Geum.ru

Помню серый асфальт. Помню лужи у ног, а на них пузыри затяжного дождя

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2
Глава 2. ВЗРОСЛАЯ ОШИБКА


Лестница в небо,
А, может быть в ад.
Запах весны и шумящее море.
Лестница в прошлое.
Ввысь и назад.
А если паденье?
Ну, что ж. ЭТО стоит.


Lady Fiona

Хрупкая длинноволосая блондинка в розовом вельвете мягко откинулась на спинку удобного кожаного кресла и с наслаждением прикрыла огромные васильковые глаза. Острым носком замшевых сапожек на шпильках она упиралась в стойку огромного куполообразного зеркала, а свеженький журнал мод, раскрытый посередине, уютно умостился на ее коленях и ждал своего часа. Ноздри щекотал стойкий запах французкого лака для волос, дорогой перчаточной кожи и крепкого кофе, который расторопные девушки на побегушках подавали клиенткам, ожидающим своей очереди. Вокруг туда-сюда суетливо сновали люди, громко переговаривались между собой, шутили, даже спорили, но трепетный ангелок продолжал пребывать в блаженном полусне, не замечая никого и ничего кроме своих сладких грез. Где-то слева хлопнула дверь, и маленькая, неброско одетая черноволосая девушка в сером комбинизоне с миндалевидными ореховыми глазами, явно указывающими на восточное происхождение, проворно засеменила по направлению к блондинке. Приблизилась, обошла кругом, окликнула красотку в полголоса. Обратилась по имени, значит – они видятся не в первый раз. Дремлющий ангелок мгновенно распахнул неправдоподобно-синие глаза. На фарфоровом личике с крохотным ротиком тотчас расцвела ленивая приветственная улыбка, которая могла означать столь многое – или ничего. Черноволосая малышка и белокурая красавица улыбнулись друг другу через зеркало, блондинка села прямо, как вытянутая струна, или, скорее, как мраморная статуя, с потрясающей невозмутимостью ожидая, пока девушка-мастер начнет колдовать над ее золотистой шевелюрой…
Чем больше я наблюдала за этой словно сошедшей со страниц глянцевого журнала, который она так и не начала читать, стильной штучкой, тем сильнее гнездилось во мне тягостное ощущение, что никогда мне ни стать такой, как она. С некоторых пор я стала замечать за собой это столь нетипичное для моего характера внимание к исконно женским мелочам, попытку перенять, примерить на себя чужую манеру ходить, говорить, улыбаться. Решение состричь собственные роскошные длинные волосы далось мне очень нелегко. Если для многих девушек поход в парикхмахерскую - обычный и даже желанным ритуал, то для меня он был настоящим match point, тем поворотным моментом, когда люди и события начинают поворачиваться против часовой стрелки, а хрупкая нить времени необратимо рвется, впуская в холодное неизвестное завтра нового, перерожденного человека.
Чтобы лишить Самсона его силы, Далилла остригла его волосы. Я же отдаю свои добровольно, жертвую алчному мстительному божеству. Мысленно лелеить коварные планы гораздо проще, чем начать осуществлять их на деле, и я выбрала этот дорогой до неприличия салон красоты, полагаясь на опытную руку профессиональных мастеров. Но… Чего греха таить, я все еще сомневалась. Я мельком взглянула на себя в большое зеркало за спиной блондинки. Не то чтобы мой облик срочно требовал кардинальных перемен. Я вполне заслуженно считалась симпатичной девушкой, ни коем образом не похожей на очкастую *железная леди* Катю Пушкареву, которая в ту пору не добралась до наших голубых екранов, поскольку еще не была придумана. Вроде бы все было на месте – и легкий макияж, и новые джинсы, и смешной плюшевый брелочек на мобилке – подарок Стаса на день Валентина. Но дело ведь было нетолько и, возможно, не столько во мнешности. Неусидчивость, смешинка в глазах, привычка, когда нервничаю, теребить кольцо на пальце – вот эти мелочи и составляли суть моей проблемы. Я все-таки была чересчур нетакой - не достаточно идеальной, я просто не укладывалась в схему столь любимой Вадимом и ему подобными девушки с обложки – красивой пустышки с подвижностью фарфоровой куклы, за внешним лоском которой скрывается лишь больная любовь к самой себе. Конечно, мне было жаль свои тугие красновато-золотистые косы, которые я не стригла с раннего детства. Не нравятся мне, как твои волосы въются. Смешные они какие-то, хотя и длинные, или это очередная дурацкая мода…
