Geum.ru

Вы читали «Талисман» Стивена Кинга и Питера Страуба

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   58

«Будь я проклят, — думает Уэнделл. — Нюхач поджал хвост и сдался. Каков сосунок». Байкеры приближаются. Вскоре Уэнделл уже может разглядеть через прозрачный щиток шлема увеличивающееся в размерах суровое лицо Нюхача Сен-Пьера. «Никогда не думал, что ты можешь так легко выйти из игры», — говорит Уэнделл Грин, не спуская глаз с Нюхача. Ветер разделил его бороду на две равные части, которые колышутся по обе стороны от шлема.

Нюхач щурится, словно охотник, выслеживающий дичь. От мысли, что он может оказаться под прицелом Нюхача, кишечник Уэнделла начинает подавать тревожные знаки. С рвущим барабанные перепонки ревом Нюхач пролетает мимо помятой «тойоты». За ним следуют остальные члены Громобойной пятерки, их «харлеи» ревом не уступают мотоциклу Нюхача.

Трусливое бегство Нюхача поднимает настроение Уэнделлу. В зеркало заднего обзора он наблюдает, как уменьшаются фигурки байкеров, но тут в голове возникает мысль, которую он не может оставить без внимания. Уэнделл, возможно, не Эдуард Р. Марроу наших дней, но репортером он проработал без малого тридцать лет, так что в чутье ему не откажешь. Мысль, ползущая по извилинам мозга, приводит в действие систему охранной сигнализации: Уэнделл понимает, что происходит.

— Будь я проклят! — восклицает он, жмет на клаксон и резко поворачивает руль влево, с минимальными повреждениями бамперов: своего — переднего и заднего автомобиля, стоящего впереди. — Каков подлец! — Он радостно смеется. «Тойота» вываливается из ряда автомобилей, стремящихся на восток, к съезду с шоссе № 35, и, набирая скорость, устремляется в западном направлении, вслед за байкерами.

Теперь Уэнделл Грин уверен, что ему не придется ползти по полю на пузе: этот мерзавец Нюхач Сен-Пьер знает другую дорогу, ведущую к «Закусим у Эда»! И нашему лучшему репортеру остается только держаться за байкерами, не попадаясь им на глаза, чтобы беспрепятственно добраться до цели. Прекрасно.

Вон она, ирония жизни: Нюхач протягивает прессе руку помощи за что пресса премного вам благодарна. Пусть и полагает вас подонком. Уэнделл сомневается, что Дейл Гилбертсон предоставит ему свободу действий, но, если он подберется к закусочной, вышвырнуть его оттуда удастся не сразу. А пока он успеет задать несколько вопросов, сделать несколько снимков и, что самое главное, набрать фактуру, которая является визитной карточкой его статей.

С радостно бьющимся сердцем Уэнделл мчится по шоссе со скоростью пятьдесят миль в час, не упуская байкеров из виду и одновременно не привлекая к себе их внимание. Устойчивый поток автомобилей, движущихся навстречу, иссякает. И тут, словно байкеры только и ждали этого момента, они сворачивают с шоссе на подъездную дорогу, которая ведет к куполу «Гольца».

Уэнделл вдруг начинает сомневаться, а правильно ли он просчитал намерения Нюхача и его приспешников. Но не может же он поверить, что им захотелось опробовать в деле новую модель трактора или газонокосилки. Он прибавляет скорость, опасаясь, что они заметили его и пытаются оторваться. По его разумению, эта подъездная дорога ведет только к демонстрационному залу, ангару технического обслуживания и автостоянке.

Последняя пустует. А вот за ней.., что? Насколько он помнит, вроде бы заброшенное поле, потом большая роща деревьев, не лес, конечно, скорее лесополоса. Деревья он может видеть даже оттуда, где находится, спускаясь с холма.

