Stephen King "Bag of Bones"
| Вид материала | Документы |
СодержаниеНе волнуйтесь Компьютерный магнат |
- Stephen King "Insomnia", 8348.13kb.
- Stephen King "Desperation", 6290.28kb.
- Stephen King "Talisman", 5092.18kb.
- Stephen King "The Shining", 5979.84kb.
- Stephen King "Stand", 10031.86kb.
- Stephen King "Hearts in Atlantis", 7306.54kb.
- Stephen King "Danse Macabre", 6196.62kb.
- Оригинал: Stephen King, "The Colorado Kid", 1138.22kb.
- Индивидуальные цены на отели Сезон 2011 – 2012 содержание, 860.44kb.
- Abs, 4 Air-Bag, гур, климат-контроль, сигнализация, иммобилайзер, центральный замок,, 2845.33kb.
Я проснулся в темноте, в полной уверенности, что в северной спальне я
не один. Сел, протер глаза и увидел темный, плечистый силуэт, стоящий между
моей кроватью и окном.
- Кто ты? - спросил я, подумав, что ответ я получу не в словах, а
ударами по стене. Один удар - да, два удара - нет... Какие предложения,
Гудини? Но фигура у окна не прореагировала на мои слова. Я нащупал шнурок
бра, висящей над кроватью, дернул. Рот у меня перекосило, тело напряглось.
- Дерьмо, - выдохнул я. - Чтоб я сдох! На перекладине для занавесок на
плечиках висел мой пиджак. Я повесил его туда, когда распаковывал вещи, и
забыл убрать в стенной шкаф. Я попытался рассмеяться и не смог. В три часа
ночи висящий на окне пиджак не показался мне смешным.
Я выключил свет, полежал с открытыми глазами, ожидая услышать звон
колокольчика Бантера или детский плач. И слушал, пока не уснул.
Семью часами позже, когда я уже позавтракал и собирался пойти в студию
Джо, чтобы проверить, не стоят ли пластмассовые совы в чулане, куда я не
заглядывал днем раньше, новенький, последней модели "форд" скатился по
проселку и замер нос к носу с моим "шевроле". Я уже ступил на короткую
дорожку, соединяющую коттедж и студию, но повернул назад. День вновь выдался
жарким, поэтому мой наряд состоял из джинсов с обрезанными штанинами и
шлепанцев.
Джо всегда говорила, что среди тех, кто одевается в кливлендском стиле,
есть представители двух направлений: классического и небрежного. Мой
утренний гость, безусловно, придерживался второго: гавайка с ананасами и
мартышками, светло-коричневые брюки из банановой республики, белые туфли.
Кливлендский стиль цвета носков не оговаривал, но в обуви признавался только
один цвет - белый. Непременным атрибутом являлось и что-нибудь кричащее и
золотое. И тут мой гость оправдал мои ожидания: на левой руке блестел
"ролекс", на шее сверкала цепь. Рубашку он носил навыпуск, на спине под ней
что-то подозрительно бугрилось. Похоже, этот господин предпочитал ездить в
гости вооруженным.
- Майкл Нунэн?
Некоторые женщины от него млели. Те, кто сжимается в комок, если
мужчина повышает голос. Те, кто не бежит в полицию после домашних разборок,
потому что верят, что сами накликали на себя неприятности. Как то: фонарь
под глазом, вывихнутую руку, а то и сигаретный ожог на груди. Те, кто
предпочитает обращаться к своему мужу или любовнику, как к отцу:
"Принести тебе пива, папуля?" или "На работе выдался тяжелый день,
папуля?"
- Да, я - Майкл Нунэн. Чем могу служить? "Папуля" отвернулся,
наклонился, взял что-то с пассажирского сиденья. Закрепленная под приборным
щитком рация пискнула и замолчала. Он вновь повернулся ко мне, со
светло-желтой папкой в руке. Протянул ее мне.
- Это вам.
Поскольку я не сделал попытки взять папку, он шагнул ко мне и попытался
всунуть ее мне в ладонь, чтобы мои пальцы, повинуясь безусловному рефлексу,
схватили папку. Я, однако, успел поднять руки, словно он наставил на меня
свой револьвер.
Он по-отечески взглянул на меня - лицо у него было ирландское, как и у
братьев Арленов, только без арленовских доброты, открытости, любопытства. Их
место заняло пренебрежение, словно все человеческие хитрости давно ему не в
диковинку, а с самыми изощренными он сталкивался как минимум дважды. Одну
бровь рассекал давнишний шрам, а румянец на щеках указывал то ли на отменное
здоровье, то ли на повышенный интерес к спиртным напиткам. Похоже, он мог бы
скинуть тебя в канаву, да еще усесться сверху, чтобы услышать: "Я ничего не
сделал, папуля, отпусти меня, не сердись".
