Дорогой мой Маяковский

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Дорогой мой Маяковский.

Действующие лица:

В.В. Маяковский – великий советский поэт

В.В. Полонская – актриса МХАТа

В. Катаев – писатель

Р. Смоленская – художница

Женщина – бывшая жена Натана Альтмана

Н. Асеев – поэт, друг В.В. Маяковского

Цветочница

Перчаточник

Контролер на почте

Гранина Тамила Георгиевна – ангел-хранитель

Массовка – друзья Катаева

Действие первое.

Сцена 1.

На сцене полумрак. В темноте лишь один луч света. Он падает на женщину, упавшую на колени. Женщина рыдает. Это В.В. Полонская. Сминает в руках маленький клочок бумаги. Читает сквозь слезы, навзрыд.

Полонская: Ах, Володенька! Ну что же ты? А вот записка… Видимо, давно написана… Ну что же то ты, милый мой? Зачем же ты это? Что тут? Прошу оградить моих близких от различных гонений со стороны советской власти…Маму, Люду, Олю, Лили Юрьевну, Веронику Витольдовну…Прошу оградить… Авторские права переходят к Лиле Юрьевне Брик… Что-то еще написано… Прошу никого не винить в моей смерти…Володенька, почему же ты? Прости меня, прости, милый мой…Как же это? Что же теперь? Как же дальше? Лиличка! Люби меня! Ах, Володенька, вот кого ты любишь… Лиличка… Лиличка… Ах, Володя…

Не должна была уходить… Остаться надо было… К черту этот театр…А ты бы жил… К черту Яншина… К черту все… Все роли…Володичка… Милый мой… Зачем ушла, ах, зачем ушла сегодня от тебя???

Жажду, жажду теперь только одного… Вернуть бы все! Я осталась бы с тобой, Володенька, ты слышишь? Осталась бы! И не нужны были бы мне 20 рублей на такси! Ты слышишь? Я не вышла бы, не хлопнула дверью, и ты не достал свою записку и револьвер с одним-единственным патроном…Володичка! Ну почему в этот момент не было человека, который бы мог уберечь тебя? От меня и от Лили? Хочу, что бы ты был жив! Хочу вернуть время на 10 минут назад! Хочу! Хочу! Хочу!

В этот момент на сцену выходит огромная толпа народа. Все в черных длинных одеждах. Они все окружают Полонскую. Свет гаснет и слышны лишь слова Полонской, что она хочет все вернуть. С этого момента начинается история, которая вполне могла произойти.

Сцена 2.

В комнате Владимира Маяковского на Лубянке появляются Рашель Смоленская и хозяин квартиры. Он притихший, домашний, и мягкая улыбка не сходит с его лица. В то же время ни в движениях, ни в лице нет никакого возбуждения. Рашель Смоленская с усталыми глазами и весьма грустным видом.

Маяковский: Ах, Рашель, ну как Вам моя новая пьеса «Москва горит»? Москва действительно горит?

Смоленская: Да, Владим Владимыч! Горит!

Маяковский: Думаю, оформление к постановке пьесы нужно сделать в парке культуры и отдыха. Как думаете?

Смоленская: Конечно, конечно, Владим Владимыч…

Маяковский: Кстати, Лилечка Лавинская согласна работать над оформлением? Рисовать эти мои декорации?

Смоленская: Да, Владим Владимыч. Она согласна. Лиля сегодня заканчивает свою работу в Нескучном саду. Жаль, что она не смогла сама к вам приехать…Знаете, она начала делать наброски сразу же после прочтения! Полицейский…Дама…Пока все в черновом варианте, правда…

Маяковский (оживленно): Сразу после прочтения, говорите? Отлично. Отлично!

Смоленская (улыбается): Владим Владимыч! Мы просто в восторге от вашей пьесы.

Маяковский (шутливо и радостно): Ну вот, а все говорят, что я исписался!

Молчание повисает в воздухе.

Смоленская: Ладно, Владим Владимыч, побегу домой. Мама ждет…

Маяковский: Рашель… у меня к Вам одна просьба…

Смоленская: Чем я могу помочь Вам?

Маяковский: Не уходите. Останьтесь еще на немного. Расскажите мне что-нибудь. У Вас весьма грустные глаза. Вы, наверное, много плачете последнее время?

Смоленская(растерянно): Да…Пожалуй…

Маяковский: Ну, Рашель, миленькая, расскажите мне что-нибудь. Мне страшно не хочется оставаться сегодня одному…

Смоленская: Хорошо-хорошо. (Замолкает, что-то обдумывая). Все банально. Все просто. Я расстаюсь со своим мужем. С мужем, которого безумно люблю и которого не хочу терять… Однако вместе мы теперь тоже никак не можем…Говорим с ним на разных языках. Вместе нам плохо. А врозь просто ужасно…

(Рашель останавливается. Маяковский с вниманием смотрит на нее и молчит. Рашель вздыхает и продолжает рассказ).

Знаете, Владим Владимыч, я теперь очень редко его вижу. Стараемся не пересекаться, чтобы еще больше не травмировать друг друга. Самое смешное в том, что мы не понимаем, что нам нужно изменить, чтобы быть вместе… И радоваться жизни вместе, как раньше…

(Рашель замолкает. Маяковский делает жест рукой на продолжение рассказа: чертит ладонью в воздухе окружность).

Я всегда очень ревнивая, требовательная, мне нужно очень много внимания… А он – равнодушный, сухой, все воспринимает так, как должное. Я иногда спрашиваю себя: кому нужно было, чтобы мы расстались сейчас? И не знаю каков ответ. А мой муж на это скажет: «Значит, так надо было. Значит, так было написано еще при сотворении вселенной, что чета Смоленских, прожив вместе энное количество лет и месяцев, должна расстаться в апреле 1930 года…

(Замолкает. На Маяковского не смотрит. Смотрит в одну точку и продолжает неторопливый рассказ).

