Сканирование: Roland, распознавание и вычитка: Black Jack

Вид материала

Документы

Содержание Дейдра О'Нил, она же Эдда

Подобный материал:

• Библиотека Альдебаран, 2189.93kb.
• Шопенгауэр А. Избранные произведения / Сост., авт вступ ст и примеч. И. С. Нарский, 233.08kb.
• Задачи: сканирование текстовых и графических документов; распознавание и редактирование, 26.19kb.
• Перевод Андрея Вознесенского книга, 3831.44kb.
• Тия Александер – Год 2150, 4051.75kb.
• Шопенгауэр А. Избранные произведения / Сост., авт вступ ст и примеч. И. С. Нарский, 4129.12kb.
• О жевательной резинке, 31.91kb.
• Лабораторная работа № Нейросетевое распознавание печатных символов. Дисциплина: «Распознавание, 74.04kb.
• With it: it was the black kitten's fault entirely, 526.2kb.
• El Interviú Pág de Entrevista con Jack Tollers, 1199.51kb.

Дейдра О'Нил, она же Эдда

Не знаю, что вы будете де­лать здесь. Но что бы ни делали, должны идти до конца. Она взглянула на меня удивленно:

– Кто вы такая?

Тогда я заговорила о женском журнале, лежавшем передо мной, и мужчина за соседним столиком, вы­ждав немного, поднялся и вышел. Теперь я могла ска­зать, кто я.

– Если вас интересует моя профессия, то несколько лет назад я окончила медицинский факультет. Но едва ли вы хотели получить такой ответ.

И, помолчав, добавила:

– И следующий ваш шаг – попытаться искусно по­ставленными вопросами понять, что я здесь делаю,– здесь, в стране, только что вынырнувшей из под много­летнего свинцового гнета.

– Да нет, я спрошу прямо: что вы здесь делаете?

Я могла бы сказать, что приехала на похороны моего учителя, ибо считаю, что он достоин этого. Но говорить об этом было бы неблагоразумно: хотя она не проявила ни малейшего интереса к вампирам, само слово «учи­тель» может привлечь ее внимание. А поскольку я была скована клятвой не лгать, то ответила полуправдой:

– Хочу увидеть дом, где жил писатель Мирча Эли­аде, про которого вы, должно быть, и не слыхали. Он провел большую часть жизни во Франции и был миро­вым авторитетом в области мифологии.

Девушка взглянула на часы, делая вид, что мои слова ее не интересуют.

– И речь не о вампирах. А о людях, которые… ну, скажем, идут тем же путем, что и вы.

Она потянулась за своей чашкой, но на полдороге рука ее замерла.

– Вы что – представительница властей? Или мои родители поручили вам следить за мной?

Тут уж я подумала, не прекратить ли на этом разго­вор, – ее агрессивность производила странное впечат­ление. Однако я видела ее ауру и ее тоску. Она была очень похожа на меня в ее годы. Душевные раны в свое время подвигли меня на изучение медицины, чтобы исцелять людей физически и помогать им выйти на верную дорогу в плане духовном. Я хотела сказать: «Твои раны помогут тебе, девочка», потом взять журнал и уйти прочь.

Поступи я так, Афина, быть может, избрала бы себе иную стезю и осталась жива – была бы рядом с тем, кого любила, растила бы сына, потом нянчила бы внуков. Разбогатела бы, быть может, стала владелицей компании по продаже недвижимости. У нее было все, все решительно, для того, чтобы преуспеть: она познала страдания в той мере, чтобы суметь использовать ду­шевные шрамы в свою пользу, а чтобы унять вечное ду­шевное беспокойство и двигаться дальше, требовалось лишь время – и ничего больше.

Так что же удержало меня за столиком и заставило продолжить разговор? Ответ прост – любопытство. Я не могла понять, почему этот блистающий свет вдруг замерцал здесь, в холодном холле бухарестского отеля.

И продолжала:

– Мирча Элиаде писал книги со странными назва­ниями: «Ведовство и культурные течения», например, или «Священное и мирское». Мой учитель… – эти сло­ва вырвались у меня против воли, но она не услышала или сделала вид, что не заметила, – …очень ценил его творчество. А мне что то подсказывает, что и вам этот предмет небезразличен.

Она снова взглянула на часы.

