Ii идеократия в россии (XX век.) Предисловие Глава Пятая колонна империи (xix–хх вв.)

Вид материала

Документы

Содержание Опыт христианской демократии Первая Чеченская война (конец 1994 – начало 1996 г.) Поздний ельцинизм Антирусский курс ельцинизма Церковь в девяностые годы Россия на распутье

Подобный материал:

• -, 226.88kb.
• "Золотой век" русской культуры в XIX веке, 661.74kb.
• Гидденс Энтони Ускользающий мир, 1505.14kb.
• Тесты по истории России (XIX век), 1364.54kb.
• Тематический план лекций учебного курса "История России. XX век.", 137.42kb.
• Тема выпуска: Бюджетная реформа против социального государства Пятая первомайская колонна, 332.67kb.
• Xix век век исследования внутренних частей континентов, 64.63kb.
• Данилов История России. XIX век. 8 класс. М. Просвещение 2008 № урок, 102.01kb.
• Предисловие переводчика 4 Глава Соображая духовное с духовным 6 Глава Церковь в кризисе, 5180.11kb.
• История русской литературы XX века (20-90-е годы). Основные имена. Под редакцией кормилова, 6193.47kb.

Опыт христианской демократии


Инициатива создания Российского христианского демократического движения (РХДД) принадлежит издателям журнала русской христианской культуры «Выбор» (Глеб Анищенко и Виктор Аксючиц). Православная общественность, которая консолидировалась вокруг журнала, и стала основой Движения. Первая публичная декларация платформы РХДД состоялась весной 1990 года на Первом Съезде народных депутатов РСФСР в моей речи в качестве кандидата в председатели Верховного Совета. Трансляция этого выступления в средствах массовой информации позволила людям в различных городах страны объединиться на общей программе для создания христианского движения.

В начале нашей законотворческой деятельность среди народных депутатов РСФСР христианских демократов было двое. Но вскоре депутатская группа РХДД выросла до 18 человек. В ходе выполнения программы РХДД нам удалось инициировать создание в Верховном Совете Комитета по Свободе совести и возглавить его. В Комитете были подготовлены и приняты Верховным Советом закон «О свободе вероисповеданий», Постановления Верховного Совета об отмене репрессивных ленинско-сталинских декретов о религии и Церкви (в том чис­ле и дек­рет об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей и иму­ще­ст­ва), об официальном объявлении дня Рождества Христова общероссийским выходным днем. Вско­ре по­сле это­го был рас­пу­щен Со­вет по де­лам ре­ли­гий в РСФСР, впер­вые ре­ли­ги­оз­ные ор­га­ни­за­ции об­ре­ли ста­тус юри­ди­че­ско­го ли­ца, раз­ре­ша­лось пуб­лич­ное цер­ков­ное слу­же­ние, мис­сио­нер­ская, бла­го­тво­ри­тель­ная, про­све­ти­тель­ская дея­тель­ность ре­ли­ги­оз­ных об­щин. Под влиянием закона РСФСР был изменен к лучшему и принимаемый Верховным Советом СССР закон «О свободе совести». Демонтаж системы государственного атеизма раскрепостил религиозную энергию народа: за несколько лет в стране были восстановлены тысячи новых храмов, десятки монастырей. При этом новые храмы оказывались полными народа, что свидетельствовало о возврате к вере миллионов людей.

Реформистские инициативы РХДД споткнулись на проблеме возвращения церковной собственности. Разработчики нового законодательства исходили из того, что после отмены декретов от изъятия церковной собственности логично будет принять правовой акт о возвращении её Церкви. К тому же разгромленная Русская Православная Церковь, в отличие от других конфессий не имеющая материальной поддержки из-за рубежа, нуждалась в средствах для восстановления обширной церковной деятельности; таковым ресурсом могла стать возвращенная церковная собственность. Но до­бить­ся воз­вра­ще­ния хра­мов и иму­ще­ст­ва в соб­ст­вен­ность ре­ли­ги­оз­ных ор­га­ни­за­ций не уда­лось. В этом во­про­се столк­ну­лись мощ­ные ма­те­ри­аль­ные ин­те­ре­сы раз­лич­ных групп. И коммунисты, и демократы сошлись на том, что реституция недопустима ни в каких формах. Хотя есть правовые основания рассматривать возвращение церковной собственности вне проблемы «реституции». Нерешенность этой проблемы и по­ны­не яв­ля­ет­ся серь­ез­ной помехой для ре­ли­ги­оз­но­го воз­ро­ж­де­ния в Рос­сии.

Понятно, что закон «О свободе вероисповеданий» создавался для РСФСР как республики в составе СССР. Когда же Союзное государство было разрушено, закон не мог защитить общество и граждан от псевдорелигиозной и антиправославной экспансии из-за рубежа. Поэтому летом 1993 года Верховным Советом России был принят новый закон «О свободе совести», который упорядочивал деятельность зарубежных религиозных организаций в стране и пресекал преступную деятельность разнообразных псевдорелигиозных сект. Но под давлением из-за рубежа и со стороны доморощенных радикал демократов Президент дважды накладывал на закон вето. Третий раз отменить президентское вето не позволил октябрьский переворот 1993 года. Можно себе представить, насколько меньше принесли бы бед обществу античеловеческие секты Аум-Сенрикё, Белое Братство, Муна, Хабарда и прочие, если бы закон был принят в 1993, а не в 1997 году.


В политической сфере деятельность РХДД оказалась менее плодотворной, чем в законотворческой. Здравая позиция христианских политиков оказывалась гласом вопиющего в пустыне - политическая элита вся была коммунистической формации и сохраняла большевистский менталитет и радикализм. Пришлось оппонировать и слева – коммунистам, и справа – либерал-большевикам. В августе 1991 года члены РХДД были среди защитников Дома Советов, ибо понимали, что коммунистический реванш погубит страну. Но в октябре 1993 года лидерам РХДД вновь пришлось защищать Дом Советов, Конституцию, теперь уже от ельцинского переворота. В самом Верховном Совете они были в оппозиции к его руководству. Так, например, на первом же заседании Съезда 20 августа я предложил принять решение о досрочных и одновременных выборах президента и народных депутатов. Но все были одурманены противостоянием и догмами: «С узурпаторами нужно разговаривать только языком силы…». Решение о досрочных одновременных выборах было всё же принято Съездом через неделю после переворота, но тогда о нём из-за колючей проволоки, опоясывавшей Дом Советов, и информационной блокады мир уже не узнал.

Чувство, что находишься среди одержимых, не покидало меня всё время пребывания в большой политике. На заседании Верховного Совета в декабре 1991 года при ратификации Беловежских соглашений только несколько человек сохраняли здравомыслие и предупреждали о катастрофических последствиях переворота. Но и демократы, и коммунисты – все требовали прекращения прений: «Хватит болтать» – и немедленного голосования. В тот день на встрече Президента с лидерами политических партий мне и моему другу Глебу Анищенко пришлось назвать происходящее конституционным переворотом и предупредить о последствиях: развал Союза будет стимулировать борьбу за сепаратизм автономных республик; разрушение единой экономики подорвет основы для реформ; развал союзной армии приведёт к расхищению вооружений и кровавым конфликтам, распространению оружия массового поражения... Президент четыре раза стукнул по столу кулаком со словами, что не допустит никакого сепаратизма, особенно в Чечне... Но Ельцин нас не прерывал – оскорбляли нас и пытались заставить молчать наши «демократы». С этого момента РХДД стали клеймить «красно-коричневыми». Это резко усилилось после нашей критики с позиций социальной рыночной экономики гайдаровской псевдолиберализации и чубайсовской антинародной приватизации. Мы были последователями германского реформатора Людвига Экхарда и понимали, что деятельность Гайдара противоположна тому, что делал Экхард.