Глупо… Когда мы изредка встречаемся, то всегда говорим друг другу «наши» слова и фразочки, которые говорили на первом году женитьбы…

Улыбаемся…Смеемся…

Но ведь это все неправда…Мы пытаемся реанимировать наши погибающие чувства. Это мучение для него и для меня, Владим Владимыч…

Каждое утро мне хочется набрать его номер и сказать: «Ты знаешь, первое слово, которое проснулось в моей голове и улыбнулось мне, было твоим именем…» Вот только зачем ему эти мои бредни?

(У Рашели начинает дрожать голос от слез. Она всхлипывает и все же рассказывает).

А я так люблю его! Что готова плакать оттого, что он не понимает меня, а я не понимаю его…

(Слезы появляются на ее лице. Поспешно вытирает).

И поэтому мы расходимся. И ни я, ни он ничего не можем изменить. Хотя люблю я его так сильно, насколько только может любить мое маленькое женское сердце…

(Слезы и рыдания становится сдерживать все труднее. Она плачет).

Я могу сказать: давай не будем затевать развод. Вот только что дальше? Все по-прежнему… Все станет по-прежнему… И зачем люди так сильно умеют любить? Зачем? Зачем?

(Плачет навзрыд, стесняясь своих слез. Маяковский начинает успокаивать ее: подходит к ней, гладит по волосам, плечам).

Маяковский: Ах, Рашель, Рашель, какая же вы старозаветная! Да и я такой же. Не плачьте, славная Рашель! Хватит в этом доме слез! Мы скоро затопим соседей: я и вы!

(Отходит от нее, подходит к шкафам на кухне, достает что-то, наливает стакан воды и приносит Рашели).

Рашель! Ну вот, выпейте валерьянки, пожалуйста.

(Рашель выпивает. Руки ее трясутся и по щекам бегут слезы).

Вот и славно. А теперь устраивайтесь поудобнее на диване и отдохните…

(Рашель садится на диван. Маяковский приносит плед, накрывает Рашель).

Вы же так устали от своего одиночества… Ничего, Рашель, все пройдет. Если вы в правду Муж и Жена по Божьему велению, то ничто и никогда вас не разлучит. Значит, эти непонимания лишь временные…

(Рашель в это время успокоилась, согрелась под одеялом и закрыла глаза).

А как зовут Вашего мужа, Рашель? Рашель! Ох, заснула. Переволновалась девочка. Ничего. Все пройдет… Пройдет…

(Маяковский встал со стула, медленно походил по комнате, снова сел на стул).

Знаете, спящая Рашель, я ведь никогда никому не жалуюсь. Не имею такой прескверной привычки. Гигант я, глыба. Мне нельзя. Мне нужно стоять, молчать, терпеть. Хоть Вам рассказать, пока спите…

(Замолкает. В нерешительности продолжает).

Вот у вас с мужем любовь. И радости. И горести. Но у вас горести по своей вине. А у меня вина, наверное, лишь в том, что я – гигант. Мысли – гигантские. Произведения – гигантские. Шаги – гигантские. И сердце гигантское. И душа. И любовь. И если однажды полюбил – всё. Навсегда в моей жизни. Прямо или косвенно. Ужасное чувство, доложу Вам, Рашель. Такое ощущение, будто сердце разрываешь на куски и оставляешь понемножку каждой возлюбленной… А любовь от этого не гаснет, сердца моего меньше не станет…

А чувства становятся еще пронзительнее и еще глубже…

Первая - Маша. Одесса. Помню, отчаянный забежал в комнату к Каменскому и Бурлюку и лепетал: «Вот это девушка! Вот это девушка!» Джоконда, которую нужно украсть… Помню, я метался по комнате, как лев в клетке, и не знал, что дальше делать…Что делать? Как быть? Давид смотрел на меня в лорнет и подсказал: «Напрасно страдаете. Ничего не выйдет. Из первой любви никогда ничего не выходит». Я прорычал тогда: «У всех ничего не выходит, а у меня выйдет!» Бурлючище стоял на своем. А потом я решительно сказал своим товарищам «Едем» и в поезде сидел как пьяный, тяжело, с натугой, улыбался. Молчал. Все это было уже после объяснения с Марией Александровной…

(Тяжелый вздох).

Вторая и вечная: Лили Юрьевна. Знаком был с ее сестрой Эльзой. Ухаживал. Только увидел Лиличку – онемел. Моя! Моя! (Со усмешкой над самим собой) И еще мужа Осипа. Он все время был третьим с нами. Не ревновал ее вовсе… Что ж говорить – новая семья! Ни тебе ревности, ни тебе любви…(Горькая усмешка, начинает говорить куда-то в пустоту, говорит с надрывом).

Лиличка! Почему ты так жестока со мной? Разве я не любил и не люблю тебя? Ах, Лиличка, Лиличка…

(Тяжелый вздох)

Разве не ты говорила, что я скучный, потому что устраиваю сцены ревности? Разве не ты сравнивала меня с извозчиком и говорила, что извозчик управляет лошадью, а я – рифмой? Разве не я был скучен для тебя, исключая то время, когда читал стихи? И почему ты не дала мне жениться на Наташе Брюханенко? Ты сказала тогда, что мне самому не нужна эта женитьба и новый дом… Нет, Лиличка. Он мне нужен по сей день. Старый дом. Со старыми заветами. Чтобы муж – один и жена – одна. А вместе – одно сердце и душа.

