Ионина Надежда Алексеевна, Кубеев Михаил Николаевич 100 великих катастроф м.: «Вече», 1999 isbn 5-7838-0454-1 / 5-9533-0492-7 Scan, ocr: ???, SpellCheck: Chububu, 2007 книга
| Вид материала | Книга |
СодержаниеПолночная тревога на «адмирале нахимове» Огненный шар в рамштайне В тот день в армении плакали даже камни… |
- Малов Владимир Игоревич 100 великих футболистов м.: «Вече», 2004 isbn 5-9533-0265-7, 5400.14kb.
- Рудольф Константинович Баландин 100 великих богов 100 великих c777 all ebooks com «100, 4831.44kb.
- А. З. Долгинов; ред кол.: Б. М. Болотовский и др. М. Мцнмо, 2012[т е. 2011]. 160, 1251.65kb.
- Рассказ натуралиста, 16.42kb.
- Надежда Ионина, 6449.99kb.
- Мировая и зарубежная художественная литература, 214.62kb.
- Мемуары гейши артур голден перевод с английского О. Ребрик. Scan, ocr, SpellCheck:, 4842.9kb.
- Белгородский государственный технологический университет им., 1208.52kb.
- 100 великих загадок Африки. /Непомнящий Н. М.: Вече,2008. 480с, 2495.87kb.
- 100 великих картин. Москва: Вече,2008. 431с, 4551.36kb.
ПОЛНОЧНАЯ ТРЕВОГА НА «АДМИРАЛЕ НАХИМОВЕ»
В последний день августа 1986 года от новороссийского причала точно по расписанию, в 22 часа, отошел огромный, величиной с пятиэтажный дом, сияющий огнями пассажирский пароход «Адмирал Нахимов» водоизмещением семнадцать тысяч тонн и проследовал к выходу из Цемесской бухты. Скорость у него в этот момент была небольшая — двенадцать узлов, и направлялся он в порт Сочи. На его борту находилось девятьсот пассажиров и 340 членов экипажа.
Это был пароход германской постройки, взятый в качестве трофея после Второй мировой войны. Ему уже насчитывалось более шестидесяти лет, судно давно трудилось на внутренних линиях и по сути отслужило свой век. Но жаль было расставаться с красавцем-пароходом, внутреннее убранство которого отвечало представлениям пассажиров о роскоши и комфорте 1930-х годов: отделка из красного дерева, ковровые дорожки, зеркала. Однако сама конструкция парохода уже давно не отвечала требованиям Международной конвенции по охране человеческой жизни на море, принятой в 1948 году. Тем более не соответствовала она конвенциям 1960 и 1975 годов. А в начале лета 1986 года пароход был вообще признан не годным ни к эксплуатации, ни даже к ремонту. Тем не менее судно плавало и перевозило пассажиров. Командовал им опытный капитан В.Г. Марков, которому за тридцать лет службы на флоте было присвоено почетное звание «Лучший капитан Черноморского пароходства».
За несколько минут перед выходом из акватории порта «Нахимов» взял курс в открытое море. Стрелки часов показывали 22 часа 45 минут. Капитан Марков передал управление судном своему вахтенному помощнику — капитану Чудновскому.
Погода в этот августовский вечер стояла ветреная, и волны достигали высоты трех и даже более метров. Тем не менее на верхних палубах парохода еще гремела музыка, в ресторане принимались заказы, некоторые пассажиры стояли у борта и любовались огнями удалявшегося Новороссийска.
В это же время по направлению к Цемесской бухте двигался огромный сухогруз «Петр Васев», водоизмещением около сорока тысяч тонн. В его трюмах находилось около тридцати тысяч тонн ячменя из Канады. Это было современное судно, снабженное многими новейшими навигационными приборами и компьютерами. Шло оно с той же скоростью, что и «Адмирал Нахимов» — двенадцать узлов час, а командовал им капитан В.И. Ткаченко.