В 1992 году РХДД пыталось создать широкую некоммунистическую оппозицию. В феврале в Москве был созван Конгресс гражданских и патриотических сил – около трёх тысяч человек со всей страны. Провокаторы из «Памяти» Васильева пытались силой согнать президиум заседания, но вечерние новости сообщили, что Аксючиц и Васильев созвали Конгресс коммуно-фашистов… РХДД никогда не вступало в блоки с коммунистами. Другое дело, что нашим депутатам в Верховном Совете приходилось участвовать в широкой оппозиционной коалиции: если коммунисты называли черное – чёрным, наш антикоммунизм не давал нам оснований называть черное белым. По существу, с самого начала именно патриотическая демократическая альтернатива была реально опасной для режима номенклатурного компрадорского капитализма, и поэтому нас громили всеми средствами массовой дезинформации. После расстрела Верховного Совета в 1993 году было сделано все, чтобы некоммунистические патриотические организации не прошли выборы в Думу. На наше место властью был выведен господин Жириновский – известно, с какими целями и заданием. Отныне мы были приговорены к политической маргинализации.

Несколько слов о сотрудничестве с христианскими демократами Запада, которое начиналось почти феерично. Поездки по Европе и Америке, сотрудничество с Интернационалом христианской демократии, участие в съездах ХДС, ХСС Германии, консерваторов в Великобритании, встречи с Колем, Андреоти, Президентом Америки... Но 18 августа 1991 года – за день до Путча – в зале Совета национальностей Дома Советов прошла конференция РХДД, в которой принимала участие солидная делегация из Европы: генеральный секретарь Интернационала христианской демократии Андре Луи, генеральный секретарь бельгийской христианской демократической партии Делякруа (впоследствии ставший министром обороны Бельгии) и др. Они воочию убедились, что российские христианские демократы – государственники, как, впрочем, и все солидные политики в их странах. Но оказалось, что наших коллег на Западе интересовала не столько борьба с коммунизмом, сколько свержение России. В конце августа я получил письмо от Андре Луи, в котором было сказано, что в Европе нас будут считать демократами, и окажут всяческую помощь только при условиях: РХДД поддерживает борьбу за государственный суверенитет всех народов «Советской империи», даже самых маленьких; РХДД поддерживает религиозных миссионеров с Запада. Понятно, что мы – патриоты и государственники-демократы – не были способны участвовать в развале страны и поддерживать прозелитизм⁸ – вытеснение Православия из исторического ареала. Поэтому очень скоро и на Западе нас зачислили в коммуно-фашисты. Мне известно, что летом 1993 года в Ватикане состоялось совещание представителей христианско-демократических партий Европы, где обсуждалось будущее христианской демократии в России. Совещание пришло к выводу, что все ХДС-ы и их лидеры в России маловлиятельны. Единственно действенная организация – РХДД – скатилась к «имперским позициям». Поэтому на Ватиканском совете было принято решение: поддержать действующие демократические партии с тем, чтобы затем приблизить их к христианской демократии и, в конце концов, перепрофилировать и переназвать. В девяностые годы партийный фонд ХДС Германии оказывал помощь «Наш дом – Россия» и «Яблоко», а ХСС – политическим организациям генерала Лебедя.

В политике, где невозможно без компромиссов, мы шли на них только в той степени, в какой допускали наши принципы. Объективные причины неудач таких партий, как наша, в том, что в России нет социальной базы для многопартийности – сложившегося среднего класса. Христианская демократия в России не закрепилась и потому, что православная общественность политически совершенно поляризована – от поддержки коммунистов до голосования за Гайдара. Субъективные причины наших поражений нам тоже известны: мы не могли участвовать в разорении страны - ни в структурах власти, ни в ручной «системной оппозиции».


Первая Чеченская война (конец 1994 – начало 1996 г.)


Развязывание в 1994 году чеченской кампании менее всего мотивировано национальными нуждами. В ней столкнулись интересы различных кланов российской номенклатуры, а также криминального слоя в борьбе за перераспределение политических и финансовых ресурсов. Два незаконных режима и их президенты решились померяться силой в разделе сфер влияния. Это подтверждается предысторией конфликта. Ельцинский режим сформировался на развале российской государственности и неизменно покровительствовал независимости автономных республик («берите суверенитета, сколько можете проглотить»), сделал патриотизм бранным словом. Кремлевские хозяева вооружили Дудаева, хотя профессиональные политики и военные понимали неотвратимость использования оружия против России и мирных людей. В 1992 го­ду рос­сий­ские вла­сти пре­дос­та­ви­ли ду­да­ев­ско­му ре­жи­му, ко­то­рый Съез­дом на­род­ных де­пу­та­тов Рос­сии был ква­ли­фи­ци­ро­ван как не­за­кон­ный, око­ло трёх мил­ли­ар­дов руб­лей на­лич­но­стью. Московские чиноначальники участвовали через посредничество грозненского режима в расхищении несметных богатств и связаны с ним круговой порукой коррупции, ибо по российским трубопроводам и железным дорогам грозненская нефть перегонялась за кордон, через Государственный банк осуществлялись многомиллиардные авантюры с авизо.

Ан­ти­на­цио­наль­ная при­ро­да ельцинского ре­жи­ма про­яви­лась и в че­чен­ской опе­ра­ции. Го­су­дар­ст­во было вправе всей сво­ей мо­щью бло­ки­ро­вать зо­ны бед­ст­вия и воо­ру­жен­ных пре­ступ­ных фор­ми­ро­ва­ний: рос­сий­ской ар­мии перекрыть гра­ни­цы Че­чен­ской рес­пуб­ли­ки, движение транс­порта, вся­кое по­сту­п­ле­ние ору­жия, на­ем­ни­ков, от­клю­чить энер­го­обес­пе­че­ние и уль­ти­ма­тив­но по­тре­бо­вать ра­зо­ру­же­ния, до­бить­ся про­ве­де­ния че­рез не­сколь­ко ме­ся­цев вы­бо­ров. Тем са­мым не уси­ли­вать, а ог­ра­ни­чи­вать воз­мож­но­сти не­за­кон­но­го ре­жи­ма и под­дер­жи­вать здо­ро­вые си­лы в са­мой Чеч­не. Без­ус­лов­но, что труд­но­сти и жерт­вы при этом бы­ли бы не­срав­нен­но мень­ши­ми, чем потребовала война.

Но кам­па­ния на­ча­лась с про­во­ка­ци­он­ных «тай­ных» опе­ра­ций, ко­то­рые и мог­ли за­кон­чить­ся толь­ко пол­ным про­ва­лом, ги­бе­лью непод­го­тов­лен­ных во­ен­но­слу­жа­щих, пуб­лич­ной дис­кре­ди­та­ци­ей ар­мии попавшими в плен солдатами, во­оду­шев­ле­ни­ем ду­да­ев­цев по­бе­дой. Ко­гда же официально вве­ли вой­ска, то всё бы­ло сде­ла­но для то­го, что­бы ду­да­ев­ские фор­ми­ро­ва­ния ус­пе­ли до­во­ору­жить­ся, по­пол­нить ря­ды за­ру­беж­ны­ми во­ен­ны­ми спе­циа­ли­ста­ми, по­стро­ить ли­нии обо­ро­ны. В бой с чеченскими боевиками бы­ли бро­ше­ны не­обу­чен­ные юн­цы, а не при­зван­ные для та­ко­го ро­да ак­ций про­фес­сио­на­лы. Осу­ще­ст­в­ля­лись чу­до­вищ­ные по идио­тиз­му и жестокости тан­ко­вые ата­ки Грозного, бом­би­лись и об­стре­ли­ва­лись квар­та­лы с мир­ны­м населением, что пре­вра­ща­ло ос­тав­ших­ся в жи­вых в смер­тель­ных вра­гов рос­сий­ской ар­мии. Ду­да­ев уз­на­вал о предстоящих опе­ра­ци­ях рань­ше, чем рос­сий­ские штабы. Тем, что бое­ви­ки вы­пус­ка­лись в го­ры на за­ра­нее под­го­тов­лен­ные ба­зы, соз­да­ва­лись пред­по­сыл­ки для гра­ж­дан­ской вой­ны.