А как я 7 лет назад заперся на Лубянке, писал письмо тебе на тридцати шести страницах и поэму «Про это»? Чувствовал, что сейчас или сойду с ума, или застрелюсь и звонил Асееву, чтобы он пришел ко мне… Распухший от слез, жалкий, маленький, растерзанный…

А как ты запирала меня на кухне и занималась любовью с Осипом, а я все это слышал? Как я громил посуду, плакал, царапался и не хотел этого слышать?

Тебе это доставляло большое удовольствие… А сейчас…Я не могу так больше…Это больно… Это очень больно – любить тебя, Лиличка…

(Поэт взволнован, он в смятении. Печаль, горечь на его лице. Делает вдох, выдох и продолжает).

Третьей моей любовью была Таня. Знакомили нас специально, как знаю теперь. Только зачем? Одной разбитой, растерзанной жизнью стало больше…

Влюбился… До головокружения. Она просила меня читать стихи, а я делал все, о чем она только могла подумать. Красавица… Стройная. Высокая. Стоило мне только прочитать стихотворение, как Таня тут же цитировала его наизусть…Память. Абсолютный слух. Собирались пожениться. Я сказал, что осенью вернусь за ней. Уезжая, оставил деньги в цветочном магазине. И каждую неделю мою Таню радовали цветы «от меня»…И каждый Божий день посылал в Париж письмо, а если не письмо, то телеграмму… Потом я не получил разрешения на приезд в Париж, а она в это время вышла замуж… Я об этом узнал только в день свадьбы… А что теперь? Таня живет с маленькой, красивой дочкой. С виконтом своим разошлась. Да и я тут тоже совсем один, дорогая Рашель…

(Маяковский проводит рукой по своим волосам и качает головой, будто говорит слово «нет»).

Четвертая, и, думаю, последняя – это Вероника. Полонская. Норкище. Замужняя женщина. Я, знаете ли, Рашель, вообще заметил, что все женщины, которых я люблю, либо замужем, либо собираются. Туда. В «замуж». (Грустно усмехается). Познакомил нас Брик. Встречались. Летом я выступал в тех городах на юге, в которых она отдыхала… Однако, я тоже порядочная свинья. Сам мог лежать на солнышке, признаваться в любви Вере, а потом встать и бежать в посольство, чтобы выхлопотать себе визу для поездки к Тане. В Париж. О, Рашель, все эти красивые женщины губят меня! И нет ни одной, которая могла бы меня спасти! Верочка – актриса. Замужем. А я заставляю ее бросить мужа и театр и идти ко мне одному. Но, видимо, я слишком мал, чтобы дать ей все то, что она хочет. Или заменить для нее театр и мужа… Для этого, видимо, я ничтожен. И не гожусь. Да и какой брак может быть с поэтом?

(Маяковский смотрит в пол, потом на Рашель. Она мирно спит и не шевелится).

Ах, Рашель, я, наверное, утомил Вас. Вам должен был присниться какой-нибудь зеленый луг и чистое голубое небо, а вместо этого вы стали невольным слушателем моих историй. Спасибо, милая Рашель. Спите. Спите. Мне нужно съездить до Гендрикова переулка. Скоро вернусь.

(Тихо встает со стула. Поправляет плед на Рашели. Выходит в переднюю, достает ключи из кармана, они падают, Рашель открывает глаза).

Смоленская: Ой! Владим Владимыч! Вы где?

Маяковский: (Входит в комнату). Я здесь. Вы проснулись?

Смоленская (извиняющимся тоном, смущаясь): Ой, я, прошу прощения, кажется уснула! Простите пожалуйста, Владим Владимыч!

Маяковский: Ничего – ничего, Рашель, спите. Мне нужно будет уехать ненадолго. Дождитесь меня.

Смоленская: Нет-нет! Мне домой скорее нужно бежать. Подождите секунду, пойдем вместе , только я себя в порядок приведу, хорошо?

Маяковский: Да, конечно. Не к спеху. Собирайтесь сколько вам нужно.

(Рашель встает, поправляет костюм, плед. Достает из сумочки расческу и начинает расчесываться. Она проходит по комнате и видит на письменном столе револьвер).

Смоленская: Это револьвер, Владим Владимыч? Зачем?

Маяковский (с усмешкой): Да. Странные вы, женщины. Видите все распрекрасно, лучше нас, мужчин, а все равно переспрашиваете. А револьвер… Хм… В нем один патрон. Просто так. Я всегда любил оружие. Для этого и револьвер.

Смоленская (с недоверием): Для чего?

Маяковский (с грустной улыбкой): Для мироэстетической гармонии моей души. Вы готовы, Рашель? Можем ехать?

Смоленская: Да. Я готова.

Маяковский: Отлично. Идемте. Сегодня я приглашен к Катаеву. Надо поспеть. Поспеть везде.

(Смоленская и Маяковский выходят из квартиры).

Сцена 3.

Маяковский приезжает на улицу Гендриков в квартиру Бриков. На пороге квартиры встречает женщину. Входят в квартиру вместе.

Женщина (растерянно): Владимир Владимирович, я, собственно… приехала к Лиле…

Маяковский: Осип Максимович и Лили Юрьевна уехали заграницу. Вернутся через несколько дней.

Женщина (еще более растерянная): Ясно…Ясно…

Маяковский (строго): А вы, простите, кто?

Женщина: Я? Я – бывшая жена Натана Альтмана.

Маяковский (сухо): Понятно. Я сюда заехал только за бумагами. Вам есть где остановиться в Москве? Подруги? Родственники?

Женщина: Да.

Маяковский: Что ж… Если будут какие-то проблемы с местом временного пребывания, то скажите мне, бывшая жена Натана Альтмана. Хорошо?

Женщина: Хорошо… Да… Конечно…

Маяковский (с интересом): А вы торопитесь сейчас куда-то? Вас кто-нибудь ждет?

