Geum.ru

Текст взят с психологического сайта

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   16


Американский вклад в развитие социальний психологии ... 109


коммуникации: односторонней - двусторонней аргументации, приоритета выступления (до или после оппонента), эффекта "бумеранга", "запаздывающего" эффекта и других - были получены противоречивые данные, не поддающиеся интеграции в одну схему.


Другой пример - теория когнитивного диссонанса, породившая не меньшее количество противоречивых, а зачастую взаимоисключающих данных.


Как же в этой ситуации можно говорить об интеграции хотя бы двух основных: бихевиористской и когнитивистской ориентаций? Но, даже если бы внутри каждой из ориентаций было достигнуто относительное единство выводов, найти для них общую платформу - задача исключительно трудная, поскольку они противостоят друг другу не только как теоретические ориентации.


Они несопоставимы и методологически. Бихевиористская модель так-сономична, поэтому в Иельских исследованиях упор делается на изучение зависимых переменных, в то время как когнитивистская модель, дифференциальная по своей сути (см. выше классификацию С. Москови-чи), изучает в основном независимые переменные [McGuire, 1968, р. 139].


Кроме того, одно из главных препятствий на пути дальнейшего исследования установки авторы одной из обзорных работ справедливо видят в том, что слишком мало проводится экспериментов специально для проверке противоречивых выводов, полученных на основе различных теорий, что авторы различных теорий не спешат с таким сопоставлением, что переменные выбираются произвольно и изучаются слишком изолированно, что их изучение ведется в основном методом лабораторного эксперимента [Kiesler, Collins, Miller, 1969, p. 343].


Иными словами, необходимость какой-то, хотя бы рабочей, условной унификации ощущается и осознается, хотя довольно популярен и другой тезис: "пусть расцветают все цветы" [Kiesler Ch., Lucke J., 1976]. Безусловно, более или менее общепринятая система понятий могла бы способствовать интеграции фактов и данных, однако еще более важным условием преодоления существующего разброда должно стать восстановление целостности самого объекта, т. е. нахождения обратного пути от переменных, компонентов установки, комплекса установок - к индивиду, и не просто абстрактному индивиду, а целостному живому человеку. О том, что именно в этом направлении надо искать выход, свидетельствует исследование проблемы соответствия установки реальному поведению.


К. Ховлэнд и его сотрудники изучали в основном отношение когнитивного и аффективного компонентов установки. Выяснялось, как изменяется мнение или убеждение, как изменение мнения, т. е. когнитивного компонента, меняет эмоциональное отношение реципиен-1 10________ Опыт США: парадигма объяснения


та, т. е. увеличивает (или уменьшает) чувства симпатии (или антипатии) к объекту установки. В соответствии с постулатом бихевиоризма о том, что знание, будучи усвоенным, входит в структуру опыта и оказывает впоследствии регулирующее влияние на само поведение, считалось, что залог успеха коммуникатора в его способности внедрить то или иное мнение в когнитивную структуру реципиента или изменить его точку зрения по конкретному вопросу. Иными словами, при исследовании отношения когнитивного и аффективного компонентов внимание уделялось одному направлению: от когнитивного к аффективному.


Нетрудно заметить, что такая позиция весьма напоминает, с одной стороны, тезис философов-просветителей о том, что можно изменить людей в лучшую сторону, просвещая их, т. е. снабжая знаниями о должном, нравственном, полезном и т. п. Весьма показательно, что просветительская позиция при всех ее благих намерениях, по существу, методологически мало чем отличается от манипуляторского подхода к человеку, свойственного теоретикам психологии пропаганды в XX в., с его, казалось бы, всемогущим техническим арсеналом средств массовой информации. В течение длительного времени считалось, что человек не может устоять перед массированным натиском пропагандистской машины. Как правило, в подтверждение этого тезиса приводились успехи гитлеровской пропаганды.


В некоторых исследованиях Иельской группы было также показано, что можно изменить точку зрения испытуемых, давая им, например, "играть роль" своих оппонентов или даже заставляя механически повторять (т. е. путем чисто моторного закрепления) нужную коммуникатору идею.


