Вы читали «Талисман» Стивена Кинга и Питера Страуба

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 58

— Вы не хотели бы.., присесть? — Гостеприимным взмахом руки она указывает на деревянный стул с высокой спинкой.

— Если вы не возражаете.

— Чего мне возражать? Я сяду в свое кресло, так что вы можете занять этот стул.

— Спасибо. — Джек садится, наблюдая, как она возвращается к двери, чтобы проверить замок. Убедившись, что дверь надежно заперта, Тэнзи широко улыбается и направляется к креслу, грациозно, как балерина. Когда она устраивается в нем, Джек спрашивает:

— Вы боитесь, что кто-то может сюда прийти, Тэнзи? Кого вы не хотите впускать?

— Да. — Она наклоняется вперед, хмурит брови. — Но это не человек. И я никогда, никогда не позволю ему войти в мой дом, никогда. А вас я пущу всегда, потому что вы очень милый и подарили мне прекрасные цветы. И вы очень красивый.

— Вы не хотите пускать в дом Горга, Тэнзи? Вы боитесь Горга?

— Да, — без уверток отвечает она. — Хотите чаю?

— Нет, благодарю.

— А я немного выпью. Это очень, очень хороший чай. Только пахнет, как кофе. — Она поднимает брови, кидая на него вопрошающий взгляд. Джек качает головой. Не вставая с кресла, Тэнзи на треть наполняет стакан кофейным ликером, ставит бутылку на стол. Теперь Джек видит, что на стакане у нее забавный песик Скуби-Ду. Тэнзи пригубливает ликер. — Слушайте, у вас есть подружка? Я могла бы стать вашей подружкой, особенно если бы вы и дальше дарили мне такие цветы. Я поставила их в вазу. Видите?

На разделочном столике поникшие лилии стоят в стеклянной банке, с которой снята завинчивающаяся крышка. Вне Долин им уготована короткая жизнь. В этом мире, думает Джек, столько отравы, что лилиям с ней не справиться. Все хорошее, что они могут дать этому миру, быстро растворяется в нем. Тэнзи держится только благодаря аромату, который лилии принесли из Долин. Как только он исчезнет полностью, безумие поглотит ее. Безумием Тэнзи наградил Горг, Джек в этом абсолютно уверен.

— У меня есть бойфренд, но он не в счет. Его зовут Лестер Мун. Нюхач и его друзья прозвали Лестера Вонючим Сыром, я уж не знаю почему. От него совсем не воняет, по крайней мере когда он трезвый.

— Расскажите мне о Горге, — просит Джек.

Отставив мизинец от стакана со Скуби-Ду, Тэнзи вновь прикладывается к кофейному ликеру. Хмурится.

— Говорить о нем так неприятно.

— Мне нужно знать о нем как можно больше. Если вы мне поможете, я позабочусь, чтобы он больше не беспокоил вас.

— Правда?

— И этим вы поможете мне найти человека, который убил вашу дочь.

— Я не хочу сейчас об этом говорить. Это так печально. — Свободной рукой Тэнзи смахивает с колен невидимые крошки. У нее перекашивается лицо, в глазах появляется другое выражение. На мгновение возникает отчаявшаяся, беззащитная Тэнзи, которая в любой момент может провалиться в пучину безумия.

— Горг выглядит как человек или что-то еще?

Тэнзи медленно качает головой. Она взяла в себя в руки, вновь может игнорировать свои истинные чувства.

— Горг не выглядит как человек. Отнюдь.

— Вы сказали, что он дал вам перо, которое торчало у вас из-за пояса. Он выглядит как птица?

— Горг не выглядит как птица, он птица и есть. И знаете какая? — Она наклоняется вперед, теперь у нее лицо шестилетней девочки, которая собирается сказать самое ужасное, что может прийти ей в голову. — Ворон. Вот кто он, большой, старый ворон. Весь черный. Но не блестяще черный. — Ее глаза становятся очень серьезными. — Он пришел оттуда, где ночь царит всегда. Это из стихотворения, которое мы учили в девятом классе по указанию миссис Норманди. «Ворон» Эдгара По[88].