Женщина: Нет… Я свободна…

Маяковский(с запалом): Тогда послушайте меня! Вчера я написал предсмертную записку, в которой говорю, чтобы никого в смерти моей не винили. Чтобы не было гонений со стороны советской власти моей семьи: мамочки, сестер, Лили и Веры. Чтобы все авторские права перешли к Лиле Юрьевне Брик. И последней строчкой я написал: «Лиля! Люби меня!»

Повисло молчание.

Ну как вам мое последнее произведение?

Женщина(в удивлении): Владимир Владимирович, это хорошо, но…

Маяковский(радостно): Ну, слава Богу, что хорошо! Очень рад!

Женщина(горячо, убеждающе): Но… Что это вы задумали? Неужели решили покончить жизнь самоубийством? Что вы! Одумайтесь! Это неправильно! Все мы должны жить! Пока есть время – нужно жить, Владимир Владимирович! Вы слышите меня?

Маяковский(померкнув, потемнев, глухим голосом): Понимаете, бывшая жена Натана Альтмана…Я самый счастливый человек в СССР и поэтому я должен застрелиться.

Женщина (растерянно, с чувством): Что же делать? Ну почему? От счастья люди не желают нажать курок! Никому из окружающих не нужна ваша смерть!

Маяковский(глухо): Точно. Смерть моя никому не нужна. Впрочем, как и моя жизнь…

Женщина(отчаявшись): Как же можно вам помочь? Что нужно сделать? Чего не хватает вам? Что может вас спасти?

Маяковский: Скажу вам, как сказал накануне Якобсону: «Только большая, хорошая любовь может еще спасти меня»… Но боюсь, милая бывшая жена Натана Альтмана, что до завтрашнего утра я ее не встречу… (Видя испуганное лицо женщины, желает приободрить ее). Ладно, не берите в голову. Я – поэт, а поэты все сплошь сумасшедшие. Мало ли какое настроение может быть у меня сегодня! Совсем необязательно, что оно будет таковым завтра! Хотя...

Женщина: А что вы будете делать завтра?

Маяковский: Завтра? А завтра у меня одна игра. «Пан ли пропал».

Послушайте, мне нужно ехать к Катаеву. Разрешите подвезти вас к дому или оставить здесь.

Женщина: Да нет…Я поеду с вами.

Маяковский: Едем же. Меня ждут.

Маяковский и женщина выходят из квартиры.

Сцена 4.

Маяковский приходит к Катаеву. Он снова тихий, усталый. Катаев встречает его с радостью и дружеским участием.

Маяковский(безучастно): Здравствуй, брат Катаев. Я не опоздал?

Катаев: Здравствуй, Володя! Как ты можешь опоздать, если начало только через час? Ты же никогда не опаздываешь!

Маяковский(устало): Ну и отлично.

Катаев(озабоченно): У тебя что-то случилось? Ты чего такой?

Маяковский (сурово): Какой «такой»?

Катаев(растерянно): Притихший, домашний… Заболел что ли? Или с мамой, сестрами что?

Маяковский: Нет-нет. С семьей все хорошо. Я здоров. Устал что-то…

Катаев(оживленно): Средство от усталости есть! Оно придумано не нами, а нашими далекими предками! Весьма давно! (Уговаривает) Помогает! Усталость как рукой снимет!

С улыбкой смотрит на Маяковского. Маяковский хмуро смотрит на Катаева.

Маяковский: Не понял. Извини.

Катаев(с хитрой улыбкой): Короче: пить будешь?

Маяковский (безнадежно смотрит на Катаева): Я? Пить? Нет. Не хочу.

Катаев(настойчиво): Водку, говорю, будешь?

Маяковский (сердито): Водку? (махнув рукой) Наливай!

Маяковский и Катаев садятся за стол. Катаев разливает по рюмкам водку. Катаев пьет и улыбается еще больше с каждой выпитой рюмкой, Маяковский же, напротив, с каждой стопкой все больше темнеет. Он сидит мрачный, подавленный, но неизменно внимательный.

Катаев: Володя, как там твоя «Москва горит»? Как работа над постановкой?

Маяковский(равнодушно): Да ничего. Сейчас над декорациями работают Рашель Смоленская и Лиля Лавинская.

Катаев: Да? Отлично! Где будет премьера?

Маяковский: В парке культуры и отдыха. (Грустно) Но это все, впрочем, неважно… Давай о чем-нибудь другом.

Катаев(оживленно): Давай! Знаешь, Маяковский, ты у меня в прошлый раз зонт свой богатырский позабыл.

Маяковский(отрешенно): Да ничего, я по улице не брожу. Я на такси езжу. Так что отсутствие зонта я и не заметил, Катай Катаевич.

Катаев: Ясно, товарищ Маяк. Значит, барствуете?

Маяковский: Ты мне лучше скажи, много ли народу сегодня звал к себе?

Катаев(задумчиво): Да нет. А кто тебя, собственно, интересует?

Маяковский: Да никто. Просто спросил.

Катаев: Полонская с Яншиным своим меня замаяли! То они идут, то они не идут… Тоже мне эти МХАТовцы! Ни да, ни нет, ни белого, ни черного – одно не знаю и серый цвет…

Маяковский молчит. Думает о чем-то.

Володя! Я тебе что сказать хотел? Зонт – то свой забери. А то потом два месяца будешь без зонта ходить. Мне уехать надо будет в скором времени.

Маяковский: Ну, не заберу сегодня – заберу до скорого времени. Или передашь через кого-нибудь.

Звонок в дверь.

Катаев: А вот и гости!

В комнату входят гости. Маяковский уныло сидит на кухне и не выходит к ним.

Жует сигарету. Входит Яншин. Начинает здороваться с мужчинами. Маяковский слышит его голос и выходит в переднюю. Входит Полонская.

