Geum.ru

Справедливость силы

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   56   57   58   59   60   61   62   63   64

Спорт - могучее средство здорового воспитания и не менее действенное средство разложения личности.

Без понимания этого вряд ли можно определить верное направление спортивного движения, характер отношения к нему всего того, что формирует нашу мораль.

Знание, культура, любовь к труду - вот то скальное основание, которое должно подпирать спорт. Должно... Но в определенных условиях животные качества - звериная энергия, правота кулака, всеядность как выражение философии побед во что бы то ни стало и любой ценой (победителя не судят, победитель всегда прав и привлекателен)- становятся частью морали общества.

В нынешнее время возвеличивания героизма большого спорта, общего преклонения перед его идолами, гипнотического влияния на массы (выражаясь языком сталинской эпохи), особенно на молодежь, воспитательная функция спорта дает трещину (да что там трещину - пропасть!), открывая поистине безбрежный простор прославлению мускулов и физического превосходства над обычными людьми. Доказательства такого рода еще более ядовиты из-за тотальной поддержки государством большого спорта. Хотят эти люди или не хотят, но животная мощь, физическое подавление одного человека другим, преобладание грубой силы над духом, чувствами самого высокого порядка уже занимают ведущее место в морали общества. Извечные ценности, добытые и добываемые упорной работой мысли, горьким опытом поколений и целых государств, и прежде всего искусство (обращение к душе как высочайшей святыне, смыслу всех деяний рода "гомо сапиенс"), а также разум, творящий мысль, уважение труда, созидание через добро тускнеют, смахивают на уродцев, достойных лишь снисхождения. Сужается круг культуры духовной - расширяется замах животных инстинктов, как определяющий живучесть общества. Это тоже, разумеется, культура, новая культура. Ее подпирают своя музыка, свой язык, свои духовные ценности и свои пророки.

Против кого эта сила и энергия инстинктов - какой мир, какие ценности они утверждают, что за ними? Выражением каких процессов в обществе они являются?..

Засилье, насилие - что за зловещие производные от слова <сила"...

Тень крысиного ложится на землю...

Из торжества красоты, мужества, дружбы, уважения соперничества спорт на ступенях высшего развития вырождается в разрушителя человеческих ценностей. Эта программно-погребальная функция как большого, так и подражающего ему обычного спорта искажает такие духовные начала, как душа, презрение к наживе, творчество, добро, справедливость, любовь, жертвенность. Нечто утробно-грубое, роботное надавливает необъятной пятой на человечество. Вонь и смрад невежества, нетерпимости, всеядности, собственничества и жестокости отравляют кровь и дыхание. Люди-крысы ничего не дают справедливой жизни. Они жиреют на равнодушии, злобе, боли и неправде. Всё себе на прокорм и про запас. И даже любовь к женщине у них крысиная: взять и ничего не отдать, ничем не поступиться. Они, кстати, и не верят в любовь как бескорыетяет-честь, долг-Для крыс это иероглифы, закрытые для чтения.

И еще раз вспомним Толстого (запись эта была сделана незадолго до смерти, так сказать, итог всей жизни): <Человек признает себя Богом, он прав, потому что Бог есть в нем; сознает себя свиньей, и он тоже прав, потому что свинья есть в нем. Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом".

Все непонятное и отличное от себя род крысиных старается опошлить и разрушить. И эта их работа везде: и в обществе, и в семье.

Примитивность и самодовольство присваивают и осваивают жизнь. Блаженны нищие духом.

А спорт? Ослепительное свечение и бряцание олимпийских наград. Рев и буйство стадионов. Кумиры с надутыми мускулами и пустыми глазами. Огромный механизм машин государственного и общественного возвеличивания силы и мощи - наркотическая притягательность титулов, медалей, поклонений... твоей единственности...

Не случайны побоища на стадионах - люди схватывают из спорта именно его звериное, оставаясь совершенно невосприимчивыми ко всему прочему. Не случайны такие убого-позорные явления, как спортивные школы, где воспитывают из детей лишь штангистов, лишь прыгунов, лишь гимнастов (и во всех без исключения - не дерзость ума, пытливость, самостоятельность, а послушание). Не случайна и народная любовь к победам подобного рода - это уже отравление и отравленные. Не случайно и почитание победителей вне их других достоинств. Да будь победитель трижды негодяй и ничтожество, но ведь он выпекает золотые медали - и уже молитесь на него, подражайте. У каждого общества свои идеалы и свои герои.