Не удосужившись включить поворотник, Грин пересекает полосу встречного движения и катит по подъездной дороге «Гольца». Рев мотоциклов слышен, но стал заметно тише, и Уэнделла охватывает страх: а если они как-то провели его и теперь удирают, посмеиваясь? Поднявшись на холм, он оглядывает стеклянные стены демонстрационного зала и едет на стоянку. Перед ангаром техобслуживания стоят два больших желтых трактора, но его автомобиль — единственный на стоянке. В дальнем ее конце низкая каменная стена высотой под бампер разделяет асфальт стоянки и траву. За травой — деревья. Оканчивается стена у асфальтированной дороги, которая уходит за демонстрационный зал.

Уэнделл направляет «тойоту» к стене. Он еще слышит мотоциклы, но их рев напоминает жужжание пчел. Уэнделл понимает, что они уехали на полмили, а то и больше, и выскакивает из кабины. Диктофон сует в карман куртки, «Никон» надевает на шею. Перепрыгивает через низкую стену, спешит к деревьям. Видит остатки старой щебеночной дороги, давно заброшенной и заросшей травой, которая уходит вниз, в лесополосу.

Уэнделл прикидывает, что до «Закусим у Эда» примерно миля, и задается вопросом, сможет ли его «тойота» преодолеть это расстояние по сплошным колдобинам и ухабам. В некоторых местах щебенка полностью ушла в землю, в других — вздыбилась. Ровных участков практически нет. Холмики травы чередуются с глубокими рытвинами. Для мотоцикла такая дорога — не препятствие, но Уэнделл понимает, что его ноги справятся с ней куда лучше, чем колеса «тойоты», поэтому он не возвращается к автомобилю, а подходит к лесополосе и углубляется в нее. Исходя из увиденного на шоссе, Уэнделл не сомневается, что до прибытия медицинского и технических экспертов времени у него предостаточно. Даже призвав на помощь знаменитого Голливуда Сойера, местные копы мало что могут.

По мере продвижения по дороге рев мотоциклов становится громче, словно байкеры остановились, чтобы обсудить план действий по прибытии к полуразрушенной закусочной. Чудесно. Уэнделл надеется, что они будут болтать и дальше, пока он вновь их не увидит; надеется, что они будут кричать друг на друга и махать в воздухе кулаками. Ему хочется увидеть, как они насыщают кровь адреналином, вооружаются тем, что, должно быть, возят с собой.

Уэнделлу не терпится запечатлеть, как Нюхач Сен-Пьер молодецким ударом правой вышибает передние зубы Дейлу Гилбертсону или душит его дружка Голливуда. Но больше всего Уэнделлу хочется заполучить другую фотографию, ради которой он готов подкупить любого копа, чиновника округа или штата, зеваку, готового оказать ему посильную помощь. Фотографию обнаженного тельца Ирмы Френо. Предпочтительнее, изуродованного Рыбаком. Две фотографии — идеальный вариант. Лица — для остроты ощущений, тела — для извращенцев. Но он согласен и на одну, общую.

Эта фотография обойдет весь мир, принося миллионы. «Нэшнл энкуайрер»[65], к примеру, отвалит за нее двести, а то и триста тысяч долларов. Это же не фотография, а золотая жила!

Не успевает Уэнделл пройти по лесополосе и десятой части мили, мечтая о деньгах, которые принесет ему маленькая Ирма, и не отрывая взгляда от земли, боясь подвернуть ногу или упасть, рев моторов «харлеев» Громобойной пятерки отрезает, как ножом.

На какое-то мгновение устанавливается звенящая тишина, но тут же ее наполняют другие, более спокойные звуки. Уэнделл слышит свое свистящее дыхание, а также какое-то дребезжание и постукивание у себя за спиной. Оборачивается — и видит приближающийся к нему по разбитой дороге древний пикап.