Маяковский: Я так и знал, что вы здесь будете, Вероника Витольдовна! Так и знал!

Отходит от нее. Здоровается с мужчинами.

Катаев: Господа! Давайте не будем сегодня устраивать банальный ужин или обед! Давайте сегодня будем сидеть в полной тишине, темноте и разговаривать! Мне всегда казалось, что в такой обстановке люди становятся откровеннее и ближе друг другу! (Обращается к Маяковскому) Володя, помоги мне приготовить бокалы, вино, чай, кружки и печенье. (Всем) Будем общаться в интимной обстановке, подпитанной вином!

Кто-то из гостей: Да, Валентин, у тебя подпитка уже не только вином! Тут что-то покрепче подмешалось!

Катаев: Сегодняшнее главное правило: никого не журить! Вот так-то! Идем, мой друг Маяковский!

Уходят на кухню.

Маяковский(осторожно): Катаев, а у тебя есть бумага и перо?

Катаев(с усмешкой): Что, прощальное письмо собрался писать?

Маяковский(серьезно): Нет. Его я уже написал.

Катаев(мягко): Не сердись, Володя. Будет тебе белка, будет и свисток. И бумага.

Маяковский и Катаев возвращаются в комнату. Ставят низкий стол, убирают стулья, разливают вино и чай, выключают свет. Все начинают по очереди рассказывать что-то смешное. Становится шумно. Вино преображает всех. Один Маяковский сидит в стороне, часто отходит в сторону, пишет записку и осторожно отдает Полонской. Он притихший, пьяный, мрачный. Гости ждут от него сарказма, шуток, чтения новых стихов. А он молчит и тупо смотрит в пол. Гости подначивают его, пытаются вывести на разговор. Маяковский смотрит на них убийственным взглядом и молчит. Отвечает односложно, абстрактно. Гости собираются уходить. Уходят все вместе, шумно. У Катаева остается один Маяковский.

Катаев: Что с тобой, Володя? Что ты весь вечер такой сидел? Что с тобой случилось? Все время тупо в пол смотрел…Был далеко от нас…Что не так?

Маяковский(вздыхая): Все хорошо, друг Катаев. Пойду домой.

Катаев(уговаривает): У тебя больной вид. Ты пьян. Оставайся у меня. Ну что тебе делать одному в пустой квартире? Сам подумай!

Маяковский(вяло): Нет. Я не пьян. Я устал. Пойду. Зонт домой хоть занесу. Ему ведь одиноко тут у тебя. Пойду. Прощай, брат Катаев.

Катаев(настырно): Оставайся! Ослик ты эдакий! Не ходи домой! Оставайся, дурачина!

Маяковский: Нет, пойду. Не уговаривай, Катаев. Спасибо тебе за все. До встречи.

Маяковский разворачивается и, сгребя свой зонт и все, что было рядом на полке, шаткой походкой пошел к двери. Катаев остается один и грустно качает головой.

Действие второе.

Сцена 1.

14 апреля. Квартира Маяковского на Лубянке. Входят Маяковский и Полонская. Полонская взволнованна. Маяковский мрачен и спокоен.

Маяковский (начиная разговор): Вера…

Полонская: Володька! Ну зачем ты меня сюда притащил? Зачем? Чего ты хочешь от меня? Я, кстати, опаздываю на репетицию.

Маяковский: Вера…

Полонская: Продолжение вчерашнего вечера? Ты и так вчера вел себя отвратительно!

Маяковский: Вера…

Полонская: Напился пьяный! Весь вечер писал мне записки! Зачем?

Маяковский: Вера! Послушай…

Полонская: Так просто не может дальше продолжаться! Ты понимаешь это?

Маяковский: Вера! Стой! Мне нужно тебе сто-то сказать!

В это время послышался стук в дверь.

Маяковский выходит в переднюю и открывает дверь Вид у него довольно злой. На пороге стоит девушка в голубом плаще. Она молча смотрит на Маяковского. Она очень красива: темные волосы, голубые глаза и светлая кожа. Маяковский начинает внимательно рассматривать ее. Так они молчат. И смотрят друг на друга.

Маяковский(нерешительно): Здравствуйте. А вам кого нужно?

Девушка(с улыбкой): Здравствуйте, Маяковский.

Девушка произносит фамилию поэта нараспев, по слогам, четко звучит звук «йа». Ма – я – ковский.

Маяковский в замешательстве. В удивлении смотрит на девушку.

Девушка: Маяковский, я, собственно, от Вали Катаева.

Маяковский: Не понял.

Девушка: Вчера вы были у Катаева?

Маяковский(смотрит на девушку не отрываясь): Был.

Девушка: Он просил вас забрать зонт?

Маяковский: Да. Просил. Я забрал.

Девушка: Так вот. (Смутилась). Вчера вы кроме своего зонтика прихватили еще мои перчатки. Я их накануне забыла у Катаева.

Маяковский(растерявшись): Перчатки? Ах, перчатки… Так. Вчера я пришел и забросил зонт сюда. Секунду… Вы торопитесь?

Девушка: Нет.

Маяковский (смущенно): Может быть, поищем вместе?

Девушка(с улыбкой): Давайте. Только если это вас не затруднит и не отнимет много вашего времени…

Маяковский(с энтузиазмом): Нет-нет! Как они выглядят, ваши перчатки?

Девушка: Черного цвета. Именные. Там на запястье вышивка.

Маяковский и девушка ищут вместе перчатку. Ползают по полу на коленках, разгребают обувь, плащи и пальто…

Маяковский (с восторгом кричит): Вот! Одну перчатку! Нашел! Держите!

Девушка: Спасибо большое. (Убирает перчатку в карман).

Начинают ползать дальше. Натыкаются друг на друга. Девушка встает, огорченно смотрит на часы.