Смысл дней - разум, творчество, созидающая работа, верность справедливости, поклонение истине и утверждение добра. Не могут, не должны и не смеют инстинкты от силы, превосходства мускулов менять масштаб ценностей в жизни.

Сила заявила о себе как о кумире жизни. И как ей не поклоняться, если, в свою очередь, сила государства стирала каждого в прах. Этой силе подыгрывает и сила мышц. В новой морали она устанавливает истинный масштаб ценностей.

Нет юности и молодости без идеалов (к прискорбию, от них весьма свободны так называемые зрелые годы). И когда в эти мечты, образы незаметно укладывается представление о физической мощи как об идеале жизни, едва ли не о смысле бытия,- это уже вырождение. Нет и не может быть отрицания спорта - это нелепо, глупо. Однако недопустима и такая его роль, такое значение, когда неизбежен размен коренных человеческих ценностей на инстинкты, а с ними и размывание опорных понятий жизни. Спорт в любом его масштабе тогда служит обществу, когда выполняет подчиненную роль в системе общественных и моральных отношений.

Нынешняя эпоха в спорте воспитывает, зовет к совершенству, так или иначе благотворно сказывается на каждом. Но она же, непрерывно расширяя границы своих владений, урезает пространство других ценностей жизни. Без понимания двуликой природы спорта нельзя и дальше относиться безучастно, бездумно к такому феномену, как большой спорт.

Мир вокруг - вечная природа, любовь, продвижение к цели в научном поиске, искусство и достоинство честного труда. Разве это изжило себя, утратило смысл? Разве все чувства замыкаются лишь на деньгах, карьере, насыщении животного? Разве достойно исступленное почитание славы, погоня за ней во что бы то ни стало, пусть ценой любых потерь: за счет разрушения здоровья, благополучия близких?

Цена жизни... Естественно, каждый волен распоряжаться своей жизнью, и все же...

За что класть жизнь, ради каких идеалов? В спорте гибнут на склонах неприступных гор, в океанских просторах, на ринге, даже в рискованно-обыденных тренировках и, само собой, в различного рода трюках за определенную плату.

Жажда подвига - в крови человека. Но ведь складывают голову и в столкновениях с врагом, защищая Родину, справедливость, женщину, преодолевая насилие догм и мертвящую одинаковость, серость существования.

Какова же цена саморазрушения, риска и даже гибели в спорте? Цена подвига...

А если нет подвига, если жизнь выше всех этих подлогов? Я не оговорился, в спорте высших результатов, на мой взгляд, происходит подлог тех целей, во имя которых оправданы риск и саморазрушение. Вокруг предостаточно того, ради чего приходится поступаться здоровьем и жизнью.

Конечно, риск присутствует и в обычной жизни, как и саморазрушение (часто, к сожалению, вынужденное): автомобильная и авиационная катастрофы, ошибка врача, да и просто несчастный случай. Однако все круче, все охватней берет свое риск очевидный, сознательный. Риск жизнью единственно ради славы и денег. Причем слава и деньги чаще всего выступают общим понятием, почетно прикрытым наградами и разного рода титулами. Процент людей, согласных на это, невелик, его и не углядишь на бумаге. Но суть в том, что эти люди, рискуя собой, являются примером для массовых подражаний, входят своим поведением, обликом, моралью в плоть и кровь поколений юных.

Ради чего риск, это безудержное разбазаривание энергии и здоровья? Какой предстает цена жизни? Кому нужно обесценивание и обесчеловечивание жизни? Что выражают и отражают дробление, измельчание смысла нашего бытия?..

Достижения искусства и науки по своей природе требуют от своего создателя всех сил и в конечном итоге жизни. И люди отдают ее. Их творения, открытия, труд становятся движением вперед всего человечества, облегчают, украшают жизнь едва ли не каждого из нас. Иное же отношение к истинным ценностям прежде всего свидетельствует о коренном неблагополучии в обществе, выражением чего и является невысокая стоимость жизни. А спорт - золотые, серебряные медали, ордена, почет... Спорт часто красит несправедливо устроенную жизнь в розово-благостные тона.

"Камни месить человеческой красотой..."

Жизнь семимильными шагами стремится к фальшиво-бездушным, торгашеским идеалам. В крови таких свершений - ради славы, побед, различных форм превосходства над всеми - отрава. Весь большой спорт - уже продукт купли-продажи, уничтожение человека и человеческого именем наживы, истребления в себе доброго и достойного. Да и столкновение там, на высших витках силы и прочих совершенств, жестоко и бескомпромиссно. Жизнь усекается, гнется на опасный предел, а что взамен?..

