Древнерусского государства внесли труды Х.М. Френа, И. Хаммера Пургталя, Ф.Б. Шармуа. Работы этих ученых на основании ранее не известных восточных источников конкретизируют сведения о функциях родоплеменных князей на ранних этапах развития древнерусского общества. Во второй половине XIX в. была создана русская византиноведческая школа (В.Г. Василевский), представители которой установили некоторые прямые связи развития основных этапов властвования в древнерусском обществе с византийскими традициями сакрализации власти. Большое внимание взаимоотношениям властных структур Древнерусского государства уделено в работах Н.П. Павлова-Сильванского. Историк утверждал, что в Киевский период наблюдалось господство «дружинного склада высшего класса». Он пришел к выводу, что на Руси так же, как и на Западе, с течением времени дружина приобрела земельную оседлость и отдалилась от князя2. Более полное освещение проблема становления властных структур на Руси получила в работах А.Е. Преснякова. Исследователь изложил свои взгляды в специальной монографии и в курсе университетских лекций3. Пристальное внимание он уделял изучению норм древнерусского семейного права. Раскрывая понятия «старшинство» и «отчина» ученый считал невозможным смешение двух основных вопросов - о преемстве старшинства и вопроса, касающегося владения волостями, которое осуществлялось независимо от отношений старшинства. Он объяснял эволюцию княжеских отношений, исходя из борьбы права «отчины» и стремления киевских князей к концентрации владений вокруг «золотого стола». По его мнению, Киевское старшинство, обеспечивавшее единство страны к середине XII в. теряет свое значение и отступает перед натиском отчины4. Исследователь выделял «доярославов период» нашей истории как период существования Древнерусского государства, сохранявшего единство путем концентрации власти в руках киевского князя. Работы Преснякова подвели итог в изучении генезиса институтов власти IX –XII вв. в дореволюционной науке. Литература советского периода отличалась классовым подходом, в основе которого лежала так называемая «пятичленка». Историки этого периода недооценивали роль протогосударственных объединений. Многие из них утверждали, что в раннефеодальном обществе, каковым представлялась им Киевская Русь, государство являлось формой подавления классов. Подобный подход оставлял в тени многие особенности формирования и развития властных институтов, в частности, не рассматривались такие проблемы, как легитимность власти, сакрализация власти, влияние теологии на социально-политические стороны жизнедеятельности общества. Начиная с 20-х гг. XX вв., отечественные историки, в основном, стали заниматься проблемами базисного характера: утверждалось понимание социально-политической жизни Киевского государства как феодальной системы. Вопрос о княжеской власти решался преимущественно в социологическом аспекте, князь рассматривался как выразитель интересов феодального класса. Это привело к постановке вопроса о существовании в княжеской среде вассальных отношений. Однако в 1919 г. вышла книга Н.А. Рожкова,1 где утверждалось, что Древняя Русь IХ-ХI вв. была бесклассовым обществом. М.Н. Покровский вообще отрицал существование государства в Древней и Московской Руси до XVI в.2. В 1933 г. Б.Д. Греков и М.М. Цвибак развили теорию Н.П. Павлова-Сильванского о феодализме в Древней Руси, которая получила дополнительное теоретическое подкрепление в марксистской «пятичленке». На многие десятилетия магистральное направление в советской историографии определила работа Б.Д. Грекова «Киевская Русь». Исследователь утверждал, что уже в догосударственный период происходило имущественное и социальное расслоение и начинает формироваться класс крупных собственников, т.е. зарождаются феодальные отношения. По мнению ученого, «Правда Ярослава» юридически отражала общество свободных и рабов, уже «Правда Ярославичей» - феодализирующееся общество3. М.М. Цвибак доказывал, что феодальные отношения возникли до прихода варягов4. В рамках указанной теории в 1950 г. вышла работа археологов М.Ю. Брайчевского и В. Довженко. По их мнению, период с VIII по IX вв. можно считать периодом феодализма, когда на классовой основе возникло государство5. В 1952 г. выходит последняя работа Б.Д. Грекова в которой исследователь, продолжая дискуссию историков второй половины 30-х – 50-х г. о характере Древнерусского государства как рабовладельческом, феодальном, варварском, «готическом» — предложил формулировку раннефеодального государства6. С.