– Мой автобус отправляется через час. Я еду в Си­биу. Постараюсь разыскать там мою мать – если вы об этом спрашиваете. Я работаю в риэлтерской фирме на Ближнем Востоке, у меня четырехлетний сын. Разве­дена. Родители живут в Лондоне. Приемные родители, разумеется. Я – подкидыш.

Она и в самом деле достигла очень высокой стадии восприятия – настолько, что отождествляла себя со мной, хоть и не отдавала себе в этом отчета.

– Да, именно это я и хотела знать.

– А стоило ли ехать в такую даль, чтобы изучить творчество какого то писателя? Разве там, где вы живе­те, нет библиотек?

– В сущности, он жил в Румынии, пока не окончил университет. Если бы я хотела собрать сведения о его творчестве, то отправилась бы в Париж, Лондон или Чикаго, где он умер. Так что мою поездку никак нельзя назвать изучением творчества – просто я хочу увидеть камни, по которым ступала его нога. Хочу почувство­вать, что же вдохновляло его творчество – а оно очень сильно воздействовало на мою жизнь и на жизнь тех, кого я уважаю.

– Он писал и о медицине тоже?

Лучше не отвечать. Теперь я поняла, что слово «учи­тель» не осталось незамеченным, но девушка истолко­вала его в смысле профессиональном.

Она поднялась. Думаю, почувствовала, о чем я говорю на самом деле, – я видела, как исходящий от нее свет раз­горается ярче. Впасть в такое состояние мне удается, лишь когда я нахожусь рядом с теми, кто очень похож на меня.

– Вас не затруднит проводить меня до станции? – спросила она.

Ни в малейшей степени. Мой самолет вылетает толь­ко вечером, и впереди еще целый день – нескончаемый и тоскливый. По крайней мере, хоть будет с кем погово­рить немного.

Она вышла и вскоре вернулась – с чемоданами в руках и с ворохом вопросов на устах. Задавать их она начала еще до того, как мы покинули отель:

– Возможно, я вас больше никогда не увижу. Но чувствую, что между нами есть что то общее. И по­скольку сейчас – единственная возможность побесе­довать в этом воплощении, пожалуйста, будьте со мной искренни.

Я кивнула в знак согласия.

– Раз уж вы читали эти книги, скажите – вы вери­те, что благодаря танцу мы можем впадать в транс и ви­деть некий свет? Свет, который ничего не откроет нам, если только мы не печальны или же счастливы?

Вопрос по существу!

– Разумеется. Но не только танец; все, на чем нам удается сосредоточить внимание, позволяет разделить дух и плоть. Йога, или молитва, или буддийская меди­тация.

– Или каллиграфия.

– Об этом я никогда не думала, но вполне вероят­но. В те мгновения, когда тело высвобождает душу, та воспаряет в поднебесье или низвергается в преиспод­нюю – в зависимости от того, в каком состоянии пре­бывает человек. Там она овладевает нужным ей навы­ком – уничтожать ближнего своего или исцелять его. Но мне уже не интересно в одиночку ходить по этим путям, я теперь нуждаюсь в помощи… вы слушаете меня?

– Нет.

Я увидела – она остановилась и смотрит на малень­кую девочку, оказавшуюся в одиночестве посреди ули­цы. Потом полезла в карман.

– Не делайте этого! – воскликнула я. – Глядите – на той стороне стоит женщина… У нее нехорошие глаза. Она специально оставила ребенка, чтобы…

– Меня это не интересует.

С этими словами она вытащила из кармана несколь­ко монет. Я удержала ее руку.

– Давайте предложим ей поесть. Лучше будет.

Я позвала девочку за собой в ближайший бар, ку­пила там сэндвич и протянула ей. Девочка улыбнулась, поблагодарила, а в глазах женщины, издали наблюдав­шей за нами, блеснул огонек ненависти. Но серые глаза девушки, стоявшей рядом со мной, выразили уважи­тельное одобрение моему поступку.

– Так что вы говорили?

– Это не важно. Знаете, что случилось несколько минут назад? Вы сумели войти в транс – и безо всяких танцев.

– Вы ошибаетесь.

– Я уверена. Что то тронуло ваше бессознательное: быть может, вы увидели на месте этой девочки самое себя и представили, как сложилась бы ваша жизнь, если бы вас не удочерили. В этот миг ваш мозг перестал ре­агировать. А дух ринулся в бездны ада, встретился там с демонами вашего прошлого. Потому вы и не замети­ли женщину на той стороне улицы – вы были в трансе. В хаотическом, дезорганизованном трансе, побуждав­шем вас сделать что то хорошее – теоретически хо­рошее, но абсолютно бессмысленное практически. Вы словно бы находились…

– В пустом пространстве между буквами. В том кратком промежутке, когда одна нота уже смолкла, а другая еще не зазвучала.

