Geum.ru

Хранителей Черных Книг. Девушка лежала на каменном возвышении в углу полутемной пещеры и измученно улыбалась, глядя на него полными слез глазами

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

бьют и собак дотемна по Бродвею не гоняют?

- Не гоняют, - отозвалась тетя Лена. - Некогда им гонять. Я же

говорю, компьютеры теперь у каждого, у Кольки вон Чудинова, у Лариски

Осиповой дочки, да у всех. Как раньше магнитофоны. Внук, пятиклассник, от

горшка два вершка, а от компьютера не оторвешь. Прибежит из школы и к нему

- обедать не дозовешься. Нашли себе игрушки! На улицу не выгонишь.

- Да, Витюша, - подтвердила мама. - Пойдешь за хлебом и, ей-Богу, не

по себе становится. Ни одного сорванца не видать, словно кто-то их всех

увел".

Я вспомнил утренние слова Цыгульского о гаммельнском крысолове.

Кто-то уводит детей и подростков. Здесь, в рассказе - компьютерные игры. В

фантастическом рассказе. А на самом деле, в жизни? Не попали же Костя и те

остальные пять десятков, известных в горотделе, в плен к какому-нибудь

кибернетическому дракону? Не ворует же их инопланетный монстр? И не

продали же их в рабство в подпольные кооперативы? Хотя... Хотя времена

наступили такие, что ничему уже не приходится удивляться. Сил не хватает

удивляться...

"Дорохин лежал и смотрел в окно, на черные силуэты деревьев, и

представлял домики поселка, и домики соседнего райцентра, и солидные

здания областного города. В каждом доме жили дети, и в каждом доме стоял

компьютер, не дороже швейной машины, и перед каждым компьютером сидел

мальчик или сидела девочка. Вот экран, вот клавиатура. Вставлен диск с

программой, нажата кнопка - и заметался между ящиками на складе маленький

смешной человечек. Он хватает ящики, грузит на конвейер, а мохнатое

чудовище катится к нему, стреляя на ходу, и надо суметь убежать от

чудовища, уклониться от пуль и спасти, непременно спасти товар. Забыты

книги и даже всемогущий телевизор, валяются без дела футбольные мячи,

гитары и теннисные ракетки, и никто не сходится по вечерам у качелей за

школой, и не надо им никаких других развлечений. Наигрывают волшебные

дудочки современных крысоловов и дети уходят, уходят...

"Творцы интеллектроники" - броские заголовки в газетах. Это - о

таких, как он, Дорохин, продолжателях дела отцов-основателей Раймунда

Луллия, фон Неймана, Винера, Шеннона, Колмогорова... И - побочный эффект.

Попытка наладить контакт с машиной - и разрыв контактов между людьми.

Такая вот получается раскладка?

Над райцентром висела ущербная луна. Луна поплевывала свысока на

земные проблемы. Она оттуда, сверху, навидалась уже столько всего, что ее

трудно было чем-либо удивить.

Дорохин посмотрел на луну и опять задумался".

Концовка мне не понравилась. Концовка была слишком "лобовой", еще раз

назойливо подчеркивая то, что и так вытекало из повествования. Да и

тема... Палка в колесо прогресса? Боязнь первых паровозов или автомобилей,

пагубно влияющих на нервную систему крупного рогатого скота, пасущегося

вдоль дорог? Передать ребятам из КЛФ, пусть обсудят, выскажут свое мнение?

Я пробежал глазами приложенное к рукописи письмо. Ага, рассказ уже

обсуждался в редакции районной газеты и Анатолий Шевчук был бит за попытку

противостояния процессу поголовной компьютеризации, которую громко

объявили в не столь далекие времена спинным хребтом реформы школы.

Ага-ага, автор пытается скомпрометировать направление, призванное вывести

страну на передовые рубежи - это уже шел пересказ состоявшегося в редакции

разговора. Ату его, ретрограда!

Ну что ж... Я побарабанил пальцами по столу. Старая знакомая песня, и

ведь многое потом действительно выходит боком. "Мы не можем ждать милостей

от природы" - и не стали ждать, вытряхивать стали у нее эти милости, и

результат, так сказать, налицо. "Даешь химизацию!" - и дали, да так дали,

что не только мы - белые медведи не рады, пингвины - и те отведали нашего

передового ДДТ. Про мелиорацию вообще говорить не хочется. "Наш мирный

советский атом - на службу народу!" Хорошо послужил, спасибо ему, а

вернее, не ему спасибо, а тому, кто его, наш советский атом - бездумно на

службу... И примеров таких сколько угодно.