В. Бахрушин, не соглашаясь с понятием «классовой сущности» «державы Рюриковичей», видел в древнерусском обществе одну из разновидностей варварской государственности7. Дофеодальным государством видел Киевскую державу С.В. Юшков при этом полагая, что в княжеской среде Х – н. ХII вв. уже складывались вассальные отношения. Вместе с тем, вслед за Бахрушиным, ученый отмечал, что Русь IХ начале Х вв. имела все черты варварского государства, а, начиная с Владимира органы власти стали носить феодальный характер. Такое государство формировалось в рамках общественной структуры, где отсутствовало деление общества на социальные слои по классовому признаку. По мнению Юшкова, в IX-X вв. в Киевской Руси господствующим слоем была социальная группа «русь», занимавшаяся дальней торговлей и походами. «Русы» были жителями городов и организаторами государства8. Предложенные С.В. Юшковым выводы о формах междукняжеских отношений, основанных на вассальных связях, развил В.Т. Пашуто1. Историк стремился доказать идентичность древнерусского вассалитета западноевропейской модели. Он определил государственный строй Руси XII - XIII вв. как систему «коллективного сюзеренитета»2. Поддержал идею Бахрушина и Юшкова о варварском государстве В.В. Мавродин. Исходя из основных постулатов советской историографии, ученый утверждал, что все государства, когда-либо взимавшие дань, начиная от Египта и древних шумеров, можно считать раннефеодальными3. В 60-е годы XX столетия обозначился важный рубеж в развитии советской исторической науки периода древней и средневековой Руси. Концепция русского феодализма была подвергнута критике в связи с тем, что в материалах, относящихся к X-XI вв., историкам не удавалось обнаружить основной компонент феодального строя – крупную вотчину, обрабатываемую трудом зависимых людей. Потребность принципиально нового подхода в изучении социальной структуры и политического строя древнерусского общества становилась все более настоятельной. Эту проблему решил И.Я. Фроянов. Историк уделял большое внимание исследованию политических институтов древней Руси, подробно рассматривая такие властные структуры, как институт княжеской власти, дружину, вече. Исследователь считал Древнюю Русь государством, опирающимся на общинную основу, и утверждал, что в период зарождения древнерусской государственности военная сила и общественная власть еще не оторвались друг от друга, составляя единое целое. Власть принадлежала тому, кто представлял собой военную мощь. В период с X по XI в. существовало более или менее устойчивое равновесие сил между властью князя, опиравшегося на силу дружины, и властью веча, за которым стояла военная организация горожан. Позднее историк утверждал, что Киевская Русь была государством доклассовым – «потестарным». Это утверждение основано на трех признаках, сочетание которых признается в потестарно-политической этнографии показателем завершения политогинеза и формирования государства: размещение населения по территориальному принципу, а не на основе кровных уз, как это было при старой родовой организации; наличие публичной власти, отделенной от основной массы населения; взимание налогов для содержания публичной власти4. Альтернативную попытку реконструкции возникновения Древнерусской государственности предпринял Г.С. Лебедев5. Впервые в крупной работе советского времени было доказано, что одним из основных источников нарождавшейся государственности была дальняя торговля, а сами государственные образования складывались по крупнейшим торговым путям того времени. Таким образом, «русь», которую он считал скандинавской по происхождению, а термин - этносоциальным, являлась активным участником процесса становления Древнерусской государственности6. Некоторые особенности процесса развития властных структур удалось проследить В.А. Назаренко. Исследователь показал существование на Руси до конца IX в. феномена, названного им «родовой сюзеренитет»1. В сущности, это то же явление, о котором писал А.Е. Пресняков, называвший его «семейным владением». Содержание «родового сюзеренитета» состоит в имманентном праве представителей правящей династии обладать политической властью и территориальным уделом. Литература современного периода отличалась разнообразием подходов к проблеме становления и развития властных институтов древней Руси. Прежде всего, следует отметить статью А.А. Горского «Государство или конгломерат конунгов», где автор, развивая идеи С. Франклина,2 отрицал существование единого Древнерусского государства на протяжении X в. и считал, что единое государство в Древней Руси начинает складываться только в конце X в.3. Центральную роль в укреплении власти князя играла дружина. Сущность княжеской власти и процесс становления власти отражены в исследованиях В.