Девушка: Извините, мне нужно идти, я и так уже не успею сегодня к цветочнице и на почту. Придется идти завтра.

Маяковский: Постойте! Мы же не нашли вторую перчатку!

Девушка (расстроено): Ну что теперь делать? Видимо, она потеряла по дороге к вашему дому.

Маяковский(сокрушаясь): Ох, простите меня и мою неосторожность! Вам очень дороги эти перчатки, да? Раз именные…

Девушка: Мне подарила их мама. На именины.

Маяковский(в полной растерянности): Какой ужас. Простите меня, пожалуйста. Давайте, я подарю вам новые перчатки? Продиктуйте, пожалуйста, свой адрес, телефон если есть… И назовите свое имя…

Девушка: Не стоит. Перчатки я могу купить себе сама. Завтра же закажу. Не стоит беспокоиться. (Улыбается). Извините, что отвлекла вас. До свидания, Маяковский.

Поспешно сбегает вниз по лестнице. Слышен только звук женских каблуков.

Маяковский: До свидания… (Вдогонку). Девушка! Девушка в голубом! Как вас зовут?

Девушка(не расслышав): Вам тоже доброго утра, Маяковский!

Маяковский смущенно, растерянно заходит в комнату. Там его нетерпеливо ждет Полонская.

Полонская: Ты где ходишь? Что у тебя за вид, будто ты только что увидел восьмое чудо света?

Маяковский: Нет, не чудо. Ангела.

Полонская: Что ты несешь? Какие ангелы? Что за девицы приходят к тебе с утра пораньше? Что за выходки, Володя?

Он молчит и не смотрит на нее. Взгляд безумный и задумчивый.

Полонская: Ты меня слышишь, Володя? Зачем ты заставляешь меня ревновать?

Молчание в ответ.

Ты оглох? Тебе совсем меня не жаль? Сухарь!

Молчание.

Маяковский! Я сейчас уйду и больше никогда сюда не вернусь, ты понял?

Молчание.

Все. Я ушла. Забудь как меня зовут.

Выходит. Через секунду забегает в комнату снова.

Значит так, да? Я уйду и ты мне ничего не скажешь? Ты хотел со мной о чем-то поговорить. Говори!

Маяковский(в пространство): Знаешь, Вера, я передумал…

Полонская (со злостью): Значит, я сейчас встану, уйду и никогда больше сюда не приду. Ты понял, Великий Советский Поэт?

Маяковский(равнодушно): Иди. У тебя же репетиция. Помнится, ты на нее опаздывала. Нет?

Полонская(с возмущением): Ну, ты хам! Да я для тебя – все, что угодно! А ты…

Искусственно плачет.

Ты не любишь меня… ну хочешь, хочешь, я уйду от мужа?

Маяковский: Нет.

Полонская(все также возмущенно): Почему? А вчера хотел!

Маяковский: Это было вчера. Вера. Хватит. Вот 20 рублей на такси. До свидания.

Полонская(с вызовом): Ты меня гонишь?

Маяковский (с улыбкой): Нет. Не хочу, чтобы ты опоздала, милая.

Полонская: Сухарь. Бессердечный человек.

Молчание. Они подходят к порогу.

Полонская(напряженно): Маяковский, у меня тушь не размазалась?

Маяковский: Нет-нет. В полном порядке. Удач.

Закрывает пред ее носом двери. Зайдя в комнату стремительно переодевается. Звонит по телефону.

Алло, Катаев? Не Катаев? Асеев, ты что ли? Где Катаев? Уехал? Как уехал? Куда? На 2 месяца? (зло)Черт! (нетерпеливо)Ты сегодня с самого утра был с ним? Девушку видел? (передразнивает).Какую-какую! В голубом плаще! Видел? Оставайся у Катаева. Сейчас буду.

Сцена 2.

В квартире Катаева одиноко сидит Николай Асеев. Врывается Маяковский. С самого порога начинает разговор.

Маяковский: Коля, что ты знаешь о ней?

Асеев: О ней? (Задумчиво) Знаю, что она преподает русский язык и литературу в гимназии. Сама из Одессы. Родители живут там. Она каждую неделю отправляет им деньги и телеграммы. Что еще?

Маяковский: Рассказывай все!

Асеев: Ты же видел ее сам! Милая девушка. Добрая очень. Надежная. Никогда никого не бросит в трудной ситуации. Такая побежит на баррикады быстрее всех…Решительная, как видишь, всего добивается сама. Живет тут совсем одна. Только ученики и приятели, типа Катаева.

Маяковский(изумленно): Одна? Такая девушка и одна? Она была замужем?

Асеев: Если не ошибаюсь, нет.

Маяковский(с недоверием): Наверняка, собирается?

Асеев: Нет. Такой в наши дни трудна найти друга по сердцу.

Маяковский(снова изумленно): Что-то невероятное! Она не собирается замуж! А в чем трудность?

Асеев: Ну…Она красива. Многие кроме этой красоты ничего не видят. А унее еще отличный ум, решительность, как у мужчины, нежная душа при всем этом… (Восхищенно) Девушка невероятная! Просто чудо!

Маяковский: Она не чудо. Она - Ангел!

Друзья замолкают.

А как ее зовут?

Асеев: О, вот этого я тебе сказать не могу точно. Катаев зовет Томочкой, но это не полное ее имя. Ее зовут как-то по-другому. Только как? Прости. Забыл.

Маяковский(в ярости): Коля! Как ты мог забыть такое имя? Как посмел?

Молчание повисает в воздухе.

Как я могу ее найти?

Асеев(испуганно): Я не знаю ее адреса. Но по-моему, она ездит на седьмом трамвае.

Маяковский(орет, тряся Асеева): Колька! Как ее фамилия?

