Что ждет Москву с введением программы «Дети улиц»? 68 Проект будущего России: любовь к ребенку устаревший стереотип 73 Поруганное детство 80

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9

e.ru/index.php?ss=1&s=68&id=12375
Православие и ювенальная юстиция
Материал газеты «Аргументы и факты»

В теме о ювенальной юстиции необходимо разделять теорию и практику. На наших глазах буквально за полтора два года разгорелись нешуточные споры о так называемой ювенальной юстиции.

Долгое время эта тема входила в разряд достаточно специфических вопросов, продиктованных развитием профилактических и реабилитационных программ по работе с трудными детьми. Однако, во многом благодаря православной общественности, получила развитие тема якобы разрушительного влияния ювенальной юстиции на российские семьи. Из профессиональных юридических и социальных технологий, направленных на защиту прав детей и семей, ювенальная юстиция перешла в общественном сознании в область социальных угроз.

Вполне можно проследить всю историю формирования «антиювенальной компании». Началось все с пары сугубо православных сайтов, периодически размещавших некоторые обличительные, порой клеветнические, материалы, направленные большей частью против конкретных людей. Очень быстро, как грибы после дождя, стали расти публикации, обличавшие не только западные «перегибы» защиты прав детей но и, что самое удивительное, гипотетически возможные, но не существующие варианты российской действительности.

На этот процесс наложилось общее для страны резкое повышение уровня безнаказанности и хищничества в среде чиновников и правоохранительных органов, от которого пострадало много семей и детей. Эти трагедии были списаны на еще несуществующую ювенальную юстицию, как якобы предвестники грядущего тотального беззакония в лице этой самой ювенальной юстиции.

До последнего времени мы имели странную ситуацию. Вместо цивилизованной дискуссии сторонников и противников — два малопересекающихся потока информации: профессиональные вопросы, отраженные в ряде авторитетных научно-популярных публикаций, раскрывающих ювенальную юстицию как правовую и социальную технологию, — и дилетантские всеотрицающие истерики, отраженные в неменьшем ряде публицистических текстов. Важная черта последних — отсутствие четкого понятийного аппарата, яркие эмоциональные аргументы, граничащие с манипулятивными технологиями, обвинительный неконструктивный тон.

Сегодня ситуация продолжает развиваться: появились первые официальные заявления. Некоторые лидеры традиционных для России религий обозначили свою озабоченность развитием системы защиты прав детей. Крупный общественный форум — XIV Всемирный Русский Народный Собор — сделал заявление, недвусмысленно осуждающее ювенальную юстицию.

Хотелось бы прокомментировать некоторые аспекты развернувшейся дискуссии.

Теория ювенальной юстиции

В теме о ювенальной юстиции необходимо разделять теорию и практику. На данный момент существует много законопроектов. Одни написаны «в общем», другие стараются откликнуться на существующую действительность. Но пока не существует единого наиболее вероятного законопроекта, удовлетворяющего всем требованиям, в том числе опасениям общественности. Для меня это значит, что не имеет смысла акцентировать внимание на гипотетически возможных «угрозах», а прежде всего надо обсуждать основные теоретические положения и, исходя из них, говорить о возможной практике.

Некоторое время назад теме ювенальной юстиции было посвящено интервью главы комиссии по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и реформированием судебно-правовой системы Общественной палаты Российской Федерации А.Г.Кучерены и члена Общественной палаты Российской Федерации О.В.Зыкова, где достаточно ясно была изложена теория вопроса.

В самом общем смысле ювенальная юстиция — детская специализация правосудия по делам о преступлениях и правонарушениях, совершённых несовершеннолетними, а также система государственных и негосударственных структур, проводящих контроль за исправлением и реабилитацией несовершеннолетних преступников и профилактику детской преступности, социальную защиту семьи и прав ребёнка.

Иными словами, ювенальная юстиция адресована детям, прежде всего тем, кто находится в трудной жизненной ситуации. Дети в силу своего возраста имеют, в отличие от взрослых, другой правовой и социальный статус, который обусловлен их биологическими и психологическими особенностями. Ребенок не может иметь те же самые права и ту же самую ответственность (а это неизбежно сопряженные вещи), что и взрослый совершеннолетний человек. Любое цивилизованное общество на современном этапе так или иначе учитывает это, по аналогии с педиатрией — детской специализацией медицины.