Но все эти результаты (кстати говоря, не всегда подтверждавшиеся) были получены в лабораторном эксперименте и могут считаться валид-ными только в этих условиях. Стремясь к добыванию максимально "позитивного" знания, исследователи на самом деле изучали псевдо-объект, т. е. объект, взятый в его искусственных, вырванных из жизненной среды проявлениях.


Этот изъян методологии, вызванный дроблением объекта исследования, выявился особенно четко, когда были поставлены вопросы о том, что происходит с этим изолированно изменившимся мнением, когда оно начинает испытывать давление со стороны таких фактов, как общее состояние когнитивной структуры, реальные требования реальной ситуации и т. п.


Еще меньшую валидность данные Иельских исследований обнаружили при изучении так называемого парадокса Ла Пьера - феномена явного несоответствия мнения и поведения , В течение длитель-Американский вклад в развитие социальной психологии ... 1 11


ного времени "степень взаимосвязи между невербальным и вербальным поведением была неизвестна и явно малоинтересна для большинства исследователей" [McNemar G., 1946, р. 290], т. е. молчаливо принимался постулат о соответствии вербального поведения невербальному, а говоря попросту, предполагалось, что люди ведут себя в жизни так, как они об этом говорят.


Однако в 1969 г., собрав результаты почти всех исследований проблемы соответствия вербального поведения невербальному, А. Уикер пришел к выводу, что "декларируемые установки скорее не связаны или мало связаны с невербальным поведением" [Wicker А., 1969, р.

41]. Сопоставляя данные в пользу гипотез о соответствии или несоответствии установки поведению, А. Кислер и соавторы отмечают, что данные о несоответствии получены преимущественно в условиях реальной жизни, а данные о соответствии - в условиях лабораторного эксперимента. Иными словами, соответствие вербального поведения невербальному ставится в зависимость от ситуации . В то же время существуют данные о том, что один и тот же индивид в ситуации, требующей одного поведения, все-таки ведет себя так, как этого требует "иная организованная общность" [Lohman J., Reitzes D., 1954], т. е. в одной ситуации индивид ведет себя в соответствии с установкой, усвоенной в другой ситуации, не уступая актуальному "ситуационному давлению". И это скорее правило, чем исключение, иначе в поведении человека не было бы определенной, хотя и не всегда устойчивой последовательности.


Искусственная изоляция социальной установки для, казалось бы, наиболее глубокого ее изучения привела по существу к тому, что в условиях лабораторного эксперимента, да и во многих полевых исследованиях, она изучалась только как общепринятое социально одобряемое мнение, в то время как поведение в реальной жизни - это сложный комплекс, результат влияния огромного количества факторов: предположений индивида о возможных последствиях данного поведения, оценки этих последствий, мнений индивида о том, почему он чувствует, что должен поступать так или иначе, его мнений о том, какое поведение считается должным в его обществе, уровня аффективной коннотации, мотивации действия в соответствии с нормативными убеждениями и т. д.


Таким образом, изучение установки в соответствии с канонами позитивизма привело к тому, что в конце технологической "цепочки" исследования получился весьма своеобразный продукт: абстрактная позиция абстрактного индивида, декларирующего свое согласие с господствующими ценностями.


112 Опыт С111Л: парадигма объяснчия


Ограниченность и даже наивность такого результата в последнее время стали настолько очевидными, что речь уже идет не о том, придерживаться прежней логики исследования или нет, а о том, как ее изменить. В частности, предлагается отказаться от деления установки на компоненты [Eriich, 1975, р. 135], конкретизировать исследования (например, определять отношение не к неграм вообще, а к негру, представителю конкретной социальной группы) [Eriich, 1975, р. 134], признать, что мнение не обязательно связано с установкой, наконец, изменить технику измерения, дополнив шкальный анализ наблюдением и тому подобными объективными методами, так как индивид якобы не способен точно выразить свою установку вербально [De Fleur, Westie, 1975, p. 40].


Вряд ли, однако, можно ожидать, что подобные усовершенствования смогут послужить началом "восстановления" человека - основного объекта, для изучения которого и было введено понятие социальной установки. Это возможно лишь в том случае, если анализировать индивидуальное поведение в социальном контексте, т. е. как детерминированное социальными закономерностями более высокого порядка, а саму установку анализировать как социальный продукт, имеющий определенные функции.