- Не создавайте себе лишних проблем. Вы возьмете эту повестку, мы оба
это знаем, так что не будем тянуть время.
- Сначала покажите мне ваши документы.
Он вздохнул, сунул руку в карман рубашки, достал кожаный бумажник,
раскрыл. Я увидел полицейский жетон и удостоверение с фотографией. Ко мне
пожаловал Джордж Футмен, помощник шерифа округа Касл. На фотографии он
смотрел прямо в объектив. Точно так же в полицейских участках фотографируют
задержанных, прежде чем определить их в камеру.
- Довольны? - спросил он.
Я взял папку, когда он вновь протянул ее мне. Он продолжал смотреть на
меня все с тем же пренебрежением, прописанном на лице. Десятого июля 1998
года, то есть в пятницу, в десять утра, мне надлежало явиться в Касл-Рок, к
адвокату Элмеру Дарджину. Вышеупомянутого Элмера Дарджина назначили опекуном
ad litem <для целей судопроизводства (лат.).> Киры Элизабет Дивоур,
несовершеннолетней. Он намеревался взять у меня свидетельские показания
касательно всего того, что мне известно о здоровье и благополучии Киры
Элизабет Дивоур. Указание взять с меня показания многоуважаемый адвокат
получил от Высшего суда <В штате Мэн - промежуточная судебная инстанция
между судебными учреждениями первой инстанции и Верховным судом штата.>
округа Касл и судьи Нобла Рэнкорта. Мои показания предполагалось
стенографировать. Меня заверяли, что желание получить их выразил
непосредственно суд, и решение это никак не связано с действиями истца или
ответчика.
- Моя обязанность - напомнить вам, что уклонение от дачи показаний
является уголовно...
- Премного вам благодарен, но давайте считать, что свои обязанности вы
выполнили, хорошо? Я приеду. - Я бросил на его машину негодующий взгляд.
Будь у меня автомат, изрешетил бы ее. Меня охватила ярость. Какое они имели
право грубо вламываться в мою жизнь? Мне никогда не вручали повестку, и я не
испытывал ни малейшего желания появляться в суде.
Он вернулся к "форду", уже хотел сесть за руль, но остановился, положив
волосатую руку на открытую дверцу. "Ролекс" яростно блестел на солнце.
- Позвольте дать вам совет. - Этой фразы мне вполне хватило, чтобы
понять, с кем я имею дело. - Не переходите дорогу мистеру Дивоуру.
- А не то он раздавит меня как жука.
- Что?
- Вы просто не договорили. Ваша ремарка:
"Позвольте дать вам совет... Не переходите дорогу мистеру Дивоуру, а не
то он раздавит вас как жука".
- Ну да, вы же писатель, - протянул он.
- Вроде бы мне об этом говорили.
- Вы можете придумать такое, потому что вы - писатель.
- У нас же свободная страна, не так ли?
- Острите, значит?
- Давно вы работаете на Макса Дивоура, помощник шерифа? И знают ли в
управлении шерифа, что вы подрабатываете на стороне?
- Знают. И ничего не имеют против. Так что с этим у меня проблем нет. А
вот у вас они могут возникнуть, мистер Остряк-Писатель.
Я решил, что лучше остановиться до того, как мы ублажим слух друг друга
более непристойными прозвищами.
- Пожалуйста, помощник шерифа, покиньте мою подъездную дорожку.
Он еще несколько секунд смотрел на меня, судя по всему, хотел, чтобы
последнее слово осталось за ним, но не мог ничего продумать. Вот где ему мог
бы прийти на помощь мистер Остряк-Писатель.
- В пятницу я буду вас искать.
- С тем чтобы пригласить на ленч? Не волнуйтесь, я не привередлив, так
что особо тратиться вам не придется.
Румянец на щеках стал гуще, и я понял, что именно такой цвет и
приобретут его щеки к шестидесяти годам, если он не откажется от
употребления огненной воды. Он завел мотор, включил задний ход и с такой
силой надавил на педаль, глаза, что колеса едва не провернулись. Я постоял,
пока он не выехал на Сорок вторую дорогу, а потом вернулся в дом. Подумал о
том, что дополнительная работа помощника шерифа Футмена неплохо
оплачивается, раз он может позволить себе "ролекс". С другой стороны, он мог
носить и подделку.
Успокойся, Майкл, послышался голос Джо. Красной тряпки больше нет,
никто не машет ею перед тобой, так что успокойся...