Асеев(ошарашено): Володя, я не знаю.

Маяковский: ладно, я в «Окна» поехал. Если узнаешь о ней что-нибудь – позвони.

Маяковский выбегает.

Асеев(так же ошарашено): Ясно. Дурашкин опять отдал свое сердце.

Сцена 3.

Квартира Маяковского. Он заходит домой. Поспешно снимает плащ и начинает искать перчатку. Перерывает в доме все. От мясорубки до последнего башмака. Садится к телефону. Набирает номер наугад, просит Тому. Еще раз. Еще раз. Начал жевать сигарету. Сел в кресло. Сжевал сигарету. Начал поиски перчатки заново. Усталый, отчаявшийся, запустил руку в карман плаща. Почувствовал что-то мягкое. Вздрогнул. Достал. Перчатка. Читает имя.

Маяковский: Так вот как тебя зовут, мой утренний ангел! Тамила! Тамила! Тамила!

Держа перчатку в руках, садится в кресло. Закрывает глаза, гладит перчатку и что-то бормочет. Засыпает.

Сцена 4.

Девушка в голубом плаще заходит в перчаточную мастерскую. Перчаточник – человек угрюмый. Говорит мало, неохотно. Отрывисто.

Тамила: Здравствуйте.

Мастер: Здрассте.

Тамила: Мне нужны именные перчатки с именем «Тамила».

Мастер: Тамила? Значит, это вы? Ясно.

Тамила: Что ясно?

Мастер: Не перебивать. Утром. Залетел. Верзила. Сказал: «Придет Тамила, скажите ей, что я ее ищу». И все.

Тамила: Что за верзила?

Мастер: Не перебивать. Он добавил. Что хочет отдать вам перчатку. Поэтому заказ делать не нужно.

Тамила: Но…

Мастер: Не перебивать. Сказал, что ищет вас, Тамила. Теперь говорите.

Тамила: Вы ничего не путаете?

Мастер: Я путаю, когда меня перебивают. Все. Теперь идите.

Тамила(растеряно) : Ага. Хорошо…

Идет к двери.

Мастер: Стойте. Еще. От себя. Главное – не отдать перчатку. Главное – найти вас. Теперь идите.

Тамила(радостно выбегая): Спасибо, милый перчаточник!

Девушка идет дальше по улице и заходит в цветочный магазин. Там ее приветливо встречает пожилая, глуховатая цветочница.

Тамила: Здравствуйте, Анна Ивановна!

Цветочница: А, Томочка! Заходите! Будете чай?

Тамила: Нет, спасибо.

Цветочница: Хорошо. Сейчас налью.

Тамила: Анна Ивановна! Не надо.

Цветочница: Шоколада нужно? Есть, девочка, я помню, что ты его любишь!

Тамила(взяв кружку и шоколад): Спасибо.

Цветочница: Представляешь, сегодня мир сошел с ума!

Тамила(с улыбкой): Почему же?

Цветочница: Во-первых, мой муж сегодня утром поцеловал меня после 45 лет совместной жизни. Во-вторых, из-за этого я первый раз опоздала на работу. И еще этот великан…

Тамила(насторожившись): Какой великан?

Цветочница: Вы не расслышали, Томочка! Не мальчуган, а великан! Я только зашла утром в павильон – залетает этот. Большой, могучий, запыхавшийся! Говорит, если придет Людмила, скажите ей, что я ее ищу! И ушел…

Тамила заулыбалась.

Тома! Откуда я знаю, придет эта Людмила или нет? Я же не знаю имен моих покупателей! По паспорту их проверять, что ли? Вот загадал загадку!

Тамила быстро допивает чай и собирается уходить.

Тома! С вами что? Вы влюбились?

Тамила: Почти. (Улыбается). Спасибо, Анна Ивановна. (Уходит).

Цветочница: Нет. Мир сошел с ума. Почему она назвала меня Анной Степановной?

Тамила идет на почту. Подошла к окошечку.

Тамила: Телеграмма и денежный перевод. Адрес: Одесса, ул. Новокаменная, дом 11, кв. 88. Граниной Тамаре Матвеевне, Гранину Георгию Николаевичу.

Контролер: От кого?

Тамила: Гранина Тамила Георгиевна.

Контролер: О, вы – наш клиент. Вам оставили очень заказное письмо. Все. Можете идти.

Тамила выходит с конвертом на улицу. Садится на лавочку и начинает читать. В это время актер, исполняющий роль Маяковского должен стать позади лавочки и читать письмо своим (мужским!) голосом.

«Не зная вашего имени, я ищу вас. Нашел вашу перчатку – увидел имя и понял, что это знак. Дорогая Тамила! Никакая вы не Тома и не Томочка! Тамила и только Тамила! Нам с вами непременно нужно увидеться! Но не только из-за перчатки! А потому что мне просто необходимо увидеть вас. Если вы сможете придти завтра ко мне в 4 вечера – я буду несказанно счастлив! Простите, если я затрудняю вас своим предложением. Просто я не знаю, где живете вы и, в принципе, не привык ходить в гости без приглашения. Приходите. Я жду вас в любое время, начиная с четырех часов.

Владимир Маяковский.

P.S. Тамила! Мне позвонили из рая и сказали, что от них сбежал самый прекрасный ангел. Но я вас не выдал!»

Сцена 5.

Маяковский в своей квартире. Мечется по комнате, не может найти себе места. На часах – без 20 минут 12. За окном темно.

Маяковский: Ну, где же она? Неужели не придет? Времени уже 12 часов.

Все… не придет. Маяк, тебе больше некому светить. Успокойся. Нужно выключить свет. Открыть дверь, если все-таки решишь застрелиться… Нет, еще раз ей позвоню… нет. Одни гудки. Где ты, Тамила?