Чуть не прыскает со смеху, глядя, как автомобиль бросает из стороны в сторону, когда то одно, то другое колесо попадает в глубокую рытвину. Выходит, не только байкеры знают путь к «Закусим у Эда». Только вот лишние люди Уэнделлу там совершенно не нужны. В этот момент пикап наезжает на толстый корень, его подбрасывает, и четыре темных головы в кабине качаются, как марионетки. Уэнделл идет навстречу пикапу, чтобы предложить водителю и пассажирам тут же отправиться в обратный путь. Днище пикапа задевает камень. Раздается скрежет, летят искры. «Этой колымаге никак не меньше тридцати лет, — думает Уэнделл. — На дороге редко встретишь автомобиль хуже этого». Когда расстояние сокращается до минимума, он видит, что это «Интернешнл харвестер». На ржавом переднем бампере — ветки и сорняки. Неужели «И-Х»[66] когда-нибудь выпускала пикапы? Уэнделл поднимает руку, как присяжный, дающий клятву, но пикап со скрипом и скрежетом проезжает еще несколько ярдов, прежде чем останавливается. Его левый борт значительно выше, чем правый. В царящем под деревьями полумраке Уэнделл не может разглядеть лиц, которые всматриваются в него через лобовое стекло, но два вроде бы ему знакомы.

Водитель высовывается в окно и кричит: «Привет, мистер Репортер. Они захлопнули дверь и перед твоим носом, да?» — это Тедди Ранкелман, фамилия которого частенько попадается на глаза Уэнделлу, когда он просматривает полицейские отчеты. Остальные трое радостно ржут, оценив остроумие Тедди. Двоих Уэнделл знает: Фредди Сакнессама, представителя большой семьи, ютящейся в лачугах у самой реки, и Тутса Биллинджера, который зарабатывает на жизнь, собирая металлолом в Ла Ривьере и Френч-Лэндинге. Как и Ранкелмана, Тутса частенько арестовывали за мелкие правонарушения, но ни разу не сажали в тюрьму. Неряшливую, потасканную женщину, сидящую между Фредди и Тутсом, он тоже вроде бы где-то видел, но имени вспомнить не может.

— Здорово, Тедди, — отвечает Уэнделл. — Привет, Фредди и Туте. Нет, как только я увидел, что творится у главного входа, решил войти через черный.

— Эй, Уэнделл, неужто ты меня не помнишь? — В голосе женщины слышится жалость к себе. — Дудлс Сангер, на случай, если тебе отшибло память. Сначала я ехала в «белэре» Фредди, а не с Тедди, но после того, как мы столкнулись с мисс Сукой, многие наши решили вернуться в бар и в пикапе появились свободные места.

Разумеется, он ее помнит, хотя теперь она мало чем напоминает развеселую деваху, которая десять лет тому назад подавала коктейли в отеле «Нельсон». Уэнделл думает, что ее выгнали с работы скорее за пьянство, чем за воровство, но, видит бог, она и пила, и подворовывала. В те времена Уэнделл оставлял немало денег в баре отеля «Нельсон». Он пытается вспомнить, трахался ли он с Дудлс. Вроде бы да.

— Что ты такое говоришь, Дудлс, как я могу забыть такую милашку, как ты?

Парни, конечно же, ржут еще громче. Дудлс врезает локтем под ребра Тутсу Биллинджеру и дует губки, одновременно улыбаясь Уэнделлу:

— Спасибо вам, добрый сэр.

Да, значит, трахался, все так.

Сейчас самое время отправить этих кретинов восвояси, но на Уэнделла нисходит озарение.

— Как насчет того, чтобы помочь работнику пера и заработать на этом пятьдесят долларов?

— На каждого или на всех? — любопытствует Тедди Ранкелман.

— Ты что, конечно, на всех, — отвечает Уэнделл.

Дудлс наклоняется к окну:

— По двадцатке на каждого, идет? Если мы согласимся сделать то, что тебе нужно.

— О, ты разбиваешь мне сердце. — Уэнделл достает бумажник из заднего кармана и вытаскивает четыре двадцатки, оставляя себе десятку и три долларовые купюры, которые теперь придется растягивать на целый день. Они берут деньги и тут же рассовывают их по карманам.

— А теперь вот о чем я вас попрошу. — Уэнделл подходит к дверце водителя, наклоняется к окну.

Несколькими минутами позже пикап останавливается между последними деревьями, где щебенка полностью исчезает в сорняках и высокой траве.