Я осек ее голос. Не собирался я успокаиваться. Наоборот, я только начал
распаляться. Они вломились в мою жизнь.
Я прямиком направился к столу в прихожей, в котором Джо держала
документы, которые могли понадобиться в любой момент (в том числе и
ежедневники, подумал я) и за уголок вытащил повестку из светло-желтой папки.
После чего поднял сжатый кулак на уровень глаз, взглянул на обручальное
кольцо и врезал кулаком в стену, рядом с книжным стеллажом. Врезал с такой
силой, что стоявшие на полке книжки в обложках подпрыгнули. Я подумал о
выношенных шортах и кеймартовском топике Мэтти, о четырех с половиной
миллионах долларов, уплаченных ее свекром за "Уэррингтон". О чеке,
выписанном на эту сумму. Мне вспомнились слова Билла Дина о том, что не
мытьем так катаньем, но маленькой девочке придется расти в Калифорнии.
Все еще кипя от негодования, я кружил по дому, пока ноги сами не
привели меня к холодильнику. Окружность из магнитов осталась, буквы внутри
изменились. Вместо
hel1o
Я увидел:
help r
- Помощник? - переспросил я, едва произнес это слово, как все понял: на
холодильнике был только один комплект алфавита, да и то неполный: куда-то
затерялись буквы "g" и "х". Поэтому букв следовало добавить. Раз уж передняя
панель моего "кемора" превращалась в гадальную доску, букв требовалось
много. Особенно гласных. Тем временем я передвинул "h" и "е", поставив их
перед "г". Получилось:
Ip her
Потом смешал магниты, выстроенные в окружность, и вновь закружил по
дому. Я принял решение не вставать между Дивоуром и его невесткой, но тем не
менее оказался аккурат между ними. Помощник шерифа в кливлендском наряде
объявился на моей подъездной дорожке, усложнив мне и без того сложную
жизнь.., да еще припугнув меня. А что такое страх, я уже понимал. И вот тут
я решил, что не хочется мне все лето тревожиться из-за призраков и детского
плача, гадать о том, что задумывала моя жена четыре или пять лет тому
назад.., если и задумывала. Я не мог писать книги, но это не означало, что
мне осталось только ковырять в носу.
Помоги ей.
Что ж, по крайней мере попытаюсь.
***
- Литературное агентство Гарольда Обловски.
- Поедем со мной в Белиз, Нола, - ответил я. - Ты мне нужна. Мы
сольемся в полночь, когда полная луна превращает песок в серебро.
- Привет, мистер Нунэн. - Чувство юмора у Нолы отсутствовало. Как и
романтичность. Поэтому в агентстве ее очень ценили. - Хотите поговорить с
Гарольдом?
- Если он на месте.
- На месте. Минуточку.
Вот с этим у авторов бестселлеров (даже если в списке пятнадцати
появлялась только одна книга) проблем не возникает: для них литературный
агент всегда на месте. Даже если он в отпуске в Нантакете, секретарь найдет
способ соединить вас с ним. Правда, разговор обычно не затягивается.
- Майк! - радостно прокричал в трубку Гарольд. - Как озеро? Я думал о
тебе весь уик-энд.
Как же, хмыкнул про себя я, уже и подумать ему, кроме меня, не о ком.
- В целом все отлично, Гарольд, но в этой бочке меда есть ложка дегтя.
Мне надо поговорить с адвокатом. Сначала я хотел позвонить Уэрду Хэнкинсу,
чтобы он мне кого-нибудь порекомендовал, но потом решил, что мне нужен более
известный специалист, чем те, с кем знаком Уэрд. С острыми зубами и
попробовавший человечины.
На этот раз Гарольд обошелся без фирменной паузы.
- Что случилось, Майк? Ты попал в передрягу?
Один удар - да, два удара - нет, подумал я и едва не отстучал по столу
условный сигнал. Помнится, дочитав мемуары Кристи Броун "Все дни в печали",
я еще подумал: а каково написать целую книгу, держа ручку пальцами левой
ноги? Теперь я задался другим вопросом: каково прожить целую вечность, имея
в своем распоряжении лишь одно средство общения - удары по подвальной стене?
И только в том случае, когда люди хотели услышать и понять эти удары. Не все
люди, а только некоторые, и лишь в редких случаях.
Джо, это ты? А если, ты, то почему дала двойной ответ?
- Майк? Ты где?
- Здесь. В передрягу попал не я, Гарольд, поэтому можешь не
волноваться. Но проблема есть, и ее надо решать. Ты обычно работаешь с
Голдэкром, так?
- Да. Я немедленно поз...