Основой ювенальной юстиции как системы защиты прав детей является принцип сохранения семьи. Никто и ничто не может соперничать с семьей по тем воспитательным возможностям, какие заложены в ней. Как бы ни была изуродована семья, необходимо приложить все силы на ее исцеление. Если становится ясно, что семья разрушена настолько, что несет угрозу жизни и здоровью ребенка, тогда необходимо думать о других направлениях работы. Но для того, чтобы это произошло, должны быть созданы и правовые, и социальные условия.

Можно сказать и так: задача ювенальной юстиции по отношению к детям, совершившим правонарушение, в том, чтобы как можно меньше из них попало в тюрьму. Но это не предполагает безнаказанности и анархии. Наказание должно быть не столько карательным, сколько реабилитационным. Для этого необходимо попытаться понять ребенка, попытаться что-то изменить в нем и вокруг него, необходимо работать с ним, чтобы он исправился и больше не возвращался к правонарушениям. В итоге малолетний правонарушитель должен, с одной стороны, постараться восполнить тот ущерб, который он кому-то нанес, и, с другой стороны, сделать нравственный вывод для себя — что можно изменить.

Ювенальная юстиция предполагает специальные суды, вернее, специализированные процедуры в отношении ребенка в суде, что подразумевает наличие соответствующих специалистов: детских судей, психологов, педагогов, социальных работников. Понятно, что сегодня обычный судья не понимает природу поведения детей, он не понимает, что чаще всего преступление ребенка — это результат преступления по отношению к ребенку, это протестное поведение по отношению к тому, что его не замечают, не уважают, не хотят понимать или даже насилуют. Слишком часто судья не хочет и не может этого понять, потому что у него нет на это ни времени, ни информации, ни профессиональных навыков.

В упомянутом интервью описан случай. В одном из регионов, где опробуется система ювенальных судов, подростки украли с предприятия металлолом и продали его. Их задержали. Судья предложил директору предприятия, как потерпевшему, и ребятам примириться. В суде есть специальная комната для примирения, где обвиняемый и потерпевший могут с глазу на глаз поговорить и прояснить все обстоятельства. Все закончилось примирением сторон. Оказалось, мальчишки были уверены, что лом этот никому не нужен. Они не считали, что воруют. Ребята не только извинились, но и отдали деньги за лом. Удивительно, но директор сам стал извиняться, поскольку, оказалось, лом был не очень-то и нужен, но числился на балансе предприятия.

Что вызывает опасения у православных?

Первое и главное опасение в том, что декларируемые «благие намерения» не будут иметь ничего общего с российской действительностью. И этому есть веские основания, достаточно вспомнить нашумевшие случаи безнаказанного беспредела и насилия не только со стороны органов опеки, но даже правоохранительных органов по отношению к детям и семьям.

Православные христиане боятся, что не будет учтен главный принцип семейного воспитания. Чем меньше ребенок, тем больше прав у родителей обеспечивать жизнь ребенка и воспитывать его так, как они считают нужным. При этом православные не против того, что семья должна подчиняться законам своей страны, обеспечивающим безопасность ребенка, как физическую и психическую, так и духовную.

Ожидается, что на практике быстро забудут, что для России православие традиционно, и что родители вправе по своему усмотрению крестить детей и знакомить их со своей верой. Опасаются, что традиционные для России методы воспитания могут быть при желании восприняты как насилие над детьми, ведь грань между оправданными воспитательными методами, насилием и бесправным принуждением очень размыта. Этим вполне могут воспользоваться чиновники.

Православную общественность настораживает и то, что в российской практике преобладает интерес чиновников в отношении семьи и детей, и без достойного внимания остается тяжелое положение детей и подростков в детских домах, в местах лишения свободы, отсутствие реабилитационных программ, стремительный рост сексуальных преступлений против детей, спровоцированный фактически беспрепятственным распространением порнографии. Необходимо, чтобы защита детей велась по всем направлениям, с учетом всех возможных факторов риска.