Мотоциклы Громобойной пятерки аккуратным рядком стоят в десятке ярдов впереди и чуть левее. Уэнделл, который занял место Фредди Сакнессама, вылезает из кабины, отходит на пару шагов в надежде, что ядреный запах застарелого пота, грязной кожи и пивного перегара, которым благоухали попутчики, не пристанет к его одежде. За спиной, Уэнделл это слышит, Фредди спрыгивает с кузова на землю, а остальные вылезают из кабины и захлопывают дверцы. Шума, конечно, много, но не столько, чтобы привлечь лишнее внимание.

Видит Уэнделл только заднюю прогнившую стену «Закусим у Эда», затянутую вьюном, да растущие перед ней тигровые лилии.

До него доносятся тихие голоса, один из которых — Нюхача Сен-Пьера. Уэнделл готовит «Никон» к съемке: откидывает заднюю крышку, вставляет новую пленку, снимает колпачок с объектива, а уж потом осторожно направляется к боковой стене полуразрушенного здания.

Заходит за угол и видит проселок, отходящий от шоссе, и перегораживающую съезд патрульную машину. На шоссе Дэнни Щеда и Пэм Стивенc жарко спорят с пятью или шестью мужчинами и женщинами, оставившими свои автомобили. Исход спора для Уэнделла очевиден: если Щеда и Стивенc — дамба, то очень скоро она даст серьезную течь. Уэнделлу это на руку. Суета и беспорядок облегчат ему путь к телу Ирмы Френо и добавят пикантных подробностей в и без того колоритную историю.

Жалеет он только, что не может прямо сейчас нашептывать абзацы будущей статьи в диктофон.

«Неопытность сотрудников чифа Гилбертсона проявилась в тщетных попытках патрульных Щеды и Стивенc сдержать толпу граждан, желающих собственными глазами засвидетельствовать результат последнего преступления Рыбака…» Общие слова, общие слова, потом: «…но ваш корреспондент сумел пробиться в эпицентр событий, где и выполнил скромную, но почетную обязанность: служить ушами и глазами своих читателей…»

Уэнделла трясет при мысли о том, что такой текст может кануть в Лету, он не уверен, что запомнит его, но и не решается наговорить в диктофон: боится, что его услышат. Крадучись, прижимаясь к стене, продвигается к фасаду «Закусим у Эда».

Скромные уши читателей слышат, пусть и не разбирая отдельных слов, на удивление доброжелательный разговор Нюхача Сен-Пьера и Дейла Гилбертсона, стоящих неподалеку от входа в бывшую закусочную. Скромные глаза читателей видят Джека Сойера, появившегося в поле зрения с пустым пластиковым пакетом и бейсболкой в правой руке. Скромный нос читателей фиксирует жуткую вонь, однозначно свидетельствующую о наличии в здании разлагающегося тела. Джек идет чуть быстрее, чем всегда, и хотя очевидно, что направляется он к своему пикапу, продолжает оглядываться по сторонам.

Что же тут происходит? Судя по всему, Золотой мальчик не хочет, чтобы его видели. Он похож на мелкого воришку, только что засунувшего уворованное под пиджак, а золотые мальчики так себя не ведут. Уэнделл поднимает фотоаппарат и наводит на цель. Так держать, старина Джек, ты будешь отлично смотреться на газетной полосе. А теперь давай зафиксируем, что ты несешь, не возражаешь? Уэнделл нажимает на кнопку спуска, наблюдает в видоискатель, как Джек подходит к пикапу. Золотой мальчик собирается положить свою добычу в бардачок, — думает Уэнделл, — и не хочет, чтобы кто-нибудь это видел. Не повезло тебе, старина, ты попал в объектив «Откровенной камеры»[67]. Но не везет и тому, кто выполняет скромную, но почетную обязанность — служить глазами и ушами читателей, потому что Джек Сойер, подойдя к пикапу, не залезает в кабину, а наклоняется над бортом и что-то проделывает, предлагая нашему благородному журналисту любоваться лишь его спиной. Благородный журналист все-таки фотографирует спину, а потом отвернувшегося от пикапа Джека Сойера. Руки его пусты, и он более не выглядит мелким воришкой. Он уже запрятал свои сокровища, но почему пустой пластиковый пакет и бейсболка вдруг стали сокровищами?