Его насмешливые слова все еще продолжали звучать в моей голове, когда упитанная обладательница копны неестевственно рыжих волос, уложенных крупными кольцами, расплываясь в подобии льстивой улыбки, подплыла ко мне, что бы провести к своему креслу. Я позволила себя усадить. В голове все еще слегка мутилось, руки дрожали. И все это ради НЕГО… Нет, из-за НЕГО! Где-то я читала, что избегать человека – означает посвятить ему всю свою жизнь. Я же собиралась сделать прямо противоположное! Я высею из недр памяти, соберу по крупицам тот идеальный образ, на который обязательно польститься Вадим, а потом… Если честно, тогда я не слишком задумывалась над тем, что же случится потом. Я безмолвно наблюдала, как в руках у рыжеволосой замельтешили ножницы, высекая искры из моих каштаново-красных кудрей. Прядь за прядью. Прядь – за прядью. Чтобы наблюдать за этим, как ни странно, не понадобилось особой выдержки. Мне просто было необходимо убедиться, что пути назад уже не будет. Железное цоканье ножниц ужаснуло меня, но лишь на одно короткое мгновенье. Вместе с этим мерным звуком рождалась моя другая жизнь…

Дни завертелись, замельтешили цыганской каруселью. Коварная киевская весна не спешила с приходом, исправно поливая дождями все еще погруженный в зимнюю спячку город. Странный это был март – мокрый, серый и туманный. Солнце тоскливо слезилось сквозь облака скупыми бледно-желтыми лучами, ветер радостно выл в ухо, точь-в-точь как расшалившееся мальчишка, которому удалось незаметно подкрасться сзади и испугать свою жертву. Холодный безрадостный март как нельзя лучше соответствовал общественному настроению – полнейшей апатии. Только мне было хорошо и уютно в этом беспросветном царстве сырости и мрака. Мокрое серебро дождя смывало с лица и сердца тугую печать безысходности, а седое полотно тумана скрывало душу от потрясений получше всякой вуали. Тогда мне лужи были по щиколотку, а море – по колено. Врожденную лень и глупую мелочность, детскую мечту о любви и слепое отчаяние, поверенные по ночам любимой подушке, затмила ЦЕЛЬ. И я шла к ней не сворачивая, лишь иногда корректируя маршрут, чтобы выбранная дорога была по возможности менее ухабистой и более короткой. Да, я начала меняться внешне, но дело было не столько в фасаде, сколько в мироощущении. Когда мама первый раз увидела мою новую прическу, я на миг испугалась, что ее хватит удар. Правда, через час скандальных выпадов и пререканий я всерьез начала опасаться, что инфаркт грозит уже мне. В другое время я бы начала с криками и битьем посуды доказывать собственную правоту, но позаимствованное у одной невозмутимой блондинки снисходительно равнодушие к окружающему миру сделало свое дело. Я слегка улыбнулась уголками губ и заявила маме, папе и бабушке с дедушкой (по такому случаю собрался семейный совет), что поскольку я совершеннолетняя, находящаяся в здравом уме и твердой памяти современной девушка, то перемены имиджа мне только на пользу. Родители долго не успокаивались, чего нельзя было сказать о моих университетских. Для них мое явление новой меня стало кратковременным – но шоком. Когда Настя Германова, наша роковая брюнетка, узрела во мне обладательницу еще более темного цвета волос, а значит, конкурентку в образе, то чуть не свалилась с парты (благо, Андрюха Гнатов успел подхватитиь нашу сердцеедку под острые локти). Индифферентная Татьяна манерно растянула в улыбке пухлые губы и сообщила, что просто счастлива видеть меня в новом имидже, потому что два года ходить с одной и той же прической – это не дело. Димка енергично закивал – он всегда и во всем соглашался со своей перегидроловой пассией. А вот Стас, казалось, был поражен меньше всех. Он легонько погладил мои черные волосы.
- Почему ты их сотригла? – с печальной улыбкой спросил он.
-Просто надоело ходит с этой дореволюционной косой – буркнула я, удивленная его слишком спокойной реакцией. Положа руку на сердце, я ожидала чего-то более существенного – как минимум, сцены праведного негодования, что не посоветовалась, не предупредила. Стасу ведь всегда нравилась моя золотисто-красная волна, а тут вдруг такое безразличие. – А черные цвет – это классика. Или готика – как кому больше нравится. Мрачно, стильно и по погоде. Киевская весна всегда оставляет желать лучшего.
- Тебе идет. Да тебе все идет, моя красавица. – Стас приобнял меня за плечи, нежно поцеловал в макушку.