Вызывает опасение, что вместо системы защиты прав детей и семей будут созданы дополнительные предпосылки, на основании которых чиновники смогут вне каких-то ясных и зафиксированных критериев разлучать родителей и детей, не имея на то никаких нравственных оправданий, и тем самым разрушать институт семьи в России. Есть вероятность, что на практике ювенальная юстиция может превратиться в целую армию чиновников, включая комиссии по делам несовершеннолетних, сотрудников органов опеки и попечительства, а также систему мер, связанных с чрезмерным вмешательством во внутренние дела семьи.

Точки над i

Первое. Многие уверены, что именно Русская Православная Церковь выступила инициатором «антиювенальной компании» и осудила развитие детского правосудия в России. Однако это не так. Если говорить серьезно, православие как христианство по сути никак не связано с темой ювенальной юстиции, поскольку вопросы права — это дело государственного устройства и культуры той или иной страны. Тут даже доказывать ничего не надо, достаточно прочесть Евангелие и посмотреть на религиозную карту мира. Православие мирно и спокойно присутствует на всех континентах, в самых разных странах, признает самые различные виды государственного и политического устройства. Православная Церковь есть и в странах, прославившихся скандалами на почве ювенальной юстиции: Финляндии, Франции и Канаде. Надо понимать, что присущая современному секулярному обществу детская специализация права в Европе началась более полувека назад и с тех пор не вызывала никаких нареканий православной общественности и церковного священноначалия.

На данный момент нет ни одного официального общецерковного заявления от Русской Православной Церкви (как, впрочем, и от других поместных церквей). Имеется ряд озвученных опасений, недоумений, возражений в том числе от главы синодального отдела по взаимодействию церкви и общества. Синод Русской Православной Церкви призвал христиан, а также общество и даже власти, обратить внимание на вопросы защиты прав детей и семей и в качестве исходного посыла для дискуссии взять обращение XIV Всемирного Русского Народного Собора, поскольку, как бы к нему не относиться, это голос немалого количества людей, обеспокоенных данной темой.

Я думаю, что на этом этапе Русская Церковь и не может сформулировать свою позицию, ибо до сих пор нет ясности не то что о сроках и вариантах практической реализации ювенальной юстиции в России, но даже в терминологии. Более того, нет ясности в ключевом для многих вопросе об отношении руководства страны к детской специализации права.

Второе. Трудно понять, откуда возникла мысль, что смысл детского правосудия в том, что кто-то желает отбирать детей у родителей. Скорее всего, это реакция народного сознания на примеры неоправданно жесткого поведения определенных социальных работников, чиновников и представителей правоохранительных органов на «Западе» и в России. Думаю, что выражая недовольство введением ювенальной юстиции, общественность тем самым говорит о своих опасениях по отношению к тому правовому беспределу, что сейчас творится в нашей стране.

Важно понимать, что порой лишение родительских прав — это единственный способ оградить ребенка от насилия. Если, к примеру, отчим сексуально насилует своего приемного сына в присутствии матери (а это реальная известная история), то понятно, что у этой семьи нет будущего, здесь должна быть уголовная ответственность. Но совершенно другая ситуация, когда в семье возник конфликт в силу педагогической несостоятельности родителей. Ребенок начинает уходить из семьи. В теории, для правоохранительных органов и социальных служб — это симптом, который они должны вовремя заметить и построить некую систему поддержки семьи и ребенка.

Третье. Осмелюсь предположить, что неприятие ювенальной юстиции в среде именно православной общественности происходит из-за того, что за годы церковного возрождения, православная христианская педагогика на практике все еще находится в стадии начального становления. Нередко именно православные христиане через насилие понуждают детей к религиозным действиям. Форма порой предшествует содержанию. Думаю, проблема в том, что сами православные христиане забывают очень важную вещь. Жизненные, в том числе религиозные ценности, передаются через совместный опыт жизни и через диалог в свободе. Если маленький человек понимает, почему ему нужно ограничивать себя в чем-то (поститься, например) и делать добро, он принимает эти ограничения и добро как свой личный свободный выбор, ведь православие — это, прежде всего личный выбор любить Бога, общаться с Ним, это свобода принять известные нравственные законы.