В этой ситуации одному из судов следовало замедлить ход, а другому пройти мимо. Капитаны обоих судов были извещены о сближении. Они запросили пост регулирования движения судов (ПРДС), как им быть: кому тормозить, кому пропускать. ПРДС предложил свой вариант — пообещал всю проводку взять на себя. ПРДС же и выработал оптимальный вариант расхождения сухогруза и парохода. Сухогрузу было рекомендовано затормозить, так как он входил в узкую бухту, и пропустить пассажирский пароход. Это решение диспетчерской службы по прямому каналу радиосвязи было доведено до сведения капитанов. И оба они согласились на такое решение.
Проводку «Нахимова» из Цемесской бухты капитан Марков поручил своему помощнику и ушел с капитанского мостика. Чудновский, понимая, что в такой ситуации неплохо лишний раз обезопасить себя и судно, еще раз по радиотелефону вызвал капитана «Петра Васева» и заручился гарантией, что тот уступит ему дорогу.
Казалось бы, что сухогрузу надо было действовать согласно выверенной рекомендации диспетчеров, пропустить «Адмирала Нахимова» и уже потом направляться в порт. Но капитан «Петра Васева» знал, что его мощное судно снабжено современными навигационными и радиолокаторными устройствами, и ориентировался не на складывавшуюся в море ситуацию, а на показания радиолокатора. На них две зеленые точки отстояли друг от друга на довольно приличном расстоянии. Тогда, может быть, попробовать проскочить вперед «Адмирала Нахимова»? И «Петр Васев» начал очень рискованный маневр. Он решил следовать прежним курсом, не снижая скорости, то есть по-прежнему двигаясь полным ходом. Визуального наблюдения у судов не было, и сближались они в полной темноте.
Тем не менее Чудновский на «Адмирале Нахимове» понимал, что в полной темноте может возникнуть нештатная ситуация. Он еще и еще раз напомнил капитану Ткаченко о необходимости снизить скорость и пропустить вперед «Адмирала Нахимова». Тот нехотя согласился, но продолжал делать все по-своему.
Только в начале двенадцатого часа ночи (и то под воздействием неоднократных просьб Чудновского, погибшего в этой катастрофе) капитан Ткаченко снизил скорость и с полного хода перешел на средний. Освещенные суда сближались и, несмотря на ночь, уже вышли на линию визуального наблюдения. Можно ли было избежать в тот момент столкновения? «Можно», — ответила впоследствии комиссия по расследованию причин трагедии.
Капитан «Петра Васева» Ткаченко вышел на мостик и убедился, что допустил явную ошибку: к ним прямо по курсу приближался «Адмирал Нахимов». Самым результативным в такой экстремальной ситуации было бы отдать приказание взять круто «Право на борт!» и пропустить «Нахимова». В крайнем случае, ситуацию мог еще спасти и отчаянный «Полный назад!». Однако капитан «Петра Васева» все еще надеялся на свой мощный сухогруз, на его способности маневрировать и отдал приказ дать «малый ход». Он, очевидно, не совсем понимал, что его гигантское 40000-тонное судно уже набрало скорость и еще некоторое время будет двигаться по инерции. По той самой инерции, которую невозможно затормозить.
Так и случилось. Суда неотвратимо сближались. И только в 23 часа 09 минут Ткаченко отдал наконец команду «Малый назад!». И сразу по радиотелефону услышал крик вахтенного помощника с «Нахимова»: «Что вы делаете? Немедленно давайте "Полный назад!"». Это был крик отчаяния, но прозвучал он слишком поздно.
Техническая сторона — инерция, а вместе с ней и человеческая самонадеянность уже в который раз сыграли свою зловещую роль. В 23 часа 12 минут огромный стальной подводный бульб «Петра Васева» проделал дыру в корпусе все еще двигавшегося (тоже по инерции) «Адмирала Нахимова». Суда столкнулись. Дыра увеличивалась, и в считанные секунды вода затопила два отсека, в том числе и машинное отделение.
На пароходе сразу же погас свет. Судно стало сразу крениться на правый борт. Раздались крики. Никто из пассажиров не мог ничего понять: кромешная тьма, грохот, неожиданный крен судна. Капитан Марков отдал приказ спустить на воду шлюпки, но крен оказался настолько сильным, что многие плавсредства просто не успели спустить: «Адмирал Нахимов» стремительно уходил под воду. Лучшим положение было у тех, кто оставался на верхней палубе — они могли спрыгнуть с тонущего парохода. Наступили трагические минуты: «Адмирал Нахимов» скрывался под водой. Через шесть минут он исчез с поверхности, унеся с собой 423 жизни — пассажиров и членов экипажа.