И тут Уэнделла Грина словно пронзает молнией. Волосы просто встают дыбом. Великая история становится невероятно великой. Жестокий убийца, расчлененный труп ребенка и.., падение героя! Джек Сойер выходит из развалин с пластиковым пакетом и бейсболкой «Пивоваров», стараясь оставаться незамеченным, прячет и то и другое в своем пикапе. Все это он нашел в полуразрушенном здании «Закусим у Эда» и вынес из-под носа своего друга и почитателя Дейла Гилбертсона. Золотой мальчик унес с места преступления вещественные доказательства. И Уэнделл запечатлел сие на пленке. Теперь Уэнделлу есть чем прижать этого самоуверенного и заносчивого Золотого мальчика, Уэнделл может свергнуть его с Олимпа. Уэнделлу хочется пуститься в пляс, что он и делает, не в силах сдержаться. Отплясывает джигу с бесценным фотоаппаратом в руках и торжествующей улыбкой на лице.

У него такое хорошее настроение, он в таком восторге, что даже сперва решает забыть о четырех идиотах, ждущих его сигнала, и поставить точку. Но нет, негоже останавливаться на полдороге. Таблоиды, продающиеся в супермаркетах, жаждут получить жуткие, леденящие кровь фотографии изуродованного тела Ирмы Френо. Уэнделл Грин даст им эти фотографии.

Уэнделл еще на шаг приближается к фасаду полуразрушенной закусочной и замирает, не веря своим глазам. Четверо байкеров добрались до конца проселка, где и помогают Щеде и Стивенc отгонять людей, жаждущих взглянуть на трупы, лежащие в развалинах. Тедди Ранкелман слышал, что Рыбак притащил туда как минимум шесть, а может, и восемь наполовину съеденных детей: новости по мере их распространения по городу обрастали все более сенсационными подробностями. Так что копам подмога пришлась очень кстати, хотя Уэнделл предпочел бы, чтобы Нюхач и его команда устроили бы заварушку, а не помогали наведению порядка. Он подходит к углу и осторожно выглядывает из-за него, чтобы посмотреть, что творится перед фасадом закусочной. Если он хочет добиться желаемого, ему нужно улучить удобный момент.

Вторая патрульная машина ПУФЛ протискивается сквозь автомобили, стоящие на шоссе № 35, съезжает на проселок мимо машины Щеды и берет курс на развалины. Добирается до них, и два молодых, частично занятых на службе копа, Хольц и Нестлер, вылезают из кабины и направляются к Дейлу Гилбертсону. Они стараются не подавать виду, что замечают запах, который усиливается с каждым шагом, приближающим их к «Закусим у Эда». Уэнделл видит, что еще труднее им скрыть удивление и отвращение, которые вызывает собеседник чифа, Нюхач Сен-Пьер. Наверняка они подозревают его в совершении бессчетного количества преступлений.

Оба — деревенские парни, которым не довелось окончить колледж. Они делят на двоих одну зарплату полицейского, очень хотят поступить на службу, а в мире для них существует только два цвета: черный и белый. Дейл, похоже, успокаивает подчиненных, а Нюхач, который без труда может одновременно оторвать их от земли, а потом так ударить головами, что они разлетятся, как два сваренных всмятку яйца, добродушно им улыбается. Следуя приказу Дейла (слов Уэнделл не разбирает но догадывается об их смысле по поведению молодых конов), они разворачиваются и направляются к шоссе, по пути бросая восхищенные взгляды на Джека Сойера. Бедняги, какое же их ждет разочарование.

Джек подходит к Дейлу, они о чем-то совещаются. Жаль, что Дейл не в курсе проделок своего дружка, спрятавшего важные улики. Или, тут Уэнделлу приходит в голову новая мысль, в курсе.., и заодно с ним? В одном Уэнделл уверен: тайное станет явным, как только «Геральд» опубликует его фотографии.