Я напряженно застыла в его объятьях. Хотя, чего, собственно говоря, я напрягаюсь? Это же Стас! Милый, надежный. Мой! В порыве искреннего человеколюбия я решила относиться к нему добрее. И сдержала слово, но по-своему. Стас был досадной помехой в моем новом жизненном плане – но он же и был идеальным прикрытием! Если мы со Стасом на людях будем выглядеть как два поглощенных друг другом амурчика с валентинки от Mary Jane, никто не заподозрит, что все перемены, происходящие со мной и во мне, как-то связаны с НИМ. Никому даже не придет в голову, ради чего я порчу кожу и волосы французкой химией, из последних сил бегаю после пар в спортзал и мило улыбаюсь, безмятежно глядя в глаза собеседнику, когда на сердце тревога, а в душе - гнев и горечь. Конечно, все это не могла не отразиться на моей и без того расшатанной нервной системе. Так я стала еще одной курящей женщиной, каких тысячи на улицах (напрашивается странная параллель с “падшей”, но до этого, увы, пока не дошло). А еще я почти перестала есть. Полностью перешла на кофе, ментоловые конфетки и сырые яблоки. По правде говоря, не было в этом самопожертвованьи ни капли силы воли, никакого здравого смысла – просто глупое упрямство с моей стороны. Но изводила я себя не понапрасну. Каждый день я чувствовала все больше уважения и родственной нежности к стройной, черноволосой и очень уверенной в себе девушке, которая смотрела на меня из большого старого зеркала. Я преображалась стремительно и необратимо, так, как вода меняется по весне, как капель омывает стылую землю и пропадает в ней, растекаясь по корням и травам живительной влагой. Каждый раз, глядя на свое отражение, я превращалась в соблазнительную Миссис Икс с загадочной полуулыбкой и картой в рукаве. Каждый раз, целую Стаса с придыханием “люблю”, я превращалась в себялюбивую лицемерку…
Пока я упорно и безжалостно изничтожала в себе остатки прежней личности, все фигуры на шахматной доске моей жизни оставались в прежней расстановке, соблюдая идеальный порядок соотношения черных и белых. Я по-прежнему тесно общалась со своей компанией и участвовала во всех общественных мероприятиях. Я вновь наладила приятельские отношения с Милой и по-дружески здоровалась с Машей не опуская глаз, давая поянть, что давнишний епизод в кафе исчерпан, приводя этим сомнительным фактом и свои новым обликом бедняжку Шелестову в совершеннешее недоумение. Я продолжала встречаться со Стасом, смеяться над его шутками и целовать обветренные сухие губы, да и вообще старалась относиться к нему как можно нежнее и добрее, хотя в свою постель по-прежнему не допускала. Если бы мои подруги об этом узнали, они бы определенно сочли меня ненормальной и приказали не удивляться, если он в конце-концов меня бросит, но весь интерес был в том, что никто ни о чем не догадывался! На людях мы выглядели такой счастливой парой, что все нам только завидовали. Удачная маскировка, я признаю. Но мне было легко притворяться по двум причинам. Во-первых, притворства как такового и не требовалось, мне действительно было со Стасом легко и приятно – как с лучшим другом. А во-вторых, близился май, а вместе с ним – и сдача проекта, к которой Стас и Семихватова готовились днем и ночью. Само собой, что ночи они коротали по отдельности, об этом я лично позаботилась, но все же… У Стаса оставалось все меньше времени на меня, а у меня – на него. Я не оставила свою идею отомстить Вадиму и уверено шла к цели, будучи самой себе и Пигмалионом, и Галатеей. Я заново училась любить себя, и что-то такое, наверное, отражалась в моих темных глазах, отчего круг моих знакомых как-то незаметно стал гораздо шире. Вадим появлялся в универе очень редко, проходил практику у отца на фирме. Это было мне на руку: я не хотела, что он видел меня и говорил со мной, пока я сама не сочту себя готовой. Впрочем, касательно нашей епохальной встречи никакого конкретного плана у меня пока не было, я решила положиться в этом вопросе на Судьбу. Вадим-Вадим, не смотря на все, что ты сделал, я все еще тоскую по тебе… Добрые люди рассказали, что он все еще встречался с Машей. Завидное постоянство, мои аплодисменты, гражданка Шелестова! Вот только за чашкой очень крепкого кофе без сахара Милка с явным удовольствием шепнула мне, что бедная Маша очень переживает из-за постоянных измен своего Вадика, но бросить его тоже не может, так как любит до умопомрачения. Я не собиралась ее жалеть. За что это глупая курица боролась, на то и напоролась! Я стала жестокой – такой же, как все.