Четвертое и последнее. Противостояние православной общественности ювенальным инновациям приносит огромные репутационные потери Православной Церкви в глазах профессионального сообщества в целом и носит характер затянувшегося недоразумения. С одной стороны, всем понятно, что отменить ювенальную юстицию можно, только отменив всех детей. Пока есть дети, они будут попадать в непростые ситуации, и государство и общество и Церковь не смогут не реагировать на это. С другой стороны, именно сейчас решается, какова должна быть реакция, что должно быть критерием для вмешательства государства в ту или иную ситуацию. Голос православной общественности услышан, она «против». Сможет ли эта общественность более ответственно подойти к делу, вступить в диалог и ясно сказать «за» что она и что конкретно предлагает? Именно в этом я вижу основной вопрос сегодняшней ситуации.

Юрий Белановский,
заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре в Москве

e.ru/index.php?ss=1&s=68&id=12392
Паспорт для здоровья?

В течение двух лет на каждого ребенка от шести до шестнадцати лет планируют завести Паспорт здоровья школьника. Инициатор и заказчик этого нововведения Департамент государственной политики в сфере воспитания, дополнительного образования и социальной защиты детей Министерства образования и науки России во главе с Алиной Левитской, а исполнитель Федеральное государственное научное учреждение «Центр исследования проблем воспитания, формирования здорового образа жизни, профилактики наркомании, социально-педагогической поддержки детей и молодежи».

Проект выложен на сайте Министерства и уже вызвал большой общественный резонанс. Многие родители опасаются, что этот паспорт всего лишь очередная ступенька в продвижении ювенальной юстиции в России и, по сути, является планомерным сбором информации на родителей с целью дальнейшего манипулирования ими и изъятия детей из семьи.

В сорока трехстраничном документе, кроме сведений о состоянии здоровья, перенесенных заболеваний, оценок личности, которые будут вноситься школьником предположительно с помощью родителей, учителей, медицинских сестер и психологов, нужно будет указывать сведения о родителях и родственниках, проживающих вместе с ним, состав семьи, оценить семейную обстановку (благополучная или неблагополучная), нарисовать свою комнату, курят ли родители и т.д. Стоит ли опасаться нового документа или это всего лишь очередное нововведение, не заслуживающее такого большого общественного внимания?

В самом Департаменте говорят, что этот документ позволит привить детям ответственное отношение к своему здоровью и фиксировать психофизиологический статус школьника. Сразу же возникают вопросы: почему чиновники из Министерства образования и науки так обеспокоились здоровьем детей, ведь этим в первую очередь должно интересоваться Министерство здравоохранения.

В самом Министерстве здравоохранения похожий проект уже существует с 2006 года, правда он называется Паспорт здоровья ребенка, но в отличие от Паспорта школьника Паспорт ребенка должен заполняться самими родителями, и там нет вопросов, касающихся личной жизни ребенка и жизни его семьи.
Во-вторых, на основании чего (правовая основа) будут вводить Паспорта здоровья школьника? Мы посылали запрос в Министерство образования и науки по поводу этого вопроса, но так и не получили ответа.

В-третьих, почему этот документ хотят ввести именно в ближайшее время? Действительно ли это назревшая необходимость – паспортизация всех детей или это такая новая мода среди чиновников, или что-то другое?

«Идея паспортизации уже давно курсирует и в департаменте образования, и в департаменте здравоохранения, - рассказывает Евгений Бунимович, уполномоченный по делам детей по Москве. - Существует несколько разных моделей паспорта, одна из которых выложена на сайте Министерства образования».

Бунимович считает Паспорт школьника правильным документом, так как в этом случае школьник становится не объектом, которого лечат, а субъектом, который понимает, что такое здоровье и его организм. Но при этом возникает много проблем и в первую очередь проблема сохранения личной информации человека. Евгений Бунимович считает, что не все должно быть доступно другим и данные о родителях, о семье должны быть закрытыми и даже адрес ребенка не нужно давать и в нынешней форме этот документ нельзя принимать. «Когда решаются реальные проблемы – это одно, а когда собираются сведения на семью – это уже не годится. Если у ребенка все нормально, что мы будем выяснять?!»

По мнению Бориса Клина, обозревателя газеты «Известия», в закамуфлированном виде предлагается еще один инструмент ювенальной юстиции, где школьные педагоги будут собирать информацию о семье незаконными методами и самое страшное, ребенок должен давать оценку своим родителям и семье, благополучная или нет ситуация в семье. «Если общественности все равно, то его введут, если не все равно, то его, может быть, не введут. Власть делает ровно то, что ей народ позволяет делать – говорит Борис Клин - Кроме того, разработчики паспорта не хотят отдавать отчет, что в стране с таким высоким уровнем коррупции, и произвола среди чиновников, давать кому-то дополнительные властные полномочия, просто опасно. Ребенок опишет, какая машина у папы, у мамы и чиновник пойдет вымогать деньги».