Все это время щеголь в шляпе и солнечных очках просто стоит, сложив руки на груди, спокойный, уверенный в себе, словно держит все под контролем, а запах до него и не долетает. «Очевидно, это ключевой игрок, — думает Уэнделл. — Он отдает приказы. Золотой мальчик и Дейл стремятся всячески его ублажить; это чувствуется по уважительному отношению к нему, почтительности. Если они хотят что-то скрыть, то ради него. Но почему? И кто он, черт побери? Он немолод, пятьдесят с хвостиком, годится в отцы и Джеку, и Дейлу. Одет слишком модно, чтобы жить в деревне. Значит, он из Мэдисона, может, из Милуоки. Очевидно, что не коп, но и не бизнесмен. Человек, привыкший принимать решения самостоятельно и быстро, это ясно с первого взгляда».

Еще одна патрульная машина съезжает с шоссе № 35 и останавливается около «Закусим у Эда». Золотой мальчик и Гилбертсон направляются к ней, из кабины вылезают Бобби Дюлак и этот толстяк, Дит Джесперсон, но щеголь в шляпе даже не смотрит в их сторону. Да, это круто. Спокойно стоит сам по себе — генерал, командующий войсками. Уэнделл наблюдает, как загадочный мужчина достает сигарету, закуривает, выпускает струйку дыма. Джек и Дейл уводят вновь прибывших в развалины, а этот продолжает спокойно курить, отстранившись от происходящего вокруг него. Сквозь прогнившую стену Уэнделл слышит, как Дюлак и Джесперсон жалуются на запах; потом кто-то из них ахает, увидев тело.

«Привет, мальчики, — говорит Дюлак. — Неужели такое возможно? Привет, мальчики». Голос позволяет Уэнделлу установить местонахождение тела: у дальней стены.

Прежде чем три копа и Сойер успевают выйти из полуразрушенного здания, Уэнделл высовывается из-за угла, наводит фотоаппарат и фотографирует загадочного мужчину. К его ужасу, Шляпа мгновенно поворачивается к нему.

— Кто меня сфотографировал? — Уэнделл тут же скрывается за углом, но знает, что его засекли. Черные очки смотрели прямо на него. И уши у него как у летучей мыши: уловить щелчок затвора! — Выходите оттуда, — слышит Уэнделл. — Нет смысла прятаться. Я знаю, что вы здесь.

Со своей позиции у боковой стены Уэнделл видит автомобиль полицейского управления Висконсина и «понтиак» с надписью «ПРОСТО СКАЖИ НЕТ», подъезжающие к колонне выстроившихся на шоссе машин. Ситуация в голове колонны, похоже, достигла точки кипения. Вроде бы один из байкеров вытаскивает кого-то через окно презентабельного «олдсмобила».

А потому самое время бросить в бой кавалерию. Уэнделл отступает еще на шаг от фасада и дает отмашку.

— Хо-хо-хо! — вопит Тедди Ранкелман.

Дудлс визжит, как резаная свинья, и четверка помощников Уэнделла пробегает мимо него, чтобы отвлечь на себя внимание противника.

Дэнни Щеда и Пэм Стивенc из последних сил держат оборону, когда до них доносится нарастающий рев мотоциклов. Да уж, до полного счастья им не хватает только прибытия Громобойной пятерки.

От Тедди Ранкелмана и Фредди Сакнессама они сумели отделаться достаточно быстро, но по шоссе № 35 прибывает все больше автомобилей, водители которых полагают, что имеют полное право поглазеть на детские трупы, которыми набито полуразрушенное здание «Закусим у Эда». И пока им удается разобраться с водителем одного автомобиля, в хвост очереди пристраиваются еще два. Все требуют долгих объяснений, почему они, налогоплательщики и озабоченные ситуацией граждане, не имеют права побывать на месте преступления. Особенно такого ужасного, такого трагического, такого.., зрелищного. Большинство отказывается верить, что в этих развалинах найдено только одно тело — Ирмы Френо; трое уже обвинили Дэнни, что он скрывает подробности, а один употребил термин «Фишергейт»[68]. Кретины. Видать, многие, уж непонятно почему, думают, что местная полиция прикрывает Рыбака!