А что касается безобидности компьютерных игр... Я порылся в своем

шкафу, перебирая журналы, просматривая закладки с надписями и нашел то,

что искал. Пробежал глазами короткую заметку. "Синдром видеоигровой

эпилепсии - так назвали японские врачи новый вид заболевания детей,

которые увлекаются современными компьютерными играми. Характерные признаки

его - головная боль, длительные спазмы мышц лица, временный паралич глаз,

а также ухудшение зрения. В общем видеоболезнь протекает доброкачественно

и не приводит к уменьшению интеллектуальных способностей. Однако

беспокойство у врачей вызывают те негативные черты, которые формируются у

подростков под влиянием видеоигр - в частности, подозрительность,

недоверчивость, горячность и враждебно-агрессивное отношение к родителям,

друзьям, знакомым и близким - собственно, типичные приметы эпилепсии". Вот

так-то...

Конечно, думал я, повальная компьютеризация нам, слава Богу, пока не

грозит и при нашей разворотливости еще долго грозить не будет. Но долг

писателя, писателя-фантаста - уловить тревожные тенденции в настоящем,

экстраполировать в будущее и художественными средствами показать, во что

они могут воплотиться. И даже если опасения кажутся необоснованными -

кого-то ведь заставит задуматься такое предупреждение, кого-то натолкнет

на создание механизма страховки. Надо показать нашим "фэнам", решил я и

положил рукопись в особую папку, где накапливались материалы для

обсуждения.

День уже клонился к финалу, и вернулась уже из магазинов умаявшаяся

Галка, когда наш тихий уголок посетил экс-учитель Волков. Мы с ним

перекурили в холле с фикусом, поговорили о жизни, обменялись последними

новостями с международной арены и из области внутренней политики, обсудили

итоги футбольного первенства и поделились известиями, касающимися наших

общих знакомых. И выяснилось, что Волков явился как исполнитель поручения

Залужной, которая звонила-звонила ко мне из своей психушки, да так и не

нашла, разыскала по телефону его, Волкова, и направила сюда, в редакцию,

чтобы оставить мне записку. Поскольку я оказался на месте, записка не

понадобилась. Дело в том, сказал Волков, что из столицы прибыл Юра Ботнарь

и Залужная по этому поводу устраивает раут в своей квартире. Сегодня после

работы, потому что Юра завтра утром уже отбывает.

Юру Ботнаря я не видел лет пятьдесят, если не больше, с той самой

поры, когда он развелся и, захватив все свои картины, переехал в столицу к

новой жене. Юру я оценил давно, еще по иллюстрациям к "Марсианским

хроникам". Поэтому я отправил Волкова в гастроном и тоже начал

закругляться.

На раут прибыли художник Гурьянов и музейный работник Карбаш,

отставная балерина Васильева, уроженка Тетюшей Люда Каледина, томная Ира

Жантария и мы с Волковым. Гришу разыскать не удалось - вероятно, укатил

куда-нибудь за идеями, такое с ним бывало. Залужная хлопотала на кухне,

бегала с тарелками и рюмками, то и дело прерывая светскую беседу. Вернее,

не беседу, а рассказ Юры Ботнаря, бывшего в центре нашего внимания. Юра

повествовал о своем участии в недавней выставке в Канаде, показывал

фотографии и красивые каталоги. И хоть и был он по-прежнему бородат и

носил, кажется, все тот же свитер, чувствовалась в нем некая удаленность,

некая отстраненность от провинциалов, от Степограда, из которого он

когда-то вырвался в горний мир.

Потом внимание всех присутствующих было перенесено на рюмки и

тарелки, точнее, на их содержимое, потом начался общий разговор, позже

распавшийся на отдельные ручейки - по интересам; Гурьянов даже успел

задремать на диване, Карбаш принялся растолковывать Юре свои

семейно-бытовые проблемы, Лариса успевала общаться сразу со всеми, а мы с

Волковым, Людой и томной Ирой Жантарией удалились перекурить на кухню,

потому что травмированная бывшим мужем Оля Васильева не переносила

табачного дыма. У меня еще было время, в подвал я собирался прибыть к

половине двенадцатого, ограничив возлияния двумя уже выпитыми рюмками.