Это тра­ги­че­ское на­гро­мо­ж­де­ние фактов не­воз­мож­но объ­яс­нить толь­ко не­ве­зе­ни­ем, ха­лат­но­стью од­них, не­ком­пе­тент­но­стью дру­гих. В боль­шин­ст­ве своём дей­ст­вия вла­стей ока­за­лись контр­про­дук­тив­ны­ми – дос­ти­га­лись ре­зуль­та­ты, про­ти­во­по­лож­ные на­ве­де­нию по­ряд­ка в ре­гио­не и со­хра­не­нию един­ст­ва Рос­сии. Во­пре­ки пре­ступ­ной по­ли­ти­че­ской во­ле рос­сий­ские сол­да­ты и офи­це­ры му­же­ст­вен­но вы­пол­ня­ли свой долг. Во­пре­ки страш­ной оче­вид­но­сти ос­та­ва­лись в Чеч­не лю­ди, ко­то­рые не про­кля­ли Рос­сию и продолжали ви­деть в ней един­ст­вен­ный свой дом.

«Де­мо­кра­ты» не упус­ти­ли воз­мож­ность ис­поль­зо­вать че­чен­скую тра­ге­дию для оче­ред­но­го уда­ра по рос­сий­ской го­су­дар­ст­вен­но­сти. Кон­тро­ли­руе­мые ими сред­ст­ва мас­со­вой де­зин­фор­ма­ции раз­вер­ну­ли кам­па­нию лжи, шель­мо­ва­ния лю­бых ав­то­ри­те­тов, ес­ли они ока­зы­ва­лись по­ме­хой в раз­ва­ле Рос­сии. Фор­ми­ро­ва­лись образы но­вых ку­ми­ров, вне­дряю­щих раз­ло­же­ние, рас­пад ос­тат­ков го­су­дар­ст­ва. Глав­ная за­да­ча при этом – мак­си­маль­но дис­кре­ди­ти­ро­вать, до­бить ар­мию и си­ло­вые структуры.

Чеченская трагедия имела ряд разрушительных последствий. На Се­вер­ном Кав­ка­зе создается зо­на пар­ти­зан­ской вой­ны, ка­на­л воо­ру­же­ния из-за ру­бе­жа пре­ступ­ных груп­пи­ро­вок. Дан но­вый им­пульс су­ве­ре­ни­за­ции в ре­гио­нах РФ, ибо вме­сто ак­ции уст­ра­ше­ния бы­ли продемонстрированы не­дее­спо­соб­ность крем­лев­ской вла­сти и де­мо­ра­ли­зо­ван­ность си­ло­вых струк­тур го­су­дар­ст­ва. Рос­сий­ская ар­мия была демонстративно унижена, что усиливало про­цес­с её раз­ва­ла и, вме­сте с тем, бо­лез­нен­ной её по­ли­ти­за­ции и по­ля­ри­за­ции. Ус­ко­ряется эко­но­ми­че­ская дес­та­би­ли­за­ция и ин­фля­ция в России. За рубежом усиливаются ан­ти­рос­сий­ские на­строе­ния: стимулируется фор­ми­ро­ва­ние ан­ти­рус­ско­го фрон­та в ис­лам­ских стра­нах, идёт уси­ле­ние НА­ТО и ус­ко­ре­ние прие­ма в не­го вос­точ­но­ев­ро­пей­ских го­су­дарств, умень­ше­ние и без то­го ми­зер­ной фи­нан­со­вой под­держ­ки эко­но­ми­че­ских «ре­форм» в Рос­сии. Стимулируется всплеск жёсткой борь­бы раз­лич­ных групп но­менк­ла­ту­ры, сто­лич­ных и ре­гио­наль­ных элит, борь­бы, не имею­щей по­бе­ди­те­лей, но усу­губ­ляю­щей ка­та­ст­ро­фу, про­во­ци­рую­щей со­ци­аль­ные по­тря­се­ния.

Итак, дей­ст­вия ель­цин­ско­го ре­жи­ма со­вме­ст­но с «про­ти­во­дей­ст­вия­ми» «де­мо­кра­тов» вновь за­пус­ти­ли ма­хо­вик раз­ва­ла го­су­дар­ст­ва, по­доб­но то­му, как в фев­ра­ле 1991 го­да в Виль­ню­се спро­во­ци­ро­ва­ли рас­пад СССР. По­гло­тит ли Рос­сию че­чен­ская во­рон­ка? – это всё ещё за­ви­сит от гра­ж­дан­ской от­вет­ст­вен­но­сти и му­же­ст­ва патриотичеси ориентированной части общества. Кри­те­рий дей­ст­вий и оце­нок всех по­ли­ти­че­ских сил в обстановке уг­ро­зы об­ще­на­цио­наль­ной ка­та­ст­ро­фы, должен быть один – за­щи­та рос­сий­ской го­су­дар­ст­вен­но­сти. Всё менее ве­ро­ят­ным, но воз­мож­ным ос­та­ет­ся спа­си­тель­ный шанс для мир­но­го при­хо­да к вла­сти на­цио­наль­ных пат­рио­ти­че­ских сил. Вме­сте с тем, ещё не ис­клю­че­но, что и в партии власти мо­гут про­бить­ся си­лы, которые будут вынуждены во имя са­мо­со­хра­не­ния ус­та­но­вить ре­жим на­цио­наль­ной дик­та­ту­ры, ко­то­рый мед­лен­но, с ог­ром­ны­ми труд­но­стя­ми, но раз­вер­нет Рос­сию к го­су­дар­ст­вен­но­му воз­ро­ж­де­нию.


Поздний ельцинизм


В начале девяностых судорожные попытки создания нового правящего слоя («либерализацией» цен и «народной» приватизацией) привели к формированию номенклатурного капитализма. Затем бюрократия, захватившая основные богатства страны, создает родственные финансовые и коммерческие структуры – к середине девяностых формируется уклад олигархического капитализма. Олигархи назначались чиновниками из родственных сфер, в основном из бывшего комсомольского актива. Одновременно в новую систему интенсивно интегрировался криминальный капитал. Бесконечные номенклатурно-олигархические войны за раздел и передел собственности не мешали новому правящему слою объединяться всякий раз, когда возникала угроза его существованию. Таковое единство было продемонстрировано при расстреле Верховного Совета в октябре 1993 года и в президентских выборах 1996 года. Затем оно проявлялось в перманентном подавлении возможных конкурентов – представителей малого и среднего бизнеса – носителей формации народного капитализма.

Крах либерал-большевистских реформ становится всё более очевидным, в том числе и для думающих людей Запада. В начале 2000-х годов американский экономист, лауреат нобелевской премии Джозеф Стиглиц так охарактеризует итоги девяностых годов. «Россия получила совсем не то, что обещали ей сторонники рыночной экономики или на что она надеялась. Для большинства населения бывшего Советского Союза экономическая жизнь при капитализме оказалась даже хуже, чем предостерегали их прежние коммунистические лидеры. Перспективы на будущее мрачны. Средний класс уничтожен, создана система кланово-мафиозного капитализма. Единственное достижение – возникновение демократии с реальными свободами, в том числе свободной СМИ, – представляется хрупким… Хотя те, кто живёт в России, должны нести за случившееся значительную часть ответственности, частично вина ложится и на западных советников, особенно из США и МВФ, так стремительно ворвавшихся в Россию с проповедью свободного рынка. Как бы то ни было, именно они обеспечили поддержку тем, кто повел Россию и многие другие экономики по новому пути, проповедуя новую религию – рыночный фундаментализм в качестве заменителя старой – марксизма, оказавшегося несостоятельным».

