Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)

Вид материала

Документы

Содержание На грани срыва

Подобный материал:

• «Кругосветное путешествие Ч. Дарвина», 202.01kb.
• Классный час по пдд «Правила езды на велосипеде» Тема: «Велосипед. Правила езды, 310.44kb.
• Кругосветное путешествие, 493.75kb.
• Ведущий Крис Джонс представляет самые интересные фото 2009 года, а их авторы рассказ, 1238.96kb.
• Согласовано комитет дрэг-рейсинга раф, 335.61kb.
• Сценарий игры «Хочу всё знать», 51.34kb.
• Мария Алексеевна Милованова Вед. Дорогие друзья! 2008 2009 учебный год стал для нашей, 205.77kb.
• Внеклассное мероприятие, для учащихся 1-х классов Путешествие по станциям «В гостях, 83.18kb.
• Лекция 9, 330.72kb.
• Кто совершил первое кругосветное плавание, 40.59kb.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ


НА ГРАНИ СРЫВА


Была уже середина октября, когда мы въехали в отравленные смогом, суетные Афины. После недели пути по восточному побережью Италии мы оказались в портовом городе Брундизи, откуда морем добрались до Патраса. В Афинах мы провели последние приготовления к «исходу» из западного цивилизованного мира. Из всей Европы столица Греции приятно выделялась самыми низкими ценами на авиабилеты и самой новейшей информацией о путешествиях на Восток, а её магазины изобиловали запчастями и инструментами для английских, французских и итальянских спортивно-туристских велосипедов — десяти- и пятнадцатискоростников. От Афин до Бангкока днём с огнём не сыщешь не то что деталей, но даже незатейливых наборов для латания шин. Мы основательно запаслись подшипниками, спицами, ниппелями и незаменимыми заплатками, закупив четыре запасных камеры и шесть шин, а также ещё один велосипедный насос — на случай безвозвратной утраты в пути первого и единственного.


К этому времени из-за политического хаоса и антиамериканских демонстраций путешествовать по маршрутам, пролегающим через Иран и Афганистан, стало слишком опасно. В молодёжных турагентствах, протянувшихся вдоль улиц, примыкавших к афинской площади Синтагма, нам посоветовали перемахнуть через враждебный и гибельный Средний Восток и продолжить путешествие в Индии. Все агентства предлагали едва ли не ежедневные авиарейсы до Нью-Дели с билетами по льготному тарифу.


— Как насчёт рейса из Каира в Нью-Дели? — поинтересовался Ларри в одном из агентств. — Мы направляемся в Египет, поэтому мы можем с таким же успехом лететь в Индию из Каира, вместо того чтобы возвращаться сюда.


— Как раз сейчас между Египтом и Индией нет никакого авиасообщения, — объяснила миловидная женщина. — Эти страны не ладят друг с другом, а значит, и те и другие авиадиспетчеры, взаимно, не дают посадку самолётам. Вам всё же придётся вернуться, если хотите добраться до Индии. За сто сорок долларов сделаю вам два билета до Каира и обратно. Это дешевле, чем морем. А потом могу заказать два билета на рейс «Биман Эрлайнс» отсюда до Нью-Дели ещё за сто сорок восемь долларов. Хотя, чтобы взять льготные билеты до Каира, от вас потребуются международные студенческие карточки.


— Похоже, не повезло нам с билетами. Мы уже не студенты, а Ларри и вовсе вышел из студенческого возраста, — сказала я. — Думаю, нам придётся оплатить полную стоимость.


— Полную стоимость? Вы смеётесь? Туда, куда вам нужно, ни один иностранец не берёт полный билет. На Востоке все путешествуют по «липовым» студенческим карточкам. Стоит вам только выйти побродить по улицам в Нью-Дели или в Калькутте, как за вами почти наверняка увяжется какой-нибудь сомнительный тип и предложит купить льготный авиабилет обратно в Европу, в Таиланд или на Дальний Восток. Он же продаст вам и студенческую карточку в придачу. Это происходит постоянно. Но таким образом вы можете поиметь крупные неприятности! Поэтому, если хотите, скажем, за два доллара с каждого, я выправлю вам карточки, а Ларри скажет, что ему двадцать девять вместо тридцати. Нет проблем. По рукам?