Несовершенная конструкция пассажирского парохода и его техническое состояние явились причиной его быстрого затопления и гибели большого количества людей. Хорошо известно, что «Титаник», напоровшийся на айсберг в Атлантике, который как консервным ножом вскрыл его обшивку размером в девяносто метров, продержался на воде два часа и сорок минут. Итальянский пароход «Андреа Дориа», столкнувшись в 1956 году у берега США со шведским теплоходом «Стокгольм» при схожих с «Нахимовым» повреждениях, оставался на поверхности одиннадцать часов, и все его пассажиры были спасены. Обреченный «Михаил Лермонтов», напоровшийся по вине лоцмана на скалы у берегов Новой Зеландии, также оставался на плаву несколько часов, и всех пассажиров удалось спасти.
«Адмирал Нахимов» затонул в рекордно короткое для судна такого класса время — за семь-восемь минут. За это время не было практически никакой возможности спустить на воду все плавсредства. Ночь, открытое море, шторм около 3,5 балла, стремительное погружение судна на глубину пятьдесят метров… Возможности для спасения людей были минимальные, и все-таки помощь пришла.
Город на берегу Цемесской бухты не раз проявлял мужество и героизм. И в эту трагическую ночь он тоже принял на себя всю тяжесть беды, случившейся в море Первая помощь с берега пришла уже через 25 минут. К месту гибели «Нахимова» прибыл лоцманский катер ЛК-90, с ним еще несколько небольших судов береговой охраны. Моряки сразу же бросились в море и при свете прожекторов поднимали из тьмы потерпевших на борт. Моторист В. Вологин увидел в воде женщину с ребенком и сразу же бросился им на помощь. Женщина, протягивая малыша, просила: «Спасите его!». Матрос снял с себя в воде спасательный жилет, отдал его женщине, а сам подхватил ребенка. Потом он поднял их обоих на борт катера.
Сигнал бедствия приняли и военные моряки, и пограничники. В считанные минуты вышли они на своих судах к месту катастрофы.
Вот воспоминание одного из спасенных, литовского парня Эдмундаса Привэна, который вместе со своей девушкой Эгли Аглинишите отправился в путешествие по Черному морю.
«Когда произошло столкновение, мы танцевали в баре на верхней палубе, — рассказывал он. — Все случилось так быстро, неожиданный удар, сотрясение всего корпуса, погас свет и начался этот ужасный крен. Сам не знаю, как мы оказались в воде. Вытащил сначала Эгли, уложил ее на плотик, плававший рядом, а потом принялся спасать других».
Три часа находился в воде этот крепкий спортивный литовец, помогая вытаскивать женщин и детей. Правда, при этом он не знал, куда исчезла его Эгли. И только спустя сутки ему удалось отыскать ее уже на берегу в городской больнице, где она лежала в реанимационном отделении.
Первого сентября к девяти часам утра всех, кто смог держаться на воде, удалось спасти — всего 836 человек. Затем стали доставать тела погибших. У моряков была еще надежда на то, что в верхней части «Адмирала Нахимова» могла образоваться воздушная подушка и там могли находиться люди. Но через несколько часов работы водолазов стало ясно: больше никого спасти нельзя «Адмирал Нахимов» лежал на дне на боку, пропоротом сухогрузом. Пароход был полностью заполнен водой, и ни одного живого человека поднять не удалось.
Потом был суд, который проходил в Одессе. Под давлением центрального партийного аппарата он признал виновными в гибели судна, пассажиров и членов экипажа обоих капитанов. Никакие старания адвоката, защищавшего капитана Маркова и приводившего оправдательные факты, не возымели должного воздействия. Конечно, свою роль сыграл и понятный эмоциональный настрой родственников погибших, требовавших наказания для обоих капитанов — причем в одинаковой мере. Оба капитана — и Марков, и Ткаченко — были приговорены к пятнадцати годам лишения свободы.