С этим мнением согласен Юрий Белановский, заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи.

«Этот паспорт можно вводить, только не в современной России, в силу произвола чиновников и представителей правоохранительных органов, потому что простые небогатые граждане бесправны, незащищены и документ может превратиться в инструмент насилия меньшинства над большинством. Но если говорить о самой идее, то я ничего плохого в ней не вижу. Лишь бы не забывали об ответственности. Прежде чем что-то требовать, надо что-то дать. Если власти требуют от ребенка предоставить фотографию комнаты, пусть сначала сделают так, чтобы большинство граждан могли жить в достойном жилье, и плохие условия жизни детей были свидетельством осознанного отказа от родительской заботы. Мне кажется, что мотивация создателей паспорта совсем не зловещая и не неправославная как может показаться, она вероятнее всего коммерческая. Этот паспорт, скорее всего, был рожден грантами и других нравственных оценок здесь я не вижу. И тем более я не вижу никакой связи с ювенальной юстицией, потому что вопросов по юстиции там нет никаких».

«Я не думаю, что разработчики Паспорта здоровья сознательно собираются и думают, как им разрушить семью - говорит Борис Клин – У этих людей специфические взгляды на то, как должна быть устроена жизнь в семье, стране, с их точки зрения они действуют из лучших побуждений, думают, что так защитят детей от насилия и от других проблем, но на самом деле это приведет к разрушению семьи».

Иерей Максим Обухов, клирик храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке, руководитель медико-просветительского центра «Жизнь» считает, что в основе нового документа лежит принцип системного вмешательства государства в дела семьи и сравнил наше время с постреволюционным, когда дети были объявлены собственностью государства и был установлен тоталитарный контроль над воспитанием детей и сейчас мы к этому возвращаемся, только в другой форме. «Ювенальная юстиция – это тот же марксизм и призвана лишить детей национальной идентичности и в ее рамках могут быть использованы самые разные формы подавления свободы личности, в том числе такой паспорт здоровья школьника». Введение этого паспорта сопровождается, по мнению о. Максима Обухова различными нарушениями, начиная от вмешательства в частную жизнь, заканчивая отсутствием гласности, неясностью, на каком правовом основании будут вводить этот паспорт. «Я считаю, что введение этого паспорта приведет к печальным последствиям. Сейчас строятся разные предположения, что люди со злым умыслом могут использовать эту информацию для изъятия детей, для подбора органов, в интересах педофильской мафии, вплоть до того, что на детях могут массово испытывать лекарства».

Даниэлла Даринг, руководитель Люберецкого отделения фонда «Много деток – хорошо» говорит, что при нынешнем расслоении общества, когда один ест манго и киви, а у другого только хлеб с картошкой, такое анкетирование может быть во вред самим детям, потому что элементарно может начаться травля таких детей, если эта информация станет доступна другим. Но с другой стороны, дети любят фантазировать и при заполнении таких анкет могут просто дурачиться. «Почитайте, что пишут о себе люди в социальных сетях, – говорит Даниэлла. - У ребенка десяти лет взгляды уже монархические, номер телефона – нокиа. Я представляю, если пойдет смешинка по классу, что они там могут написать: у одного не хватает фиолетовых авокадо, у другого – белых помидоров. У меня был один знакомый мальчик, который говорил, что его папа бьет, а у него папы вообще не было, он жил с бабушкой и мамой». По словам Татьяны Боровиковой, руководителя общероссийского фонда «Много деток – хорошо» в одной из экспериментальных школ, где ввели Паспорт здоровья школьника, уже возникли определенные проблемы: «У меня на глазах был случай, когда одноклассники вытащили паспорт из сумки одного ребенка, потому что все школьники должны носить его с собой, прочитали, что у этого мальчика энурез (недержание мочи во время сна) и начали над ним смеяться, ребенка пришлось забирать из школы».