Мы оба с подозрением уставились на кассиршу. Она захихикала, сверкнув широкой лукавой улыбкой.


— Добро пожаловать на Восток или, по крайней мере, в ворота на Восток. Не волнуйтесь. Довольно скоро вы будете знать все ходы и выходы.


Мы купили билеты и карточки, и уже на выходе Ларри догадался спросить, какой стране принадлежит «Биман Эрлайнс».


— Бангладеш, — ухмыльнулось «личико фирмы».


Бангладеш? Моё сердце бешено заколотилось. Не та ли это страна, где люди повально мрут от голода? Мне расхотелось лететь. Я не переношу полётов. Я их смертельно боюсь. Страшная мысль о путешествии на борту самолёта, принадлежащего одной из беднейших стран мира, повергла меня в панику. В моём мозгу мелькнула картинка древнего турбовинтового «воздушного извозчика» на спущенных шинах, с помятыми пропеллерами и едва различимыми из-за облупившейся краски на боку заморскими каракулями: «БИМАН ЭРЛАЙНС». В кабине восседал худосочный пилот в тюрбане.


— «Биман» — всемирно известная авиакомпания, — опять блеснуло зубками «личико».


Хотелось бы знать — чем, но я не осмелилась спросить, поскольку на все сто ожидала услышать в ответ: «Да тем, что всякий раз её самолёты теряют крылышки на лету». Ну а затем «личико» включило бы всё ту же слащавую, лживую улыбочку, а мне не оставалось бы ничего другого, как мысленно тысячу раз умереть. Нет, я не спросила. Вместо этого я предпочла напрочь забыть о «Биман Эрлайнс» — в конце-то концов, не завтра же мне лететь.


Прежде чем расстаться с Афинами, мы купили запасную флягу и четыре катушки фотоплёнки, рассчитывая, что её хватит до Бангкока. Мы снова облегчили свои вьючники, отослав домой посылку с картами и журналами и уже отснятой плёнкой. За день до отлёта в Египет мы приняли первую порцию противомалярийных таблеток. С момента прибытия в Каир нам предстояло провести сто десять дней в районах, где можно подцепить малярию.


«Олимпик Эрлайнс» согласилась транспортировать наши велосипеды без коробок после того, как Ларри объяснил, что носильщикам легче будет управиться, если они смогут просто перекатывать их с места на место.


Двадцатого октября, в одиннадцать вечера, мы с Ларри приземлились в Каирском международном аэропорту. Секьюрити в аэропорту служила живым примером высокого уровня напряжённости на Среднем Востоке, и в Египте в частности. Лига арабских государств уже не первый месяц осыпала Египет угрозами из-за мирных переговоров Садата с Израилем, вот почему в Каирском аэропорту кишели сотни вооружённых солдат, бдительно следя за всеми без разбору. После того как нас около часа продержали в очереди на таможне и в эмиграционной службе, мы с Ларри побрели к багажному транспортёру. Мы подошли как раз вовремя, чтобы воочию пронаблюдать, как переднее колесо велосипеда Ларри заскользило по скату. Причём скользило-то оно «в одиночестве», отделившись от всего остального. Самого же велосипеда не было.


Схватив колесо, Ларри понёсся с ним в багажное отделение, охраняемое четырьмя солдатами, вооружёнными винтовками со штык-ножами. Ни один из солдат не говорил по-английски, и Ларри, привычно принявшись гримасничать и жестикулировать, распалялся до тех пор, пока его не прервал один из охранников. Жестом приказав Ларри следовать за ним, солдат ринулся в атаку на камеру хранения. Весь персонал её успешно спасся бегством через чёрный ход, солдат же обнаружил наши велосипеды, громоздящиеся один на другом возле «горки» транспортёра. Они долетели без потерь, не считая соскочившего и «загулявшего» переднего колеса.