ОГНЕННЫЙ ШАР В РАМШТАЙНЕ
От жуткого происшествия, которое случилось в чудный воскресный день 28 августа 1988 года на территории ФРГ, вздрогнула вся Европа. Готовились к празднику, а получилось, что огромной силы взрыв еще раз напомнил человечеству, что массовые скопления людей при демонстрации военной техники без соблюдения мер предосторожности очень опасны и рискованны. При малейшей технической неисправности или человеческой оплошности число жертв может исчисляться десятками, если не сотнями.
В те годы, когда казалось, что политическая разрядка в Европе дала уже свои плоды, когда М.С. Горбачев и Р. Рейган стали договариваться напрямую и впереди рисовались радужные перспективы новых мирных соглашений, которые ограничивали бы гонку вооружений, многие люди на планете вздохнули спокойно. Именно с целью демонстрации своей военной мощи, но в мирный период, с мирными целями американские офицеры решили устроить праздничный «День открытых дверей» на своей военной базе. Впервые они пригласили на свою крупнейшую базу в Рамштайн-Миезенбах жителей этого небольшого немецкого городка, в котором проживало всего восемь тысяч человек.
В Рамштайне располагались главное объединенное командование военно-воздушных сил НАТО «Европа-Центр» и крупнейший натовский военный аэродром в Европе. Это был плацдарм колоссального сосредоточения военной техники, но тогда об этом мало кто знал. Правда, жители Рамштайна не очень были довольны таким соседством. Они не раз жаловались местным и центральным властям на то, что их раздражают шумы от взлетающих самолетов-истребителей, которые на бреющем полете с раздирающими душу звуками пролетали буквально над их головами. Но все обращения не приводили к желаемому результату. И вот, чтобы устроить настоящее перемирие, американские военные приготовили праздник.
На приглашение откликнулись жители не только Рамштайна, но и многих близлежащих городов. Целыми семьями приехали из Мюнхена, Штутгарта, Западного Берлина. Народу съехалось невиданное количество — 350 тысяч человек. Собравшиеся ели сосиски, жарившиеся на открытом воздухе, пили пиво, слушали выступления духовых оркестров…
Задумка устроителей праздника заключалась в том, чтобы прибывшим гостям не только показать военную технику (в том числе танки и пушки с их скоростными и боевыми качествами), но и под занавес парада провести полеты боевых реактивных истребителей. Причем в воздушном параде должны были принимать участие итальянские летчики из эскадрильи «Фричче Триколори», которые собирались продемонстрировать искусство высшего пилотажа. На своих реактивных машинах типа «Аэр Маччи МБ-339А» они должны были слетаться и разлетаться. При этом из сопла каждого самолета вылетали бы разноцветные газовые струи. И тогда небо окрасилось бы во множество радужных цветов и оттенков. Зрелище ожидалось необыкновенное. Его собирались фотографировать, снимать на пленку, чтобы потом показать по телевидению.
И вот наконец объявили долгожданный старт. С ревом в небо ушло примерно пятнадцать самолетов. Красные, синие, зеленые, желтые газовые струи тянулись за каждым из них.
Журналисты начали вести свои репортажи, телекамеры нацелились вверх. Вот уже самолеты собрались делать фигуры высшего пилотажа: они выстроились в одну линию, затем разошлись, образовав две группы, и с воем устремились навстречу друг другу. Реактивные самолеты должны были пролететь на разной высоте, но очень близко друг от друга. А главное — не очень высоко над головами возбужденных пивом и алкоголем зрителей.
И вот сближение начался. Скорость нарастала, рев двигателей просто-таки оглушал. Форсаж… И вдруг…
Сначала никто не поверил своим глазам. Три самолета неслись на огромной скорости, но, не сумев выдержать дистанцию, зацепили друг друга. Один из них, перевернувшись в воздухе, стал стремительно падать на землю. Зрители не успели еще прийти в себя, а обломки истребителя уже упали рядом с почетной трибуной. Сначала раздался оглушительный грохот, а потом такой же страшный взрыв… На месте падения тотчас вспыхнул огромный огненный шар, продолжавший по инерции катиться. Зрители в панике бросились в разные стороны. От бушевавшего пламени в толпу летели горящие брызги бензина, раскаленные осколки взорвавшегося самолета. Море огня от разлившегося топлива охватило все взлетное поле, и сразу же черный жирный дым потянулся к небу.