– Совершенно верно. А транс, в который впадаешь таким образом, может быть опасен.

Я чуть было не добавила: «Этот вид транса вызыва­ется страхом: он парализует человека, его тело переста­ет реагировать, а душа отлетает. Вы ужаснулись тому, что могло бы произойти, если бы судьба не поместила ваших родителей на этом пути». Но она опустила чемо­даны наземь и взглянула мне прямо в глаза:

– Кто вы? Зачем говорите мне все это?

– Мои коллеги врачи и мои пациенты знают меня под именем Дейдры О'Нил. Очень приятно. А вас как зовут?

– Афина. А по паспорту – Шерин Халиль.

– Кто дал вам это имя?

– Кто бы ни дал, это не важно. Но я не спрашивала, как вас зовут. Я хотела знать, кто вы. И почему подошли ко мне. И почему я ощутила такую же необходимость говорить с вами. Может быть, оттого, что, кроме нас, в гостиничном кафе не было других женщин? Нет, не верю! И потом вы говорите какие то очень важные для меня вещи.

Она вновь подняла чемоданы, и мы двинулись к ав­товокзалу.

– У меня тоже есть второе имя. Эдда. Но я получила его не случайно. И не случай свел нас вместе.

Перед нами возникло здание автовокзала. Входили и выходили люди – военные, крестьяне, красивые жен­щины, одетые по моде пятидесятилетней давности.

– Если не случай, то что?

До отправления ее автобуса оставалось еще полча­са, так что я могла ответить. Не «что», а «кто». Мать. Избранные души излучают особый свет, и потому они должны встретиться, и ты – Шерин, или Афина, – одна из них, но должна много работать, чтобы употре­бить эту энергию во благо.

Я могла бы объяснить, что следую стезей классиче­ской ведьмы, которая через свою собственную личность отыскивает связь с нижним миром и миром верхним, но в конце концов непременно разрушает собственную жизнь. Она служит другим, отдает энергию и никогда не получает ее назад.

Я могла бы объяснить, что, хотя каждый идет своей дорогой, непременно наступает такой этап, когда люди объединяются, вместе празднуют, сообща обсуждают свои трудности и готовят себя к Возрождению Матери. Что связь с Божественным Светом – это величайшее событие в жизни смертного человека, но связь эту не осуществить в одиночку, потому что годы и столетия преследований научили нас многому.

– Вы не хотите выпить кофе, пока ждем автобус?

Я не хотела. Я собиралась договорить, хоть и знала, что сказанное мною сейчас будет истолковано непра­вильно.

– Есть люди, сыгравшие важную роль в моей жиз­ни, – сказала она. – Хозяин моей квартиры, например. Или каллиграф, с которым я познакомилась в пустыне близ Дубая. Быть может, то, что вы говорите мне, я смо­гу разделить с ними – и так вознаградить их за науку.

Так, значит, в ее жизни уже были учителя – пре­красно! Ее дух созрел. Значит, нужно лишь продолжить ее обучение – иначе она в конце концов потеряет все, что приобрела. Но тот ли я человек, что указан ей судь­бой?

За долю секунды я попросила Мать осенить меня вдохновением или хоть что нибудь сказать. Ответа не последовало, и это меня не удивило: Она всегда посту­пала так, когда мне надо было принять ответственное решение.

Протянув девушке визитку, я попросила, чтобы она дала мне свою. Афина продиктовала мне адрес в Дубае, а я даже не знала, где это.

Я решила пошутить, а заодно – и испытать ее:

– Трое англичан встретились в бухарестском баре… Забавное совпадение, не правда ли?

– Судя по тому, что написано на вашей визитке, вы – из Шотландии. А тот молодой человек работает в Англии, но я ничего о нем не знаю, – ответила она.

И с глубоким вздохом добавила:

– А я… румынка.

Тут я объяснила, что мне надо поскорее вернуться в отель и упаковать чемоданы.

Теперь она знала, где меня найти, и если это предна­чертано, то мы увидимся снова. Нельзя препятствовать судьбе вмешиваться в течение жизни и решать, что бу­дет лучше для всех.