Пока мы грузились, нас толпой обступили работники аэропорта, пришедшие поглазеть на велосипеды, снаряжение, да и на нас самих. Они поинтересовались, не собираемся ли мы совершить велопробег по Египту, и, получив утвердительный ответ, воззрились на нас в ужасе и неверии. Разглядывая ряды обращённых ко мне напряжённых лиц, я вдруг подумала, что никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь объехал Египет на велосипеде.


У самого выхода из аэропорта нас остановили двое египтян в широких брюках и узких приталенных рубашках. Один из них обратился прямо ко мне. Он хорошо говорил по-английски.


— Простите, но, если мы правильно поняли, вы собираетесь совершить велопробег по Египту, — улыбнулся он.


Я согласно кивнула.


— Значит, да. Знаете ли, слух о вас разошёлся довольно быстро, а всё потому, что женщины-велосипедистки здесь в диковинку. Египтянки не ездят на велосипедах. Поэтому на улице собралась толпа желающих посмотреть, как вы будете это делать. Мы хотели бы попросить вас выехать к ним первой. Можно, я легонько подтолкну вас, как бы дам старт?


Зачем? Выходит, они и вправду не верят, что женщине вполне по плечу «обуздать» велосипед, подумалось мне. Я начала было отнекиваться, но — слишком поздно — предупредительный египтянин уже сообщал мне ускорение, выталкивая вперёд, в то время как его приятель распахивал двойные двери выхода. Где-то за моей спиной к выходу продирался Ларри.


Я пробкой вылетела из дверей — и вот они. Их сотни. Сотни умолкших, вытаращившихся на меня египтян, щеголяющих в чём угодно, от белых тюрбанов и длиннополых галабей — хлопчатобумажных туник с длинными свободными рукавами — до деловых костюмов-троек. Ни одной женщины в толпе, и никто не проронил ни слова. Слегка расступившись, они оставили мне узенький коридорчик в самой гуще толпы, и, пока я катила по нему, множество жгучих, острых глаз разглядывали мой велосипед, мою нехитрую кладь и одежду — закатанные до колен джинсы и футболку. Они вбуравливались взглядом в мои глаза до самого дна, словно пытаясь разгадать мои намерения. Работая педалями, я то и дело в изумлении озиралась назад, на угрюмые фигуры смуглых и темноволосых людей из поглотившей меня толпы. И только потом, когда я наконец достигла её края, тишину прорезал громкий крик:


«Я люблю Джимми Картера!»


Дёрнувшись от испуга, я завертела головой, оглядываясь на собравшихся. Теперь люди улыбались, дружно скандируя в унисон: «Добро пожаловать в Египет! Я люблю Джимми Картера!»


Ну и дела. Времени — час ночи, и вот мы стоим возле Каирского международного аэропорта в раздумье, куда податься. Поблизости — ни одного кемпинга. До деловой части города и дешёвых отелей отсюда миль двадцать, а у нас нет даже карты.


— Давай двинем на бензоколонку, прямиком через автостоянку, и посмотрим, нельзя ли поставить палатку за ней, на площадке, — предложил Ларри. — Я слишком устал, чтобы с места в карьер ехать в Каир. Выспимся и отправимся утром.


С разрешения заправщика мы расположились на облюбованной нами площадке, вне досягаемости вездесущих прожекторов аэропорта.


Минут через пять после того, как мы скрылись в палатке, кто-то вцепился в её стенку и принялся трясти с таким остервенением, что едва не порвал. Какой-то мужчина снова и снова истерически кричал: «Полиция! Пулемёты! Нет! Нет!»


Расстегнув дверную молнию, я нос к носу столкнулась с безумным, беззубым босяком в грязных галабеях.[14] Захлёбываясь арабским, там и сям вкрапляя в него отдельные английские слова, египтянин добивался от нас, чтобы мы убрались с площадки. Нам так и не удалось понять, чем мы ему помешали, однако было очевидно, что спорить бесполезно. Попытайся мы остаться, он непременно разнёс бы палатку в клочья. Валясь с ног от усталости, мы снялись с места и двинулись в Каир.