Поскольку позитивистская логика исследования в социальной психологии обусловлена претензией позитивизма на получение прагматически эффективного знания и потому, собственно, и поддерживается правящим классом, есть смысл обратиться к тому, какие законы и какие неочевидные для обычного практического разума данные были получены.


Характеризуя итоги Иельских исследований, один из крупнейших специалистов по проблемам эффективности массовой коммуникации У. Шрамм сказал, что они поставили "старые правила риторики на научные рельсы" [The Science of Human Communication. Schramm (ed.), 1966, p. 266]. Ту же мысль более определенно выразил У. Мак-гайр: "Подход теории научения (в исследованиях изменения установки. - П. Ш.) редко опрокидывает наши обыденные представления", этот подход, на наш взгляд, все больше и больше приобретает статус "плодотворной ошибки" [McGuire W., 1968, р. 266-267]. В самом деле, в подавляющем большинстве случаев были получены весьма скудные (с точки зрения их новизны) данные. В основном это данные, например, о том, что женщины и дети (вообще женщины, вообще дети) легче поддаются убеждениям, но их мнения менее устойчивы, люди пожилого возраста более консервативны; прежде чем изменить установку, надо ее "расшатать", т. е. заставить человека сомневаться в ее адекватности; внешность и авторитет коммуникатора существенно влияют на эффективность коммуникации; коммуникатор не


Американский вклад в развитие социальной психологии ... 113


должен противопоставлять себя аудитории и т. д. [Hovland, 1957, 1959]. Таким образом, и практическая эффективность научных исследований оказалась гораздо ниже ожидаемой.


Весь парадокс заключен здесь в том, что чем сильнее исследователь стремится к максимальной "научности" (т. е. уровню объективности, достигнутому точными науками: физикой, математикой и т.п.), тем больше он "очищает" объект своего исследования - человека - от "помехообразующих" переменных, приравнивая его к неодушевленному механизму, и тем меньше, естественно, он может проникнуть в суть того, что недоступно для внешнего наблюдения, и тем более тощими становятся выводы.


Этот подход стимулируется, помимо принципов позитивизма, идеологическим заказом. В частности, на исследования процесса изменения социальной установки сильный отпечаток наложило представление о человеке как пассивной пешке. Специфическая логика исследования, в результате которой человек был сведен до уровня объекта, была дополнена устремлением что-то с ним делать, и в итоге человек приобрел облик доступного для манипуляции объекта. Его собственная внутренняя активность была сведена в получившейся модели до минимума.


Влияние специфической идеологии сказалось и в представлении о самой установке. Обращают на себя внимание ее трактовки как структуры, стремящейся к равновесию, к непротиворечивости, в то время как по существу для установки как динамичного состояния нормальной является, напротив, постоянная тенденция к выходу из равновесия, о чем свидетельствуют и конкретные исследования [Вегупе D., I960]. Очевидно, в таком подходе сказалось стремление к бесконфликтности и стабильности как всеобщему идеалу.


6.2. Социальный стереотип


Значительное внимание на протяжении почти всей истории американской социальной психологии уделялось генерализации и категориза-ции - процессам, лежащим в основе формирования социального стереотипа. Термин "стереотип" был введен в социальную науку в США более 50 лет назад У. Липпманом при построении им концепции общественного мнения. Сама концепция - яркое проявление прагматического интереса к обыденному сознанию, для которого поиски истины заканчиваются после получения "инструментального" знания,т. е. знания, обеспечивающего эффективность поведения в повседневной жизни.


Несмотря на многие недостатки концепции Липпмана , ему удалось выявить реально существующий феномен и указать на некоторые закономерности функционирования стереотипа в процессе мышления и поведения.