Сейчас даже в медицинских картах врачи не указывают название болезни, а пишут код заболевания, чтобы информация не была доступна другим, а в паспортах школьника вся информация о болезнях, во сколько лет и чем ребенок переболел, открытая, и никак не засекречена. Новый документ в таком виде мало у кого вызывает доверие, несмотря на положительные моменты, которые провозглашаются разработчиками этого документа. Многие говорят о том, что этот проект, даже если будет реализован, не будет иметь успеха среди населения, а ляжет мертвым грузом, как это произошло с Паспортом здоровья ребенка, потому что реально этим некому заниматься. Чиновники заработают деньги на этом документе, так как родителям придется, скорее всего, самим выкупать эти паспорта, а учителям и медикам прибавится дополнительная работа, которая вряд ли будет оплачиваться.

«Надо понять, что будет за не заполнение этого паспорта, скорее всего ничего, потому что каждый человек может отказаться от заполнения этого документа на основании конституционного права на невмешательство в личную жизнь», - говорит Юрий Белановский. В нынешней форме Паспорт школьника вводить нельзя, требуется серьезная переработка документа, информация о болезнях должна быть засекречена, из документа нужно убрать все вопросы, касающиеся личной жизни ребенка и жизни его семьи и родителей, тогда этот документ имеет право на существование, к тому же если за этим документом последует реальная забота о здоровье ребенка, улучшение качества здравоохранения. Но в таком виде документ больше похож не на заботу о здоровье ребенка, а на инструмент манипуляции детьми и родителями.

Елена ТЮЛЬКИНА

Это - ювенальная юстиция

Детей на Украине из малоимущих семей похищали и продавали. Скоро в России начнется то же самое. Сторонники ювенальной юстиции пытаются навязать государственный контроль над семьей, введя термин "дети, нуждающиеся в помощи государства". После вынесения этого приговора семье, права родителей могут быть ограничены. Под определение "дети, нуждающиеся в помощи государства" могут попасть около четверти всех детей в России. Одновременно с этим доктор Рошаль лоббирует новый закон, который разрешит изъятие органов у детей. Один ребенок стоит около 50 тыс долларов. Но внутренние органы в сумме - несколько сотен тысяч.

Цитата:
В Одесской области раскрыта преступная группа, участники которой, по данным следствия, занимались торговлей детьми. В банду входили чиновники областной администрации и врачи нескольких больниц.

Во время проверок было установлено: малоимущих матерей незаконно лишали родительских прав, либо составляли фиктивные акты о смерти детей. Малышей забирали прямо из родильных отделений и передавали опекунам за крупное вознаграждение - от трех до десяти тысяч долларов.

Николай Сыч, заместитель начальника УБОП главного управления МВД Украины в Одесской области: "Передача детей осуществлялась благодаря фиктивным документам о состоянии их здоровья. Младенцев якобы переводили в другие медицинские учреждения или приюты. А в некоторых случаях даже составлялись подложные акты о смерти".

На данный момент подтвержден факт продажи четырех детей. Судьба еще семнадцати младенцев выясняется, передает НТВ.

.ru/news/2010/10/04/skandal_vokrug_pasporta_shkolnika._kommentariy_garri_tatarkova.html

Скандал вокруг "Паспорта школьника". Комментарий Гарри Татаркова

Министерство образования и науки РФ намерено внедрить в 2012 году "Паспорт здоровья школьника", который надлежит вести ученику на протяжении всего обучения в общеобразовательном учреждении. Реализация данного проекта проходит сейчас в виде эксперимента.

Формуляры для заполнения этого документа уже получили директора школ Саратовской области. Легитимность сбора сведений, необходимых для "Паспорта", поставлена под сомнение российскими общественными организациями.

Саратовское отделение "Всероссийского родительского собрания" обратилось с открытым письмом к министру образования и науки РФ Андрею Фурсенко, главе регионального минобраза Гарри Татаркову и областному прокурору Владимиру Степанову, требуя разобраться и принять меры по поводу предоставления родителями школьников информации для написания "Паспорта".

В распоряжении нашей редакции оказалась копия "Паспорта здоровья школьника". В 43-страничном документе множество разделов. Например, ученик должен вклеить свое фото и рисунок своей комнаты, указать, один ли он в ней живет или же с братьями-сестрами и папой-мамой.

Родителям школьника предписывается перечислить всех родственников ребенка до третьего колена и сообщить о полученном ими образовании.