Было уже два часа ночи, но воздух в Каире всё ещё дышал сухим зноем. Дороги без каких бы то ни было дорожных знаков тонули во тьме или в лучшем случае были лишь тускло освещены, изобилуя выбоинами, всяческим ломом и мусором, легковушками, грузовиками, велосипедами и ишаками. Несмотря на то что через каждые десять минут нам приходилось тормозить и спрашивать дорогу, мы, хотя и медленно, продвигались вперёд.


Ближе к центру в городе вовсю кипела жизнь. Строители спешно возводили новые высотки, работали закусочные, на тротуарах толкались и суетились пешеходы.


Нам потребовалось два часа, чтобы добраться до «знаменитого» «Голден-отеля» в центре Каира, в двух шагах от Нила и Музея Египта. Знаменит он был своей невероятной дешевизной — всего за пять долларов сорок центов ночной портье отвёл нас в номер с уборной и душем. Он вспрыснул воздух смертоносно воняющим ДДТ, не оставив надежды клопам, и сделал нам ручкой. Распластав на кровати свои измученные, запылённые тела, мы отключились…


Каир, как оказалось, полностью соответствовал тому, что я прочла о нём в многочисленных газетных статьях ещё до начала путешествия: грязный, полуразрушенный, погрязший в смоге и нищете. В Каире, куда ни глянь, на всём лежал свой собственный слой грязи и битого камня. Даже полы второго этажа государственного универмага были погребены под полудюймовым пластом грязи. А окна нашего пятиэтажного отеля смотрели сверху вниз на крыши, заваленные обломками штукатурки, дерева, стекла и цемента. Ютясь среди обломков, развалины обживали многочисленные семейства столичных жителей.


За исключением фешенебельных пятизвёздочных отелей, всё в Каире: здания, музеи, легковые автомобили и грузовики, автобусы и автостоянки — пребывало в состоянии крайней ветхости и запустения. Целые районы города были объявлены непригодными для жилья из-за отсутствия канализации и загрязнения водопровода. На окраине города, вдоль дороги, ведущей к пирамидам, на глазах рушились недавно построенные жилые дома.


Большинство автобусов выглядело так, будто они повидали немало боёв на фронтах последней войны с Израилем. Огромные куски их покорёженных корпусов были оторваны и болтались на честном слове или снесены напрочь. В окнах недоставало стёкол, что облегчало пассажирам возможность вывешиваться наружу из битком набитых салонов, а также входить и выходить из автобуса при заторе в дверях. Если же мотор страдальца приказывал долго жить, водитель и пассажиры быстро покидали автобус. Брошенный всеми, он ещё с недельку торчал на проезжей части, затрудняя уличное движение, пока кто-нибудь наконец не буксировал его с глаз долой.


Днём и ближе к вечеру Каир превращался в одну сплошную гигантскую, оглушительно ревущую дорожную пробку — тогда большая часть города исчезала под тёмным покровом смога. Тот факт, что телефоны в Каире почти никогда не работали, лишь усугублял перегруженность уличного движения: для того чтобы передать сообщение или просто потрепаться с друзьями, горожане запрыгивали в автомобиль и неслись по городу. Никто не обращал ни малейшего внимания на редкие светофоры или дорожные знаки. Протискиваться сквозь бреши в сплошном потоке машин, обдирая при этом себе бока, или лететь сломя голову, не отнимая рук от сигнального гудка, было делом обычным и привычным. Автобусы, изрыгающие тучи серых выхлопов, казалось, особенно поднаторели по части внедрения в такие «расщелины».


В большинстве районов Каира выхлопы и пыль достигали в воздухе такой густоты, что ничем не отличались от дыма с металлическим привкусом и запахом гари, нещадно разъедавшего глаза. Во время нашей первой и последней попытки проехаться по городу на велосипеде нам всё время приходилось щуриться, но несмотря на это, в глаза напорошило столько мелкого сора, что мы едва могли видеть. После часа езды наши глаза, превратившиеся в «кроличьи глазки», нестерпимо жгло, лица и руки почернели, а волосы поседели от пыли. Взглянув в зеркало в гостиничном номере, мы еле узнали себя и тут же решили, что прогулка пешком — единственный способ познакомиться с городом.


