Конкурс «Сердце матери» Номинация: прозаические произведения «И это все о ней…»
| Вид материала | Конкурс |
- Конференция пап, 44.27kb.
- Любовь это жизнь, это главное От нее разворачиваются и стихи, и дела, и все прочее., 257.97kb.
- Лирика Маяковского В. В, 244.24kb.
- Урок добра «Сердце матери», 22.21kb.
- Конкурс «Я помню, я горжусь!» Номинация: «Сердцем прикоснись к подвигу», 118.62kb.
- Gutter=125> демин в. П. Проза, 3909.54kb.
- Сценарий праздника «Пою моё Отечество», 86.04kb.
- А. Л. Лопаткин положение о проведении конкурс, 40.24kb.
- Положение о проведении городского отборочного тура окружного фотоконкурса «Мама, папа,, 36.42kb.
- «День матери», 189.82kb.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ ЧУВАШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
На республиканский конкурс «Сердце матери»
Номинация: прозаические произведения «И это все о ней…»
«Моя мама – одна такая...»
Цивильск - 2008
«Почему они все такие красивые? Пушистые, белые, словно живые? Странно… Конечно, странно! Куда еще? Они будто живые, они летят, кружатся, маня за собой… А в школе твердят, что они – это вода, что это наглядный пример кристаллизации водяного пара! Чушь какая!» - думала Шура, сидя на самом любимом своем стуле, сделанном ею и ее лучшим другом Женей, который живет на другом конце улицы, являвшейся единственной в деревне Шумелки.
Шуре скоро должно исполниться четырнадцать. Она самая младшая в классе, но на удивление самая крупная. Одноклассники ее недолюбливали, несмотря на то что она была отличницей учебы и активисткой школьной организации. На зависть всем она могла совмещать учебу со спортом, спорт с танцами, танцы с работой в местной газете «Шумелки», где она ежемесячно сообщала читателям последние достижения школьной организации.
Она была из тех детей, для которых было не важно мнение других ребят, она делала то, что считала нужным и должным, разговаривала с каждым на понятном ему языке. Она никогда не позволяла оскорблять себя, а также окружающих ее людей, но по неизвестным ей причинам люди не тянулись к ней так, как к ее матери.
Мать ее была известна не только в Шумелках, но и во всех деревнях поблизости. Кто-то звал ее по имени и отчеству, а кто-то просто Марья или Марьюшка. Она работала поваром в одной из столовых общепита райцентра. Марья Ивановна была богатой женщиной – она имела за своей спиной множество портов и морей, соединявших их. Она служила в морском флоте. Но после рождения единственной дочери по имени Александра она осталась жить у своей матери.
Так и живут они 14 лет, но уже без бабушки.
- Шура, ты идешь? – кто-то крикнул, приоткрыв дверь.
- А? Женя, это ты? Входи! Скорее! – поторопила своего гостья хозяйка дома.
- А что случилось? Опять ты что-то придумала, - произнес последнюю фразу Женя с подозрением, вспомнив при этом случай, случившийся на школьном новогоднем балу, где Шура рассмешила всех присутствующих своим талантом стихотворения, сочинив веселую новогоднюю частушку про учителей.
-Да, нет! Я просто вспомнила, что скоро в школе будет проводиться конкурс…
- Какой? Ты откуда знаешь? А? – воскликнул, перебивая, Женя. – Мне уже «Рыцарь школы» как комок в горле… И как ребятам удалось уговорить меня принимать участие в нем? Не понимаю.
-Ну ты что?! Скоро же 8 Марта! Ну? Понял? – спросила Шура у друга, кивающего головой в знак согласия. – Да, я думаю, что сегодня ты будешь лучшим. Да, да! Даже не отпирайся! А что мне надеть? Тебе что лучше нравится? Это? А может синее?
Улыбаясь и надеясь на совет Жени, Шура вертелась, прикладывая на себя то желтое, то синее платья.
Желтое ей подарил ее крестный отец, называвший себя лучшим другом отца Шуры, который часто рассказывал девочке истории про ее отца: его путешествия по морям и странам мира. Платье было в красный крупный горошек, с пояском ярко-алого цвета и с огромным бантом на воротнике.
Синее платье - подарок Марьи Ивановны. Его она сшила сама. Она говорила: «Синий цвет подчеркивает твои глубокие голубые глаза, и кажется, что можно утонуть в них, как в самом холодном океане…»
- Знаешь, мне все равно. Ни это, ни то не сделают тебе красивее, чем ты есть, - продолжил диалог Женя.- Твоя красота – твои золотые локоны волос…
- А с чего ты это взял? А может ты… - и Шура громко засмеялась.