Опыт США: -парадч/ма объяснения


Явление стереотипизации, бесспорно, существует объективно. Оно обусловлено принципом экономии, свойственным человеческому мышлению, его способностью двигаться от единичных конкретных случаев к их обобщению и обратно к этому факту, понятому уже в рамках общего правила. Этот процесс вызван необходимостью упорядочить, классифицировать, категоризировать окружающую действительность. По всей видимости, большинство стереотипов адекватно отражают объективную реальность, а их эффективность обусловлена достаточно высокой степенью однообразия повседневной жизни.


Преимущество стереотипа - его функция классификатора действительности зачастую превращается в существенный недостаток. Это бывает, когда стереотип не соответствует больше объективной действительности либо когда он классифицирует явления и объекты по вторичным несущественным признакам.


В исследованиях, изучающих стереотип как элемент когнитивного процесса, он рассматривается с точки зрения истинности его содержания; как результат формирования представлений и умозаключений (процесса стереотипизации); как понятие, как образ.


Представления о мере истины, содержащейся в стереотипе, проделали определенную эволюцию. Липпман считал, что "стереотип не обязательно ложен", а иногда может быть "абсолютно правилен" [Lippman W., 1922, р. 123]. Это мнение, кстати говоря, было подтверждено в одном из первых исследований стереотипа человека (антро-постереотипа), выполненных Райсом [Rice, 1926].


Несмотря на это, в дальнейшем гораздо более широкое распространение получили определения стереотипа как "совокупности мифических признаков, приписываемых группам" [Clark, 1949], как "широко распространенной ложной информации, традиционной бессмыслицы" [Hayakawa, 1962], некоторые авторы даже предлагали новый термин "социотип" для обозначения готового стандартного, но в отличие от стереотипа, истинного знания [Bogardus, 1950].


Однако по мере того, как рос объем знаний о стереотипе, категорическое утверждение о его исключительно ложном характере сменялось более осторожной оценкой. В настоящее время все большее признание находит выдвинутая в 1950 г. О. Клайнбергом гипотеза о "зерне истины" в стереотипе, согласно которой общий объем истинных знаний в стереотипе превышает объем ложных [Klineberg, 1950]. Исследования стереотипа пошли по пути выявления факторов, влияющих на объем "зерна истины". Была высказана и получила частичное подтверждение гипотеза о том, что мнение человека о членах какой-либо социальной группы, вероятнее всего, будет точно, если эта группа играет строго


Американский вклад в развитие социальной психологии ... 115


определенную роль, "поскольку то, что предписывается категории (лю-дей.--П.Ш.), обычно выполняется ею и от нее ожидается" [Berry, 1970, р. 29], а также гипотезы о том, что признаком истинности стереотипа может служить совпадение мнений членов одной группы с мнениями представителей другой группы о первой [Op.Cit., р. 30], о положительной корреляции униформности (единства мнений членов данной группы) и истинности, информированности и истинности гетеростере-отипа. Количество исследований, в которых стереотип изучался в этом плане, огромно, но, к сожалению, далеко не соответствует научной и практической ценности полученных результатов.


Данные целого ряда исследований не подтверждают вывода о якобы неизбежной неполноценности как самого процесса, так и его конечного результата - стереотипизированного представления. Как бы суммируя эти данные, М. Яхода делает следующий вывод: "... Нельзя сказать ничего определенного о степени или типе искажения, преувеличения или упрощения, наблюдаемых в этих убеждениях (стереотипах. П.Ш.)... Стереотип нельзя также представить как чрезмерное упрощение свойств внешнего мира. Многие стереотипы фактически представляют собой детализацию этих свойств" [A dictionary of the social sciences/ Ed. by J. Gould, et al, 1964, p. 695].


Означает ли это, что стереотип не обладает свойствами, достаточно специфическими для того, чтобы выделить его как особый вид знания? А если и обладает, то какими? Интересный вариант ответа на эти вопросы дает У. Вайнэки. Специфику стереотипа как особого класса понятий он пытается выявить, анализируя процесс формирования представлений об объекте, в котором, по его мнению, необходимо различать представления об интенсиональных и экстенсиональных свойствах объекта. Интенсиональные свойства, согласно Вайнэки, суть свойства объекта, выделяемые субъектом, как имеющие для него специфическое, личное значение, которое может отличаться от значений, придаваемых объекту другими людьми. Экстенсиональные же свойства имеют всеобщее значение, и относительно них "между всеми нормальными людьми существует единое мнение". Стереотип, по мнению Вайнэки, это такое понятие, которое может формироваться на основе как интенсиональных, так и экстенсиональных свойств (в отличие от научных понятий, которые складываются лишь на основе экстенсиональных свойств). Рациональное зерно концепции Вайнэки, на наш взгляд, состоит в том, что вместо вопроса об истинности стереотипа он ставит в центр внимания проблему абсолютизации тех или иных конкретных свойств объекта, возведения их в ранг сущностных, критерием чего является их социальная значимость, т. е. согласие об их важности, достигнутое в рамках данной социальной общности.