Тэнзи выпрямляется, довольная, что поведала этот эпизод своего прошлого. Джек догадывается, что та же удовлетворенность читалась и на лице мисс Норманди, когда ученики один за другим декламировали это стихотворение, но, конечно, в глазах учительницы не было этого нездорового блеска.

— Место, где ночь царит всегда, не является частью этого мира, — продолжает Тэнзи. — Вы это знаете? Оно расположено вдоль этого мира и вне его. Вам нужно найти дверь, чтобы попасть туда.

Джек внезапно понимает: он словно говорит с Джуди Маршалл, но Джуди, лишенной бездонной глубины души и невероятной храбрости, которые и спасли ее от безумия. Как только он вспоминает о Джуди, у него возникает желание вновь увидеться с ней, очень сильное, потому что Джуди — один из важнейших элементов картинки-головоломки, которую он складывает воедино. Она, возможно, ключ, но при этом и дверь, которая открывается этим ключом. Джеку хочется вырваться из темной, давящей атмосферы «Эйрстрима» Тэнзи; хочется отменить встречу с Громобойной пятеркой и помчаться по шоссе, через холм, к Ардену, где в отгороженном от внешнего мира отделении Д сияющая Джуди Маршалл обрела свободу.

— Но я даже не хочу искать эту дверь, потому что у меня нет желания попасть туда, — напевно продолжает Тэнзи. — Там, где ночь царит всегда, — плохое место. Слишком много огня.

— Откуда вы знаете?

— Мне показал Горг, — шепчет Тэнзи. Взгляд ее перемещается с лица Джека на стакан со Скуби-Ду. — Горг любит огонь.

Но не потому, что около огня ему теплее. Потому что огонь все сжигает и этим радует Горга. Горг говорил… — Она качает головой, подносит стакан ко рту, но не пьет. Наклоняет стакан, чтобы жидкость поднялась к ободку, потом слизывает ее языком.

Ее взгляд вновь находит его глаза. — Я думаю, мой чай — волшебный.

«Готов спорить, думаешь», — мысленно вздыхает Джек. Ему искренне жаль потерявшую разум Тэнзи.

— Тут нельзя плакать, — говорит она ему. — У тебя такое лицо, будто ты сейчас расплачешься, а здесь плакать нельзя.

Миссис Норманди не разрешает. Впрочем, ты можешь поцеловать меня. Хочешь поцеловать меня?

— Разумеется, хочу, — отвечает он. — Но миссис Норманди не разрешает и целоваться.

— Жаль. — Тэнзи вновь языком слизывает бренди. — Мы сможем поцеловаться позже, когда она уйдет из комнаты. И ты сможешь обнять меня, как Лестер Мун. И делать все, что делал Лестер Мун. Со мной.

— Спасибо, — отвечает Джек. — Тэнзи, ты можешь сказать, что еще говорил Горг?

Она наклоняет голову, выпячивает, потом втягивает губы.

— Он сказал, что пришел сюда через огненную дыру. С краями-створками. Он сказал, что я — мать и должна помочь своей дочери. В стихотворении ее звали Линор, но ее настоящее имя Ирма. И он сказал.., он сказал, что злой старик съел ее ногу. — но с моей Ирмой могло случиться что-то и похуже.

На пару секунд Тэнзи уходит в себя, исчезает за застывшим лицом: рот приоткрыт, глаза не мигают. Потом возвращается оттуда, куда уходила, напоминая оживающую статую. Голос едва слышен: «От меня требовалось покончить с этим стариком, покончить раз и навсегда. Только вы подарили мне эти прекрасные лилии, и я поняла, что этот старик — не убийца, так?»

Джеку хочется кричать.

— Он сказал, что с Ирмой могло случиться кое-что и похуже, — недоверчиво шепчет Тэнзи, — только не сказал, что именно. Вместо этого показал. И пока я смотрела, чувствовала, что у меня горят глаза. Хотя я и могла видеть.