Я. Петрухина, который рассматривал проблемы престолонаследия и легитимности княжеской власти с позиций отношений различных социальных групп4. Особый интерес вызывают научные труды Р.Г. Пихои5. Ученый указывал на то, что в России в течение всей ее многовековой истории неоднократно менялись формы государственной власти и правления. На заре древнерусской государственности земли присоединяемых к Киеву племен «окняжались», прежде всего путем распространения на них систем сбора дани и создания на местах опорных пунктов центральной власти6. М.Б. Свердлов, используя предшествующий исследовательский опыт, пришел к выводу, согласно которому общественный строй восточных славян закономерно развился в VI–X вв. от племенного строя к феодальному. При этом феодальные общественные отношения формировались на основе службы дружинников князю и материального обеспечения за эту службу посредством фьефов-феодов. Нетрадиционны работы И.Н. Данилевского. Ученый исследовал не только объективные законы и закономерности исторического процесса, но и их субъективные механизмы, оспаривая утверждение о том, что государственность была занесена на Русь извне. В качестве прообразов государственных институтов в древнерусском обществе историк рассматривал собрание представителей племен, позднее эта организация стала известна нам как вече и князя, который «владеет и судит», дружину — вооруженный отряд, сопровождающий приглашенного князя и помогающий ему выполнять свои новые обязанности. Князь в Древней Руси брал на себя справедливое распределение средств, добытых им совместно с дружиной7. Выявленные нами позиции зарубежных авторов, в основном, можно свести к характеристике системы властвования на основе принципа corpus fratrum8, типичного для раннефеодального государства франков. Таким образом, анализ историографии показал, что в отечественной исторической научной литературе нет целостного, комплексного представления по проблеме генезиса и легитимизации института княжеской власти в Древнерусском обществе. Данная проблема рассматривалась фрагментарно. Специальная работа, целиком, посвященная этой проблеме, позволила бы при комплексном рассмотрении всех имеющихся фактов выявить новые закономерности и основные тенденции генезиса и легитимизации института княжеской власти в древнерусском обществе. Во втором параграфе первой главы проанализированы источники, составившие основу для глубокого изучения социально-политического развития древнерусского общества. Работа построена на целом комплексе как переводной, так и оригинальной литературы, что позволило переосмыслить историю Древней Руси через систему взглядов средневековья. Автор приходит к выводу о том, что в древнерусскую эпоху исключительно большое значение имели литературные образцы – прежде всего переводные церковнославянские библейские и богослужебные книги. Такие произведения содержали риторические и структурные модели разных типов текстов, определяли собой письменную традицию, иначе говоря, кодифицировали литературно-языковую норму. Они заменяли собой грамматики, риторики и другие теоретические руководства по искусству слова, распространенные в средневековой Западной Европе, но долгое время отсутствовавшие на Руси. Средневековый автор постоянно обращался к образцовым текстам, использовал их словарь и грамматику, символы и образы, фигуры речи и тропы. Эти образцы служили мерилом писательского мастерства. Детальный анализ некоторых памятников древнерусской культуры, проведенный в работе, позволил приблизиться к пониманию причинно-следственных связей социально-политических процессов, происходивших в древнерусском обществе. Большинство литературных памятников, распространенных в переводах на Руси, совпадают с набором переводной книжности Западной Европы тех же эпох. Таким образом, можно установить общий источник литературного воздействия на целый ряд государств, образовавшихся в Европе к VIII–IX вв. Этим источником была средиземноморская культура разложившейся Римской империи. Исследование богослужебных книг позволило переосмыслить историю Древней Руси через систему взглядов того времени. Необходимо подчеркнуть, что в древнерусскую эпоху исключительно большое значение имели литературные образцы – прежде всего переводные церковнославянские библейские и богослужебные книги. Из сборников, заменявших собой на Руси книги Священного Писания, особенно значимы Палеи. Палея Толковая была