К концу девяностых годов России настоятельно необходима формация политиков, сочетающих либерализм в экономике и государственность в политике – эффективную рыночную экономику и сильное социальное государство. Но эти реалии размежеваны. Те, кто считают себя государственниками, оказываются апологетами распределительной экономики, которая по природе своей не может быть эффективной, а значит, не облагоденствует общество и не укрепит государство. «Государственникам» от коммунизма можно напомнить: не рухнул бы СССР в жёстком соревновании с Западом, если бы не сгнил изнутри. Либерал-радикалы же сильно преуспели в разрушении государства. Остаются последние шансы спасительного курса для страны: начать эффективные рыночные реформы и возродить социальное призвание государства.

Распределительная система номенклатурного капитализма обрекает страну на номенклатурно-олигархический застой. Высочайшие налоги не допускают конкурентов-рыночников к распределению национального богатства при приватизации. Олигархи и монополии налогов не платят, ибо это «свои», а мелкий и средний бизнес вытеснен в теневой сектор экономики.

Резкое снижение налогового бремени (наряду с сопряженными мерами) могло бы легализовать солидные капиталы и многочисленные кадры мелкого и среднего предпринимательства, стимулировало бы отечественное производство, изменило бы социальную ситуацию в стране. Кроме того, резкое понижение налогов и сокращение их количества способствовало бы выходу из «тени» значительной части работающей экономики, что на деле привело бы не к уменьшению, а к увеличению общих поступлений в бюджет.

Образно положение выглядело так: наверху пирамиды власти карточный стол, игроки определились и держат все карты в руках. Но при этом не играют (ибо не умеют и не хотят учиться), а хватают, пихаются, выплескивают на конкурентов ушаты компроматов, а то и отстреливаются, подкладывают друг другу бомбы. Наиболее циничные и умные понимали, что дальнейшая суета закончится плачевно для всех. Выход был только в том, чтобы резко расширить состав игроков и начать, наконец, подлинную игру. Это рискованно (ибо рынок, прежде всего, риск), но риск потери всего в случае потери власти или риск потери самой жизни – ещё менее привлекателен. Новички более искушены в правилах игры, ибо для бизнеса нужны иные навыки, нежели для захвата капитала силой. Однако у номенклатуры остаются все козыри в руках (первоначальное накопление ею монополизировано), но своя жизнь дороже, поэтому лучше сменить полный беспредел хоть на какие-то гарантии. Если не благосостояние народа, не интересы общества или государства, то шкурный интерес вынуждает наиболее дальновидных из власть имущих на меры, спасительные для них, но и дающие какие-то выгоды обществу.

Этим объясняется тот факт, что младореформаторы в правительстве Черномырдина с 1997 года пытались трансформировать беспредельное расхищение государственной собственности чиновничеством и олигархами в цивилизованные формы приватизации. Была пресечена попытка руководства РАО «Газпром» присвоить большую часть государственной доли акций крупнейшей в мире корпорации. Залоговые аукционы лета 1997 года впервые проводились, хоть в какой-то степени, открыто и на законных основаниях, что вызвало агрессивную атаку неудовлетворенных олигархических структур, сопровождавшуюся кампанией компроматов против младореформаторкого крыла в Правительстве. В октябре 1997 года Первые Вице-премьеры правительства Анатолий Чубайс и Борис немцов обратились к президенту Ельцину с конфиденциальным письмом, в котором предлагали программу народного капитализма: «Мы не можем допустить, чтобы российский капитализм, уже преодолевший свои первоначальные, “дикие” формы, успел переродиться в олигархический, антинародный. На смену «бандитскому» капитализму в России должен придти демократический, поистине “народный капитализм”, выгодный большинству россиян. На месте немногочисленных “новых русских» должен вырасти многомиллионный “средний класс”. Мы понимаем “Народный капитализм” для России как: общество равных возможностей, общество без “кричащих” богатства и нищеты; общество, в котором главным фактором стабильности является широкий “средний класс”; новый экономический и общественный порядок, который выгоден абсолютному большинству россиян; общество, в котором интересы крупного, среднего и мелкого капитала сбалансированы таким образом, чтобы обеспечить неуклонный экономический рост… Для решения этой качественно новой задачи недостаточно простой корректировки реформ. Нужна целостная программная политика – “Новый курс для Новой России”, сравнимый разве что с “новым курсом” Ф.Рузвельта, который сумел преодолеть “великую депрессию” 1929-33 гг. и вошел в мировую историю как патриарх и зачинатель американского “экономического рая”… В отличие от множества идеологических платформ оппозиции, “Новый курс” Президента Ельцина будет опираться не на лозунги и пустые обещания, а на конкретную программу действий Правительства; на реальные меры по изменению финансовых, налоговых и административных отношений». Против смертельной угрозы сплотились чиновничество и олигархия, и «Новый курс для новой России» так и остался на бумаге.

В этих условиях коммунистическая оппозиция не превратилась в реальную левую политическую силу. Благодаря распределительному менталитету и аппаратному опыту она вписалась в систему власти, борясь за доступ к распределителям (системная оппозиция). Если правые (либералы) призваны к созданию условий для обогащения меньшинства и роста благосостояния большинства, то задача левых (социалистов и социал-демократов) – ограничивать аппетиты богатых, корректировать стихию рынка элементами перераспределения в пользу тех, кто не способен выдержать напряженного соперничества. У нас же правые – в распределительном ажиотаже, а левые – не во главе растущего социального протеста, а в суете около власти. И те и другие не выражают ничьих жизненных интересов, кроме собственных. Другой элиты в стране нет и не могло быть – коммунистические десятилетия воспитали номенклатуру, которая в решающие моменты способна продать всех и продаться. В огненном тигле выплавляется в России новый правящий слой.

Мощный инстинкт самосохранения подсказал дряхлеющему Ельцину единственный выход для него и его близких, который оказался выходом и для страны: досрочно передать власть тому, кто будет способен обеспечить безопасность «семье», сохранить доброе имя первого президента России в истории, для чего придется исправить самые болезненные ошибки ельцинского руководства. Это в свою очередь диктует неизбежные изменения политического курса власти. Так на политической арене неожиданно для всех появляется Путин, который персонифицирует новое поколение российских политиков, призванных перейти от разрушения коммунистической системы вместе с Россией к воссозданию российского государства.


Антирусский курс ельцинизма


Начиная с августа 1991 года дух идеократии меняет тактику: при невозможности дальнейшего паразитирования на русской государственности он нацелен на разрушение русского национально-государственного организма и разложение русского народа-государствообразователя. Для этого пришлось пожертвовать коммунистической идеологией. В этот переломный момент когорте разрушителей вновь протягивается рука помощи извне. Когда рухнул железный занавес, обнаружилось, насколько ослаблены за десятилетия коммунистического режима духовные силы народа и как антиправославные силы подпирали коммунизм в борьбе с русским национально-государственным организмом. Вскрылась тайна противоестественного, казалось бы, сочетания русофобии и коммунизмофилии: Запад всегда боролся не с коммунизмом, а с Россией, для чего отождествлял Россию с коммунизмом, неоднократно оказывал режиму поддержку в борьбе с народом. С конца восьмидесятых годов XX века коммунистическая отрава замешивается на новых духовных ядах, хлынувших к нам из-под приподнявшегося железного занавеса.