— Что вы увидели?

— Что-то большое, очень большое, созданное из огня, — говорит Тэнзи. — Уходящее вверх. — Она замолкает, по телу бежит дрожь. — Ирма не там. Нет, она не там. Она умерла, и злобный старик отъел ей ногу. Он послал мне письмо, но до меня оно не дошло. Поэтому Горг зачитал его мне. Я не хочу говорить об этом письме. — Она напоминает маленькую девочку, которая что-то от кого-то услыхала, а что-то просто выдумала.

Потом плотный занавес опускается между Тэнзи и тем, что она видела и слышала, и этот занавес позволяет ей прийти в себя.

Вновь Джек задается вопросом, что с ней будет, когда лилии окончательно завянут.

— А теперь, если ты не собираешься целовать меня, тебе самое время уйти. Я хочу побыть одна.

Удивленный ее решительностью, Джек встает, с намерением сказать что-то вежливое и бессмысленное. Тэнзи рукой указывает ему на дверь.

* * *

Снаружи воздух будто загустел от неприятных запахов и невидимых химических соединений. Лилии из Долин обладали большим потенциалом, чем предполагал Джек, достаточным для того, чтобы усладить и очистить воздух в доме на колесах Тэнзи. Земля под ногами Джека вытоптана и выжжена, а атмосфера насыщена горечью. Джеку приходится буквально заставлять себя дышать, пока он идет к пикапу, но с каждым вдохом ему все легче приспосабливаться к этому миру. Его миру, пусть сейчас он и кажется отравленным. Он хочет только одного: добраться по шоссе № 93 до смотровой площадки Джуди Маршалл, а потом продолжить путь, проехать через Арден, свернуть на автомобильную стоянку, пройти в двери больницы, миновать кордоны в лице доктора Спайглмана и старшей сестры — надзирательницы Джейн Бонд, и, наконец, вновь лицезреть дарующую жизнь Джуди Маршалл.

Он даже думает, что любит Джуди Маршалл. Возможно, действительно любит. Знает, что не может без нее: Джуди — его дверь и его ключ. Его дверь, его ключ. Ладно, женщина, которая ему нужна, замужем за очень хорошим человеком, Фредом Маршаллом, но он и не хочет жениться на ней. Более того, он даже не хочет спать с ней, ему достаточно встать рядом и посмотреть, что произойдет. А что-то обязательно произойдет, он в этом уверен. Но, когда пытается представить себе, что именно, видит направленный на него выброс крошечных красных перышек, хотя рассчитывал увидеть совсем другое.

Нетвердо держась на ногах, Джек опирается одной рукой о кабину пикапа, другой берется за ручку дверцы. И гладкая стенка, и ручка обжигают ладони, и какое-то время Джек машет руками. Наконец залезает в кабину. Сиденье тоже горячее. Он опускает стекло, с грустью замечает: запахи мира вновь стали привычными. Воздух пахнет отлично. Пахнет летом. Так куда ему ехать? «Интересный вопрос», — думает он, но, вернувшись на шоссе и проехав не больше сотни футов, слева от себя видит серое, низкое здание бара «Сэнд», а потому без малейшего колебания сворачивает на просторную автостоянку, словно заранее знал, что едет именно сюда. Кружа по стоянке в поисках тени, он объезжает здание и видит большой клен, растущий прямо из асфальта в дальнем углу.

Ставит «додж» в тень клена и вылезает из кабины, оставив: стекло опущенным. Волны горячего воздуха поднимаются от Двух автомобилей. Других на стоянке нет.

Джек смотрит на часы. Одиннадцать двадцать. Он голоден, его завтрак состоял из чашки кофе и гренка с тонким слоем мармелада, уже три часа во рту не было и маковой росинки. Джек предчувствует, что день этот выдастся очень длинным. А почему бы не поесть в ожидании байкеров?

