Geum.ru

Ведущие: Сергей Доренко и Анастасия Оношко

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
С.ДОРЕНКО: Потому что МИД — официальное учреждение и МИД иногда брифингует таким образом, чтобы ты информацию получил, но на МИД не ссылался, потому что это как бы будет позиция МИДа, это фигово. Брифинг без указания источника. Ты можешь использовать всю фактуру, но ни в коем случае не говорить, где ты ее получил. Это тоже бывает. Бывает вообще не для прессы, то есть не имеешь права, но можешь копать в этом направлении. Тебе говорят: «Вот этот преступник». Ты не можешь это ни сказать, ни упомянуть, кто тебе это сказал, но можешь копать в этом направлении сам. Тебе дали наводку, наколочку, и ты начинаешь копать и так далее. Есть пресс-конференция, когда человек выходит к прессе и совершенно откровенно говорит все это, все это транслируется, и это и есть абсолютная публичность тогда. «Им нужны скандалы сейчас, интриги». Кому им, непонятно. «10»-й, напишите, кому им. «Им нужны скандалы сейчас, интриги. И чего это они вдруг Навального отмазывают от себя? Куда они его еще хотят засунуть?» Кто они? Оппозиционеры? Непонятно. «Сергей, вы не знаете, кто беспокоится об организации движения на перекрестках?» — спрашивает Павел. Я думаю, что никто. Это абсолютно случайно, турбулентность. «Я пришел смотреть спектакль. В главной роли А.Навальный. Другие второстепенные», — говорит Алексий. Алексий считает, что принципиальная фигура, которая работает, это Навальный. «Сам Доренко не лицемер?» — спрашивает критик. Нет, я падальщик, Критик. У меня другая работа, поймите. Критик, я не представляю себя вам, я не аттестуюсь. Я аттестуюсь человеком, который задает вопросы, вполне язвительные, шутливые, иногда по форме. Если бы я учил вас жить, а не задавал вопросы, то я должен был, конечно, очень строго к себе относиться. А политик, он учит жить. Если бы я собирался стать политиком, я бы там просто вот стал бы мыться в душе, может быть каждый день, а не только на Пасху. Я моюсь только на Пасху и на день рождения, больше никогда. Да, а что ты думала? И голову мою только на Пасху и на день рождения. У меня счастливым образом они разнесены на полгода как раз, и очень правильно. Я бы может быть стал бы мыться, я бы стал сливать за собой воду в клозете, обычно я этого не делаю, как журналист имею право. Я бы перестал есть руками, как какой-то шудра индийский. Я, может быть, научился пользоваться ножом и вилкой, если бы я был политиком.

А.ОНОШКО: И постоянно делали бы апарты.

С.ДОРЕНКО: Да. Если бы я был политиком, я бы постоянно чувствовал камеру, я бы ходил сам в «Ашан», покупал бы несвежую зелень.

А.ОНОШКО: Почему несвежую?

С.ДОРЕНКО: Потому что в «Ашане» всегда несвежая зелень. Я пошел бы туда и купил бы немножечко сыру российского.

А.ОНОШКО: Тертого.

С.ДОРЕНКО: Нет, не тертого, какого бы такого. И кефирчика бутылочку, потому что я знал бы, что камера всегда есть. Если бы я был политиком или госслужащим, я бы чувствовал камеру всегда и не жрал бы устриц по немыслимым ценам, например, как Якименко. Я бы этого не делал. Потому что ты политик или ты госслужащий, ты всегда под софитами, всегда. Поскольку я падальщик и расклевываю эту мерзкую падаль, называется политики и госслужащие, поскольку я их расклевываю, то сам я падальщик, и поэтому я не моюсь, не пользуюсь ножом и вилкой, не сливаю за собой воду в клозете, и вообще, вот так вот живу. Абсолютно дикий человек, мочусь в рукомойнике и так далее. Падальщик, ну, что мне делать? Ну вот такой человек я. Абсолютный отброс общества. Ты понимаешь?

А.ОНОШКО: Да. Внутри, я думаю, вам все сейчас завидуют.

С.ДОРЕНКО: Но мне легче, извините.

А.ОНОШКО: Да, с вас какой спрос?

С.ДОРЕНКО: Поэтому когда, Критик, «82»-й, вы спрашиваете: а Доренко не лицемер? Доренко абсолютное чудовище, прах под копытами, грязь, мерзость, блевотина, что угодно, вот что такое Доренко. Доренко — журналист. Понимаете разницу? Теперь уже я хотел бы обсудить явление журналистов Путину с рассказом о пулярках и сельди. Маргарита Симонян. Я правильно называю это имя?