- Но он специализируется на авторском праве. - Я рассуждал вслух, а
когда замолчал. Гарольд не заполнил паузу. Иногда он все делал как надо.
Вернее, в большинстве случаев. - Ты ему все-таки позвони. Скажи, что мне
необходимо поговорить с адвокатом, который напрямую связан с делами о
детской опеке. Пусть он свяжет меня с лучшим из тех, кто на данный момент
свободен и может сразу включиться в процесс. Вполне возможно, что уже в
пятницу он должен быть со мной в суде.
- Речь идет об отцовстве? - В голосе Гарольда слышались как уважение,
так и испуг.
- Нет, об опеке. - Я хотел уже предложить ему узнать все подробности от
адвоката, которого предстояло найти, но, с другой стороны, отношения у нас
сложились доверительные, так что Гарольд имел право узнать все от меня...
Рано или поздно он просто потребовал бы от меня изложить мою версию
происшедшего, независимо от того, что наговорит ему адвокат. И я отчитался
за утро четвертого июля и последующие события. Ограничился, конечно, только
Дивоурами, опустив голоса, детский плач и постукивание в темноте. Гарольд
прервал меня лишь однажды, когда понял, кто в этой истории определен на роль
злодея.
- Ты нарываешься на неприятности. И знаешь об этом, так ведь?
- В принципе, да. Видишь ли, я решил, что мне надо немного
встряхнуться, ничего больше.
- Ты лишишься тишины и покоя, которые необходимы писателю для
плодотворной работы. - Строгость и чопорность в его голосе едва не подвигли
меня на то, чтобы успокоить его: со мной все будет в порядке, поскольку
после смерти Джо я не писал ничего, кроме перечня необходимых покупок. И
драчка скорее всего только пойдет мне на пользу. Но я ничего ему не сказал.
Потому что принцип клана Нунэнов - никому не открывать душу. И на двери
фамильного склепа следует высечь:
НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ,
У КАЖДОГО ИЗ НАС
ВСЕ В ПОРЯДКЕ
Потом перед моим мысленным взором возникли буквы:
help r.
- Этой молодой женщине нужен друг, на которого она могла бы опереться.
И Джо хотела бы, что я стал ей таким другом. Джо не любила, когда о
маленьких людей вытирают ноги.
- Ты так думаешь?
- Да.
- Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Майк.., хочешь, чтобы я
приехал в пятницу и пошел с тобой в суд?
- Нет. - Слово это прозвучало очень уж резко, а за ним последовала
пауза, не планировавшаяся заранее, но все равно обидная для Гарольда.
Поэтому я поспешил умаслить моего агента. - Понимаешь, Гарольд, это дело об
опеке будет слушаться в суде в самое ближайшее время. Так, во всяком случае,
утверждает мой сторож. Если так и случится, а ты захочешь приехать, я тебе
позвоню. Ты знаешь, я всегда готов воспользоваться твоей моральной
поддержкой.
- В моем случае, это скорее аморальная поддержка. - По голосу
чувствовалось, что к нему вернулось хорошее настроение.
Мы попрощались. Я вернулся к холодильнику и посмотрел на магниты. Они
пребывали на тех же местах, где я их и оставил. Вот и хорошо, с облегчением
подумал я. Даже призраки должны иногда отдыхать.
Я взял трубку беспроводного телефона, прошел на террасу и плюхнулся в
плетеное кресло, в котором сидел вечером четвертого июля, когда позвонил
Дивоур. Даже после визита "папули" мне не верилось, что тот телефонный
разговор действительно состоялся. Дивоур обозвал меня лжецом: я предложил
ему засунуть бумажку с моим номером себе в задницу. Соседи познакомились Я
пододвинул кресло поближе к краю террасы. Склон круто уходил вниз, спускаясь
на девяносто футов к озеру. Я поискал глазами зеленую женщину, которую
увидел, когда плавал, убеждая себя, что все это - напрасный труд, что дерево
может показаться женщиной в зеленом платье только в одном ракурсе, да и то
при стечении многих обстоятельств. Но здесь я столкнулся с исключением из
правил. И мне стало как-то не по себе, когда я понял, что береза, растущая
внизу, рядом с Улицей, и с террасы похожа на женщину. Частично это сходство
вызывалось засохшей сосной, одна из ветвей которой напоминала руку, но
только частично. Сверху белые ветви и зеленая листва создавали некое подобие
женской фигуры, а когда ветер шевелил нижнюю часть кроны, листва и ветви
колыхались, как длинная юбка.