Дверь черного хода бара «Сэнд» приводит в коридор, где расположены туалеты. Из коридора Джек попадает в длинный, прямоугольный зал. По одну его руку — сверкающая стойка бара, по другую — кабинки, разделенные деревянными перегородками. Середину занимают два больших стола для бильярда, музыкальный автомат стоит у дальней стены между ними. В передней части, на высоте восьми или девяти футов от чистого деревянного пола, подвешен телевизор с большим экраном. Его хорошо видно от стойки. Показывают рекламный ролик, но звук приглушен, так что непонятно, какой именно продукт рекомендуется приобрести зрителям. После яркого солнечного света автостоянки в баре царит приятный полумрак. Глазам Джека требуется несколько секунд, чтобы приспособиться к мягкому освещению.

Бармен, Джек сразу вычисляет, что это Лестер «Вонючий Сыр» Мун, поднимает голову, когда Джек входит в зал, но тут же возвращается к свежему номеру «Геральд», который лежит на стойке. Когда Джек садится на пару стульев правее от него, снова поднимает голову. Вонючий Сыр не так ужасен, как предполагал Джек. На нем чистая рубашка, которая куда как белее его круглого, с мелкими чертами лица и бритой головы. Выражение лица Муна, профессионализм, смешанный в равных долях с чувством обиды, классическое для человека, взявшего на себя управление семейным бизнесом, но знающего: в любом другом месте он бы мог достичь гораздо большего. Интуиция подсказывает Джеку, что именно проглядывающее в нем разочарование и стало причиной, по которой он получил от байкеров такое прозвище. У него вид человека, который ждет, что с минуты на минуту учует неприятный запах.

— Могу я здесь что-нибудь съесть? — спрашивает Джек.

— Меню перед вами. — Бармен указывает на белую доску, где магнитными буквами обозначены предлагаемые посетителям блюда. Гамбургер, чизбургер, хот-дог, сосиски, колбаса, сандвичи, жареный картофель. Взмахом руки бармен как бы укоряет Джека за невнимательность, и тот, конечно же, признает свою вину.

— Извините, доску я и не заметил.

Бармен пожимает плечами.

— Чизбургер с жареным картофелем, пожалуйста.

— Ленч мы подаем с половины двенадцатого, о чем ясно указано. Видите? — Еще один полунасмешливый взмах руки. — Но мама уже на кухне. Я могу передать ей ваш заказ прямо сейчас, и она займется им, как только закончит приготовления к рабочему дню.

Джек его благодарит, бармен бросает взгляд на экран телевизора, доходит до конца стойки и исчезает за углом. Через несколько секунд возвращается, вновь смотрит на экран, спрашивает Джека, что он будет пить.

— Имбирный эль, — отвечает Джек.

Глядя на экран, Лестер Мун подставляет стакан для пива под один из кранов, наполняет, ставит перед Джеком. Берет пульт дистанционного управления.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я посмотрю этот старый фильм. — Он прибавляет звук, и до Джека доносится голос матери: «Похоже, Смоуки сегодня придет поздно. Хотелось бы, чтобы этот маленький мошенник научился не перебирать».

Прежде чем он успевает повернуться к экрану, Лестер Мун спрашивает, помнит ли он Лили Кевинью.

— Да, конечно.

— Когда я был маленьким, она мне всегда нравилась.

— Мне тоже.

Джек узнает фильм, «Ужасы Дедвуд Галча», по первой фразе. Комедийный вестерн 1950 года, в котором тогда знаменитый, но и теперь оставшийся в памяти благодарных зрителей Билл Таунс играет трусливого карточного шулера, приезжающего в деревню Дедвуд-Галч, штат Аризона, где его вскорости принимают за знаменитого стрелка. Лили Кевинью, играющая прекрасную, остроумную хозяйку салуна «Лейзи 8», вокруг которого вращается социальная жизнь городка, пользуется заслуженным уважением ковбоев, лодырей, ранчеров, торговцев, слуг правопорядка и всякой шушеры, которая каждый вечер заполняет ее заведение. Она заставляет своих клиентов оставлять револьверы у двери и в салуне вести себя достойно, хотя манерами эта братия сродни опопанаксу. По эпизоду, который сейчас на экране, фильм, просчитывает Джек, начался полчаса назад, Лили в салуне одна и сражается с залетевшей в зал пчелой.