Альянс отечественных и зарубежных антинациональных сил стремится подавить государственное самосознание русского народа, расчленив государство, выбросив двадцать пять миллионов русских за пределы родины. Русскому народу внушается, что он империалист, агрессор, ленив, нецивилизован и потому Россия должна подчиниться идеалам мировой цивилизации, нового мирового порядка… Будто легион смердяковых, дорвавшихся до власти, возопил: «И хорошо, как бы нас тогда покорили эти самые французы; умная нация покорила бы весьма глупую и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки…» (Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы). Спекулируя на традиционных государственных символах России, а то и на идее монархии, режим подавляет в русском народе проблески подлинного государственного сознания.

Эко­но­ми­че­ские «ре­фор­мы» на­са­ж­да­ют чу­ж­дую для рус­ско­го че­ло­ве­ка хо­зяй­ст­вен­ную сис­те­му: «ры­нок» для из­бран­ных – льгот­ные ус­ло­вия для не­ви­дан­но­го рас­хи­ще­ния на­цио­наль­но­го дос­тоя­ния, обнищание гра­ж­дан, у ко­то­рых вы­трав­ли­ва­ют­ся вся­кие воз­мож­но­сти для по­яв­ле­ния чув­ст­ва хо­зяи­на, соб­ст­вен­ни­ка – са­мо­стоя­тель­но­го субъ­ек­та хо­зяй­ст­вен­ной жиз­ни; цен­тра­ли­зо­ван­ные по­дач­ки за верноподданность, бес­прин­цип­ность, про­даж­ность; раз­ру­ше­ние ин­сти­ту­тов со­ци­аль­ной за­щи­ты. Народ це­ле­на­прав­лен­но пре­вра­ща­ют в без­род­ную, без­воль­ную, управ­ляе­мую мас­су. Если го­су­дар­ст­вен­ная по­ли­ти­ка США куль­ти­ви­ру­ет в сво­ей стра­не здо­ро­вый об­раз жиз­ни и по­бу­ж­да­ет лю­дей от­ка­зать­ся от ку­ре­ния (в го­су­дар­ст­вен­ных уч­ре­ж­де­ни­ях оно за­пре­ще­но), то в России в 1993 году Пре­зи­дент на­ло­жил ве­то на за­кон Вер­хов­но­го Со­ве­та о за­пре­те безу­держ­ной рек­ла­мы табака и ал­ко­го­ля. В ре­зуль­та­те по­те­рян­ная на За­па­де си­га­рет­ны­ми и ал­ко­голь­ны­ми кор­по­ра­ция­ми при­быль, ис­чис­ляе­мая де­сят­ками мил­ли­ар­дов дол­ла­ров, воз­вра­ще­на сто­ри­цею из Рос­сии – за счёт средств и здо­ро­вья народа.

Вла­сти­те­ли все­ми си­ла­ми спе­шат сде­лать про­цес­сы не­об­ра­ти­мы­ми и «спи­ки­ро­вать» к точ­ке фи­нан­со­вой и эко­но­ми­че­ской «ста­би­ли­за­ции» на том уров­не, ко­гда окон­ча­тель­но бу­дет раз­ру­ше­на сис­те­ма са­мо­за­щи­ты рус­ско­го на­цио­наль­но­го ор­га­низ­ма. Сим­пто­мы от­но­си­тель­ной ста­би­ли­за­ции воз­ник­ают по ме­ре «денежной» при­ва­ти­за­ции – скуп­ки за бес­це­нок ме­сто­ро­ж­де­ний при­род­ных ре­сур­сов, пред­при­ятий, ин­фра­струк­ту­ры, не­дви­жи­мо­сти ино­стран­ным ка­пи­та­лом и от­мы­тым кри­ми­наль­ным ка­пи­та­лом, ко­то­рый то­же пропущен че­рез под­став­ные и фик­тив­ные за­пад­ные кам­па­нии. Но­вые хо­зяе­ва расчетливо на­вя­зы­ва­ют ре­жим полусытой ко­ло­нии. За счёт «эко­но­мии» средств на раз­ру­шен­ных ВПК и но­вей­ших тех­но­ло­ги­ях, на­уч­но-тех­ни­че­ском и куль­тур­ном раз­ви­тии на­ции, за счёт про­да­жи при­род­ных ре­сур­сов – во­ров­ст­ва у бу­ду­щих по­ко­ле­ний – стране го­то­вят про­зя­ба­ние, ко­гда не бу­дет го­ло­да, но не бу­дет и Ро­ди­ны.

Сис­те­ма на­цио­наль­но­го об­ра­зо­ва­ния, куль­ту­ра и нау­ка не мо­гут су­ще­ст­во­вать без ма­те­ри­аль­ной под­держ­ки го­су­дар­ст­ва. Под ви­дом эко­но­мии бюд­жет­ных рас­хо­дов власть раз­ру­ша­ет ду­хов­ную конституцию нации. Оте­че­ст­вен­ная куль­ту­ра, нау­ка и об­ра­зо­ва­ние – это основа национального достояния. Не бла­го­да­ря, а во­пре­ки ком­му­ни­сти­че­ско­му ре­жи­му в этих сферах со­сре­до­то­чи­ва­лись наи­бо­лее твор­че­ские си­лы на­ро­да. Германские пле­ме­на при завоевании Прибалтики и территорий Восточной Европы, ис­треб­ляя сла­вян, пре­ж­де всего, вы­ре­за­ли культурную эли­ту пле­ме­ни, и че­рез два три по­ко­ле­ния эт­нос ис­че­зал. В России девяностых годов эко­но­ми­че­ски уду­шают­ся на­цио­наль­ная куль­ту­ра, сис­те­ма оте­че­ст­вен­но­го об­ра­зо­ва­ния и нау­ка. Это по­ли­ти­ка ду­хов­но­го ге­но­ци­да – по­дав­ле­ния куль­тур­но­го са­мо­соз­на­ния на­ро­да. И хо­зяй­ст­вен­ный, и во­ен­ный по­тен­ци­ал, и един­ст­во го­су­дар­ст­ва труд­но, но мож­но вос­ста­но­вить; ес­ли же бу­дет унич­то­жен дух на­ции – то, что соз­да­ва­лось ве­ка­ми, рус­ская цивилизация об­ре­че­на на ги­бель.

Одно из главных направлений люмпенизации населения – превращение его в безродную массу, которое осуществляется средствами массовой информации. Центральные газеты и журналы в жесточайших условиях «рынка» находятся на дотациях олигархов и власти, верноподданны им. После августа 1991 года золотые перья «свободной» прессы с таким же остервенением вытаптывают оппозицию режиму, с каким недавно третировали Ельцина. Радио и телевидение превращены в средства массовой дезинформации, которые внедряют ложные ценности, искажают современные реалии, фальсифицируют историю. Обществу внушается негативный образ России. Легализуются сепаратисты-узурпаторы: о Чечне и Татарстане изначально говорилось как о независимых государствах, которые не могут терпеть российский империализм. Поток лжи направлен на подавление достоинства русского народа, его национального самосознания и исторической памяти. Чтобы совратить умы и заставить людей признать навязанный образ жизни, средства массовой дезинформации под флагом вхождения в мировую цивилизацию внедряют чужеродные стандарты цивилизации потребления, унифицированную массовую культуру, порнографию, культ насилия и обогащения.

Итак, в девяностые годы, как в течение всего ХХ века, в России в новых формах продолжалось це­ле­на­прав­лен­ное унич­то­же­ние рус­ской пра­во­слав­ной ци­ви­ли­за­ции. Эта цель объ­е­ди­ни­ла вче­раш­них ком­му­ни­сти­че­ских во­ж­дей и ме­ж­ду­на­род­ную фи­нан­со­вую оли­гар­хию, ан­ти­пра­во­слав­ных мис­сио­не­ров, са­та­ни­стов и ма­со­нов, за­ста­ре­лых во­ров в за­ко­не и но­вых рус­ских; весь этот легион поддержала ли­бе­раль­ная ин­тел­ли­ген­ция.