Жизнь подставляет людям лживые и ложные идеалы. За лозунгами спортивной красоты, здоровья, силы происходит дробление ценностей, подменяется высокая устремленность к добру, чистоте, расширению границ разума бешенством и неразборчивостью побед, за которыми мишура лозунгов, голая нажива, низменные страсти. Это все так смыкается с окопно-ущербным представлением бытия, когда весь мир зрится враждебным, его надо покорять - топтать, брать и покорять.

Прогресс. Святость движения вперед.

Поневоле приходят на память слова Герцена: "Если прогресс - цель, то для кого мы работаем? Кто этот Молох, который по мере приближения к нему тружеников вместо награды пятится назад и в утешение изнуренным и обреченным на гибель толпам (разумеется, ради движения вперед.-Ю. В.), которые ему кричат: morituri te salutant,- только и умеет ответить горькою насмешкою, что после их смерти все будет прекрасно на земле..."

В том-то и дело, что и после смерти не одного, а многих поколений все предстает далеко не прекрасным, а даже наоборот, иногда значительно хуже.

От Пушкина, Гоголя, Льва Толстого, Достоевского, Владимира Соловьева, Чехова, Булгакова - преклонение перед человеком, яростная рубка зарослей предрассудков, непримиримость к насилию, надругательствам во имя ложных представлений, расчистка путей к душе - вся упорная, кроваво-жертвенная работа поколений, биение мысли и совести, надежды всех и каждого... Освобождение души. Душа без оков. Свет души. Отрицание насилия.

Да разве не являются все наши падения (тот самый "период застоя"), дикости пыток и расправ именно результатом возвеличивания и преобладания фактора экономического, материального, под пятой которого все должно уминаться, в том числе и душа, и прежде всего ее стержень - совесть? Разве не служит доказательством нашего крушения в достижении всяческих благ пренебрежение человеческим в человеке? Разве не возлагалась на машины, трактора и заводы роль воспитателей душ? Разве душа не есть самостоятельная ценность, пренебрежение которой способно обречь на провал не только реформы, но и революцию?!

Любое социальное, общественное и всякое иное движение обречено на провал, если смыслом его не является человек и человеческое. Сами по себе не могут существовать раздельно экономическая и духовная потребность общества. В центре любого движения, претендующего на прогрессивность, созидательность, прежде всего должны стоять человек и человеческое. Любые несправедливости, насилия над человеком и человеческим непременно отзовутся крахом экономическим с неизбежным распадом нравов и морали. И везде, во всем и всегда (с завидным постоянством) - унижения; это безжалостное измалывание души, своеобразная дрессировка на отказ от здравого смысла, достоинства, права на уважение. Униженность существования: всегда втянутая в плечи голова, взгляд под ноги и хлыст беспощадных слов... Унижение на каждом шагу, необходимость везде и всегда просить, просить... Об этой России Борис Пильняк писал как о "хамодержавии". Участь твоя - безмолвно, но с максимальным экономическим эффектом ложиться под шаг движения ("истории"). Ты ничтожен, твое назначение быть средством, только средством.

Люди не смеют высказать и доли тех мыслей, которые рождает разум. Сдавленная мысль! Мысли, умерщвляемые во чреве. Ведь мысли и чувства - это все, это - созидающая сила Вселенной.

Нигде общество, его правящая сила не должна проявлять столько безупречной чистоты и правдивости, сколько в бережении человека и человеческого. Малейшая фальшь здесь непременно даст знать о себе во всех процентах выпуска тракторов, машин, специалистов... В этом, казалось бы, загрубелом и сугубо материальном мире, пораженном пороками неверия, упадком культуры (особенно классической), бьется очень трепетное ощущение совести. Ни ложь, ни посулы рая, ни прямое разложение взятками, должностными преступлениями, ни развращение водкой и неизбывными, как день и ночь, тяготами жизни - ничто не остудило этот нерв совести и боли за справедливость. Над горем, обманом, надрывным существованием, безвременными болезнями и смертями возвышается израненная душа человеческая. Ничто не способно уврачевать ее.

"Березка беленькая, как свеча тоненькая..."