«Пчела для Королевы Пчел», — думает Джек и улыбается.

Расправиться с пчелой Лили пытается тряпкой, газетой, палкой, шваброй, широким ремнем. Пчела остается неуловимой, жужжит и жужжит, перелетая со стойки на карточный стол, на бутылку виски, на другие бутылки, на пианино, дожидается, пока охотница приблизится на расстояние верного удара, и снимается с места за секунду, как очередное оружие опускается на это место. Эпизод рассчитан на то, чтобы вызвать смех, и действительно, в шесть, может, и в семь лет Джеки смеялся до колик, глядя, как на экране его мать, которая в жизни избавилась бы от пчелы первым же ударом, никак не может добиться желаемого. Помнится, он тогда поинтересовался, как киношникам удалось заставить пчелу проделывать все эти трюки, и Лили объяснила, что пчела не настоящая, а созданная усилиями отдела спецэффектов.

— Никак не могу взять в толк, как им удается заставить пчелу лететь куда надо, — говорит Лестер Мун. — Может, она дрессированная?

— Сначала они снимали только актрису, — поясняет Джек, приходя к выводу, что Вонючий Сыр — нормальный парень, да еще умеющий ценить актерское мастерство. — А потом отдел спецэффектов добавил пчелу. Она не настоящая — рисованная.

Анимация. Но на экране неотличима от живой, не так ли?

— Неотличима. А вы уверены? И откуда вообще об этом знаете?

— Прочитал в какой-то книге, — использует Джек припасенную для подобных случаев отговорку.

В роскошном костюме карточного шулера в салун «Лейзи 8» входит Билл Таунс и похотливым взглядом смотрит на не замечающую его хозяйку, которая все гоняется за пчелой. Последняя как раз уселась на сверкающую стойку бара. В голове у Тома романтические мысли, это видно по его походке.

«Что-то ты сегодня рановато, — говорит Лили. — Должно быть, тебе здесь понравилось».

«Беби, это же самое уютное заведение к западу от широкой Миссури. Напоминает мне место, где я побил Черного Джека Макгарка. Бедный Черный Джек. Не знал, когда надо сбрасывать карты».

С шумом, не уступающим реву на форсаже моторов «Б-52», рисованная пчела, выдумка внутри выдумки, атакует увенчанную шляпой голову Билла Таунса. Лицо комика багровеет от притворного ужаса. Он машет руками, отплясывает джигу, кричит. Рисованная пчела вычерчивает вокруг псевдострелка фигуры высшего пилотажа. Шляпа Таунса падает на пол, волосы, ранее аккуратно причесанные, уже торчат в разные стороны. Он отступает к столу и после беспорядочных взмахов рук ныряет под него, ища укрытия между ножек.

Не спуская глаз с разбушевавшейся пчелы, Лили идет к стойке, берет стакан и газету. Осторожно приближается к столу, по которому кругами ползает пчела. Одним прыжком добирается до нее и накрывает пчелу стаканом. Пчела отрывается от стола, бьется о дно и стенки стакана. Лили наклоняет стакан, осторожно подсовывает под него сложенную газету. Поднимает руки, переворачивает стакан, уже накрытый газетой.

Камера откатывается назад, и мы видим и трусливого картежника, выглядывающего из-под стола, и Лили, которая выходит из салуна и отпускает пчелу, убрав газету со стакана.

За спиной Джека раздается голос Лестера Муна: «Ваш чизбургер готов, мистер».

Следующие полчаса Джек ест бургер и старается забыться в фильме. Бургер отличный, высший класс, с отменным вкусом, который можно приготовить только на засаленной решетке, и картофель идеальный, с золотистой корочкой, хрустящий. Но вот на «Ужасах Дедвуд Галча» сосредоточиться не удается. Дело не в том, что он видел фильм добрый десяток раз, дело в Тэнзи Френо. Его тревожит то, о чем она ему рассказала. Чем больше он думает об этом, тем меньше понимает, о чем, собственно, идет речь.