1 16 Oiiuiii С111Л: парадигма объяснения


Иными словами, стереотип, согласно этой концепции, отличается от других видов знания тем, что соотносится главным образом не с соответствующим объектом, а со знаниями других людей о нем. Стереотип - знание стандартное, в чем, видимо, его главная отличительная особенность. При этом неважно, истинно данное знание или ложно, поскольку главное в стереотипе - не сама истинность, а убежденность в ней, причем отличительной особенностью убежденности, сопутствующей стереотипу, является ее устойчивость, прочность. На наш взгляд, оценка того или иного вида знания с точки зрения его фиксированности, прочности весьма плодотворна, ибо влечет за собой постановку весьма важной новой проблемы: каким образом знание "затвердевает", превращается в догму и почему функционирует, даже когда доказана его гносеологическая несостоятельность.


В настоящее время эта проблема только поставлена и ждет своего решения. Вся сложность состоит здесь в том, чтобы определить грань, за которой знание начинает превращаться в стереотип или, точнее говоря, которая знаменует собой завершение процесса стерео-типизации, начавшегося с момента фиксации знания в знаковой форме. Как выяснилось, фиксированность стереотипа связана с поляризацией знания: чем прочнее оценка, тем она категоричнее, четче, и наоборот. Здесь вновь подтверждается закономерность, убедительно и неоднократно доказанная в исследованиях установки: степень фиксации установки связана с силой проявления эффекта ассимиляции и контраста.


Итак, центральная проблема в исследовании стереотипа - это объяснение его устойчивости и поляризованности. Р. Картер утверждает, что "фиксированность и поляризация зависят от когнитивного стиля индивида" [Carter, 1962]. Иными словами, появление стереотипа объясняется индивидуальными психологическими особенностями. Очевидно, что нельзя отрицать существование индивидуальных различий между людьми, но также очевидно и то, что один и тот же человек может демонстрировать в отношении различных объектов различный когнитивный стиль или что два человека, отличающиеся друг от друга когнитивным стилем в отношении одних объектов, в отношении других демонстрируют одинаковый стиль. Вряд ли можно согласиться с тем, что догматиком человек становится от рождения или что человек, догматически рассуждающий в одном случае, во всех остальных также окажется догматиком.


Основной аспект феномена стереотипа - социально-психологический. Он был выделен еще Липпманом, который говорил, что "помимо экономии усилий есть и другая причина того, почему мы так часто придерживаемся наших стереотипов, когда могли бы использовать


ч-мй


Американский вклад в развитие социальнои псилологии ... 1 17


более непредвзятые способы видения. Системы стереотипов могут быть ядром наших личных традиций, защитой нашего положения в обществе... Модель стереотипов не нейтральна. Это не просто способ замены порядком великой, цветущей и шумной путаницы настоящего. Это не просто схематизация, это и то и другое и еще кое-что. Это гарантия нашего самоуважения. Это проекция на мир нашего собственного чувства, наших собственных ценностей, нашей собственной позиции и наших собственных прав. Поэтому стереотипы в высшей степени заряжены теми чувствами, с которыми они связаны... Не удивительно тогда, что любое посягательство на стереотип представляется посягательством на основы мироздания. Это посягательство на основы нашего мироздания... Когда вы начинаете спорить о фабриках, шахтах, политической власти, вы не спорите, вы боретесь, стереотип вызывает в вас какое-то сильное чувство. Начав спор, вы не можете остановиться" [Lippman, 1922, р. 96].