Не ус­пев­шее офор­мить­ся по­сле ком­му­ни­сти­че­ско­го то­та­ли­та­риз­ма и раз­гром­лен­ное но­во­яв­лен­ны­ми узур­па­то­ра­ми на­цио­наль­ное со­про­тив­ле­ние ухо­дит вглубь, в цер­ков­ную жизнь, в куль­тур­ное твор­че­ст­во, в по­пыт­ки от­сто­ять оте­че­ст­вен­ное об­ра­зо­ва­ние, со­хра­нить на­уч­ный по­тен­ци­ал, воз­ро­дить тра­ди­ци­он­ные со­сло­вия (ка­за­че­ст­во, дво­рян­ст­во, ку­пе­че­ст­во). Но без воз­ро­ж­де­ния рос­сий­ской го­су­дар­ст­вен­но­сти – сво­его ро­да на­цио­наль­но­го панциря – об­ре­че­ны на про­вал все по­пыт­ки са­мо­со­хра­не­ния на­ции.


Таким образом, избавление от многолетней коммунистической тирании в 1991 году не принесло свободы и процветания. Тоталитарный режим рухнул, но не восстановлена духовная конституция народа – историческая память и национальное самосознание. В начале девяностых годов беспочвенная либеральная интеллигенция отдалась обаянию новой идеологической утопии: леворадикальному анархизму в политике, правому экстремизму, либерал-большевизму в экономике. И потому первая волна раскрепощенного сознания образованного общества оказалась мутной, несущей народу чуждые идеалы и формы жизни. В течение девяностых годов либеральные средства информации пытались внушить презрение к национальной культуре и истории, убедить в том, что Россия – империя зла и потому закономерно расчленена на десятки суверенных национальных государств. Обществу доказывали, что окончательное конституирование ленинско-сталинских и Хрущёвских границ принесет мир и благоденствие. На деле же разрушение огромной страны и попытки втиснуть судьбы народов в произвольные границы сеют межнациональную бойню и грозят ядерной катастрофой. Население страны стремились убедить в том, что русские в своём доме – оккупанты и империалисты, что им следует перед всеми каяться и отовсюду съезжать. На самом деле все народы страны были порабощены интернациональным коммунистическим режимом, русские в первую очередь и более всего. Людей уверяли, что расчленение российской армии и захват вооружений множеством «суверенов» после Беловежского переворота 1991 года – необходимый гарант мира и стабильности. История же кроваво свидетельствовала об обратном.

Народу, наследнику великих традиций, внушали, что у него не было ни Родины, ни великого государства, ни великой истории и культуры, ни великих идеалов, что Россия была тюрьмой народов, из которой нас тащат в «демократический» рай ценой потери своих корней, самобытности, разрушения остатков традиционного жизненного уклада и народного хозяйства. Но разрушение духовных скреп русской нации вызвало развал государства, всеобщее обнищание, рознь и кровавые конфликты.

В девяностые годы в России в новых формах продолжалось уничтожение русской православной цивилизации. Эта цель объединила вчерашних коммунистических вождей и международную финансовую олигархию, антиправославных миссионеров, сатанистов и масонов, застарелых воров в законе и новых русских; этот легион поддержала российская либеральная интеллигенция.

Ельцинский режим толкал Россию к колониальному прозябанию, разрушал великую цивилизацию. Но тысячелетний русский национально-государственный организм выжил. Чем больше будет попыток разрушить Россию, тем в более радикальных формах воссоздастся её единство: попытки расчленения до уровня губерний вызовут восстановление государственности жёстким авторитарным режимом. Но это был бы мучительный путь, не ведущий к выздоровлению и чреватый катастрофой. Сталкиваясь с невероятной жизненной силой русского народа, антинациональные силы к концу девяностых годов вернулись к тактике паразитирования на патриотических ценностях, на стремлении народа к национально-государственному возрождению. Поздний ельцинский режим превращается из «демократического» в «державный», «имперский», вплоть до заигрывания с монархической идеей.

Од­но­вре­мен­но офи­ци­аль­ная про­па­ган­да пы­та­ет­ся дис­кре­ди­ти­ро­вать идей­ную плат­фор­му и дея­тель­ность пат­рио­ти­че­ских сил, раз­вя­зы­вая ис­те­рию на те­му рус­ско­го фашизма, в то время, когда в русском обществе для этого нет реальных оснований. В мар­те 1995 го­да вы­хо­дит Указ о борь­бе с фа­шиз­мом, буд­то рус­ский фа­шизм, а не вы­ми­ра­ние рус­ской на­ции яв­ля­ет­ся важнейшей про­бле­мой в России. Униженному русскому народу каждодневно внушается: кто против нас – «демократов», тот не кто иной, как фашист. Патриотическая оппозиция дискредитируется навешиванием ярлыков красно-коричневые, коммуно-фашисты. Очевидно, что миф о рус­ском фа­шиз­ме не­об­хо­дим ан­ти­на­род­ному ре­жи­му для вы­жи­ва­ния, поэтому в обществе формируется атмосфера благоприятствования фашистских настроений. Власти смотрят сквозь пальцы на деятельность ря­женых фа­ши­ст­вую­щих ор­га­ни­за­ций. Мар­ши­ров­ки бое­ви­ков с фа­ши­стс­кой сим­во­ли­кой у До­ма Со­ве­тов в сен­тяб­ре-ок­тяб­ре 1993 го­да бы­ли вы­год­ны не оса­ж­ден­но­му Вер­хов­но­му Со­ве­ту. Это бы­ло на руку ель­цин­ско­му ре­жи­му, ко­то­рый всю мощь про­па­ган­ды бросил на до­ка­за­тель­ст­во то­го, что аль­тер­на­ти­вой «де­мо­кра­там» в Рос­сии мо­жет быть толь­ко фа­шизм. Поэтому же ли­де­ры пат­рио­ти­че­ской оп­по­зи­ции не до­пус­ка­ют­ся к те­ле­ви­зи­он­но­му эк­ра­ну, в то вре­мя как на нём поч­ти ка­ж­до­днев­но мель­ка­ют фа­ши­ст­вую­щие про­во­ка­то­ры. В то время, когда реальным патриотическим организациям явно и тайно перекрыт доступ к средствам массовой информации и к финансированию, экстремистские группы обладают мощной финансовой базой, массой газет, дорогостоящими офисами вблизи Кремля.

С другой стороны, дей­ст­вия ре­жи­ма создают со­ци­аль­ную ба­зу для экстремистских идео­ло­гий, ввер­гая об­ще­ст­во в ни­ще­ту, люм­пе­ни­зи­руя его. Ре­жим под за­ве­сой лжи и де­зин­фор­ма­ции имеет впол­не эта­ти­ст­ские проявления: Пре­зи­дент – един­ст­вен­ный, без­аль­тер­на­тив­ный; расстрел из тан­ков выс­шей за­ко­но­да­тель­ной вла­сти го­су­дар­ст­ва; вы­ве­де­ние вла­сти из-под кон­тро­ля об­ще­ст­ва; ке­лей­ные при­ня­тия важнейших го­су­дар­ст­вен­ных ре­ше­ний; раз­вя­зы­ва­ние кро­ва­вой бой­ни в Чеч­не. Вне­дря­ет ре­жим и дру­гую со­став­ляю­щую фа­ши­стс­кой идео­ло­гии - раз­жи­гание на­цио­на­ли­сти­че­ской вра­ж­ды при­зы­ва­ми к на­цио­наль­ным мень­шин­ст­вам: Бе­ри­те су­ве­ре­ни­те­тов, сколь­ко про­гло­ти­те; уни­же­ни­ем на­цио­наль­но­го дос­то­ин­ст­ва рус­ско­го на­ро­да, его рас­чле­не­ни­ем, рас­тле­ни­ем его нрав­ст­вен­но­сти, раз­ру­ше­ни­ем его куль­ту­ры.