Согласно Тэнзи, ворона, ворон, которого зовут Горг, пришел из мира, расположенного вдоль и вне нашего мира. Она могла говорить только о Долинах. Воспользовавшись строкой из стихотворения По «Ворон», она назвала другой мир местом, где «ночь царит всегда», что для такой, как Тэнзи, очень даже похвально, но ни в коей мере не характеризует волшебные Долины. Горг сказал Тэнзи, что весь его мир в огне, но даже Проклятые земли[89] не соответствуют этому определению. Джек помнит Проклятые земли и старый поезд, который вез его и Рационального Ричарда, потом больного, умирающего Рационального Ричарда через огромную красную пустыню. Странные там жили существа, люди-аллигаторы и птицы с мордами бородатых мартышек, но определенно ничего не горело. Проклятые земли — результат какой-то давнишней катастрофы, а не пожара, бушующего в настоящем. Как сказала Тэнзи? «Что-то большое, очень большое, созданное из огня. Уходящее вверх». Что же она видела, что показал ей Горг? Похоже на огромную горящую башню или высокое здание, охваченное огнем. Горящая башня, горящее здание в горящем мире.., но при чем здесь Долины?

За последние сорок восемь часов Джек побывал в Долинах дважды и видел там только прекрасное. Не просто прекрасное — очищающее душу. Джек знает главную тайну Долин — они пронизаны волшебством. Тем самым волшебством, которое он разглядел в Джуди Маршалл. Благодаря этому волшебству Долины могут творить чудеса с человеческими существами. Жизнь этой удивительной женщины, которая сейчас на экране посмеивается над Биллом Таунсом, спас некий предмет, принесенный из Долин. Поскольку Джек бывал в Долинах и, возможно, потому, что держал в руках Талисман, практически все лошади, на которых он ставит, приходят первыми, стоимость каждой акции, которую он покупает, утраивается, в каждой сдаче на покере у него лучшие карты.

Тогда о каком мире говорила Тэнзи? И что означают ее слова о том, что Горг попал в этот мир через огненную дыру?

Когда накануне Джек перенесся в Долины, он почуял что-то неприятное, что-то нездоровое, далеко на юго-западе, и заподозрил, что именно там ой может найти Двойника Рыбака. Убить Рыбака, убить Двойника. Кого первого — без разницы, второй сразу ослабеет. Но…

Ничего не получается. Путешествуя между мирами, ты просто перескакиваешь, переносишься из одного в другой.., не разжигаешь пожар на краю одного, чтобы через огонь попасть в параллельный.

За несколько минут до полудня треск мотоциклетных моторов заглушает звук телевизора.

— Мистер, может, вы хотите уйти, — говорит Мун. — Это…

— Громобойная пятерка, — кивает Джек. — Я знаю.

— Хорошо. Просто некоторых моих посетителей они пугают до смерти. Но, если гладить их по шерстке, они будут вести себя нормально.

— Я знаю. Не беспокойтесь.

— Я хочу сказать, если вы купите им пиво, они подумают, что вас можно оставить в покое.

Джек слезает со стула, смотрит бармену в глаза:

— Лестер, можете не волноваться. Они едут сюда, чтобы встретиться со мной.

Лестер моргает. Впервые Джек замечает, что брови у него тонкие, выгнутые.

— Я, пожалуй, начну наполнять графин «Кингслендского». — Он достает графин из-под стойки, ставит под кран «Кингслендского», открывает. Тугая струя янтарной жидкости бьет в графин и пенится.

Треск мотоциклетных двигателей достигает максимальной громкости — Громобойная пятерка уже на стоянке у бара — и обрывается. Нюхач Сен-Пьер входит в зал первым, за ним — Док, Мышонок, Сонни и Кайзер Билл. Выглядят как викинги, и Джек страшно рад новой встрече с ними.

Blog

Вы читали «Талисман» Стивена Кинга и Питера Страуба