На предложение Гарольда приехать в "Сару" я ответил отказом еще до
того, как произнес слово "нет". И теперь, глядя на женщину-дерево, я знал, в
чем причина: Гарольд слишком шумный, Гарольд не ловит полутонов, Гарольд
может спугнуть то, что здесь обитает. Я этого не хотел. Да, я боялся, а стоя
в темноте на лестнице, ведущей в подвал и слушая удары по гидроизоляции,
едва не умер от ужаса, но при этом впервые за последние годы во мне
пробудился интерес к жизни. Здесь, в "Саре-Хохотушке", я столкнулся с
совершенно новыми ощущениями и не хотел обрывать этот эксперимент в самом
зародыше.
Зазвонила лежащая на моих коленях трубка, заставив меня подпрыгнуть. Я
схватил ее, ожидая услышать Макса Дивоура или Футмена, его золоченую
шестерку. Но позвонил адвокат, Джон Сторроу, который, судя по голосу,
только-только, скажем, две недели тому назад, закончил юридическую школу.
Однако работал он в фирме "Эвери, Маклейн и Бернстайн" на Парк-авеню, а
Парк-авеню, как известно, престижный адрес для адвоката, даже если у пего
еще осталась пара-тройка молочных зубов. Если Генри Голдэкр полагал, что
Сторроу - ас, значит, так оно и было. И занимался он исключительно опекой.
- А теперь расскажите мне, что произошло. - Джон Сторроу подвел черту
под прологом, в ходе которого мы представились друг другу и утрясли рутинные
вопросы.
Я рассказал, с мельчайшими подробностями, и настроение мое мало-помалу
улучшилось. После того как включается счетчик, разговор с адвокатом всегда
действует успокаивающе: ты пересекаешь критическую отметку, до которой твой
собеседник - просто адвокат, а после - твой адвокат. Твой адвокат всегда
погладит по шерстке, всегда посочувствует, в нужный момент что-то запишет в
желтый блокнот или кивнет. Вопросы, в большинстве своем, он задает те, на
которые ты можешь ответить. А если не можешь, то твой адвокат с готовностью
придет тебе на помощь и укажет выход из казалось бы тупиковой ситуации. Твой
адвокат всегда на твоей стороне. Твои враги - его враги. Для него ты не
говнюк, а уважаемый человек, с которого он готов пылинки сдувать.
- Однако, - вырвалось у Джона, когда я выговорился. - Просто
удивительно, что эта история еще не попала в газеты.
- Я как-то об этом не думал. - Но мысль его я уловил. Семейная сага
Дивоуров - не тема для "Нью-Йорк тайме" или "Бостон глоуб". Возможно, не
тема и для "Дерри ньюс". Но для желтых еженедельников, которые бросаются в
глаза в каждом супермаркете, вроде "Нэшнл инкуайер" или "Взгляд изнутри", -
золотая жила:
Кинг-Конг пытается украсть не красавицу, а невинного ребенка красавицы
и уволочь его в свое логово на вершине Эмпайр-Стейт-Билдинга. Отсюда и
лозунг - чудовище, руки прочь от крохи! Да, для первой полосы эта история не
годиться: нет крови и знаменитостей, но на девятой она будет смотреться
очень даже неплохо. Я даже представил себе заголовок, бегущий над
фотографиями "Уэррингтонс лодж" и трейлера Мэтти:
КОМПЬЮТЕРНЫЙ МАГНАТ
УТОПАЕТ В РОСКОШИ, ГОТОВЯСЬ ОТНЯТЬ
ЕДИНСТВЕННОГО РЕБЕНКА КРАСАВИЦЫ
Пожалуй, длинновато, решил я. Я уже не писал, но все равно не мог
обойтись без редактора. Печально, но такова жизнь.
- Возможно, на каком-то этапе мы введем их в курс дела, - промурлыкал
Сторроу. Я уже понял, что это тот человек, которому я могу довериться,
особенно теперь, когда меня разбирает злость. Он, однако, вернулся к нашим
делам. - Кого я представляю, мистер Нунэн? Вас или юную даму? Я голосую за
юную даму.
- Юная дама понятия не имеет о том, что вы позвонили мне. Она может
подумать, что я проявил излишнюю инициативу. Возможно, пошлет меня очень
далеко.
- С какой стати?
- Потому что она - янки, янки из Мэна, то есть хуже не бывает. В
сравнении с ними ирландец кажется образцом логического мышления.
- Возможно, но в данной ситуации она - жертва. Я думаю, вы должны ей
это разобъяснить, то ли по телефону, то ли при встрече.
Я пообещал, что разобъясню. Почему нет? Я знал, что без разговора все
равно не обойтись: я должен связаться с ней, потому что взял повестку,
доставленную помощником шерифа Футменом.