Всякое забвение справедливости, чести, достоинства и уважения человека уже предполагает гибель любого экономического поворота, любых самых правильных реформ. Разве насаждение казенной культуры, глумление над традициями души, честью (унизительность всевыщупывающих анкет, делящих людей на категории чистоты, степени доверия) не привели к одичанию душ? Разве душа - постыдное понятие, вымысел литературы, попов или меланхоличных дамочек? Разве не бездушие привело наше общество к краю пропасти? Суть этого шествия к бездне не в искажении передовой философии разного рода невеждами, вульгаризаторами, насильниками, не в грубых просчетах того или иного толка, а в пренебрежении человеком и человеческим, возведении в абсолют насилия как главного средства достижения цели. Отсюда и отношение к человеку только как средству. Произошло великое пренебрежение человеческим. Надо терпеть - и молчать, терпеть - и молчать. Давление чувств и оскорбленного разума, давление от необходимости терпеть, сносить, молчать - это давление жгуче нарастает, оно уже сродни духовному (и душевному) самосожжению.

Ты - и договор с жизнью, условие на условную жизнь и условную правду. Своего рода общественный договор...

Ложь и фальшь делали каждый миг убийственным для души - и планы рухнули (планы на волокно, заводы, трубы, грамотность...), не дали того, что от них ждали, потому что лозунги, параграфы догм не в состоянии заменить душу. Человеческое отказалось существовать в чащобе голых цифр, подменах смысла, окриках, обращении на угрозах: всегда и во всем - это страх расправы, продолжение все того же насилия, освященного принципами учения. Человеку уготована одна роль - быть строительным материалом. Зачем душа, если можно обходиться одним послушанием, а совесть разменять на притворство всех степеней или камень молчания? Главное же - научиться терпеть, сносить любые унижения. В этом гражданский долг, смысл всех обучений в школах и университетах, смысл искусства и самой природы - терпеть и молчать...

Быть только средством-вот назначение любой жизни и тайна рождения любого. И это дает жутковатый эффект: нет такого извечного понятия, как "стыд"- основа морали. Вместо него есть понятие "сколько". И при определенной цене уже нет стыда - есть бесстыдство. Весь вопрос лишь в цене... Та же купля-продажа.

Нет людей.

Понимаете крик тысячедневных мук?

Не могут сталь, чугун, бетон, моторы воплощать человека. Чтобы строить новые отношения, надо прежде всего не наступать на сердце сапогом лжедолга, лжепатриотизма...

Душа не хочет немая

идти, а сказать кому?

Человеку, который ощущает себя лишь орудием государства, наносится глубокий нравственный, духовный ущерб. Впрочем, реакция у разных людей на это неоднозначна: с одной стороны, появился новый тип человека - человек-крыса (продукт естественного приспособления), неуязвимый в своем безразличии; но с другой - остаются все же такие, которые никак не могут отказаться от роскоши иметь душу.

Не может быть душа ременным придатком экономики, эпохальных преобразовательных планов. Душа - всегда самое важное, она - смысл и цель бытия. Материальную значимость ее стараются не замечать то ли по невежеству, то ли по умыслу. Ведь душа неуловима, ее не измеришь, не взвесишь, зато она отлично (но не всегда надежно) ограждается тюремными решетками и карающими приговорами -"презрением трудящихся".

И это точно: под каждым могильным холмиком не прах человека, а душа.

Общество, которое не научится беречь свою культуру, не вырвет детей из цемента бездушия школ, не покончит с издевательским, пренебрежительным отношением к делам и вере пращуров; общество, которое не в состоянии заметить у людей душу и осознать, что нельзя топтать ее,- обречено на варварство. Никакая развитая экономика, послушная наука послушных академий, форумы различных организаций, тем более Олимпийские игры, не в состоянии обеспечить такому обществу здоровье и процветание. Все извращения недавней нашей истории, вся та убогость существования били (и всегда будут бить) прежде всего по человеку и человеческому. Опасно это не замечать или отметать как нечто метафизическое, лишенное реальных связей с жизнью и вообще противное духу передовых идей.

В речи на митинге Фидель Кастро заявил (Правда, 1983, 16 ноября): "Никакое преступление не может быть совершено во имя свободы и революции".

Никакое.

Как с этим "никакое" обстояло на Кубе, судить не беремся: не можем знать. А вот у нас преступления совершались именем государства и народа: во имя революции и ради свободы - массовые избиения, массовая безнаказанность, возведенные в доблесть.

Это - история насилия, обожествления и превращения его в норму жизни, плоть и естество жизни; своего рода обыкновенность задавленности, неправды и смирения перед неправдой, даже веры в неправду.

Именно поэтому любые возвращения к правде, жизни по совести и справедливости вызывают сопротивление, и не только бюрократов, но и заметной части народа, об отдельных чертах которого с такой определенностью высказался в свое время Михаил Булгаков: "страшные черты".