Середина апреля принесла с собой очередной циклон и черную меланхолию. Я уже начинала сомневаться в том, что все издевательства над собственным телом и душой имели хоть какой-то смыл. Что с того, что парни на улице оборачиваются мне в след, очередная кружевная итальянская юбка стоит больше, чем годовая стипендия, а глаза знакомых девченок пылают завистью и ревнивой злобой? Что с того, что Мила вдруг решила возобновить со мной отношения, а Андрюха вдруг стал набиваться в близкие друзья? Зачем все это, если на той неделе едва? не столкнувшись с Вадимом в коридоре, я, как последняя трусиха, завернула за угол и пряталась там до звонка. Если это был не тот самый счастливый несчастный случай, тогда чего же именно я ждала от Судьбы? И снова путаница из чувств и желаний… Я замкнулась в себе, перестала ходить на тусовки, снова начала ссориться со Стасом по мелочам. Гулять по любимому городу – и то не хотелось. В один особенно мерзкий вторник, когда, сбежав с последней пары, я направлялась к себе домой, меня вдруг догнала Настя Германова. По глазам видно: что-то этой хитрюге было от меня нужно…
- Юлька – прокричала она, захлебываясь от восторга – ты ни за что не догадаешся, куда я иду в субботу!!!
И, не дождавшись моих предположений, тут же сама выпалила:
- На хату к Дане Рябцеву, у него будет жирнющая party!!! Ура-а! А ты идешь со мно-ой!!!
Я нахмурила брови. Конечно же, я знала Даню, хотя и не была с ним близко знакома. Данила Рябцев, сын депутата, крашенный платиновый толстяк и просто богатенький дряной мальчишка, слыл самым заядлым тусовщиком на нашем факультете и обязательно превратился бы в живую легенду, если бы являлся в универ немного чаще, чем на сессию два раза в год, и то – для проформы. Правда, на моей памяти с ним было связано что-то еще, но, как я ни старалась, воспоминание упрямо ускальзало.
- А с чего ты взяла, что я хочу туда идти?
- Юлька, не дуйся! PLZ, пойдем со мной! Ленка Калиненко, это с.ч.ка, умотала в свой загородный дворец в Тарасовку и не вернеться раньше понедельника, и мне решительно не с кем пойти!
- Ну так пойди с каким-нибудь парнем – я пожала плечами.
Недосуг мне было светиться, пока не приведу свое лицо в идеальную форму. В маску безразличия, стало быть.
- Низзя – уголки широких и требовательных Настиных губ опустились – Даня сказал, что и так будет полно парней, нужно побольше классных девченок, а от тебя, я уверена, он просто вылетит!!!
- Э-э, я тебе не Боинг-746! Ладно, я подумаю.
Я была готова на все, чтобы отвязаться от Насти. Дался мне этот Данька… Что же такое я о нем слышала? Правда, как только я оказалось дома, эти мысли мгновенно улитучились из моей головы. Но от вечеринки у Дани мне было не отвертеться, поскольку эта тема недвусмысленно напомнила о себе два дня спустя.
Мы с Милой на двоих распивали кофе в столовой, и она пересказывала мне последние новости о личной жизни общих знакомых. Я незаметно подвела ее к интересующему меня вопросу. Но Милке, казалось, только того и надо было! Она возбужденна зашептала:
- Они с Вадиком опять поссорились. Машка заявила ему, что больше не потерпит подобного поведения, а он ей в ответ – мол, лучше тогда нам с тобой расстаться по-хорошему и без взаимных притензий, так сказать. Бедная Машка просто убита, два дня рыдала, а потом обрывала его телефон. Они вроде-как договорились, что некоторое время просто побудут врось. Машка ужасно переживает, она так мечтала поехать с ним на вечеринку в субботу к этому его очень крутому то ли двоюродному, тол и троюродному братцу, а теперь не рискнет, чтобы не раздражадать Вадика. Хотя, должна тебе сказать, он порядочная задница. Впрочем, кому я это говорю, ты и сама знаешь!..
Милка говорила еще что-то, но я уже не слушала. Судьба сделала мне такой неожиданный, ну просто таки фантастический подарок! Вот оно, то, что так настойчиво стучалось в мое сознание!. Даня – троюродный брат Вадима, их отцы, кажется, даже ведут общий бизнес. Вечеринка с кучей незнакомого народа… Судьбоносное уравнение с двумя известными. Там будет ОН, но не будет Маши! И никто, никто мне не помешает!