- А кто составит компанию Майклу Нунэну в ближайшую пятницу?
Сторроу сухо рассмеялся:
- Я найду кого-нибудь из местных. Он пойдет с вами к Дарджину, будет
тихонько сидеть, положив на колени брифкейс, и слушать. Возможно, я в этот
день тоже буду в городе, точно смогу сказать лишь после того, как переговорю
с миссис Дивоур, но к Дарджину не пойду. А вот когда начнется судебное
слушание по иску об опеке, вы увидите меня в нужном месте.
- Хорошо. Позвоните мне, когда определитесь с моим новым адвокатом.
Моим другим новым адвокатом.
- Обязательно. А пока переговорите с юной дамой. Устройте меня на
работу.
- Я попытаюсь.
- Также постарайтесь, чтобы разговор этот происходил прилюдно. Если мы
дадим плохишам шанс сыграть грязно, они его не упустят. Между вами ничего
нет, не так ли? Ничего такого? Извините, но спрашиваю по долгу службы.
- Нет. Я уж забыл, когда у меня с кем-либо такое было.
- Меня так и тянет выразить вам сочувствие, мистер Нунэн, но, учитывая
обстоятельства...
- Майк. Обойдемся без фамилии.
- Хорошо. Так мне больше нравится. А я - Джон. Люди начнут судачить о
вашем участии в этом деле. Вы это понимаете, не так ли?
- Конечно. Люди знают, что я могу позволить себе такого адвоката, как
вы. Они начнут размышлять, чем она сможет расплатиться со мной. Красивая
молодая вдова, вдовец средних лет. Прежде всего на ум проходит секс.
- Вы - реалист.
- Полной уверенности в этом у меня нет, но некоторые аксиомы мне
известны.
- Я на это надеюсь, потому что операция предстоит тяжелая. Наш
противник - очень богатый человек. - Однако испуга в его голосе я не
почувствовал. В нем слышалась.., жажда действия. Что-то похожее испытывал и
я, когда увидел, что магниты на передней панели холодильника вновь сложились
в окружность.
- Я знаю.
- В суде это не станет основополагающим фактором, поскольку у другой
стороны тоже есть деньги. Опять же, судье придется учитывать, что этот
процесс - пороховая мина. Нам это на руку.
- А какой наш главный козырь? - спросил я, вспоминая розовое личико
Киры, полное отсутствие страха перед матерью. Спросил потому, что ожидал
услышать в ответ: беспочвенность обвинений. Но ошибся.
- Главный козырь? Возраст Дивоура. Он же старше Господа Бога.
- Исходя из того, что я узнал в этот уикэнд, ему лет восемьдесят пять.
Получается, что Господь старше.
- Да, но какой из него получится потенциальный папаша? - в голосе Джона
прозвучали злорадные нотки. - Подумайте об этом, Майк: ребенок закончит
среднюю школу, когда дедуле стукнет стольник. Опять же, есть шанс, что
старик перестарался. Вы знаете, кто такой опекун ad litem?
- Нет.
- Обычно это адвокат, которого назначает суд, чтобы тот защищал
интересы ребенка. Гонорар он получает от суда, а это крохи. Большинство
соглашается стать опекуном ad litem исключительно из альтруизма.., но не
все. В - любом случае ad litem в процессе - фигура заметная. Судьи не
обязаны следовать его рекомендациям, но почти всегда следуют. Потому что
судья выглядит глупцом, отвергая рекомендации человека, которого сам и
назначил. А ходить в глупцах судья не может: не изберут на следующий срок.
- У Дивоура будет свой адвокат? Джон рассмеялся:
- Как насчет пяти или шести?
- Вы серьезно?
- Старичку восемьдесят пять лет. На "феррари" он уже не поедет, в Тибет
не полетит, с проститутками завязал, если он, конечно, не супермен. Так на
что ему тратить деньги?
- На адвокатов, - без запинки ответил я.
- Именно так.
- А Мэтти Дивоур? Кто выступит на ее стороне?
- Благодаря вам, у нее есть я. Прямо-таки роман Джона Гришема <В
том, что современный и очень популярный американский писатель Джон Гришем
известен русскоязычному читателю, сомнений нет. Но уместно упомянуть, что
стержнем его романов обычно является судебный процесс.>, не так ли? Но
сейчас меня интересует Дарджин, опекун ad litem. Если Дивоур не ожидал
серьезного сопротивления, он мог предпринять попытку искусить Дарджина. А
Дарджину возможно, не хватило ума, чтобы устоять. Кто знает, что мы сможем
найти, если копнем глубже.
Но я еще не утолил любопытство.