широко распространена на Руси, о чем свидетельствуют более чем полтора десятка дошедших до нас списков. Диссертант неоднократно обращается к параллелям Палеи и летописи, так как именно эти параллели давали возможность средневековому летописцу интерпретировать события действительности через происходящее в прошлом, что, в свою очередь, позволяло трактовать действительность в соответствии с христианской традицией. Из пророческих книг в работе использованы книги, пользовавшиеся наибольшей известностью в Древней Руси, – это книги пророков Исайи, Иеремии и Иезекииля; а также Псалтирь. Большое значение для исследования имели книги «Притчи Соломоновы», «Премудрости Соломона» и «Премудрости Иисуса, сына Сирахова», из которых черпались многочисленные параллели для укрепления княжеской власти. Особый интерес для работы представляет агиографическая литература. Так, автор обращается к такому самостоятельному отделу в литературе славяно-русских сборников, как Прологи и Патерики, примыкающие к обширному отделу житий святых и к области византийской и славяно-русской агиографии. Одним из существенных отличий славяно-русского Пролога от византийского синаксаря было значительное развитие в нашем Прологе специально назидательного элемента, отдела слов и поучений, совершенно отсутствующего в греческих синаксарях. В диссертации используются произведения апокрифической литературы - «Сказание об Адаме и Еве», «Сказание о древе крестном», «Соломоновы суды», «Хождение Богородицы по мукам», «Сон Богородицы», «Вопросы Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской», «Беседа трех святителей», «Заветы 12 патриархов» и некоторые другие. Эти произведения были широко распространены на Руси, неоспоримым доказательством чего является тот факт, что элементы апокрифического евангелия Иакова найдены историками в житии Бориса и Глеба и в поучениях Кирилла Туровского на евангельскую притчу о расслабленном. В работе используется собрание проповедей Иоанна, константинопольского патриарха, прозванного «Златоустом», которое появилось на Руси в болгарском переводе под названием «Златоуст». «Златоуст» вместил в себя собрание поучительных слов и бесед, расположенных по неделям, от недели Мытаря и Фарисея до недели всех святых включительно. «Златоуст» был широко распространен и часто цитировался, иногда его читали в церквях вместо проповедей. В диссертации уделяется большое внимание трудам древних ученых, что вызвано узостью информации по проблеме социально-политической истории древнерусского общества в русских источниках, с учетом того, что самостоятельное литературное творчество на Руси началось не ранее середины XI в., а летописи дошли до нас в рукописях конца XIII – начала XV вв. Богатые сведениями о событиях, начиная со второй половины XI в., летописи все более скупо и фрагментарно освещают события прошлого. Однако по мере укрепления Древнерусского государства все большее число народов вступает с ним в разнообразные контакты – торговые, военные, политические, конфессиональные. И чем интенсивнее становились эти контакты, тем больше информации о Руси проникало на страницы хроник и анналов, писем и документов, географических сочинений и литературных произведений, тем шире был круг стран и народов, а соответственно и письменных традиций сведениями о Руси. В IX в. к античным и византийским источникам присоединяется арабская историко-географическая литература, а также ранние латиноязычные памятники из Восточно-Франкского королевства (позднее – Германии). С самого начала распространения письменности в Скандинавии, с XI в., восточноевропейские сюжеты и темы насыщают памятники древнескандинавской литературы. Наконец, с этого же времени сведения о Древней Руси и связях с ней распространяются по всей Европе и Ближнему Востоку и обнаруживаются в итальянских, английских, французских, армянских, грузинских и многих других источниках. Разнообразие, подчас уникальность информации о Руси в зарубежных памятниках письменности делает их ценнейшим источником по древнейшей истории нашей страны. Исходя из известий иностранных нарративных памятников, можно определить властные функции славянских князей, а также роль и значение на Руси института княжеской власти в сопоставлении с другими властными институтами. Интересная информация о славянах, используемая в диссертации, представлена в трудах Плиния Старшего, который выводил историю славян из истории скифов. Для изучения общества и быта славян также важны свидетельства Тацита, описывающего Германию и отмечающего этническое различие венедов и германцев. Тацит