Мы превратили тесное пространство кухни в нечто похлеще пресловутого

лондонского смога и прибежавшая Лариса начала разгонять газетой этот смог,

а потом, бросив ее на заставленный посудой столик, устремилась в комнату с

кличем: "Юрка, я тебе клевейший сюжет подскажу для картины, у ваших

умников глаза на лоб полезут!.." Я потянулся к пепельнице, взглянул на

газету - и увидел фотографию Кости. Газета была сегодняшней. Наклонившись

к столу, я прочитал несколько строк под заголовком "Найти человека". "23

ноября с.г. учащийся Степоградской средней школы N_5 Константин Рябчун не

вернулся домой. Вечером того же дня его видели в районе улицы Героев

Сталинграда. На нем - серая куртка, коричневый свитер, темно-синие джинсы,

обут в коричневые ботинки. На голове бело-голубая спортивная шапочка. Рост

- 177 сантиметров. Родители обращаются ко всем, кто видел их сына (или,

возможно, что-то знает о нем) сообщить по адресу..."

- О господи, Машкин сын! - воскликнула, оттирая меня от стола, Ира

Жантария. - Леша, это же твой сосед.

- Сосед, - подтвердил я, разглядывая чуть напряженное перед

фотообъективом Костино лицо. - А ты знаешь Марину?

Все было типично для нашего полупровинциального города, где многие

знали многих лично или слышали друг о друге от знакомых, знакомых своих

знакомых, знакомых знакомых своих знакомых и так далее. Ира начала

объяснять, откуда она знает Марину Рябчун, Залужная совершила очередной

челночный проход и сразу включилась в разговор. Последовали воспоминания

об аналогичных случаях исчезновений, как-то незаметно мы перешли на

обобщения, свернули на все тот же хрестоматийный Бермудский треугольник, а

присоединившийся к нам Юра Ботнарь поведал о похищениях людей с целью

продажи почек, легких и желчных пузырей в зарубежные клиники. Залужная

просто не могла остаться в долгу и тут же напомнила нам о предрекаемом на

исходе второго тысячелетия конца света. Обрисовав эту эсхатологическую

концепцию, она убежденно сказала, обводя нас округлившимися глазами:

- Ну неужели вы не понимаете, елки-палки? Забирают лучших, элиту,

потому что здесь мы уже обречены. Экология ведь, елки-палки, вот-вот ведь

катастрофа!

- Кто забирает? - испуганно спросила Каледина.

Залужная фыркнула, выхватила у меня недокуренную сигарету.

- Кто-кто... Ясно кто - эти, которые за нами наблюдают.

- А может быть, они уходят в параллельный мир, - часто-часто моргая

сказала Каледина. Ее вздернутый носик слегка порозовел от вина.

- Возможно, дело тут не в этом, - задумчиво протянул Волков,

поглаживая Ларисину кошку. - Не в похищениях. Просто природа, агонизируя,

отторгает здоровые клетки. Все наоборот, понимаете? Умирающий организм

биосферы отторгает то, что еще может существовать. Отторгает - и прячет в

какой-нибудь Антарктиде. А скорее всего, они сами уходят, потому что

понимают, чувствуют: финал не за горами, цивилизация обречена. Озоновые

дыры растут, пустыни наступают, в океане сплошная нефть и так далее -

набор фактов общеизвестен. Между прочим, потому и НЛО зачастили, это ведь

космические шакалы, стервятники, это же обыкновенное воронье, они же

нутром чуют, что близится пир. Чем не гипотеза? И, заметьте, ничуть не

хуже других.

На некоторое время в прокуренной донельзя кухне повисла тишина и

слышно было, как в комнате Карбаш бубнит и бубнит Оле Васильевой о тяготах

бытия человеческого вообще и его, Сережи Карбаша, в частности. Я выжидающе

посмотрел на Залужную. Она не могла оставить без внимания этот выпад

Волкова. И она не оставила. Она бросила окурок в раковину и протянула руки

к Волкову, как панночка к несчастному Хоме Бруту, и кошка сочла за благо

убраться под стол.