- У нее есть вы. Благодаря мне. А если бы я не сунулся в это дело? Что
бы она тогда получила?
- Бабки. Это означает...
- Я знаю, что это означает. Не может быть!
- Таково уж американское правосудие. Вы же знакомы с этой леди, которая
держит в руке весы? Обычно ее статуя возвышается перед зданием городского
суда.
- Что-то такое я видел.
- Наденьте на нее наручники, рот залепите пластырем, изнасилуйте и
вываляйте в грязи. Понравится вам итог? Мне - нет. Но именно так работает
закон, решая вопросы опеки, если истец богах а ответчик беден. А равенство
полов только усугубляет ситуацию: матери обычно бедны, а в силу этого
пресловутого равенства они уже не могут рассчитывать, что суд автоматически
примет решение в их пользу.
- Значит, без вас Мэтти Дивоур в суде делать нечего?
- Да, - без обиняков ответил Джон. - Позвоните мне завтра и скажите,
что она готова воспользоваться моими услугами.
- Надеюсь, что позвоню.
- Я тоже. И.., есть еще один момент.
- Какой?
- В телефонном разговоре с Дивоуром вы солгали.
- Чушь собачья!
- Нет-нет, мне, конечно, неприятно выводить на чистую воду любимого
писателя моей сестры, но вы солгали и прекрасно это знаете. Вы сказали
Дивоуру, что мать и дочь были вместе, ребенок собирал цветы, а мамаша
умиленно за ней наблюдала. Осталось только упомянуть о пасущемся на лужке
олененке Бемби.
Я выпрямился в кресле. Меня словно огрели по голове пыльным мешком. Я
понял, что учел далеко не все.
- И все-таки, я ему не лгал. Я же не говорил ему, что я видел
конкретно. Использовал только сослагательное наклонение. Высказывал
исключительно свои предположения. Не раз употреблял такие слова, как
"наверное, возможно, допустим". Я это хорошо помню.
- Если он записал ваш разговор на пленку, у вас появится возможность
еще раз подсчитать, сколько раз вы употребили эти самые слова.
Сразу я не ответил. Вспоминал наш разговор, вспоминал гудение в
телефонной линии, характерное гудение, которое помнил по моим прежним
приездам в "Сару-Хохотушку". Не показалось ли мне, что в субботу вечером
гудело чуть сильнее, чем раньше?
- Вполне возможно, что он записал наш разговор на магнитофон, - с
неохотой признал я.
- Вот-вот. А если адвокат Дивоура передаст пленку судебному опекуну,
как будет звучать ваш голос?
- Это будет голос человека, который хочет что-то скрыть.
- Или человека, пребывающего в собственном мире. Вам это простительно,
не так ли? В конце концов вы - писатель и этим зарабатываете на жизнь. На
судебном слушании адвокат Дивоура обязательно об этом упомянет. А если
вызовет в свидетели человека, который проезжал мимо вскоре после появления
Мэтти.., человека, который покажет, что юная мама выглядела очень испуганной
и взволнованной.., за кого вас тогда примут?
- За лжеца. Черт!
- Бояться нечего, Майк. Держите хвост пистолетом.
- С чего?
- Разрядите их ружья, прежде чем они выстрелят Расскажите Дарджину то,
что вы видели. Пусть все внесут в пяти показания. Сделайте упор на то, что
девочка считала себя в полной безопасности. Особо отметьте белую линию.
- А если потом они прокрутят пленку и как я буду после этого выглядеть?
- Нормально. Разговор по телефону - это не показания, которые дают под
присягой. Вы сидели на террасе, думали о своем, любовались фейерверком. И
вдруг вам звонит какой-то старый козел. Начинает наезжать на вас. Вы же не
давали ему ваш телефонный номер?
- Нет.
- И ваш номер не внесен в справочник?
- Нет.
- И хотя он представился Максуэллом Дивоуром, на самом деле он мог быть
кем угодно.
- Совершенно верно.
- Даже шахом Ирана.
- Нет, шах умер.
- Ладно, шаха исключим. Но он мог быть назойливым соседом.., или
каким-то озорником.
- Да.
- И вы разговаривали с ним, держа в голове такие мысли. Но теперь вы
участвуете в судебном процессе, а потому говорите правду, только правду и
ничего, кроме правды.
- Абсолютно верно! - Возникшее незадолго до этого ощущение, что мой
адвокат отдалился от меня, исчезло бесследно.
- Лучшая линия поведения, Майк, - говорить правду, - назидательно
произнес он. - За исключением некоторых случаев. Но наш к ним не относится.
С этим мы разобрались?
- Да.