Женя немного смутился, ведь он в действительности, как ему казалось, был влюблен в свою подругу детства. Нет, нет, он не мог в это поверить. Ему было трудно осознавать правду. Он хотел заглушить свои чувства в себе, но не мог. Не мог, когда видел ее, когда слушал ее рассказы, когда слышал ее громкий смех, похожий на звон бубна, который так и манит за собой.
- А когда вернется твоя мать? – решил отвести разговор на другую тему Женя.
- Знаешь, я не знаю… И вообще, в последнее время мы с ней редко разговариваем по душам, мы не понимаем друг друга. Скажи, пожалуйста, что творится? Мать теперь решила взять ребенка из дома малютки… в райцентре… Не могу об этом говорить. Слезы накатывают, нет,- утирая слезы с глаз, пробормотала Шура. - И чего ей не живется со мной?.. Всё, я готова!
Она вышла из-за ширмы в синем платье с красиво собранными волосами. В это момент Женя подумал, что он просто обязан выиграть конкурс «Рыцарь Школы», организованный на День Защитника Отечества, ведь его будет сопровождать самая красивая девушка школы и всей окрестности – Александра.
- Ну, что ж, в добрый путь! – произнес Женя.
* * *
- Да, конечно, ты права, Васильевна. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
- Не надо! За что, Марьюшка? Хорошим людям не грех хороший совет подарить. А с дочерью как? – поинтересовалась Лидия Васильевна.
- Да ни как! – пробормотала Марья Ивановна, посмотрев на часы. – Шесть прошло давно, а ее еще нет. Что творится с ней? Не знаю.
- Гулять начинает, взрослеет девка- то. Смотри в оба, а то упустишь и испортишь.
- Не была она такой, - прошептала Марья Ивановна, прослезившись. – Всё любила: читать, стихи писать. А сейчас? К директору вызывают, успеваемость снизилась, грубить начала…
- Ничего, все пройдет. Это переходный возраст, - острила Васильевна. – У меня сын тоже хорош! Ничего, живем потихоньку.
- Женька-то хоть не хамит родителям!
- Зато сам не свой! Одно дело пошуметь, а тут ходит, бродит по дому, улыбаясь, на крыльцо выйдет и сидит молча. Влюбился что ли? Совсем уже! Шестнадцать лет! А о девках думает!
- Хватит тебе… Сама себя вспомни! – вскрикнула Марья Ивановна. – Прости, я не хотела…
- Пойду уж. Ссорой пахнет…
- Прости…
И мать Шуры осталась одна в своем огромном, но совершенно пустом доме. Она не знала, когда придет её единственная и самая любимая дочь.
* * *
Восемь. Громкий смех. Открывается дверь в дом.
- Поздравляю еще раз! Рыцарь школы! Ха-ха-ха-ха! Пока! Спокойной ночи!
Шура захлопнула дверь, тяжело вздохнула, как вздыхает бегун после долгой и изнурительной пробежке, и принялась встряхивать с одежды снег. Ей было весело. Она впервые не думала о том, что сейчас ей нужно сесть за уроки, что она делала раньше. Ей нравилось ее новые ощущения: радость, веселье и легкость. Но …
- Шурочка, доченька, где была? Уже поздно. Я волнуюсь. Ты уроки сделала? Мне идти завтра в школу? – встретила Шуру Марья Ивановна, одетая в ночную рубашку.
- Мама, да не беспокойся ты! Я уже взрослая. Свои проблемы сама решу. Ты лучше иди, помоги сиротам, - сухо ответила Шура.
- Зачем ты так? Ты же не такая!
- А какая? Я вообще не понимаю! Зачем он тебе? Зачем? Меня мало? Проблем мало? – закричала Шура на мать и направилась в свою комнату.
Марья Ивановна, неожидавшая такого скандала от своей дочери, всегда казавшейся ей самым умным и добрым существом на Земле, заплакала, присела на корточки. И вытирала пол там, где растаял снег, который был занесен на шубе Шуры.
Вскоре она успокоилась и решила наладить отношения с дочерью. Она подогрела любимый суп Шуры, стоявший в сенях, и принесла его в тарелке в комнату своей дочери.
- Александра, доченька, любимая, единственная моя…
- Не надо, мама…
И они обе зарыдали, обняв друг друга. Боже, как прекрасен этот мир, когда мать и ее отпрыск сливаются снова в единое целое.
* * *
Утро. Понедельник. Шура встала раньше матери. Она приготовила завтрак, который хотела преподнести на подносе, когда Марья Ивановна пробудится после глубокого сна.
- Доброе утро, мамулечка! Я побежала! Там Женька ждет! Хорошо? – поцеловав мать в щеку, Шура уже собиралась уйти.
- Подожди! Я сегодня в райцентр в Дом Малютки… За Гришей… Будь дома, - осторожно проговорила Марья Ивановна.