Каирские бедняки были невообразимо бедны. Бывало, семейство из тринадцати человек теснилось в грязной, ветхой, кишащей крысами комнатушке футов девять на двенадцать, изо всех сил стараясь свести концы с концами на те сорок семь центов, что ежедневно получал отец, работая вокзальным носильщиком. Еда была до смешного дешёвой: буханка хлеба стоила полтора цента, йогурт — четырнадцать центов, а стакан шипучего лимонада — пятнадцать центов, — но всё же недостаточно дёшево для обнищавших масс, и для многих семейств подаяние служило подспорьем к заработку. И даже в Музее Египта, где размещалась богатейшая выставка сокровищ гробницы фараона Тутанхамона, охранники клянчили милостыню — бакшиш.


В Каире нам с Ларри посчастливилось отыскать молодую египетскую пару, Мохсена и Самиру, свободно владевшую английским (это были друзья итальянца, с которым мы познакомились, путешествуя по Шотландии). В выходной они устроили нам экскурсию по городу: пирамиды, цитадель и мечеть Мохаммеда Али. Мохсен и Самира жили в Маади — престижном жилом районе на окраине Каира. После экскурсии они пригласили нас в ресторан в Маади, на берегу Нила, где мы сидели, наблюдая, как скользят по окаймлённой пальмами реке древние фелуки.[15] За обедом Самира рассказала, что все сотрудники американского посольства живут в Маади, а жёны многих из них так и не осмелились посетить деловой центр города, находя его слишком грязным. Тем не менее даже Маади был запылён песком и более мелкими частичками грунта.


Если Мохсен и Самира были знатоками истории своего города, то Фареса можно считать «инструктором», который непосредственно подготовил нас к велопробегу по стране. В свои восемьдесят Фарес Сарофим владел и управлял «Голден-отелем». Выпускник Оксфорда и Сорбонны, он владел дюжиной языков, знал тысячи полезных советов путешественникам, любил велоспорт и обладал добрейшей душой на свете. Фарес мог бы считать себя отцом всех путешественников-иностранцев, останавливающихся в «Отеле». Он помогал выправлять визы, паспорта и авиабилеты, равно как и разыскивать пропавший багаж. Он направлял всех желающих в самые недорогие магазины Каира, снабжал списком дешёвых отелей в других городах Египта и брал с нашего брата за жильё гораздо меньше ожидаемого, никогда не включая налоги, плату за услуги и регистрационные издержки в стоимость номера.


Прежде чем мы выехали в Луксор, местонахождение гробницы фараона Тутанхамона, и древний Тебес, город на берегах Нила, где-то в четырёхстах пятидесяти милях южнее Каира, Фарес усадил нас с Ларри около себя, чтобы снабдить в дорогу мудрым напутствием.


— В Египте можно без опаски пить водопроводную воду. Но никогда не пейте сырой воды в небольших селениях, ведь там её набирают из колодцев и каналов.


Как вы уже успели выяснить в первую же ночь в Египте, со времени последней войны с Израилем иностранным туристам запрещается ночевать под открытым небом, за исключением специально отведённых для этого мест. Значит, по дороге в Луксор вам придётся останавливаться только в отелях и локандах, пансионах для египетских люмпенов. Я отмечу на вашей карте все города отсюда до Луксора, где есть гостиницы.


Вам же, Барбара, следует в любом случае постоянно закрывать плечи и забыть о шортах. Это очень важно. Нынешним летом в Эль-Минья, в одном из городов, где вам придётся заночевать, кучка правоверных забросала камнями туристический автобус только потому, что дамы были в открытых кофточках без рукавов. Ну а в Луксоре можно вспомнить о шортах и топиках. Там столько туристов, что местные уже ко всему привыкли. Знаю, Самира говорила вам о своих сомнениях насчёт того, как отреагируют феллахи[16] в Верхнем Египте на появление женщины на велосипеде. Я бы сказал, вам нечего опасаться, если вы последуете моему предыдущему совету.