Телевизионные камеры передавали репортаж о трагедии прямо с места события. Журналисты с ужасом говорили о криках и стенаниях людей, оказавшихся в жутком пекле и сгоревших заживо.
Оцепенение прошло не сразу. К такому исходу праздника никто не был готов. Никто даже предположить не мог, что может случиться такая страшная катастрофа. На аэродромном поле почти не было санитарных машин, врачей и вообще никакого медперсонала. А растерявшееся американское командование и местные энтузиасты ничем не могли помочь десяткам обгоревших людей.
Конечно, потом появились и санитарные машины, и врачи, и необходимые лекарства, но время было упущено. Для некоторых, как оказалось, навсегда. Раненых и обожженных людей развозили по местным больницам, которые вскоре оказались переполненными. И тогда санитарные машины с красными крестами отправились в другие города.
В первый день трагедии из 345 раненых в Рамштайне погибли 35 человек. На следующий день число жертв увеличилось до пятидесяти, в последующие дни от ожогов и ран скончалось еще несколько человек. Всего было семьдесят погибших. И сотни изувеченных, искалеченных, обожженных людей.
Воскресная трагедия на натовском аэродроме в Рамштайне вызвала взрыв негодования среди населения ФРГ. Состоялись многочисленные демонстрации, вспомнили предыдущие обращения и протесты, горячо обсуждались проблемы: «Есть ли необходимость в проведении таких массовых мероприятий, и кто в конце концов несет ответственность за возможную гибель людей?»
В ТОТ ДЕНЬ В АРМЕНИИ ПЛАКАЛИ ДАЖЕ КАМНИ…
Это страшнейшее для Армении землетрясение началось днем седьмого декабря 1988 года ровно в 11 часов 41 минуту. Сейсмические станции самой Армении и ряда близлежащих республик зафиксировали подземные толчки небывалой силы. Еще никто ничего не мог понять, что случилось, но вдруг в один момент прервалась телефонная связь армянской столицы с Ленинаканом, Спитаком и рядом других небольших городов и поселков. Практически замолчал весь север Армении, а это 40 процентов всей территории республики с населением в миллион человек.
Только через семь минут после начала землетрясения в эфире неожиданно заработала военная радиостанция. Радист, младший сержант Александр Ксенофонтов, открытым текстом (чего раньше в советской практике никогда не случалось) сообщил, что для населения Ленинакана срочно требуется медицинская помощь в городе много разрушений, нужны вертолеты для вывоза раненых. Это был настоящий сигнал SOS!
И снова, как и во время чернобыльской беды, официальные власти долго хранили молчание. Они пытались якобы осмыслить страшные сообщения и разобраться в ситуации, чтобы прежде времени не сеять панику. А беда между тем требовала не просто осмысления ситуации: нужно было срочно оказывать помощь раненым, разбирать завалы и освобождать погребенных под ними. Кроме того, тысячи людей остались без крова, воды и пиши, а на улице была зима. Только к вечеру радио вкратце сообщило о землетрясении в Армении. При этом не сообщалось ни о его масштабах, ни о количестве жертв.
Правда, следует признать, что первый самолет министерства обороны СССР вместе с военно-полевыми хирургами и лекарствами вылетел из аэропорта «Внуково» в тот же день. В Ереване военные медики пересели на вертолет и уже через два часа приземлились в Ленинакане. Садились поздно вечером и в полной темноте. Ни одного огонька внизу не светилось, и казалось странным, куда делся живой город, где его дома, улицы, площади, скверы? Но в городе не было электричества, как не было и ни одного целого дома! — вместо них курганы из красного туфа, щебня, бетона, кирпича, стекла и остатков мебели. Со всех сторон раздавались крики и стоны. С редкими фонариками на эти курганы взбирались мужчины, выкрикивая имена жен и детей и отыскивая своих потерявшихся родственников. Изредка в темноте виднелся свет фар машин «скорой помощи», которые подбирали раненых. Но куда их отвозить?