На воспрепятствование рус­скому на­цио­наль­ному воз­ро­ж­де­нию бро­ше­ны ко­лос­саль­ные ре­сур­сы на­си­лия, лжи, про­во­ка­ции, рас­тле­ния. Но опо­знать их можно по пло­дам: слу­жит ли их дея­тель­ность вос­ста­нов­ле­нию ис­то­ри­че­ской па­мя­ти и са­мо­соз­на­ния – воз­вра­ще­нию ду­хов­но­го здо­ро­вья на­ции или, на­про­тив, усу­губ­ля­ет при­об­ре­тен­ные бо­лез­ни, на­сы­ла­ет но­вые со­блаз­ны, ув­ле­ка­ет но­вы­ми бо­лот­ны­ми ог­ня­ми, тол­ка­ет к про­пас­ти. В этой связи можно выделить три отряда провокации в борьбе с русским возрождением. Первый – «Память» Васильева (конец восьмидесятых – начало девяностых годов), задача которого – опошлить и дискредитировать патриотическую идею в глазах мировой и отечественной общественности. Второй – деятельность генерала КГБ Стерлигова (начало девяностых), который стремился расколоть и нейтрализовать патриотическое движение. Когда это не удается вполне, на авансцену выдвигается Жириновский, задача которого оседлать патриотические силы, дискредитировать и погубить их в политических авантюрах. Были и другие примеры про­во­ка­ци­он­ных дей­ст­вий ложных ­пат­рио­тов, по­пы­ток обол­гать од­них, рас­ко­лоть дру­гих. Про­во­ка­то­ры под­ме­ня­ют рус­ский пат­рио­тизм чу­же­род­ной фа­ши­ст­вую­щей де­ма­го­ги­ей. Они борются не с про­тив­ни­ка­ми рус­ской идеи, а ма­ниа­каль­но охо­тят­ся за ведь­ма­ми сре­ди пат­рио­тов. И все псевдопат­рио­ты пе­ре­ме­жа­ют свои де­ма­го­ги­че­ские дек­ла­ра­ции ре­аль­ной под­держ­кой ан­ти­на­цио­наль­ных действий ель­цин­ско­го ре­жи­ма в ре­ши­тель­ные мо­мен­ты (как при рас­стре­ле До­ма Со­ве­тов в ок­тяб­ре 1993 го­да).

Не успевшее оформиться после коммунистического тоталитаризма и разгромленное национальное сопротивление уходит вглубь, в церковную жизнь, в культурное творчество, в попытки отстоять отечественное образование, сохранить научный потенциал, возродить традиционные сословия (казачество, дворянство, купечество). Но без возрождения российской государственности – своего рода национального панциря – обречены на провал все попытки самосохранения нации.


Церковь в девяностые годы


Ельцинский режим, называвший себя антикоммунистическим, по существу сохранял основу большевистского отношения к миру – материалистическое атеистическое мировоззрение. К народу медленно возвращается историческая память, многие люди, не считающие себя верующими, тяготеют к формам православного уклада жизни – реакция на чужеродную масскультуру и потребительскую цивилизацию. Восстановленные храмы и монастыри полны народа, в них возрождается традиционная церковная жизнь. На грани чуда тот факт, что после десятилетий истребления носителей религиозных традиций приходская и монастырская жизнь полноценно возрождается, в разнообразных формах восстанавливается дореволюционный уклад. В одних приходах преобладает миссионерская направленность, в других множество народа приходит на проповеди талантливого батюшки, третьи славятся своим духовником. На Валааме восстанавливается традиция строгого аскетического и вместе с тем хозяйственного монастырского уклада. В Оптиной пустыни возрождаются ученое монашество и обширная миссионерская деятельность монастыря. При храмах открываются приходские школы, появляются высшие православные учебные заведения, православные издательства. Тысячи храмов и десятки монастырей по всей России становятся своего рода духолечебницами, в которых оздоравливаются миллионы людей.

Власть остается чужеродной по отношению к историческим традициям России. В духе государственного атеизма ведётся скрытое разрушение Православия. На виду – кремлёвские богослужения напоказ, открытие столичных храмов и строительство храма Христа Спасителя, нераскаявшиеся атеистические вожди со свечами в храмах. На деле – государственная поддержка прозелитизма, создание благоприятных условий для чуждых религиозных верований, навязывание православному народу сектантского сознания. Обескровленная репрессиями коммунистического режима, Русская Православная Церковь лишена государственной поддержки. В первой половине девяностых годов во многих местах блокировалось открытие православных храмов. После разрушения СССР и отмены его законов Российская Федерация оказалась беззащитной перед религиозной экспансией из-за рубежа, ибо действующий закон «О свободе вероисповедания в РСФСР» был принят в 1990 году как закон республики в составе союзного государства и не мог предохранить от резкого усиления этой экспансии. К лету 1993 года Верховный Совет принял закон «О свободе совести в РФ», который регламентировал деятельность иностранных миссионеров по опыту европейских стран. Под давлением из-за рубежа и со стороны доморощенных радикал-демократов Ельцин дважды накладывал вето на закон с показательной мотивировкой: «Закон нарушает права и свободы зарубежных граждан». В третий раз принятие этого закона было расстреляно вместе с Домом Советов в октябре 1993 года.

В то же время власти регистрируют по всей стране многочисленные общины, насаждаемые из-за рубежа, а также антиправославные секты, псевдорелигиозные организации, зомбирующие людей, культивирующие садизм, разрушение семьи, поклонение сатане («Белое Братство», «Аум Синрикё» впоследствии совершили жестокие преступления). Государственные органы народного образования посылают специалистов на стажировку в США к Муну, отбывшему тюремное заключение за неуплату налогов мультимиллионеру, претендующему на роль религиозного мессии. С 1992 года государственное телевидение отдано на откуп зарубежным миссионерам, им предоставляются залы, стадионы – не за высоты духовной проповеди, а за содержимое их кошельков. Россия превращена в прибежище для псевдорелигиозных экстремистских организаций со всего мира, чего не допустит ни одна цивилизованная страна. Если естественны протекционистские меры защиты со стороны государства по отношению к своим низко конкурентным на мировом рынке отраслям экономики (что закономерно для западных стран), то тем более должно быть оправдано радение государства о жизненно важной для общества духовной сфере. Происходящему в России нет аналогов в цивилизованных странах. Наша власть озабочена соблюдением прав и свобод не своих, а прежде всего зарубежных граждан. На огромных просторах России можно встретить и примеры иного рода, но они являются исключениями, зависящими от доброй воли того или иного местного руководителя.

В 1990 году Верховный Совет РСФСР отменил ленинский декрет об изъятии церковных ценностей. Но – правовой парадокс – собственность так и не была возвращена владельцу. Как и в СССР, государство милостиво предоставляет общинам церковные строения в безвозмездное пользование, чем сохраняет рычаг воздействия на церковную жизнь: при изменении политической конъюнктуры власть может вновь наложить руку на церковное имущество. Государство имеет моральный долг в отношении Русской Православной Церкви, наиболее многочисленной религиозной конфессии, обескровленной репрессиями режима государственного атеизма. В это время все конфессии, кроме РПЦ, получают поддержку и материальную помощь от своих религиозных центров из-за рубежа. При бедности государства возвращение недвижимости, земель, ценностей позволило бы Церкви самой решать свои материальные проблемы. Возвращение церковной собственности – условие возрождения Церкви. Для этого нет нужды устраивать новую экспроприацию и выгонять нынешних арендаторов, которые могли бы платить за аренду церковным приходам как собственникам недвижимости.