Я заготовлю вам краткий словарик тех слов, которые вам потребуется знать на арабском, скажем, числа от одного до десяти и названия продуктов.


Не стоит даже пытаться искать в магазинах запчасти к вашим велосипедам. Египтяне ездят на устаревших односкоростниках, поэтому я надеюсь, вы прибыли сюда во всеоружии. Местами дорога до Луксора — не сахар. И вашим машинам придётся ох как не сладко. Что касается деревень Верхнего Египта, то помните одно: там никогда не ступала нога иностранца, поэтому приготовьтесь к толпам любопытных феллахов. Двое иностранцев (а особенно женщина-иностранка) на велосипедах с необъятными вьючниками — для них невиданное чудо. Может быть, в этих селениях в будущем этот год станут вспоминать как год появления белокожих иностранцев, прикативших на диковинных велосипедах.


Надеюсь, вы справитесь с дорогой, выдержите зной и сушь. Чем дальше на юг, тем жарче. В окрестностях Луксора температура круглые сутки не опускается ниже ста по Фаренгейту.


А напоследок — ещё один маленький совет: не забудьте взять с собой противомалярийные пилюли.


Поскольку о шортах в Египте не могло быть и речи, а в трикотажных трениках или в закатанных голубых джинсах крутить педали будет невыносимо жарко, я провела последний день в Каире, рыща по базарам в поисках идеальных «чисто египетских велосипедных штанов». Я заметила их, свисающих с крыши деревянного киоска, такого крохотного, что едва вмешал своего владельца вместе с ворохом насквозь пропылённых галабей. Такие белые хлопчатобумажные штанишки. Да и цвет вполне подходящий для жаркой погоды, подумала я. По бокам их тянулись ярко-голубые лампасы. Правда, штаны больше походили на шаровары, чем на спортивные брюки. Они были такими мешковатыми, что «промежность» отвисла до середины штанин, собранных на резинки у лодыжек.


Я выторговала свою находку за два египетских фунта — два доллара семьдесят центов. В отеле я обкорнала штанины чуть ниже колен, в надежде сделать их более лёгкими и продуваемыми. Затем с той же целью я стащила одну из футболок Ларри, более чем просторную и доходившую мне едва ли не до колен.


— Вы выглядите сногсшибательно, моя дорогая Барбара. Я бы сказал, просто обольстительно, — посмеивался Фарес, когда мы на следующее утро отъезжали от гостиницы.


Пока мы катили по Каиру, мои трепещущие шаровары надулись воздухом, придавая мне вид стодесятифунтовой матроны с наипышнейшими в мире бёдрами. Всю дорогу до Луксора я каждый день облачалась в свою новую амуницию, шаровары прослужили мне до самого Непала. Ларри же как мужчине посчастливилось проехать Египет налегке, в одних спортивных трусах.


Нам потребовалось пять с половиной дней, чтобы добраться до Луксора. Это была тяжёлая дорога, самая тяжёлая за всё наше путешествие. Египет устроил нам испытание на выносливость, проверив нашу способность справляться с самыми тяжёлыми ситуациями. Он выставил нам обширный спектр самых неожиданных препятствий и подготовил нас к велотуру по Востоку — Индии, Непалу, Юго-Восточной Азии, где нам то и дело приходилось действовать вопреки всякому здравому смыслу и где мы почти, а то и вовсе не имели возможности передохнуть и расслабиться.


Дорога из Каира на юг бежала вдоль берега Нила, по узкой полосе плодородной возделанной речной долины (здесь росли пальмы, пшеница, хлопок и сахарный тростник). С обеих сторон к долине подступали кажущиеся бесконечными мили песка. С дороги нам почти всегда был виден край пустыни и караваны верблюдов вдали. Так как это был единственный путь на юг, движение на шоссе было интенсивным, а значит, мы днями напролёт работали педалями под аккомпанемент автомобильных гудков. На пыльной обочине шоссе также вовсю кипело движение — кто брёл на своих двоих, кто пришпоривал ишака, мотоцикл или верблюда.