А.ОНОШКО: По ощущениям да.

С.ДОРЕНКО: Симонян я помню. Она Маргарита или Мариэтта, я не помню.

А.ОНОШКО: Есть.

С.ДОРЕНКО: Маргарита Симоньян. Да, да, я знаю эту женщину, конечно.

А.ОНОШКО: Про нее статья в Википедии.

С.ДОРЕНКО: Охренеть.

А.ОНОШКО: 1980 года рождения.

С.ДОРЕНКО: Был бы я человеком, про меня бы тоже написали.

А.ОНОШКО: Про вас есть, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Серьезно?

А.ОНОШКО: Сейчас проверим.

С.ДОРЕНКО: Не видал. Маргарита Симоньян написала: «Селедочка под шубкой была охренительная у Путина». А там не селедочка была под шубкой, там тар-тар из сельди.

А.ОНОШКО: Да. Нам теперь всем захотелось же.

С.ДОРЕНКО: И пулярочка была. Что такое пулярочка?

А.ОНОШКО: Вы мне сегодня утром рассказали, я была поражена, честно говоря.

С.ДОРЕНКО: Пулярка — это курица, у которой ветеринар, засунув голову в клоаку, зубами выгрыз яичники. Поняла, что это значит?

А.ОНОШКО: Мы сейчас все расплачемся, конечно.

С.ДОРЕНКО: Ветеринары засовывают голову в клоаку курицы. Клоака — это сзади дырка.

А.ОНОШКО: А зачем это делается?

С.ДОРЕНКО: Чтобы она нарастила толстенные ляжки. Ляжки наращиваются, когда нет яичников курицы. А кто такой каплун, распространенная еврейская фамилия, знаешь?

А.ОНОШКО: Вы мне уже рассказали.

С.ДОРЕНКО: Кастрированный петух. Я погрузился в птицеводство, я практически сделался Сергеем Лесовским, я погрузился в птицеводство. Теперь знаю, что каплун — это кастрированный петух, а пулярка — это баба его (кастрированного петуха), у которой через клоаку вырезали яичники, от чего у нее сделалась большущая тохес, попка.

А.ОНОШКО: И климакс, да.

С.ДОРЕНКО: Климактерический период настал, она отрастила ляжки. Вот что подавали у Путина, кастрированным журналистам подавали кастрированную курицу. 10 часов 14 минут. Мы говорили о странной позиции наших политиков, которые считают, что когда они занимаются грязью (они занимаются грязью, лицемерием и паскудством), их нельзя записывать незаконно. Я по-журналистски считаю, что это омерзительно и ужасно, но очень правильно, очень ужасно и очень правильно. Потому что общество должно знать, чем они занимаются, высаживают дедушку Миронова, пытаются нейтрализовать Навального, вот чем занимаются.

А.ОНОШКО: А еще они обсуждают, можно ли угрожать беспорядками властям, шантажировать.

С.ДОРЕНКО: Да, да. Вот чем они занимаются, высаживают дедушку Миронова, желая ему самого худшего процента на выборах. Они также отстраняют и упаковывают каким-то образом Навального, которого они считают наглым захватчиком интересов как бы протестующих. И они также думают об угрозах беспорядками властям. Вот такие речи ведут оппозиционные политики, сидя в «Академии» на Остоженке, по всей видимости. Очень интересно. Примерно в это же время группа журналистов отправляется к Путину. Могут ли существовать обстоятельства, при которых они случайно были дружны до того, как Путин стал общественным деятелем? Все они дружили прежде.

А.ОНОШКО: С кем?

С.ДОРЕНКО: С Путиным.

А.ОНОШКО: Это вопрос или это утверждение?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что можно встречаться с Путиным просто так, даже если ты журналист, если ты был дружен с ним прежде.

А.ОНОШКО: Наверное, можно, но, навряд ли они были знакомы.