При первых лучах утреннего солнца прибывшие могли оценить масштабы разрушений. Над городом словно кто-то взорвал мощнейший снаряд, все дома рассыпались, как карточные домики. Все было сломано, перепахано, перерыто. Город Ленинакан перестал существовать. Вместо него груды развалин.
Не дали ничего утешительного и поездки в близлежащие поселки: землетрясение затронуло обширные пространства. Повсюду были завалы, и очень редко встречались стоящие стены с пустыми глазницами окон. Тогда в Москву пошли телеграммы, сообщавшие о значительных разрушениях и необходимости срочно организовать помощь. Только на второй день после землетрясения в разрушенный Ленинакан стали прибывать самолеты Як-40 с одеялами, палатками, теплыми вещами и продуктами питания. Отсюда они забирали раненых и отправляли их в Ереван.
Одиннадцатого декабря в Ереван прилетел Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев с супругой. В руководстве республики ему доложили о ситуации, масштабах разрушений и количестве жертв. Он выразил соболезнование семьям погибших и обещал помочь.
Вслед за М.С. Горбачевым прибыл тогдашний Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. Он из Еревана отправился на место катастрофы, объехал множество районов. Собственно, его визит и послужил началом восстановительных работ.
Прежде всего нужно было дать людям, потерявшим жилище, кров, тепло, одежду и пищу. По всей стране объявили сбор гуманитарной помощи. На помощь пострадавшей Армении откликнулись тогда многие советские республики. Приехали строители (около 45 тысяч), спасатели, медики. Но и прибывающих надо было где-то размещать, организовывать для них столовые.
В декабре 1988 году ни в одном из средств массовой информации так и не появилось точных данных о количестве жертв в Армении. При всей объявленной М.С. Горбачевым гласности только спустя три месяца Совет Министров организовал наконец пресс-конференцию и дал журналистам официальную статистику. От землетрясения пострадали 21 город и район, а также 350 сел — из них 58 были полностью разрушены. Погибло около 25 тысяч человек, почти столько же раненых и искалеченных. Разрушено около восьми миллионов квадратных метров жилой площади, то есть 17 процентов всего жилого фонда республики. В аварийном состоянии и непригодными для использования оказались 280 школ, 250 объектов здравоохранения, сотни детских садов, примерно 200 предприятий. Полмиллиона человек остались без крыши над головой.
Естественно, неразберихой не преминули воспользоваться и люди, нечистые на руку. Милиция была вынуждена неоднократно применять оружие против тех, кто пытались снимать с погибших людей драгоценные украшения, кто растаскивал из разрушенных магазинов уцелевшие товары. Но все же честных людей, которые безвозмездно старались помочь людям, оказавшимся в беде, было намного больше.
Не остались в стороне от трагедии и зарубежные государства. Мать Тереза, всемирно известная своей благотворительной деятельностью, привезла лекарства и одежду. Вместе с ней прибыли сестры милосердия, которые сразу же включились в работу по спасению попавших в беду людей.
Французский певец армянского происхождения Шарль Азнавур тоже прислал посылки с гуманитарной помощью. Итальянское правительство безвозмездно предоставило «итальянскую деревню» — легкие сборные жилые домики, от норвежцев поступило медицинское оборудование. Посылали теплые вещи и продукты питания немцы и чехи. Правда, как выяснилось потом, не все эти вещи доходили до нужного адресата. Многое разворовывалось еще в пути, многое забирали себе люди, не имевшие к землетрясению никакого отношения. И тем не менее эта помощь оказала свое воздействие, помогла поднять моральный дух армянского народа.
Правда, за время восстановления Ленинакана, Спитака и других городов произошло много такого, что негативно повлияло на процесс братского восстановления Армении: распался Советский Союз, и начатое строительство стало понемногу затихать. Северная Армения, некогда цветущий край, постепенно превращалась в пустынную зону. Несколько сот тысяч жителей уехали оттуда, многие развалины так и остались развалинами. И через десять лет Армения до конца не избавилась от последствий того страшного землетрясения. До сих пор еще восемнадцать тысяч человек, примерно девятая часть бывшего Ленинакана, обитают в деревянных домиках-времянках.