- А ведь кто-то, помнится, не так давно учил школьников победоносному

марксизму-ленинизму - знамени нашей эпохи и ни о каких таких предстоящих

трагических финалах даже не заикался. Это у них там хищнически относились

к природе, а у нас просто имели место отдельные случаи бесхозяйственности,

а вообще партия была лучшим другом и защитником животных, лесов, земных

недр и атмосферы. Не так ли, душа моя?

- Учил тому, чему меня учили. Все течет, - по-гераклитовски отозвался

Волков. - Брэк, Лора! Давай лучше к столу, Ольгу будем выручать из паутины

Карбаша.

- А мне пора, - заторопилась Ира Жантария. - Олеська полную хату

навела, надо разгонять.

- Подождите, подождите. - Лариса с грохотом распахнула окно. - Волчок

здесь гипотезу измыслил не хуже других, и я тоже хочу не хуже.

- Давай, Лорхен, - миролюбиво и несколько покровительственно

отозвался Юра Ботнарь, подмигивая задумавшейся Калединой. - Измысли в духе

твоего дорогого Шопенгауэра.

- А я без Шопенгауэра, Ботя. Вам не кажется, господа хорошие, -

Лариса обвела нас глазами, - что это набирается рать дьявола? Сатаны,

Вельзевула, Люцифера, Падшего Ангела, Воланда, как хотите...

- Ну-у, занеслась в потусторонние сферы, - разочарованно сказала

Каледина.

- Это дело надо обмыть, - сказал столичный художник Юра Ботнарь.

Однако Лариса не сдавалась.

- Ладно, отменим мобилизацию в войско сатаны. Леха, ну что ты

молчишь, фантаст ты долбаный? Почему не скажешь о ВРММ? И нечего на часы

глазеть, еще не вечер!

- А что такое ВРММ? - спросил я.

Честно говоря, поначалу от всех этих гипотез мне стало чуть-чуть не

по себе. Что если в них, подумал я, есть хоть какая-то доля правды, и

подростки исчезают из дома не просто так, не потому что не сошлись

характером с родителями, и не потому что их повлекла муза странствий?

Однако я тут же осадил себя и решил, что все мы, испив немного веселящих

напитков, просто дурью маемся на этой кухне - речь-то шла об исчезновении

конкретного человека, конкретного Кости Рябчуна, хорошего паренька, моего

соседа, а мы кинулись во вселенские обобщения и такого тут понавертели...

- Не знаешь, что такое ВРММ? - поразилась Лариса. - Вот такие у нас

сейчас пошли горе-фантасты - ничего не знают о Вселенской Разумной

Мыслящей Материи.

- Лора, ну тебя в баню с этой материей! - возмутился Юра Ботнарь. -

Пошли к столу. Знаем мы о твоей материи.

- А вот и не знаете. Не уважаете Порфирия Иванова, а ведь его система

подключает человека к ВРММ. Человек становится частью Вселенной, он же

невидимым становится для окружающих, елки-палки! Понимаете?

- Знаю одно, - сказал я. - Система Иванова сейчас очень кстати,

недаром о ней и заговорили на всех углах и перекрестках. Все та же

пропаганда. Он ведь призывал чуть ли не голыми ходить круглый год и

питаться одной травой, а к этому нас сейчас и готовят.

- Фанта-аст, - презрительно протянула Лариса.

- Эй, народ, куда вы все подевались? - раздался из комнаты голос

проснувшегося Гурьянова.

Мы вернулись за стол, правда, уже без покинувшей раут Иры Жантария, и

вновь слушали рассказы Юры Ботнаря, а потом я посмотрел на часы и решил,

что уже пора.

И как всегда бывает, когда тебе что-то очень нужно, начались неудачи.

Сначала я долго и безуспешно дожидался автобуса. Потом бросился ловить

такси и ничего не поймал, а частники не обращали внимания на мою отчаянную

жестикуляцию. Пешком я дошел бы до Хуторов только к утру... Я понял, что

смогу попасть в подвал к полуночи только при помощи телепортации, мысленно

наградил себя разными эпитетами и отправился домой.

А Наташа, между прочим, так и не позвонила...