В условиях государственной разрухи Русская Православная Церковь – единственная организация, которая сохранила свои структуры на всей территории большой России – СССР. Очевидна цель либерал-большевистского режима: обескровить, расколоть Церковь, увести у неё паству в чужеродные вероисповедания, оставшееся – поставить под контроль и использовать в собственных нуждах. Главное – изолировать Церковь от широких масс и не допустить возрождения православного самосознания народа, сохранить идеологический контроль над обществом. Но одновременно с этим власти стремятся использовать авторитет Церкви для санкционирования своих акций.


Россия на распутье


Безыдейность думской кампании декабря 1999 года свидетельствовала о том, что общество выбирало не политические программы, а выбирало между двумя основными группами элит – кремлёвской («Единство») и московской («Отечество»). Выиграли те, кто оказался профессиональнее, динамичнее, у кого больше ресурсов. Если москвичи не совершали чего-то, то не потому, что были нравственнее, а потому, что не умели, либо не имели возможностей. Победили те, кого предпочло общество, осознавшее, что московская семья грозит новыми потрясениями (неизбежными при переделе собственности), а кремлевская семья предлагает стабильность и мирную смену правящего режима.

Победившей власти соблазнительно продолжить успешную тактику – перманентные элитные сговоры, которые навязываются обществу информационными технологиями, что предоставляло возможности для балансирования и сохранения контроля над ситуацией. Но этот близорукий подход не предоставлял возможностей прорыва к процветанию России, для которого складывались исторические условия. Новая стратегия требовала новой тактики.

За политической сумятицей необходимо было разглядеть судьбоносные события – в президентской кампании марта 2000 года российское общество пыталось выбрать новую эпоху. По существу вопрос стоял о том, будет ли существовать Россия в новом столетии и тысячелетии. Поэтому победившим достался не только мандат доверия, но и колоссальное бремя ответственности. На исторический вызов необходим идейный ответ – формирование концепции Новой России.

После десятилетия либерал-радикальных реформ, разрушающих государственные устои и подавляющих национальное достоинство русского большинства страны, неизбежна реакция защиты, жёсткость которой определяется степенью подавления. Игнорирование национальных архетипов было причиной многих исторических катастроф. Не хотелось бы вновь испытать на себе железную закономерность метаистории: чем больше разрушают враждебные или безответственные силы российский национально-государственный организм, тем в более агрессивной форме он восстанавливается. Так, кроваво собрали Россию большевики после беспутства февралистов в 1917 году. В Европе фашистские режимы пришли к власти в странах с сильной авторитарной традицией после неудачи демократических экспериментов. Если в наше время Россия будет расчленена до уровня губерний, то единство страны восстановит жёсткий фашиствующий режим.

На нынешнем этапе возродить страну может режим просвещённого авторитаризма (Иван Ильин называл его национальной диктатурой). Авторитарный режим – запрос современности. При таком режиме границы разрешённого значительно шире, чем при позднем социализме, но нарушение запретов караются более жёстко. Национальный авторитаризм способен положить конец воровскому периоду российской истории и антигосударственным тенденциям либерал-большевизма последнего десятилетия. Это жёсткая, но единственно возможная форма национального возрождения, ибо более мягкие варианты страна уже упустила.

Ощущая запросы времени, народ во имя самосохранения хочет сильной власти и ждёт от неё восстановления государственности, традиционного жизненного уклада, свободы жизнепроявления, которая возможна только при чувстве сопричастности к своему великому и многострадальному отечеству. На волне объективных, хотя и не вполне осознанных духовно ориентирующих, государствосозидающих и патриотически обязывающих ожиданий общества и поднялись рейтинги и успехи Путина и «Единства».

Думские 1999-го года и президентские 2000-го года выборы показали также, что общество явно не желало потрясений, но вместе с тем ждало от власти ответа на вопрос: куда она поведет страну? В стране сложились ожидания определённых действий власти: народ устал от перманентной революции XX века и на рубеже эпох стремится к возврату к органичным для себя формам жизни, к восстановлению собственной идентичности.

Возрождение национально-государственного организма начинается с восстановления исторической памяти и национального самосознания, что возвращает народ к самому себе: к органичной духовности, традиционной государственности и патриотическому жизнеощущению. В ближайшие годы победит та политическая сила, которая сможет дать внятный и яркий ответ на общенациональный запрос и тем самым пробудит пассионарность (энергию жизни и борьбы за самосохранение и самореализацию) сначала в элитах, затем в обществе. Победит тот, кто провозгласит мобилизующую концепцию национального пробуждения и возрождения.

Ошеломляющий успех Путина объясняется, прежде всего, тем, что ему поверил государственный инстинкт русского народа. Общество готово было увидеть в нём национального лидера, притом, что со стороны власти были сделаны только намеки на проявление государственной воли: в Чечне, на международной арене, в патриотической риторике.

Вместе с тем, государственническая харизма Путина – необходимый, но недостаточный пассионарный ресурс для победы на президентских выборах. И карьера Путина, и профессиональные навыки, и его облик позволяют ему мобилизовать ресурсы власти и государственнические настроения в обществе. Но формирование этого человека проходило вне контекста подлинных национальных традиций, поэтому его сознание неизбежно заужено. Новому национальному лидеру недостает основных духовных национальных доминант: сопричастности традиционной русской духовности, прежде всего Православия; ощущения себя в масштабах тысячелетней Родины; осознания своей ответственности за Отечество земное перед Отечеством Небесным. Понятно, что таково и большинство граждан страны, но национальный лидер должен обладать тем, что он может пробудить в народе.

Конечно, Путин имел возможность победить только на государственнической составляющей. Но перед ним был выбор: стать очередным президентом периода стагнации или лидером русского прорыва. Духовную и патриотическую составляющую национальной идеи растаскивают политические силы, по природе своей чуждые ей. Многие доверились патриотической демагогии коммунистов и государственническому имиджу лидеров «Отечества». Если всерьез делать ставку на Путина как на лидера российского возрождения, то духовная ситуация эпохи ставит перед ним вопрос о разработке концепции национального возрождения.

Задачи, объективно стоящие перед страной, требуют общенационального напряжения, что невозможно без консолидации элит и мобилизации общества. Но духовно объединить и мобилизовать страну может только национальный идеал. Чтобы избежать очередной утопии, необходимо основывать его разработку на основополагающих ценностях российской цивилизации, которые попирались в течение всего XX века, результаты чего были столь трагичны. При этом не должна смущать скандальная неудача ельцинского режима, который, чувствуя тенденции, носящиеся в воздухе, поставил задачу формирования национальной идеи. По природе вещей невозможно формулировать общегосударственный идеал при политике разрушения государства. С приходом Путина возникла иная ситуация.

Разработка национальной идеи актуальна не только своей стратегией прорыва страны в достойное будущее. Это и вопрос выживания новой власти, когда начатые радикальные и динамичные преобразования неизбежно ведут к противостоянию ей ряда федеральных и региональных элит, а также могущественных зарубежных сил. В этих условиях найти поддержку можно только в обществе. При этом верховная власть в России не может и не должна опираться на какую-либо политическую частичность, то есть партию⁹, но может найти опору только в общенациональном интересе. Общество способно объединится в ответе на исторический призыв власти, призыв, соответствующий основным жизненным интересам большинства, задающий цель и смысл борьбы за самосохранение нации. Но для этого верховная власть призвана стать инициатором глобального проекта национального возрождения.