В первые десятилетия после Октябрьской революции эти "черты" получили исключительно благоприятные условия для своего развития. Это итог превращения насилия в естественное состояние общества. В этом задушенном состоянии, состоянии постоянной недомолвленности, постоянного расчета на каждое слово, жизни в неправде и боли под именем правды и счастья прямая речь уже не кажется, а представляется недозволенностью, едва ли не оскорблением. Она оказывается дерзостью для людей, привыкших к существованию, образно определяемому как холопство по убеждению, ибо отлучение от самостоятельного мышления уже создает поколения нравственно ущербных, ведет к потере великих национальных качеств, измельчанию, оскудению душ.

Для определенной части народа становится выгодна жизнь при насилии и под насилием. Те силы, которые служили и готовы служить насилию, покорны лишь одной истине: верить, не разумея, иконно - и чтобы на коленях перед ней, этой силой.

Это они, порождение той силы, диктовали нам правила морали (понемногу пытаются диктовать и поныне). Да-да, это они, которые не доросли до понимания самых простых и непреложных истин человеческой морали (повторю очень дорогие мне слова, которые уже приводились в книге): "Правда и состоит в том, дабы говорить то, что думаешь, даже если заблуждаешься", "Нужно повиноваться истине, а не большинству".

Сказано это было Бальдассаре Кастильоне еще в XVI веке.

Эти истины еще раз прозвучали из уст Достоевского три века спустя: "Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды, искать ее, несмотря на все выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее..."

А те, кто обосновал свои насилия теорией, называя ее самой передовой, убивали и заблуждавшихся, и незаблуждавшихся, но самостоятельно мыслящих, не гнувших спину. На трупоедстве взошла их сила. Их заслуги перед миром насилия поистине неохватны.

Террор оперся на подлоги по всем направлениям (и в невиданных масштабах) и, конечно же, на обман. Террор призвал в союзники невежество, неразвитость и вообще черное в людях ("страшные черты"). Ум, культура, самостоятельность принимались за чуждость и, следовательно, за враждебность.

Право на выживание было одно - отдать душу. Нетерпимость, жестокость, грубость становились нервом нового общества. Проще всего сохранить жизнь - не иметь душу. По данному принципу и происходило замещение людей в "хамодержавии". Шибко пошло в рост все сорное и ядовитое.

"Березка беленькая, как свеча тоненькая..."

Перед уходом из Ясной Поляны Лев Толстой заносит в записную книжку: "Разве можно улучшить жизнь, продолжая жить дурно?"

Вот и ответ-ключ к разгадке причин нашего рокового шествия к краю пропасти среди победных процентов выпуска тракторов, турбин, специалистов... Нельзя дурным созидать хорошее. Не может из любого признания дурного, обращения к дурному (якобы во имя святости конечной цели) произрасти хорошее. Не могут хорошее и светлое увенчать дурное. Непонимание этого, более того - обращение к злу, как якобы к кратчайшему (и неизбежному) средству достижения цели, и привело к разрухе и запустению в душах и, как следствие, ко всем провалам математически (научно) выверенных "этапов и планов". Это еще раз доказало, что и сама наука (кстати, не только гуманитарная), если лишена человеческого, в отрыве от человеческого (и довольствуется своей сытостью и своей защищенностью),- антиобщественна, опасна и разрушительна.

Человек, признание его высшей ценности - та твердыня, отрицание которой всегда будет оборачиваться жесточайшими катастрофами как в жизни отдельных людей, так и в жизни целых обществ. На судьбах обществ это скажется быстрее и глубже, разрушительней, ибо эта жизнь великого собрания людей не обладает гибкостью и подвижностью жизни отдельного человека.

И случилось то, что не могло не случиться,- умерщвление душ. Не у всех и не окончательно, но достаточно всеохватно и емко - до самого дна. Так что стало возможным топтать могилы отцов и дедов... "Березка беленькая, как свеча тоненькая..."

Я был убежден (и сохраняю это убеждение и поныне), что сила, если она не от силы духа или силы сопротивления,- достоинство для рабов, ибо только раба смирит сила и для раба она будет божеством.

С другой стороны, сила нужна, даже просто необходима, чтобы утверждать и отстаивать определенные ценности, если угодно - высшие духовные ценности. Она должна укреплять и вести по жизни, охранять жизнь создателя всего высшего и прекрасного - человека.

Но силе, которая утверждает только самое себя, я всегда желаю поражения и краха.

И еще. Бернард Шоу говорил: "Человек, пишущий о себе и своем времени,- единственный пишущий о всех людях и о всех временах".

1978-1979. 1987-1989 годы