С утра опять шел дождь, словно покалеченная нами природа стала путать

времена года и забыла, что послезавтра по календарю должна уже наступить

зима. Цыгульский оглушительно чихал, заставляя Галку вздрагивать, и все

комкал и комкал и бросал мимо корзины исписанные листки. Передо мной

лежала рукопись с красивым названием "Сын золотого дождя", я читал ее не

слишком внимательно, потому что думал о Наташе и с надеждой посматривал на

телефон. И телефон зазвонил.

- Это панов? - спросили в трубке приглушенным голосом.

- Совершенно верно, - без особого энтузиазма подтвердил я, потому что

голос был не Наташин. - Слушаю вас.

- Если не хочешь больших неприятностей - не суйся в подвалы. - Голос

стал еще глуше, словно говоривший прижимал к трубке носовой платок - так

ведь обычно делают, судя по книгам. - Можешь потерять здоровье. И

вообще...

Все это было настолько неожиданно, что я не нашел ничего лучшего, чем

задать традиционный, опять же, вопрос:

- Кто это говорит?

- Не суйся в подвалы, - повторили в трубке и связь прервалась.

Я взял сигареты и побрел под фикус. Итак, мои посещения подвала не

остались незамеченными. Это раз. Мне угрожают. Это два. А значит, я на

верном пути. Кто и как мог меня разыскать? Могли проследить, куда я вчера

направился после посещения Хуторов, но направился-то я не в редакцию, а в

библиотеку, к фэнам. Значит, решение - как в задачке для первоклассников:

нашли меня по моему же удостоверению, которое я показывал обитателям

Хуторов, и значит, полезные советы по телефону дает мне кто-то из тех

добрых молодцев-старшеклассников и пэтэушников. А еще это значит, что дело

серьезное. Конечно, рассуждал я, можно прямо сейчас позвонить в милицию и

предложить прочесать подвал - но вдруг Костя в чем-то замешан? Нет, решил

я, будем идти уже намеченным путем.

Я разыскал нашего завхоза Кузьмича и, зная его страсть хранить "на

всякий пожарный" в своей кладовке все что угодно, выпросил у него под

честное слово хороший карманный фонарик, пообещав принести за это

дефицитные нынче батарейки. Кузьмич не устоял под напором моего

красноречия, но строго-настрого наказал "почем зря не светить".

День тянулся подобно пастернаковскому, только без положительных

эмоций того стихотворения, я что-то читал, вернее, скользил глазами по

тексту, не проникая в смысл, и старался мысленным усилием, в

парапсихологическом ключе, подогнать стрелки часов, словно прилипшие к

циферблату.

В обеденный перерыв я никуда не пошел, ограничившись табачной диетой

под фикусом. А потом не выдержал и все-таки позвонил Наташе.

- Здравствуй, Наташа, - неуверенно сказал я, когда ее позвали к

телефону. - Извини, что нарушил запрет, но мне показалось - ты исчезла

насовсем... Или мне все это приснилось.

- Господи, Алеша! У меня то же самое. Все почему-то не решалась

позвонить. Думала, позвоню, а мне ответят: да тут никогда такого и не

было, не знаем никакого Панова. Ты не сердишься?

- Я не сержусь, Наташа. Наташенька...

Я ворковал и ворковал в телефонную трубку и оттаивало, теплело что-то

внутри, словно возвращалось, вопреки всему возвращалось из прошлого то,

что, казалось, никогда уже не сможет вернуться...

А потом к нам заглянула Шурочка и сообщила, что поступила

телефонограмма из облсовпрофа. В шестнадцать они проводят совещание, а

Чумаченко в командировке. Чумаченко был председателем нашего профкома, а я

- простым членом профкома, ответственным за культурно-массовую работу, но

на деле я был замом по профсоюзным совещаниям. Совещания почему-то

проводились именно в те дни, когда Чумаченко бывал в командировках, и

исторически сложилось так, что на них ходил я. Я уже и не роптал.

- Понял, Шурочка, - покорно сказал я, откладывая свои бумаги. - Да

здравствует школа коммунизма.

- Опять звонили, твой адрес спрашивали. - Шурочка сочувствующе

посмотрела на меня. - Так что жди с доставкой на дом.

Шурочка сочувствовала, потому что тоже знала соотношение между

графоманами и неграфоманами.

На совещание кроме блокнота я прихватил и карманный фонарик,