Маяковский садится в темноте в кресло. Мрачно жует сигарету. Смотрит в одну точку в пол. На стене еле видны очертания числа 14 на календаре. От 14 апреля. На столе лежит револьвер. От каждого звука Маяковский вздрагивает.

Вдруг часы пробивают 12. В этот момент хлопает дверь. В квартире слышатся осторожные женские шаги.

Тамила: Маяковский, где вы?

Маяковский: Тамила, я здесь. Зайдите в комнату.

Тамила(сокрушенно): Маяковский, простите меня, сегодня моей ученице стало плохо и мне пришлось ехать с ней в больницу, и пробыть там целый день… Я сразу же приехала к вам. Дома не была. Простите меня… Но я не могла ее бросить. Вы слышите?

Маяковский: Слышу. Тамила. Сядьте в кресло. Поговорите со мной в темноте.

Тамила(покорно): Хорошо. Зачем вы искали меня?

Маяковский: Я хотел сказать вам, что вы – ангел. Мой ангел-хранитель. В то утро вы спасли меня от самоубийства. Я не стал перелистывать календарь далее того утра. Вы слышите меня?

Тамила: Да.

Маяковский: Я увидел вас, услышал колокольчики вашего голоса и мне захотелось жить. Жить ради вас. Ради утра апреля 1930 года, когда вы постучали в мою квартиру. Хотя, вам, наверное, чужды мои чувства…

Тамила: Отчего же? Я давно хотела увидеть вас, Маяковский. Увидела. И не сколько не разочаровалась. Вы такой, каким я вас себе представляла…

Маяковский: Знаете, Тамила, сегодня в «Окнах РОСТа» я сказал коллегам, что женюсь. На девушке с именем «Тамила». И теперь вы просто не можете меня подвести…

Тамила: Вы шутите?

Маяковский: Нет. Пожалуйста, можно я буду рядом с вами? Пожалуйста… вы нужны мне, Тамила… Не уходите. Я устал. Без вас.

Тамила: Но вы видите меня второй раз в жизни…

Маяковский: Знаете, в то утро я решил: либо все, либо ничего. В моем револьвере один патрон. Три раза я выигрывал у смерти в русскую рулетку. Четвертый был бы итогом. Вы ведь не случайно зашли тогда…Именно в ту минуту… Как я мог противится своему сердцу, которое заныло и постоянно говорило: «это Она! Она!»? Вы верите мне, Тамила?

Тамила: Верю, верю, Маяковский…

Маяковский: Спасибо. Спасибо… только не покидайте меня. Пожалуйста…

Тамила садится на ручку его кресла. Обнимает голову Маяковского. Нежно проводит рукой по волосам.

Тамила: Все хорошо. Хорошо. Я с вами, дорогой мой Маяковский.

Последний прожектор гаснет. Герои остаются в полной темноте. Начинает играть композиция «Романс» группы «Сплин».

Сцена 6.

Квартира Маяковского на Лубянке. Мебель вся та же. Но посредине комнаты появляется кресло-качалка. В кресле сидит постаревший Маяковский, совсем седой. Рядом в обычном кресле сидит Тамила, тоже поседевшая, что-то читает.

Тамила: А все-таки мне очень нравятся стихи Рождественского! Может быть, потому что они чем-то похожи на твои, Володенька?

Маяковский: Возможно. Но ведь это только сохранение традиции. Каждый поэт – новая волна.

Тамила(серьезно): О чем ты так сосредоточенно думаешь?

Маяковский(дерзко улыбнувшись): Думаю, что хорошо встречать старость вместе с любимой женой в кресле-качалке.

Тамила (с иронией): Судя по твоему лицу, это не очень приятная старость, Маяковский.

Маяковский: Нет, это лучшее из того, что только можно придумать, Тамила.

Звонит телефон. Трубку берет Тамила.

Тамила: Алло! Митенька, ты? Дедушку к телефону позвать? Хорошо, миленький. Ты как, внучок? Хорошо? Ну заходи вечером, ладно? Ждем тебя!

(Маяковскому) Володенька, это Митя.

Маяковский (берет трубку): Да! Митя, ты? Как твои дела? Хорошо? Что ты мне хочешь сказать? Вы сегодня в школе проходили стихи какого-то Маяковского? И что? Не однофамилец ли он нам? (Хватается за сердце). Нет. Что? Ты пошутил? (Улыбка появляется на лице). Какие стихи? Ах, эти…Хорошо. Задали учить одно футуристическое стихотворение наизусть? Ну, приходи сегодня, Митенька, поищем! А «Послушайте» лично мне сегодня вечером сдашь!(Смеется). Счастливо, Митя, до вечера!

Маяковский с улыбкой на лице садится в кресло-качалку. Тамила проходит мимо него. Он берет ее за руку, подносит к своим губам, целует.

Маяковский: Послушайте, Тамила…

Вдруг все замирает. И юношеский голос читает «Послушайте!»

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают –

Значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – кто-то хочет, чтоб они были?

Значит – кто-то называет эти плевочки жемчужиной?

И, надрываясь

В метелях полуденной пыли,

Врывается к богу,

Боится, что опоздал,

Плачет,

Целует ему жилистую руку,

Просит –

Чтоб обязательно была звезда! –

Клянется –

Не перенесет эту беззвездную муку!

А после ходит тревожный,

Но спокойный наружно.

Говорит кому-то:

«Ведь теперь тебе ничего?

Не страшно?

Да?!»

Послушайте!

Ведь если звезды

Зажигают –

Значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – это необходимо,

Чтобы каждый вечер

Над крышами

Загоралась хоть одна звезда?!

Blog

Дорогой мой Маяковский

Содержание

Цветочница

Перчаточник

Контролер на почте