- Что? Что? Нет! Мама, нет! Когда ты успела? Документы… Где ты их взяла? – Забилась в истерике Шура, боясь потерять мир в их доме, который воцарил совсем недавно – после последней ссоры две недели назад.
- Мама Жени помогала…
- Нет, нет, нет.. Женя, нет… Васильевна… Лина Васильевна… Да вы все против меня…
И она выбежала из избы. Пробежав мимо Жени, ждавшего её у крыльца, она упала, прильнув к забору, и заплакала. Её слёзы казались крупными хрусталиками льда, которые были красивее даже самых красивых снежинок, что падают зимой с необъятного темного ночного неба.
- Шура, что случилось? – испугавшись за друга, подбегая, спросил Женя.
- Уйди, я видеть тебя не могу! Уйди, - вскликнув, Шура побежала в школу.
* * *
Войдя в здание школы и встряхнув у порога свои валенки, Шура сразу обратила внимание на яркое объявление. Она догадалась, что это то, чего она ждала, всегда, каждый учебный год с нетерпением, какое только может быть у человека. Да. Это ее любимый конкурс. Его проводят каждую весну. В марте. Он посвящен самому прекрасному, что есть в мире – матери.
- «Моя мама – одна такая», - с дрожащими губами прочитала Шура название конкурса. – Я так готовилась. Я такое сочинила, а они… - и у Шурочки снова прослезились глаза.
- Шишкина, ты чего? Плачешь? Ха-ха-ха! Ребята, смотрите Шишкина плачет. Она, наверное уверена, что ничего не получит. Ха-ха-ха.
- Хе-хе-хе…
- Хи-хи-хи-хи…
- Хо-хо-хо-хо-хо…
- Заткнись, Слизнёв! Это ты кроме двоек ничего не получишь! – услышала Шура. Это был Женя.
- Ой, Ромео пришел на помощь Джульетте. – прошипел Слизнёв Вова, который вечно ходил в растрепанной одежде и считавший себя самым умным и сильным себя среди мальчишек школы.
- И правда, что ты в ней нашёл? – интересовалась Сидорова Оля, считавшаяся первой красавицей на деревне, так как родной брат её отца был главным врачом центральной больницы района.
- Вон отсюда! – Замахиваясь портфелем, Женя разгонял ребят. – Шура, милая, прости…Я должен был сказать тебе сразу…
- Не надо слов, Женя! Ты самый драгоценный друг! Я домой. Я сегодня не смогу… Увидимся… - И растерялась Шура, покраснев, поцеловала своего друга в его уже пылающую от большой любви щеку
* * *
Чувство, с которым боролась Шура, никак не хотела сдаваться. Она чувствовала себя виноватой пред всеми: мамой, которая всегда ее любила и будет любить, которая не смыкала глаз всю ночь, сидя над кроватью, когда Шура болела; которая подарила и посвятила свою жизнь своей любимой и единственной дочери; перед Женей и перед его матерью – замечательной женщиной Лидией Васильевной.
Три. Часы пробили ровно три раза. В окно кто-то очень глухо постучался. Не накинув на себя даже платка, Шура, надев валенки, выбежала навстречу незнакомцу. Это была Лидия Васильевна. В руках она держала смятую телеграмму. Было видно, сто это телеграмма издалека…
- Думаю, что тебе следует знать правду, - прошептала мать Жени, протягивая телеграмму Шуре. – Она будет рада, если ты её встретишь.
Когда Шура вошла в дом, то она немедленно стала ее распаковывать. В этом большом конверте она нашла три засушенные желтые розы и небольшую бумажку, сложенную в виде самолета.
«Ее любимые!» – подумала Шура, вдыхая сладкий аромат роз, и принялась за чтение. Письмо было от ее отца.
«Здравствуй, моя Марьюшка!
Признаюсь, что до сих пор тебя люблю, но моя любовь к морю сильнее. Поэтому я прошу тебя усыновить моего сына – Гришеньку. Его мать, моя вторая жена, с которой я не расписывался, умерла при родах, которые были тяжелыми и длились около двух дней. Думаю, что ты понимаешь какого было мне тогда, если учесть и врожденный порок сердца сына. Прошу тебя об этом, потому что уверен, что никто не сможет дать Грише столько тепла, любви, ласки и понимания, сколько ты подарила нашей дочери Александре..»
- Навеки ваш Степан, - дочитывала вслух Шура.
Она подошла к окну. Поднялась последняя зимняя метель, какая поднимается каждый год в марте, предвещая приход светлых, солнечных и теплых деньков.
- Мама, подожди! Я тоже! – вскрикнула Шура, одевая на ходу шубу и валенки.
Через минуту она уже бежала по дороге в райцентр, понимая, что ей не нужны никакие конкурсы, где доказывают, что их матери самые лучшие. Она с гордостью и любовью кричала всем: «Моя мама – одна такая!»