В "Паспорте" должны быть зафиксированы ответы на следующие вопросы: является ли семья обеспеченной или малообеспеченной, а также имел ли место распад семьи (требуется указать причину распада; появился ли после этого в доме отчим/мачеха).

Заполняя медицинский раздел "Паспорта", родители ученика обязаны указать: была ли беременность запланированная или случайная, желанная или нежеланная; как чувствовала себя мать во время вынашивания плода (в частности, лежала ли на сохранении); сопровождалось ли это тошнотой, рвотой и другими симптомами.

Далее родителям следует указать, как протекали роды: были ли они преждевременные или переношенные, накладывались ли на ребенка щипцы или он появился на свет с помощью вакуума. Закричал ли ребенок сразу или его хлопали. Отсасывали ли ему слизь из носа. Мочится ли школьник в штаны или у него энкопрез (недержание кала).

Венчают документ психические характеристики школьника, где оцениваются следующие свойства: агрессивность, смелость, беспомощность, обидчивость, благоразумие, самоконтроль, правдивость, настойчивость, трудолюбие, шизоидность, истероидность.

Директор Департамента государственной политики в сфере воспитания, дополнительного образования и социальной защиты детей Минобрнауки РФ Алина Левитская формулирует цель документа следующим образом:

"Этот проект должен способствовать формированию у молодого поколения ответственного отношения к своему здоровью. Очень важно, чтобы ребенок с ранних лет осознавал, что здоровье не дается навечно от рождения, его нужно сохранять и укреплять на протяжении всей жизни, что предполагает воспитание культуры здорового и безопасного образа жизни. Мы надеемся, что паспорт здоровья будет еще одним стимулом для организации правильного режима дня, контроля нагрузок на уроках физкультуры, рациона питания ребенка, обеспечения его двигательной активности".

Аргументы чиновников не убедили "Всероссийское родительское собрание". В заявлении организации говорится:

"С точки зрения закона правомерность данного эксперимента является грубейшим нарушением основных прав и свобод граждан России. Диагнозы хроников являются семейной и врачебной тайной. Кому и зачем, кроме родителей и лечащего врача, нужна информация о физиометрических показателях здоровья ребенка, его заболеваниях и половом развитии? Не в руки ли преступников и педофилов, чиновников ювенальной юстиции может попасть вся информация о детях? Данный паспорт способствует сортировке детей по уровню здоровья. С учетом разгула криминального бизнеса, в том числе и подпольной торговли донорскими органами, данный паспорт способствует повышению криминальных рисков для ребенка, контролю над его семьей со стороны различных структур".

По мнению авторов письма, данный проект противоречит четырем статьям Конституции России. Подписанты требуют от чиновников и прокурора ответить: "с какой целью и для каких структур проводится данный опрос". Активисты движения просят вернуть все заполненные анкеты родителям, а лиц, принявших активное участие в данном мероприятии, привлечь к ответственности, согласно закону РФ.

ИА "Взгляд-инфо" обратилось за комментариями к министру образования Саратовской области Гарри Татаркову.

"С жалобой от родителей, которая нам поступила, мы сейчас разбираемся. Методики, по которым данная анкета разрабатывалась, очень старые, еще 90-х годов. В настоящее время анкета, конечно, устарела по всем направлениям и не отвечает стандартам современного общества. Более того, по моему мнению, она не отвечает стандартам отношения к личности.

Сейчас мы подготовили письма. В ближайшее время направим их в школы муниципальных образований с рекомендацией не применять подобные методики. Такова наша позиция.

Поскольку вопрос мониторинга здоровья школьника все-таки является актуальным, то сейчас Минобразования РФ разрабатывает современную карту здоровья для школьника. Цель ее - осуществление мониторинга в пределах единообразного подхода во всей Российской Федерации и выявление тех моментов в школьном процессе, которые отрицательно сказываются на здоровье школьников. Данная карта пройдет согласование во всех ведомствах, которые имеют отношение к этому вопросу", - сказал в беседе с нашим корреспондентом Гарри Татарков.

Источник: "Взгляд-инфо"

04 октября 2010

h

Blog

Что ждет Москву с введением программы «Дети улиц»? 68 Проект будущего России: любовь к ребенку устаревший стереотип 73 Поруганное детство 80