С.ДОРЕНКО: Нет. Многие из них новые лица, абсолютно. Вот эта Маргарита Симоньян новое лицо. Габрилянов — новый человек, он не был дружен с Путиным, скажем, где-нибудь в 1993 году, никак нет. Из этого делается вывод, что они отправились туда в своем качестве, в качестве журналистов, как они аттестуются перед обществом. И дальше они сообщают нам, и они согласны с этим, что Путин делает малый реприманд Венедиктову. Путин делает малый реприманд «Ах, какой вы сегодня жуир», — он говорит. «Алексей Алексеевич, вы такой жуир. Вы, прямо совершенно пренебрегая, манкируете приличиями, Алексей Алексеевич. Ах, какой вы жуир. Ах, вы почти бретер, Алексей Алексеевич», - говорит Путин. После чего всем говорят: «Пошли в жопу. Мы сейчас будем говорить о состоянии российского общества». И ровно в этой связи российское общество идет в жопу. Это закрытая часть. Это похоже на сговор. Это вообще не может быть прессой. Они не служащие, они не госслужащие. Важно, они не госслужащие, нет. Они аттестуются перед обществом, как инструмент общества. Мы — инструмент общества и поэтому мы тайно от общества будем обсуждать общество. Я не понимаю этого.

А.ОНОШКО: Человек еще до того, как вы это сформулировали, нам пишет абсолютно то же самое: «Публичная встреча премьера с руководителями СМИ состояла из открытой и ЗАКРЫТОЙ частей. Что мне, обывателю, думать о целях закрытой части встречи?»

С.ДОРЕНКО: Анатолий Васильевич нам пишет. Анатолий Васильевич, сформулировано коротко так, Симоньян пишет: «Селедочка была хороша, остальное, извините, сказать не могу». То есть люди, которые аттестуются как инструмент общества, идут говорить об обществе с лидером общества, назовем так, Путиным, говорить об обществе с одним из лидеров общества, инструмент общества по секрету от общества. Это что значит?

А.ОНОШКО: Обществу должно быть это приятно, но как оно может реагировать, общество?

С.ДОРЕНКО: Это по определению невозможно.

А.ОНОШКО: А все-таки возможно. Видите, произошло.

С.ДОРЕНКО: Нет, невозможно. Значит, что-то здесь неправильно. Значит, они не инструмент общества.

А.ОНОШКО: Значит, мы узнаем, о чем они говорили. Как вы думаете, кто первый расколется?

С.ДОРЕНКО: Но теперь они обязаны говорить. После того, мы ставим этот вопрос, они обязаны говорить.

А.ОНОШКО: А если они не скажут?

С.ДОРЕНКО: Если они не скажут, значит они тихошники и секретчики, значит они лгут обществу, что они инструмент. Они лгут обществу, что они инструмент. То есть Путин их торжественно опустил, торжественно.

А.ОНОШКО: А мы-то что, как общество? Как читатели, зрители, что должны? Ничего, будут все продолжать слушать и смотреть. Сергей, про вас есть в Википедии статья.

С.ДОРЕНКО: Есть, да?

А.ОНОШКО: Потом почитаете.

С.ДОРЕНКО: «Ведет свою аналитическую передачу программу «Русские сказки» написано.

А.ОНОШКО: Да?

С.ДОРЕНКО: «Ведёт свою аналитическую программу «Русские сказки».

А.ОНОШКО: Ее телевересия с такое-то по такое-то. А вы где-то еще продолжаете ее вести?

С.ДОРЕНКО: Нет, упаси, Господи. Может быть тайно прогуливаясь с собаками, рассказываю «Русские сказки». Прикинь? Я не пошел бы, я бы пошел с удовольствием, «33»-й, но я бы против термина «зарытая часть встречи» возражал бы, об этом поговорил бы с премьером, что так не бывает. Просто так не бывает. Мы не можем, как пресса, иметь закрытую часть. Обсуждать общество по секрету от общества, будучи инструментом общества, есть абсурд абсудрикус, есть просто дисквалификация, есть потеря профессии.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: По поводу закрытого совещания. Мне кажется, просто Сурков ушел в другую область и теперь сурковские совещания Путин будет проводить. Вам не кажется, что это то же самое?

С.ДОРЕНКО: Нет. А сурковских совещаний не было. Совещания, которые вы имеете в виду, которые начались весной 1996 года по средам у Чубайса, вот эти вы имеете в виду?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет. Те, которые вы говорили, что вы ходите ни на них раз в месяц.

С.ДОРЕНКО: Я не хочу на сурковские совещания, никогда не ходил. Я говорил, что я хожу болтать и пить чай с Сурковым, и больше того, я вам сообщу, я в январе у него был уже в правительстве, на пятом этаже.

СЛУШАТЕЛЬ: Значит, я неправильно понял.

С.ДОРЕНКО: Я вам объясню. У вас есть секунда?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да.