- Отлично, тогда на сегодня все. Завтра в одиннадцать жду звонка от вас
или Мэтти Дивоур. Лучше бы услышать ее голос.
- Я постараюсь.
- Если она станет упираться, вы знаете, какие привести аргументы?
- Думаю, что да. Спасибо, Джон.
- Так или иначе, мы скоро поговорим вновь. - И он положил трубку.
Какое-то время я сидел, не шевелясь. Потом нажал кнопку включения
телефона и еще раз нажал, отключая связь. Не чувствовал я себя готовым к
разговору с Мэтти. И решил прогуляться.
"Если она станет упираться, вы знаете, какие привести аргументы?"
Естественно. Напомнить, что сейчас не время проявлять гордыню. Нельзя
ей оставаться стопроцентной янки, отказываясь принять милостыню от Майкла
Нунэна, автора романов "Быть вдвоем", "Мужчина в красной рубашке" и еще не
опубликованного "Обещания Элен". Напомнить ей, что она останется или с
гордостью, или с дочерью. Потому что о сохранении и первого, и второго не
могло быть и речи. Что ж, Мэтти, выбор за тобой.
***
Я прошел до конца Сорок второй дороги и остановился над Лугом Шдуэлл,
где открывался прекрасный вид на озеро и возвышающиеся за ним Белые горы.
Вода дремала под сонным небом - то серая, если взглянуть на нее в одном
ракурсе, то синяя, если смотреть в другом. Чувство загадочности не
проходило. Мэндерлийское чувство.
Более сорока черных поселились здесь в самом начале столетия и какое-то
время тут жили, если верить Мэри Хингерман (и "Истории округа Касл и
Касл-Рока", увесистому тому, изданному в 1977 году, когда округ праздновал
сотую годовщину своего существования). Неординарных черных: в большинстве
своем родственники, чуть ли не все талантливые, многие входили в состав
музыкального ансамбля, который сначала назывался "Ред-топ бойз", а потом
"Сара Тидуэлл и Ред-топ бойз". Они купили луг и приличных размеров участок
на берегу у некоего Дугласа Дэя. Деньги собирались в течение десяти лет,
если верить Сынку Тидуэллу, который заведовал финансами коллектива (в
"Ред-топ" Сынок играл на гитаре).
Местные заволновались, даже устроили митинг протеста, требуя "прогнать
черных, налетевших ордой". Но постепенно все утряслось, как обычно и бывает.
Лачуги (чего особо боялись местные) на Холме Дэя (так назывался Луг Тидуэлл
в 1900 году, до того, как его от лица всего клана купил Сынок Тидуэлл) так и
не появились. Зато возник ряд аккуратных, выкрашенных белой краской домиков,
окруживших здание побольше, предназначенное для собраний, репетиций, а может
и концертов.
"Сара и Ред-топ бойз" (иной раз среди них попадалась и Ред-топ герл,
состав ансамбля менялся на каждом выступлении) гастролировали по западному
Мэну больше года, почти что два. Во всех городах Западной Линии -
Фармингтоне, Скоухегане, Бриджтоне, Гейтс Фоллз, Моттоне, Фрайбурге - можно
отыскать их старые афиши. Ансамбль "Сара и Ред-топ бойз" везде встречали на
ура, и с жителями Тэ-Эр они тоже ладили, что, впрочем, меня не удивляет. Я
не люблю Роберта Фроста <Фрост Роберт Ли (1874 - 1963) - "певец Новой
Англии" один из самых читаемых поэтов США.> как поэта, но с одним его
высказыванием не могу не согласиться: крепкий забор - основа добрососедства.
Да мы можем ворчать и выражать недовольство, но только по свою сторону
забора, и это благо. "Они платят по счетам", - говорим мы. "Мне не придется
пристрелить их собаку", - говорим мы. "Они не лезут в чужие дела", - говорим
мы, как будто изолированность - достоинство. И наконец: "Они не просят
милостыни".
И в какой-то момент Сара Тидуэлл стала Сарой-Хохотушкой.
Конечно, сельский район Тэ-Эр-90 не мог стать финальной точкой пути
"Сары и Ред-топ бойз", поэтому в конце лета 1901 года, после концертов на
одной или двух ярмарках округа, клан снялся с места. Аккуратные белые домики
семья Дэя каждое лето сдавала в аренду, получая неплохой доход. Но домики
сгорели во время большого пожара 1933 года, практически уничтожившего леса
на восточном и северном берегах озера. На том и заканчивается история Сары
Тидуэлл.
История закончилась, музыка осталась. Музыка пережила Сару.
Я поднялся с камня, на котором сидел, потянулся и зашагал обратно,
напевая одну из ее песен.