сообщает, что по образу жизни венеды ближе к германцам, чем к кочевникам-сарматам, при этом исследователь отводит венедам довольно большую территорию, указывая, что они живут между певкинами (бастарнами), которых он помещал в Прикарпатье, и фенами (финнами), находившимся, по его мнению, к востоку и северо-востоку от современного Рижского залива. В диссертации рассмотрены труды Прокопия Кесарийского, крупнейшего представителя византийской историографии VI в. (ок 500 – после 562 гг.), особое внимание уделено его работе «История войн Юстиниана». Большое значение для исследования быта и традиций древнеславянского общества имеет исследованный соискателем труд Иордана (Фракия, около 485 г.) «О происхождении и деяниях гетов»1, написанный, скорее всего, в Равенне в 551 г. Представление о нравах славян также дает теологический трактат «Ответы на вопросы» (автор которого выдает себя за реального человека Кесария Назианзина, жившего в IV в.), написанный в действительности в середине VI в.2 Особый интерес представляет труд Менандра – «История» (Протиктор, 2-я пол. VI в.), охватывающий 558–582 гг. и являющийся продолжением сочинения Агафия Миринейского «О царствовании Юстиниана», где Менандр сообщает уникальные сведения о внешнеполитических связях империи и о соседних с нею славянах. Множество сведений о славянах содержится в «Истории» Феофилакта, уроженца Египта (610–641). «История» охватывает период с 582 по 602 г. и написана в 30-х гг. VII в. Широко использован в исследовании такой уникальный памятник, как Русская Правда3. До наших дней дошло более ста списков Русской Правды. Все они распадаются на три основные редакции: Краткая (КП), Пространная (ПП) и Сокращенная (СП). Автор обращается как к древнейшей редакции (подготовлена не позднее 1054 г.) – Краткой Правде, состоящей из Правды Ярослава (ст. 1–18), Правды Ярославичей (ст. 19–41), Покона вирного (ст. 42), Урока мостников (ст. 43); так и к Пространной редакции, возникшей не ранее 1113 г. и связанной с именем Владимира Мономаха (разделяется на Суд Ярослава (ст. 1–52) и Устав Владимира Мономаха (ст. 53–121)). Позднее, уже в середине XV в., появилась Сокращенная редакция из переработанной Пространной редакции. В работе используется «ссылка скрыта о ссылка скрыта и Благодати» - сочинение первого русского митрополита ссылка скрыта. «Слово» состоит из трех частей. В первой части изложен смысл мировой истории в контексте ветхозаветного закона и новозаветной благодати, открытой всему человечеству. Во второй части прославляется крестившаяся Русь, в третьей – воздается хвала князю Владимиру, его отцу храброму Святославу и мудрому сыну Ярославу. В этом произведении князь Владимир уподоблен византийскому императору Константину, провозгласившему в IV в. ссылка скрыта в качестве официальной идеологии Римской империи. Данный источник имеет важное значение для осмысления проблемы княжеской власти на Руси. Так, в своем произведении Иларион подчеркивает богоизбранность власти, ее сакральность. Идея сакральности власти хорошо подчеркнута и у Иакова Мниха в его «Памяти и похвале князю Владимиру». Автор учитывает то, что названные сочинения Илариона и Иакова призваны были стимулировать церковное прославление Владимира, а потому их идейное и литературное оформление обнаруживает влияние агиографической топики. Важнейшим источником для исследования проблемы генезиса княжеской власти на Руси X–XI вв. явились договоры. В работе особое место уделено договорам Олега и Игоря. Однако источники позволяют говорить и о том, что договоры могли быть заимствованы из какого-либо сборника, а не списаны с подлинного текста. Такое учитываемое автором предположение находит себе поддержку в том обстоятельстве, что тексты договоров Руси с греками изобилуют множеством описок. Особо стоит выделить уникальный источник, послуживший базой исследования – Повесть временных лет. ПВЛ содержит основной материал по социально-политической истории Древнерусского государства, в ней с наибольшей полнотой изложены крупные политические события: войны между князьями, поставления епископов и митрополитов, княжеские съезды, события в княжеских семьях (смерти, рождения, браки и т. д.). Изучая этот уникальный источник древнерусской культуры, необходимо помнить о его компилятивности и легендном характере некоторых статей, что связано с идеологемами средневекового общества, основанными на христианской традиции. Многочисленные вставки в тексты ПВЛ лучше всего доказываются повторением одних и тех же фраз, что обнаруживает компилятивную работу летописца. Глава 2.